Янка Мавр. ТВТ 1 страница

или рассказ о том, как пионеры восстали против власти вещей и удивили весь мир, как они научились видеть то, чего не видят другие, и как Цыбук добывал очки.

ГЛАВА ПЕРВАЯ,

о том, как Нина порвала чулок, как отец полетел вверх тормашками и как Толя вертелся на улице. Толя пулей влетел в дом, будто за ним гнались четыре собаки. - Что с тобой? - испугалась мать. - Ни одной тройки нет! - крикнул он и начал торопливо рыться в своих книгах. Мать в ужасе всплеснула руками. - Ни одной?! Совести у тебя нет!.. - Во! - торжественно произнес Толя и протянул матери табель. Мать грустно развернула его, но лицо у нее сразу посветлело, и онасказала радостно: - Да тут, кажется, все хорошо, а ты пугаешь. - Почему пугаю? - удивился Толя. - Посмотри: ни одной тройки! Действительно, в табеле ученика 5 класса Анатолия Беспалова не было ниодной тройки: все четверки и даже одна пятерка. На сердце у матери сталосовсем легко. - А я подумала: если уж и троек нет, так дело, вид но, совсем плохо. Оттебя всего можно ждать, - ласково проговорила она. Толя гордо улыбался, будто совершил невесть какой подвиг. - Пока только одна пятерка, - сказал он, - а потом будет больше. Расчувствовавшись, мать хотела было обнять сына, но тот увернулся ипоскакал на одной ноге к своему окну. - А папа как рад будет! - сказала мать. - Вот если бы еще и у Нины всебыло хорошо! Не знаешь, как у нее? - Хоть и не так, как у меня, но двоек нет. - Ну вот и хорошо! Все хорошо, - радостно суетилась мать. - А где жеона? - Идет где-то там... Толя схватил книгу и занял свою обычную позицию у окна. Собственноговоря, ее лучше было бы назвать необычной: Толя сидел, задрав ноги наподоконник, и при этом пользовался не всеми четырьмя ножками стула, а толькодвумя задними. Он все время раскачивался на этих ножках, а часто даже старалсяудержаться на них, не прикасаясь к подоконнику. Что и говорить, упражнениебыло довольно рискованное: в любой момент Толя мог так хлопнуться затылкомоб пол, что надолго вышел бы из строя. Но зато это было очень интересно.Толя высчитал, что таким образом он мог уже продержаться полторы секунды, аведь в дальнейшем можно достигнуть и какого-нибудь рекорда. Но это еще не все. Был еще соблазн продержаться на одной ножке. Эташтука - куда сложнее. Тут уж не только нельзя снимать ног с подоконника, нонужно держаться за него и руками. Однако Толя надеялся, что когда-нибудь,пусть хоть лет через десять или сорок, он сумеет продержаться несколькосекунд не только без рук, но даже и без ног. Но стул, как видно, совсем не собирался участвовать в мировых рекордах.Он жалобно скрипел, а сиденье весьма выразительно стремилось отстать отзадних ножек. Два винтика, что соединяли их, совсем расхлябались: одинвысунул голову из дырочки, а другой уже собрался совсем выскочить. Но Толя на все это не обращал внимания. В коридоре хлопнули двери и послышались медленные и какие-то неровныешаги. В комнату вошла сестра Нина. Подошла, прихрамывая, к дивану и опустилась на него со слезами наглазах. - Что случилось? - с тревогой спросила мать. - Не могу больше! - простонала Нина и начала расшнуровывать ботинок. - Что такое? - Гвоздь всю ногу исколол. Вчера еще кое-как терпела, а сегодня - немогу. Нина сняла ботинок, потом чулок. Мать взглянула на ногу: подошва сбоку до крови была расцарапанагвоздем. - Что ж ты молчала? - Это как-то не сразу... Сначала я не обращала внимания. - Помой, возьми да завяжи... И чулок совсем новый. порвался, -вздохнула мать. Она взяла ботинок, просунула руку, долго щупала. - Ничего нет! - Он тут, сбоку, - показала Нина. Пощупала мать в том месте - и пожала плечами. - Да нет тут никакого гвоздя! - Дай я, - сказала тогда Нина. Она уверенно взял ботинок, пощупала,поискала - и удивленно опустил руки. Нет гвоздя - и все тут! - Толик! - обратилась мать к сыну. - Посмотри, что тут такое: гвоздьизранил всю