Падший ангел

 

Когда несколько лет назад по громкоговорителю на стадионе Маракана (Maracanà stadium) объявили фамилию одного иностранного посетителя, который пришел на матч, 135 тыс. футбольных болельщиков разразились такими аплодисментами, словно их команда забила решающий гол в последние полминуты. Они еще не знали, что приветствовали виновника серьезнейших медицинских неудач со времен профессора Сергея Воронова; последний в 1920-е годы объявил, что может вернуть потенцию дряхлым старикам через пересадку половых желез шимпанзе.

В Рио футболисты аплодировали доктору Кристиану Барнарду (Christiaan Barnard), кейптаунскому жонглеру сердцами. В 1967 году миллионы доверчивых людей объявили его Новым спасителем человечества. Тогда казалось, что он близок к осуществлению давней мечты людей о вечной молодости, ибо он мог заменить использованные сердца и другие органы на новые, жизнеспособные.

Между тем, такие операции делали многие другие хирурги, но потом отказались от них и признали их глупостью. Такого мнения придерживался, например, доктор Майкл Дебейки (Michael DeBakey), хирург-кардиолог №1 в Америке. У других хирургов, глубоко понимавших вопросы биологии, хватило благоразумия не прибегать к эксперименту, потому что они предвидели результат.

Медицине давно известно, что иммунная система любого живого организма рано или поздно начнет отторгать чужеродную ткань. Чтобы заставить организм в течение некоторого времени терпеть подобный не свойственный ему материал, необходимо подавить служащую поддержанию нашего здоровья иммунную систему; это дает зеленый свет для любой болезни – от смертельной инфекции до рака.

Невзирая на все хорошо известные факты, Барнард снимает с себя ответственность за раннюю смерть своих пациентов, которым он делал трансплантацию. В сообщении Рейтер из Кейптауна цитируется его невероятное заявление:

«Отторжение чужеродного органа не является серьезной проблемой. После целой серии операций мы не потеряли ни одного пациента вследствие отторжения органов. Они умирали от инфекции, эмболии легочных сосудов или в результате самоубийства» (“The Vancouver Sun”, 2 февраля 1978).

 

 

*

Малкольм Муггеридж (Malcolm Muggeridge), известнейший британский журналист, писал так откровенно, что некоторые его статьи не печатались в его стране: они подпадали под «закон о клевете», запрещающий частным лицам печатать неприятные материалы, даже если их правдивость можно было доказать. Поэтому Муггеридж порой имел возможность выпустить их только в США. В “Human Life Review” (зимний выпуск 1980, том VI, №1) он опубликовал тщательное исследование пересадок сердца, которые делал Кристиан Барнард, и штрихи к портрету вышеназванной личности.

О некоем Вашкански (Washkansky), первом пациенте, прошедшем через барнардовскую пересадку сердца, Муггеридж пишет следующее:

«Сердце работало, и пациент в некоторой мере жил. Со всего мира ему шли поздравления, его атаковали телевизионные камеры. Эксклюзивное право на вещание вело к непристойным сценам в больнице. Пациента заставили играть, на него светили прожектора. Его встречу с любящими родственниками снимали на кинопленку, и он смог произнести несколько бодрых слов. Через 18 дней пациент с благодарностью испустил последний вдох. “Они убивают меня, – произнес он перед смертью. – Я не могу спать, я не могу есть, я вообще ничего не могу делать. Они все время, днем и ночью, обкалывают меня. Я схожу с ума”.

Следующий пациент после Вашкански, зубной врач Филипп Блайберг (Philip Blaiberg), смог прожить почти два года, но качество его жизни было ненамного выше, чем у его товарища по несчастью. В ходе рассказа, предназначенного для широких масс – опять же, на него были эксклюзивные права – пациент был обязан держаться бодрячком, и всего через три недели после получения нового сердца он смог сообщить людям, с нетерпением ждущих новостей, что успешно совершил половой акт…»

Простодушные пациенты подвергались неимоверным страданиям со времен этих первых барнардовских опытов, которые получили широкое освещение в СМИ. Только вот он был не первым, кто проводил пересадки сердца. Он всего лишь впервые делал на этом рекламу.

