Возрождение национализмаКазалось бы, ужасов нацизма и мировых войн было достаточно для того, чтобы ассоциирующиеся с дискредитировавшими себя расистскими идеями этнические связи и национальные идеи потеряли свою актуальность. Неожиданно для многих в 1940-1950 гг., в начале расцвета антиколониальных движений в Африке и Азии и движения чернокожих в Америке богатые, стабильные, демократические западные государства вступили в период, который можно было бы назвать чем-то вроде "этнического возрождения". (...) (...) Хотя этнические национализмы возможно и не были причиной распада Югославии и Советской империи, народы, объединившиеся по принципу национальной принадлежности, безусловно, стали их наследниками. (...) Возможно ли прогнозировать ослабление национализма, или даже его полное исчезновение? По мнению некоторых ученых, налицо признаки то- го, что мы стоим на пороге "постнациональной" эры, в которой доминирующими окажутся глобализирующие силы международного разделения труда, транснациональные компании, крупные силовые блоки, идеология массового потребления и рост разветвленных коммуникационных сетей. Перед лицом этих мощных "исторических тенденций" этнические конфликты и национализм отходят на второй план....В качестве опровержения данной гипотезы можно сослаться на увеличение числа и интенсивности межнациональных конфликтов....По-прежнему сильным остается влияние националистических идей, которые могут использоваться (и используются к каждой конкретной ситуации) большим числом политически непризнанных или неудовлетворенных этнических сообществ с использованием новых каналов массовой коммуникации и тех возможностей, которые могут предоставить массовой националистической легитимизации затяжные межгосударственные конфликты. Все эти проблемы отражены в дискуссиях по вопросам этнической иммиграции в государства Запада....Включение вопроса об объединении Европы в политическую повестку дня привело только к еще большему обострению проблемы национальной идентичности... бэлл хукс1 Революция ценностей: обещание мультикультурных перемен2 [Эссе начинается с воспоминания автора об учебе в школе в 1960-е гг., в период обострения борьбы за права темнокожих. Тогда она была молодой темнокожей женщиной, каждодневно сталкивавшейся с патриархатом и расизмом, их приятием со стороны бесхребетных белых либералов. Сегодня она уже является преподавателем, автором работ по исследованию поведения в ситуации культурного разнообразия. Исследуемая ею ситуация характеризуется не только наличием известного равенства в условиях культурных различий. Мы продолжаем наблюдать не только плюрализм, но и эксплуатацию и конфликт]. Два года назад я была на встрече, посвященной двадцатой годовщине моего школьного выпуска. На этот раз встреча должна быть особенной - ' Автор намеренно использует только строчные буквы в написании своего имени, - Прим. перев. 2 Реферативное изложение Ж.Кузнецовой по: Hooks, В. 'A Revolution of Values. The Promise of Multicultural Change', in During, S. (ed.) The Cultural Studies Reader, second ed. 1993,pp.233-239. до сих пор все встречи проходили отдельно: белые и черные отмечали это событие порознь в разных частях города. Никто из нас не был уверен, что встреча удастся. Считая себя "артистами", мы верили, что нам предстояло построить некую культуру вне рамок закона, где мы жили бы свободными. За день до встречи я поняла, что наши жесты неповиновения не были столь смелы: они были актами сопротивления, на деле не бросающими вызов существующему порядку вещей. Один из моих друзей юности был белым. У него тогда был старый серый “Вольво”, на котором он подвозил меня домой, когда я опаздывала на автобус. Это вызывало гнев и беспокойство окружающих. Однако родители Кена были религиозны, и их вера предполагала веру в расовую справедливость. Они были первыми среди белых, кто пригласил черных к себе в гости, кто ел вместе с ними за одним столом. Я чувствовала тогда себя так, будто мы творим историю, осуществляя мечту о демократии. Вспоминая прошлое, я более всего поражена страстностью нашей веры в социальную трансформацию, в радикальную демократическую идею свободы и справедливости для всех. Тогда еще не было тщательно разработанной постмодерной политической теории, учитывающей форму наших действий. Мы просто пытались изменить наше существование, и наши ценности и привычки были отражением наших представлений о свободе. Наши основные интересы в то время сводились к проблемам расизма. Сегодня, наблюдая усиление белого расового превосходства, рост социального и расового апартеида, который разделяет белых и черных, имущих и неимущих, мужчин и женщин, я ставлю рядом борьбу за конец расизма со сражением за конец сексизма и классовой эксплуатации. Зная, что мы живем в условиях культуры господства, я спрашиваю себя, способна ли я на большее, чем двадцать лет назад, какие ценности отразили мое стремление к свободе? В последние годы я сталкиваюсь с множеством людей, заявляющих, что они борются за свободу и справедливость для всех, хотя способ их жизни, институционализированные ценности, их участие в публичных и личных ритуалах закрепляют культуру господства и помогают строить несвободный мир. В своей книге “Куда мы пойдем отсюда: хаос или сообщество?” Мартин Лютер Кинг, обращаясь к своим согражданам, предрекал, что общество не будет идти вперед, радикально не пересмотрев господствующие в современном обществе ценности вещизма, стремление к наживе, расизм, милитаризм и т.