ногу, а найти его никак не можем. - Тоже мне проблема! - пренебрежительно сказа Толя, раскачиваясь насвоем стуле. - Да ты подойди, погляди сам. Толя неохотно расстался со своим стулом и, насмешливо улыбаясь, подошелк дивану. Взял ботинок, засунул руку, долго возился... Насмешка исчезла с его лица. - Ну, что? - Теперь уже Нина говорила насмешливо. - Подожди, тут что-то не то, - растерянно буркнул Толя. - Покажи ногу. Осмотрел: нога действительно поцарапана гвоздем. Тогда Толя приложил подошву ботинка к подошве ноги, чтобы точно узнатьместо, где должен был быть гвоздь. - Смотри ты, какой хитрый! - заметила мать, довольная смекалкой сына. Но Нина вдруг отдернула ногу и покатилась со смеху. - Чего тебя разбирает? - сердито крикнул Толя. Держи ногу! - Да так же выходит наоборот! - сквозь смех проговорила Нина. - И правда, наоборот выходит! - засмеялась и мать, обрадованнаясообразительностью дочери. - Ничего смешного тут нет, - сурово произнес Толя. - Я и сам это знаю.Я только сначала захотел примерить так. А теперь попробуем иначе. Он поставил ботинок рядом с ногой подошвой вниз. Потом усердно началощупывать стельку и наконец победно воскликнул: - Есть! - Где? Покажи! - заинтересовались мать и Нина. - Как же он мог до кровинатереть, если его самого так трудно нащупать? К Толе сразу же вернулось чувство собственного достоинства. С важным иавторитетным видом он объяснил: - Стелька с краю оторвалась и загнулась, как пружина, и гвоздьвысовывается только тогда, когда сильно надавишь. А вы надавить недогадались. Попробовала мать, потом Нина - действительно, так оно и есть. - Надо бы как-нибудь поправить, загнуть гвоздь, что ли, - проговориламать. - Может ты, Толик, попробуешь? - Сапожному делу я не учился, - пренебрежительно ответил Толя. - Неужели это такая хитрая штука - гвоздь загнуть. - Смотря где и какой. С молотком до этого гвоздя не доберешься, непристукнешь его. А у сапожника и рашпиль есть и всякие там приспособления. Подумала мать и увидела, что и в самом деле одним молотком ничего тутне сделаешь. Сидит гвоздь где-то далеко и глубоко - как по нему стукнешь? - Придется отнести к сапожнику, - вздохнула она. - Возьми, Толя,занеси. - А что, она сама не может? - огрызнулся тот. - Все я да я! - Так у нее же, видишь, какое дело... - А разве она ляжет в постель и не будет ходить? У нее ведь есть старыеботинки! - Ну, ладно, ладно, я сама отнесу! - вмешалась Нина. - Как-нибудь безнего обойдусь! - Тем лучше, - согласилась мать. - Пока отец придет обедать, ты ивернешься. Нина собралась и пошла. А Толя вернулся на свое место и снова взялся за чтение, вернее сказать,за упражнение на ножках стула.... Нина вышла на улицу, прошла один квартал и остановилась у двери,над которой была вывеска: "Обувная мастерская союза кожевников". Вошла, сунулась было со своим ботинком, но ей сказали: - Мы шьем только новую обувь, а в ремонт не берем. Для этого естьспециальные мастерские, ремонтные. Вышла Нина и не знает, куда идти. Хотела вернуться назад, спросить, ноне осмелилась. Постояла, подумала и медленно побрела по улице, рассматриваявывески. Прошла одну улицу, вторую - нет ремонтной мастерской да и только!Начала приглядываться, у кого бы это спросить, и все никак не моглаосмелиться: тот слишком важный и серьезный, этот чем-то озабочен, у того видочень строгий. А когда, наконец, обратилась к одной доброй женщине, таласково ответила: - Не знаю, детка! Долго бродила Нина, пока набрела наконец на ремонтную мастерскую. Работало там много мастеров, но еще больше был заказчиков. То лимастерских не хватало в городе, или день такой попался, но целая очередьвыстроилась к тому мастеру, который принимал заказы. Пришлось и Нине стать в очередь. Стоит и чуть не умирает с голоду. Ужепридя из школы, она захотела есть, а теперь вон сколько времени прошло инеизвестно еще сколько пройдет. А дома, наверно, уже обедают... Но