Интернет как публичная сфера?

В прошлом агора, деревенская церковь, таверна, публичная площадь и даже угол улицы выступали публичными аренами, местами, где разворачивались политические дискуссии и действия.

Медиа, и особенно телевидение, подчинили себе старые пространства политики. Они не только "опосредовали" прошлое взаимодействие "лицом к лицу", но и выступили в качестве самостоятельного публичного образования: “Телевидение, популярные газеты, журналы и фотографии... есть публичные сферы, места, где публичное создается и существует”'. При этом по мере замены знаковой дискурсивности имиджем "публичное" все больше превращается в "паблисити" [рекламу - прим. ред. ] ².

Юрген Хабермас по-своему отслеживает эти трансформации: по его мнению, индивиды в рамках публичной сферы путем выдвижения рациональных аргументов и опровержений приходят к определенному прагматическому согласию, к победе критического разума над инструментальным, что должно рассматриваться как важнейшее достижение демократии. Позднее эта идея была подвергнута критике со стороны постструктуралистов, в частности Лиотара, не верившего в идеал рационального субъекта как основы демократии. В свою очередь феминисты указывали на "гердерную слепоту" хабермасовского анализа.

Свое завершение понятие публичной сферы получило в работе Риты Фельски, объединившей феминистские и постструктуралистские подходы к критике автономного субъекта³. С ее точки зрения, публичная сфера строится на "опыте политического протеста" (О.Негг и А.Клюге⁴), а также отражает множественость субъектов (постструктурализм) и гендерные различия (феминизм). Хотя Фельски критически пересмотрела хабермасовское понятие публичной сферы, лишив его всяческих буржуазных, ло-

' Hartley, J. The Politics of Pictures: The Creation of the Public in the Age of Popular Media, New York: Rouledge, 1992, p. 1

² Virilio, P. 'TheVision Machine, trans. Julie Rose, Bloomington: Indiana University Press, 1994, p. 64

³ См.: Felski, R. Beyond Feminist Aesthetics: Feminist Literature and Social Change, Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1989,

⁴ См.: Negt, 0. Kluge, A. Public Sphere and Experience: Toward an Analysis of the Bourgeois and Proletarian Public Sphere, Minneapolis: University of Minnesota Press, 1993.

гоцентристских и патриархальных коннотаций, она осталась в рамках "старой" традиции разделения "публичного" и "частного", сводя "политическое" именно к "публичному". Но подобная модель не работает в отношении Интернета.

Джудит Перрол обращается к концепции Ю.Хабермаса в рамках анализа разговоров на так называемых "досках объявлений" и находит, что в данном случае отсутствует "идеальная речевая ситуация". Она утверждает, что "разговоры в сети" искажены на уровне машинного контроля, когда “...осмысленность, истина, искренность и уместность... проявляются как физические или логические характеристики машины,...а не как результат человеческих отношений”', Основные условия речи конфигурируются в программе виртуального сообщества и остаются незатронутыми самой дискуссией. Перрол утверждает,'что “...дизайн большинства компьютерных интерфейсов не приспособлен для проверки верности данных, или же он разработан так, что факты могут быть подменены в зависимости от степени мастерства пользователя”².

Если сегодня машины способны на создание новых форм децентрализованного диалога, различных комбинаций взаимодействия "человек-машина" и на поддержку новых политических образований, то каковы условия развития демократического общения в новой информационной среде? Что сегодня следует понимать под публичным, если публичные имиджи (в режиме реального времени) оказываются более важными, чем само публичное пространство³?

Если технологическое обновление медиа рассматривать как угрозу демократии, то возникает вопрос, каким образом должна относиться к этому теория медиа; это, в свою очередь, связано с проблемами децентрализации демократического дискурса с помощью новых информационных технологий и угрозой стабильности государства (с точки зрения утраты последним контроля над приватно-публичной информацией), с подрывом основ частной собственности (из-за неограниченного воспроизводства информации) и пренебрежением правилами общественной морали (в случае с распространением порнографии).