Доктор М.Х. Паппворт (M.H.Pappworth), выдающийся лондонский врач и всемирно известный преподаватель клинической медицины пишет в книге «Люди в роли подопытных кроликов» (Human Guinea Pigs ) (Pelican Books, 1969) следующее:

«Ни один врач, каким бы опытным он ни был, не в состоянии точно оценить ожидаемую продолжительность жизни без трансплантата и период, длящийся от момента, когда кажется, что трансплантат приживается, до его окончательного отторжения».

К сожалению, доктор Филипп Блайберг не прочитал эти строки, прежде чем согласиться на барнардовский эксперимент, который преумножил славу хирурга и страдания пациента. И ведь никто не докажет, что эти муки продлили ему жизнь – быть может, наоборот, сократили.

Как указывает дочь Блайберга Джилл в сообщении ЮПИ из Кейптауна, 19 месяцев, прожитые отцом ее после операции, были «адом».

«Не знаю, в лекарствах ли дело или в трансплантате, но он стал другим человеком», – сказала в интервью 22-летняя мисс Блайберг. – «С психической точки зрения жизнь моего отца после пересадки стала адом. Он беспрерывно страдал, но не хотел, чтобы мир это узнал».

Доктор Барнард тоже этого не хотел.

Когда СМИ все еще пытались выставить его в образе чудо-доктора, они умалчивали то, что о нем писали в “Hospital Medicine”: после пересадки у Блайберга было два сильных сердечных приступа, серьезная желтуха в результате реакции на медикаменты и, наконец, менингит вследствие ослабленного иммунитета. Все это произошло из-за подавления иммунной системы, призванного предотвратить отторжение чужого сердца. В итоге, Блайберг стал хроническим больным, находящимся на грани смерти.

Доктор Паппворт в книге «Люди в роли подопытных кроликов» пишет:

«Я совсем не уверен, что такое положение вещей для пациента хоть сколько-нибудь лучше, чем болезнь, от которой должна спасти трансплантация… Люди должны знать, что операция по пересадке никогда не излечивает основное заболевание и не делает пациента здоровым человеком… Вся трансплантология – это признание ошибок, допущенных при ранней диагностике и лечении».

Но увы! Профилактика означает здоровье без затрат на медикаменты и операции. Она означает отказ от сенсационных газетных статей, от оваций со стороны 135 тыс. футбольных болельщиков, от славы и денег для исследователей, вивисекторов, лечащих врачей и химико-медицинского комбината. Вот почему опыты на животных и людях должны продолжаться до тех пор, пока общественность, наконец, не проснется, не узнает правду и не восстанет, требуя новых законов.

 

 

*

22 июня 1977 года в сообщении из Кейптауна говорилось о том, что в больнице Грут Шур (Groote Schuur) умерла 25-летняя итальянка после того, как Барнард имплантировал ей в грудь сердце павиана вдобавок к ее собственному сердцу.

Эта операция относилась к числу отчаянных опытов, которые Барнард начал многими годами ранее на беззащитных животных разных видов (в том числе обращение вспять родов у десятков собак, это он описывает в своей автобиографии), а затем распространил на доверчивых пациентов, как это делает большинство экспериментаторов при наличии малейшей возможности.

Вот что пишет итальянская газета “Corriere della Sera” о быстрой смерти той молодой женщины:

«Последняя операция Барнарда довольно неоднозначна, особенно с учетом того, что итальянской пациентке должны были имплантировать сердечный клапан – что даже в нашей бедной Италии является стандартным вмешательством…

Первопроходцем в этой области (пересадка сердца обезьяны человеку – Г.Р.) является доктор Джеймс Харди (James Hardy) из Университета Миссисипи (Mississippi University), который 21 января 1964 года пересадил сердце обезьяны 68-летнему человеку, находящемуся на пороге смерти. Пациент, мистер Раш, умер два часа спустя. Главный вывод Харди: сердце обезьяны слишком мало, чтобы поддерживать кровообращение человека».