и дома дело с обедом усложнилось. Отец, придя домой, как всегда спешил. Вечно у него какие-то тамбалансы, отчеты, сметы. Толя соскочил со стула, поставил его к обеденному столу, а потом ужепоказал отцу свой табель. Не видел бедняга, что тот юркий винтик, который давно собиралсявыскочить, воспользовался случаем и вывалился на пол. И второй уже вылезнаполовину... Отец просмотрел табели, погладил бороду и, довольный, проговорил: - Тянитесь, тянитесь, детки! А где Нина? - Понесла ботинок в ремонт. Сейчас придет. - Ну, мать, давай быстрей обедать, я спешу! Бодрый, довольный, подошел он к столу и грузно опустился на стул. И воттут произошло такое, чего тот никогда в жизни не забудет. Стул скрипнул,начал разъезжаться - и отец полетел на пол! Солидный уважаемый отец, с бородой и с усами, такой важный и серьезный- полетел вверх тормашками будто мальчишка какой, как-то смешно взмахнулруками, а ногу задрал так высоко, что зацепил тарелку, и, наконец, грохнулсяна пол, как слон, даже весь дом вздрогнул. Мать закричала не своим голосом. Толя побледнел, и словно прирос кполу. Перед глазами у него поплыли круги. Отец медленно поднялся и уставился на Толю грозным взглядом. Толепоказалось, что настала долгая, тихая, жуткая ночь. - Твоя работа? - послышался, наконец, сдавленный голос, и рука отцасжала спинку искалеченного стула. Толя вобрал голову в плечи. Мать бросилась к отцу. Тот все глядел на Толю, тяжело дыша. Потом, растягивая слова,проговорил: - Сейчас же отнеси стул в мастерскую и не возвращайся назад, пока он небудет исправлен. Марш! Толя с облегчением вздохнул, радуясь, что вся эта история окончиласьтак счастливо для него. В один миг накинул куртку, схватил стул и выскочилиз комнаты....А Нина в это время подошла уже к мастеру и подала ему ботинок. - Гвоздь надо поправить, колется, - сказала она. Мастер взял ботинок, взглянул на него одним глазом и начал писатьквитанцию, сказав: - Придешь через четыре дня. Нина стала жалобно просить: - Тут только один гвоздь загнуть... Пожалуйста, сделайте сейчас... Явсю ногу покалечила. - Видишь, сколько обуви нанесли? - хмуро ответил мастер. - Всем сразуне сделаешь, надо по очереди. - Мне не в чем ходить, а работы тут пустяк... Я подожду, - просилаНина. - И небольшую работу всем сразу не сделаешь, - сказал мастер и занялсяследующим заказчиком. Нина отошла в сторону. Четыре дня!.. Неужели он не согласится починитьсейчас? Нет, лучше дождаться, пока все люди выйдут, и тогда она сновапопросит. И она осталась ждать. Полчаса, что ждала Нина, показались ей целой вечностью. Наконец всеразошлись, и она снова подошла к мастеру. - Ты еще здесь? - удивился тот. - Дяденька, пожалуйста, сделайте сейчас. Ну что вам стоит? - просилаона, чуть не плача. Мастер взглянул на нее ласковее и взял ботинок! Осмотрел, ощупал его исказал: - Ладно, так и быть! Взял какую-то железяку, - не то напильник, не те большой гвоздь, -уперся ею в острый конец гвоздя, стукнул по подошве раз-другой молотком - ипротянул Нине ботинок. - Готово! А та стоит с вытаращенными глазами, будто увидела что-тонеобыкновенное. - Ну, бери, готово уже! - повторил мастер. - А... сколько стоит? - проговорила Нина. - Да нисколько, - ответил мастер и взялся за другую работу. Нина постояла, повертела в руках ботинок, а потом, как бы между прочимпроговорила: - Но это же я и сама могла бы сделать!.. Мастер улыбнулся. - Конечно, могла бы! Любой ребенок мог бы. Только нет у вас такойпривычки. Все ждете, чтобы за вас сделали. - Спасибо! - сказала Нина и вышла, вся красная от стыда. Всю дорогу она думала про этот "ремонт". Сколько хлопот было из-заодного несчастного гвоздя! И ногу исцарапала до крови, и чулок порвала, ичуть не весь город избегала, и в очереди стояла, и проголодалась, - а весьремонт тянулся полминуты. И особенно досадно, что такой ремонт она и самамогла бы сделать......