ОКРАИНА СТАВРОПОЛЯ. УТРОНа задний двор теплоэлектростанции, где стоит знакомый «мерседес», въезжают еще две машины. Минуту они просто стоят, потом открываются двери и выходят люди. Из «мерседеса» выходит Ильяс, навстречу ему — человек из прибывших, очевидно — главный. Они здороваются, начинают разговаривать. Некоторое время спустя Армен, который сидит на переднем сиденье, видит, как Ильяс удрученно качает головой и подает печальный знак. Из «мерседеса» выводят седого бледного человека в мятом костюме. На шее намотана веревка. Он покорно следует за своим провожатым, как на поводке, даже не пытаясь дернуться. Главный из прибывших и его бойцы, онемев, смотрят на двоих людей, идущих к железной опоре высоковольтной линии. — Что за человек, Ильяс? Я первый раз его вижу... — Кто-то должен отвечать за это, Арик. Некому отвечать больше... В седом человеке мы узнаем актера Владимирцева. Ему на голову провожатый надевает желтый целлофановый пакет с нелепым рисунком мультипликационного кота, веревку перекидывает через балку. — Первый раз его вижу, этого фраера, совестью клянусь. Сам из него душу выну, если он тебя обокрасть хотел, — быстро говорит Арик, не отрывая взгляда от вышки. — Давай вместе сейчас его спросим... — Я спросил уже, Арик. Он на тебя брешет, — глядя ему в глаза, произносит Ильяс. — Стариков казнить приходится, но правду узнать надо... Арик, не отрывая взгляда, смотрит на место казни. Ильяс тоже оборачивается. — Может, сейчас захочет правду сказать, — задумчиво говорит он. Его товарищ под вышкой ждет, что-то спрашивает старика, но тот лишь отчаянно мотает головой. Тогда человек проверяет прочность узла и легонько толкает Владимирцева в спину. Сорвавшись с бетонного блока, тот начинает сучить ногами, пытается оседлать опору, так что палачу приходится держать его за колени, пока жертва не затихает. Видимо, по брюкам течет, и он вытирает руки о траву. Тело с неестественно вывернутой головой тихо покачивается, и только улыбается с пакета глупая рожа кота. Армен видит на лице Арика почти неприкрытый ужас. Он опускает глаза.
Ильяс садится в машину, его товарищ, подумав, обрезает веревку, вместе с другим бойцом они волокут тело к «мерседесу» и закидывают в багажник. Машина уезжает.
Опять осужденные сменялись перед камерой. Постарше, помоложе, красивые и не очень. Рассказывали про себя... — Калитина Оксана... Я совсем не жалею... Совсем. Пусть Бог меня накажет, но эту падлу я бы еще раз встретила и еще раз убила... — Лазовая Лариса... Другая пела: — Я росла и расцветала до семнадцати годов, а с семнадцати годов... Еще какая-то девчонка... — Я за топором пошла, к Салохиным, к тете Вале. Говорю: дайте топор, у нас сломался, мясо разрубить надо. Ну, принесла топор. Уже этим топором Витя тело разрубил, в пакеты все сложили и утром на автобусе уехали. Ну, а тетя Валя и сообщила потом, если бы топор не сломался, может, и не было бы ничего. А Витя на воле, в Хабаровске где-то. Ну, а артисткой я бы могла быть, наверное. А раздеваться не надо будет?
|