Далее итальянская газета указывает: «Барнард косвенно признает, что сделал ошибку. “Эта неудача должна нам послужить уроком… В следующий раз мы проведем исследования с сердцем шимпанзе”. Но такие эксперименты уже проводил доктор Джеймс Гарди десять лет назад».

В результате возмущения, которое выразили медики со всего мира в связи со смертью молодой итальянки в июне 1977 года, состоялось расследование. Как и следовало ожидать, комитет южноафриканский коллег объявил Барнарда невиновным. Ему не пришлось издавать отчаянный крик: «Меня обвиняют в том, что я пытался спасти человеческую жизнь!»

По-видимому, этот новый провал впечатлил его не больше, чем открытия доктора Харди, полученные много лет назад и заключающиеся в том, что сердце шимпанзе, как и сердце павиана, неспособно поддерживать правильное кровообращение у человека. Спустя несколько месяцев Барнард столь же «успешно» повторил все на очередной обезьяне и очередном пациенте, невзирая на всеобщее осуждение и критику со стороны родственников его последней жертвы.

Сообщение из Кейптауна, опубликованное в “The Vancouver Sun” 22 июня 1977 года, имело заголовок «Муж пациентки, которой делали трансплантацию, винит в ее смерти хирургическое вмешательство» (Transplant patient’s spouse blames operation for death). В нем говорилось следующее:

«Муж молодой итальянки, которая умерла после пересадки ей сердца павиана, убежден, что его супруга осталась бы жива, если бы ей не делали операцию.

“Если бы группа хирургов не стала делать ту трансплантацию, моя жена была бы жива до сих пор”, – заявил Портелло в интервью для англоязычной газеты “The Citizen”. – “Я убежден, что с этой операцией что-то было не так”.

Сегодня доктор Барнард заявил в Лондоне, что на момент операции не было человеческих сердец.

“Это был экстренный случай, и в нашем распоряжении не было человеческих сердец. Поэтому я попробовал сердце обезьяны в надежде, что таким образом либо сердце пациентки восстановится, либо пересаженный орган будет поддерживать пациентку до тех пор, пока у нас не появится человеческое сердце”».

Кроме того, 7 июля 1977 года еженедельное итальянское издание “Stop” опубликовало дополнительную информацию:

«Люди, которые в последнее время контактировали в Барнардом, говорят, что он находится на грани физического и психического слома. Вдовец Марилены в отчаянии и часто обвиняет знаменитого южноафриканского хирурга. “Они хотели экспериментировать на моей жене”, – говорит он. Отец Марилены тоже бросает горькие упреки. Как и его зять, он убежден, что Барнард совершил ошибку…

В подобные страшные моменты, когда жизнь человека висит на волоске, врач должен действовать рефлекторно и иметь крепкие нервы, а у Барнарда, к сожалению, этого больше не было».

Барнард признавался, что его пальцы уже в 53 года потеряли подвижность из-за артрита, в результате, он не мог держать скальпель в течение всей операции и передавал его ассистентам.

«Клинический нонсенс» – так охарактеризовало дикий эксперимент Барнарда авторитетное французское издание “Le Monde”. Но южноафриканского героя было не так-то просто вывести из себя. Через 4 месяца он предпринял очередную попытку. Хоть он и взял обезьяну другого вида, попытка увенчалась провалом.