Толя шел по улице и проклинал несчастный стул, который он сам идовел до такого плачевного состояния. Ножки стула, как нарочно, задевали каждого встречного, и каждыйвстречный ругался: - Ты чего это с такой бандурой на тротуаре толчешься? Иди на серединуулицы! Сошел на середину улицы, а там трамваи, машины, кони. Бросается пареньто в одну, то в другую сторож. Шарахнулся от автомобиля и зацепился заплаток какой-то пожилой женщины. Та закричала, как будто попала подавтомобиль. - Ты чего тут хулиганишь? - набросился на Толю один строгий мужчина. -Нет тебе другого места? Обидно стало Толе. Куда деться? Побежал на другую сторону, а таммилиционер: - Ты чего крутишься посередине улицы? Еще под машину попадешь. Иди натротуар! А на тротуаре, как назло, народу - тьма, и все куда-то спешат и дажебез всяких стульев толкают друг друга. Но для них это ничего не значит: скажут друг другу "извините" и идутдальше. Через несколько шагов снова столкнутся, снова "извините" - и сновадальше. И обычно в таких случаях просит извинения не тот, кто толкал, а тот,кого толкали. Но уж если встретятся двое совсем деликатных людей, тогда начинаетсядлинная кадриль: один шагнет в сторону, чтобы дать дорогу, и второй в ту жесторону; тогда один быстренько назад, а второй уже там; потом оба скакнутвправо, потом влево... - и чем люди деликатнее, тем дольше они танцуют. И среди всех них надо было протолкаться нашему герою со стулом... Толя, конечно, хорошо понимал, что кому-кому, а ему надо быть особенноделикатным, если он не хочет напороться на новые неприятности. Он пристроил стул на спине, сиденьем назад, чтобы ножки не торчали встороны, и двинулся дальше. Однако неприятности на этом не кончились: Толя снова задел стуломкакого-то человека, но сразу же деликатно поклонился и сказал: - Извините! А сзади ножка стула приподнялась и... зацепила шляпу у одной молодойженщины. Та пронзительно вскрикнула. Толя испуганно обернулся и... пырнулкого-то с другой стороны. Наконец, он сам не заметил, как снова очутился на середине улицы. Тогда он смекнул, что можно идти и не по тротуару и не по улице, а поканавке, что между тротуаром и улицей. Склонив голову, стараясь неповорачиваться стулом в стороны, пошел он, как конь в борозде, и был оченьрад, что никого не беспокоит. Придя в мастерскую, он столкнулся с неприятностью, перед которой сразупоказались пустяками все злоключения на улице. - С таким ремонтом мы не станем возиться! -категорически заявил мастер. - Почему? - с замиранием сердца спросил Толя. - Если все пойдут с такой чепухой, так нам некогда будет заниматьсянастоящим делом! Толе стало страшно. Что же теперь делать? Отец ведь сказал - домой невозвращаться, пока стул не будет починен. - Пожалуйста... исправьте, - начал просить Толя. - Может, это недолго... Мне отец велел... Исправьте... Мастер взял винт, ввинтил его в ножку, остальные подтянул потуже иотдал стул. Весь "ремонт" занял не больше двух минут, Толя стоял, глядел, а вголове у него вертелось: "Так это же я и сам мог бы сделать!.." - А сколько... стоит? - проговорил он наконец. - Ну, заплати за новый винт, что ли, - усмехнулся мастер. Возвращаясь домой, Толя все время думал об этом ремонте. Не только у них в семье, но и среди знакомых испокон веку считалось,что каждую такую работу должен выполнять "спец", независимо от того, сложнаяона или простая. Если нужно поправить стул или стол, например, ввинтить тот же винт, -так это должен делать только столяр. Если нужно вставить замок и при этомввинтить тот же самый винт, - тогда приходится звать слесаря. Винт в сапогдолжен ввинчивать уже сапожник. Если ослабнет винтик в стенных часах, егодолжен подвинтить часовой мастер, в швейной машине - другой техник. А ведьстоило хоть немножко подумать да присмотреться - и все эти винты, наверняка,могли бы ввинтить и Толя, и Нина, и отец, и мать. Вечером Толя и Нина долго обсуждали в углу события минувшего дня.

