ДОМ ТАТАРИНА. ВЕЧЕР
Света варила бульон, лазила по шкафам в поисках то соли, то приправы, Дина сидела за столом, рассматривала старые журналы и фотографии. – Как ты думаешь, скоро нас заберут? – спросила она. – Должны. – Уже домой хочется. – Понимаю. Дина немного помолчала. – Свет, а может, они уехали куда-нибудь? Вдруг мы вот так вот всю жизнь будем скитаться… Дине захотелось плакать. – Только не вздумай реветь. Мы этого дядьку попросим, он их найдет. – А если не найдет? – Найдет. Он же милиционер все-таки. – Ага… А вдруг… – Дина замолкла. – Думаешь, все милиционеры такие хорошие? – Это смотря для кого, – съязвила Света. – Я, например, с ними не связываюсь, и они меня не трогают. Дина красноречиво посмотрела на Светин нос, и та немного смутилась. Дина еще подумала и спросила: – А почему он нас забрал? – Из-за денег, скорее всего… Чтобы у папаши твоего денег получить… Света сняла кастрюлю с плиты. – А я знаю, что мой папа бандит, – выговорила вдруг Дина. Света промолчала. – Но он зато добрый. И меня любит. Мы в Австрию поедем на лыжах… А твой папа тебя бросил. – Еще неизвестно, кто кого бросил… – сердито пробормотала Света. И вдруг случилось странное: она поняла, что сама плачет. Наверное, сказалось напряжение этих дней. Слезы катились и катились, не остановить. Дина, кажется, ничего не заметила. А может, и заметила… – Ну и что, подумаешь… Мы вообще можем теперь вместе жить. И в Австрию можем вместе поехать.
Света села на табуретку. – Ты чего? – спросила Дина. – Голова что-то болит… Дина подошла и пощупала лоб. – Ого, да у тебя температура. Ложись. Света легла на кровать в комнате, Дина притащила старое пальто. – Супа поешь… – сказала Света. Дина тихонько вышла, налила две чашки бульона, одну отнесла сестре. Посмотрела еще на фотографии, покрутила ручку радио.
Света, полузакрыв глаза, слушала знакомую мелодию, смотрела на огонь в плите. В отблесках возникла фигурка Дины, с полотенцем вокруг талии и с точкой губной помады над переносицей. Она танцевала индийский танец. У нее получалось. – Ты где помаду взяла? – слабым голосом спросила Света. – В квартире… где мы первый вечер прятались… – Украла, значит? –Да. – Ну и семейка… Дина подплыла совсем близко. – Ты кем будешь, Свет? А? Когда вырастешь? – Не знаю… Телохранителем могу устроиться… – А знаешь, я вот мечтаю… – шептала Дина, уцепившись за спинку кровати. – Мы вырастем, станем артистками и будем выступать… Вместе… Будем исполнять танец живота!
Музыка продолжала звучать, на столе лежали чужие фотографии: курсанты, ребята в секции самбо, выпускники училища, свадьба, молодой человек с девушкой и ребенком у роддома, офицеры в горах в афганских панамах, Анапа, курортники.
Дверь на веранду хлопнула, Дина вздрогнула. Вошел старик с какими-то сумками. – Кто такие? – подозрительно спросил он и прошел прямо в комнату, остановившись у кровати. – Она заболела, – шепотом ответила опешившая Дина. Дед вернулся и сел на стул. Запел вдруг какую-то грустную татарскую песню. Дина поняла, что он пьян. Песня оборвалась так же внезапно. – А ну, пошли отсюда… – старик вскочил, покачнулся. – Я один здесь! Мой дом – я хозяин! – Она заболела, – повторила Дина в отчаянии. – Уходи, уходи! Здесь я хозяин! Не больница здесь, – дед рванул в комнату, лопоча по-своему. Дина бросилась за ним. – Я счас в милицию позвоню! – зашипела она. – Тебе что сказали, а? Сидеть и не высовываться! Все ему расскажу! Дед вернулся, но продолжал храбриться. – Не боюсь я никого! Меня вся милиция уважает! – старик подхватил свои сумки и ринулся на двор. – Иди в сарай свой, спи! – Дина закрыла дверь на засов.
Собака радостно залаяла снаружи, старик стал жаловаться ей по-татарски. Дина села, но он опять засунул голову в окно. – Русские только уважения не имеют! Берлым татар баласы… – что-то кричал разбушевавшийся дед. – Позор свиноедам!
|