31 декабря 1977 года в “Hamburger Abendblatt” вышло следующее письмо двух немецких психиатров, Маргот и Герберта Штиллеров (Margot Stiller, Herbert Stiller):

«Ради столь часто декларируемого и столь редко имеющего место паритета мнений в СМИ следовало бы ближе проанализировать деятельность профессора Барнарда. Очевидно, в Германии никто не рискует открыто заявить, что, когда Барнард вырезал обезьянам сердца, они находились в полном сознании (пожалуй, единственным изданием, которое все же отважилось это сделать, оказалась мюнхенская “Abendzeitung” от 23 июня 1977 – Г.Р.). Немецкий лауреат Нобелевской премии профессор Вернер Форсман (Werner Forssmann) безжалостно назвал барнардовские пересадки сердец “преступными операциями”. Канадский хирург-кардиолог профессор Каллагхан (Callaghan) обвинил Барнарда в опытах на человеке, а шведский кардиолог профессор Ларс Векое (Lars Wekoe) назвал его операции “безответственными с точки зрения науки”. Нынешние пересадки сердца обезьян, которые представляют еще большую опасность, заслуживают не менее жесткой оценки».

Та гамбургская газета опубликовала, среди прочего, следующую выдержку из письма Штиллеров:

«Слишком много внимания приковано к тонкой и честолюбивой душе профессора Барнарда. Ни для кого не новость тот факт, что от критики у него начинаются приступы астмы…. Предлагаем поменьше беспокоиться о тонкой душевной организации профессора Барнарда и побольше – о его возможных пациентах, которые ничего не подозревают».

Многие медики выражали удивление, почему южноафриканские власти не препятствовали тому, чтобы Барнард продолжал орудовать своим злополучным скальпелем, проводя очередные опыты на пациентах. Сам он по неосторожности признался в статье, опубликованной в “Stop”, об ослаблении своих позиций после того, как высказал мнение, что Южная Африка должна «убивать своих врагов». Большинство газет, принадлежащих истеблишменту, не стали печатать эту новость. Но она появилась в некоторых европейских изданиях, например, в европейской ежедневной газете “Bild” (27 июля 1979 года), а также в “Star” (7 августа 1979 года, Торонто). Это был специальный репортаж из Кейптауна под заглавием «Доктор Барнард хочет убивать врагов государства» (Dr. Barnard wants state enemies “murdered”). В ней говорится следующее:

«Профессор Кристиан Барнард, всемирно известный хирург-трансплантолог, шокировал своих соотечественников, предлагая ЮАР “убивать своих врагов”.

Барнард заявил, что он сам назвал правительству ЮАР имена людей, которых, по его мнению, следует устранить.

“ЮАР определенно должна убить своих врагов”, – заявил Барнард в интервью для воскресной газеты “Rapport”, выходящей на языке африкаанс.

Противоречивый хирург, который делал много сомнительных заявлений с тех пор, как выполнил первую в мире пересадку сердца в 1967 году, на этот раз, пожалуй, зашел чересчур далеко.

Шокированные медики заявили вчера, что ни один доктор не присоединится к барнардовскому призыву убивать…

Один выдающийся врач сказал: “Слова профессора Барнарда противоречат клятве Гиппократа, которую давали все врачи. Ввиду своей профессии все доктора посвящают себя сохранению жизни”».

Но власти ЮАР считали Барнарда национальным героем и не хотели делать никаких нелицеприятных заявлений о своем сверхчувствительном детище.

Тем временем начали появляться признаки того, что отношение общественности к нему меняется даже в ЮАР. Профессор Дойль (G.A.Doyle), руководитель Приматологического исследовательского центра при Университете Витвотерсренд (University of Witwatersrand, Йоханнесбург) заявил в сообщении из Кейптауна, напечатанном 15 октября 1977 года в “Toronto Star”, что вторая безуспешная попытка Барнарда пересадить сердце обезьяны была «абсолютно аморальна». Кроме того, там можно прочитать следующее: «На нашей планете 4 миллиарда человек и только немного шимпанзе».