д. И сегодня все еще сильны системы господства - расизм, сексизм, классовая эксплуатация и империализм. Они содействуют превратному видению свободы как синонима материализма. Они учат нас вере в то, что господство естественно, что оно необходимо, чтобы управлять слабыми. Кинг учил нас пониманию того, что если мы хотим мира на земле, то мы должны быть выше расовых, племенных, классовых и национальных разграничении. Еще до того, как слово "мультикультурализм" стало популярным, Кинг призывал нас "развивать мировую перспективу". Однако сегодня мы наблюдаем возврат к узкому национализму, изоляционизму и ксенофобии. Конечно, это можно как-то объяснить неоконсервативными попытками привнесения порядка в хаос, вернуться в идеализированное прошлое. Понятие семьи в дискуссии о мультикультурализме играет сексистскую роль - семья призвана поддерживать стабильность традиций. Это видение семьи тесно связано с представлениями о большей безопасности, когда мы находимся в своей группе, среди представителей своей расы, класса, религии. Существуют консервативные мифы, что насилие по отношению к членам какой-либо группы совершается чужаками. Патриархальная семья, таким образом, представляется в качестве некоего "островка безопасности". Однако статистика свидетельствует о противном: люди чаще виктимизируются именно себе подобными. Одна из лживых идей многих белых (да и черных) состоит в том, что расизма больше не существует, и гарантированное социальное равенство предоставляет возможность любому усердно работающему черному достичь экономической самодостаточности. Однако не следует забывать и о реалиях капитализма, фактически требующего существования андеркласса. Средства массовой информации также создали миф о том, что феминистское движение полностью изменило общество, полностью изменив политику патриархальной власти, и что мужчины стали жертвами доминирования женщин. Бытует широко поддерживаемое мнение, что черные, этнические меньшинства и белые женщины отнимают работу у белых мужчин. К тому же говорится о том, что бедняки и безработные сами выбирают свою судьбу. Все это можно объяснить недостатком доступа к информации, необходимой для эффективной коммуникации между людьми. Критически анализируя традиционную роль университетов в преследовании истины и сокрытии знаний и информации, следует указать на их поддержку властного превосходства белых, империализма, сексизма и расизма, на насыщенность учебного процесса предрассудками. Призыв к культурному разнообразию, к переосмыслению путей познания, к деконструкции старой эпистемологии должны, прежде всего, изменить реальность университетской системы. Я была поражена, когда все как один стали говорить о культурном разнообразии. Тех из нас, кто был на краю общества (цветные, выходцы из низов рабочего класса, геи, лесбиянки и т.п.), кто всегда чувствовал двусмысленность своего пребывания в рамках институтов знания, пользовавшихся терминологией колониализма и господства, волновало то, что новое видение справедливости и демократии, составляющих сердцевину гражданского движения, должно было быть реализовано в учебных заведениях. В конце концов, именно здесь есть возможность развития "обучаемого" сообщества, именно здесь разнообразие должно быть признано, и именно здесь мы все должны окончательно понять, признать и подтвердить, что наш способ познания погряз в пережитках истории и во властных отношениях. Многие коллеги не участвовали в этих изменениях, опасаясь, что развитие культурного разнообразия преуменьшит значение их знаний и умений, приведет к потере их авторитета. Действительно, попытки подвергнуть сомнению некоторые общепринятые устои могут вызвать хаос и беспорядок. Тем, кто признавал идею разнообразия, было тяжело признать и необходимость перемен во взаимоотношениях между студентами. На их глазах происходило то, что не соответствовало комфортной идее о культурном разнообразии как о "плавильном котле". Критикуя это, Питер Макларен в своей статье “Критический мультикультурализм и демократическое учение” утверждает следующее: “Идея о том, что разнообразие конституирует себя как некий гармоничный...ансамбль культурных сфер есть консервативная и либеральная модель мультикультурализма, которая должна быть отвергнута. Когда мы представляем культуру как непоколебимое пространство гармонии и согласия, где социальные отношения устойчиво существуют в рамках определенных культурных форм, то мы забываем, что все знания фабрикуются в поле социального антагонизма”'. Некоторые считают, что все, кто поддерживает культурное разнообразие, хотят заменить одну диктатуру в области познания другой, введя иную форму мышления. Это неверное понимание. Замена одного содержания на другое внутри одной формы не может привести к конструктивной трансформации учебных заведений, академии. Во всех культурных революциях есть моменты, когда совершаются ошибки. Если мы боимся ошибок, мы никогда не получим "новой академии", где есть место культурному разнообразию, где учеба и учебные программы учитывают каждую сторону культурных различий. Да, нельзя подвергать опасности открытый климат учебных заведений во имя создания культурного разнообразия. Но мы и не должны бояться принять бой, не должны бояться жертвовать собой. Мы должны перенять опыт у других движений за социальное изменение. Мартин Лютер Кинг приветствовал необходимость разногласий, вызова и изменений, говоря: “Не соглашайся с этим миром, но будь готов изменить его в своем сознании”. Для всех нас как в рамках академии, так и в культуре в целом, значимы призывы изменить наше сознание в стремлении к справедливости и из любви к свободе. ' Цит. по: International Journal of Educational Reform (автор не приводит полных библиографических данных). -Ж..К. Марк Постер Кибердемократия: Интернет и публичная сфера' Я-реклама версии себя. (Дэвид Берн)
|