Далее в статье говорится:

«В обезьяньих клетках на кардиологической станции Барнарда в кейптаунской больнице Грут Шур (Groote Schuur Hospital) можно было видеть драматические сцены. Покинутый шимпанзе – у его подруги забрали сердце для операции – метался по клетке и непрерывно кричал от горя. Один работник больницы сказал: “Я больше не могу такое выдерживать. Это животное заставляет всех нас испытывать страдания и чувство вины”».

А каков результат этого ужаса? Другое сообщение из Кейптауна, которое вышло в августе 1970 года в “Toronto Sun”, дает следующее резюме:

«В мире было сделано 159 пересадок сердца, но в живых остается только 21 реципиент. Единственный пациент из Чехословакии, которому пересадили сердце, прожил после вмешательства 5 часов. Единственный пациент из России прожил один день.

Во Франции три команды хирургов выполнили по операции. Ни один из пациентов не прожил дольше двух дней. В Испании единственный человек, получивший донорское сердце, умер через два дня.

В двух случаях, когда оперировала немецкая команда врачей, пациенты умерли в тот же день. Еще один реципиент сердца из Германии умер на следующий день после операции.

В Индии команда врачей сделала две пересадки. Один пациент прожил два часа, другой 14. В Венесуэле единственный пациент, получивший донорское сердце, умер через 6 часов после вмешательства…

Аргентинские врачи пробовали делать это лишь один раз: пациент прожил 15 часов после пересадки… Единственный австралийский реципиент сердца умер спустя 14 часов.

В США команда врачей из Юго-Западного медицинского центра в Далласе увидела смерть своего первого пациента через 1,5 часа после операции. Второй прожил 5 часов. С тех пор эта команда больше не делала пересадок. А в больнице Биллингс при Университете Чикаго (University of Chicago Billings Hospital) единственный пациент, которому пересадили сердце, умер через 5 часов.

Единственная пересадка сердца, сделанная в Ведомстве по делам ветеранов (Veterans Administration) в г. Хинес, штат Иллинойс, закончилась смертью пациента через 4 часа. В Больнице Аллегени (Allegheny General Hospital) в Питтсбурге единственный пациент с пересаженным сердцем прожил два дня».

Действительно, триумф чудо-хирургов! Очевидно, правительства разных стран поддались на пропаганду со стороны медико-фармацевтической картели и поверили, что за решетку посадили не тех животных. И многие доверчивые пациенты ныне покойные, могли бы остаться в живых еще долго, если бы у некоторых хирургов была толика совести или здравого смысла.

Последняя статья, которую написал брат доктора Барнарда, тоже хирург, вышла в 1970 году. С тех пор выживаемость при трансплантации увеличилась. Но это может означать только продление страданий больного, а они бывают значительными. Я сам видел в 1979 году француза, который на тот момент прожил после операции дольше всех. Его постоянно накачивали лекарствами, чтобы подавить всякую иммунологическую реакцию, а по его одутловатому лицу и телу можно было судить о не очень-то завидном состоянии. Да и кто знает – вероятно, он продолжал бы жить и лучше себя чувствовал, если бы в груди у него билось свое сердце, а не донорское.

Особенно показательно то, что сообщает доктор медицины Лотар Рейхенбахер (Lothar Reichenbacher) в журнале “Bild der Wissenschaft” (Штутгарт, №1, 1976). После того, как Кистиан Барнард сделал первую пересадку сердца, хирурги-кардиологи в Берлине и Мюнхене воскликнули «Я тоже так могу» и схватились за скальпель. Первые три немецких «подопытных кролика» умерли в течение 24 часов. Четвертый еле-еле спасся от такого «побочного эффекта». 4 декабря 1968 года его уже почти начали оперировать – а для получения согласия на операцию больному внушили, что без нее он проживет не более 24 часов. Но в последний момент возникли проблемы с семьей донора сердца, и операцию отменили. В результате, как сообщает, доктор Лейхенбахер, семь лет спустя пациент был все еще жив!