ГЛАВА ВТОРАЯ,

где говорится, как крыса перепугала Андрейку и еще о том, как Андрейка поймал вора. Однажды товарищи спросили Андрейку, какая у него семья. Он ответил: - Мама, я и поросенок. - Это, значит, твой брат? - насмешливо спросил Карачун. - Двоюродный, - серьезно ответил Андрейка. Все начали смеяться, а Карачун крикнул: - Хорошие же у тебя родственнички! - А что ты думаешь? - ответил Андрейка. - Он ничуть не хуже тебя! Онникогда не хулиганит, и я ни разу не слышал от него таких гадких слов, какот тебя. Он ни у кого не украл, карандаша, не разбил ни одного окна и ни скем не дрался на улице. Никогда я не видел, чтобы он цеплялся сзади натрамваи... Чем больше положительных сторон своего "двоюродного" перечислялАндрейка, тем сильнее хохотали ребята, поглядывая на растерявшегосяКарачуна. - Нашли над чем смеяться! - буркнул тот и, презрительно ухмыльнувшись,ушел. Андрейка зачислил своего поросенка в семью потому, что не было дня,когда бы Андрейка не принимал участия в присмотре за ним. Кому же помочьматери то травы нарвать, то катух почистить, то корму принести. Тем более,что мать работала уборщицей в одном учреждении и не всегда могла это сделатьсама. По этой причине часто приходилось кормить поросенка совсем поздно,впотьмах. Тогда уже обязательно шел и Андрейка, чтобы отпереть двери,посветить. И вот однажды он потерял ключ от замка. Событие Пустяковое,обыкновенное, но в данном случае дело приняло серьезный оборот: приближаласьночь, а как было росить двери незапертыми? Может быть, этот злополучный ключ валялся где-нибудь под ногами, новпотьмах никак его не удавалось найти. Попытались было у соседей занять до завтра замок, но у одних вообще небыло лишнего замка, а другие уже спали. - Ну, что же теперь делать? - говорила мать. - все из-за тебя, сорванецты этакий! Для чего нужно было вынимать ключ из замка? - Да я, кажется, его не вынимал. Может, он сам вывалился. Еще поискали - нет ключа! - Беги домой, там в ящике, кажется, какой-то валялся. Может, подойдет. Побежал Андрейка и действительно нашел ключ. Принес, начали пробовать и - вот досада! Хоть бы уж совсем непохожийбыл, а то вот-вот готов влезть, и все же что-то не пускает. - Что делать, что делать? - повторяла мать. - Не оставлять же так! - Тогда я останусь охранять, - сказал Андрейка. - Как это? - Да переночую тут, на дровах. - А бояться не будешь? - недоверчиво спросила мать. - Я? бояться? - ответил Андрейка таким топом, что мать почувствовала кнему уважение. - Ах ты, мужчина мой! - ласково проговорила она. - Но все-таки лучше япокараулю. - Нет, нет, нет! - горячо запротестовал Андрейка. - Мало ли мальчишеккараулят сады, огороды? Чем я хуже их? Мне очень хочется тут переночевать. Мать понимала, что для мальчишки подобное дело должно быть оченьинтересным. Да и пусть привыкает: мужчина как-никак. - Хорошо, - подумав, сказала она. - Я сейчас устрою тебе постель. Когда она ушла, Андрейке стало как-то не по себе. Сарайчик при слабомсвете коптилки казался совсем не таким, как всегда. Откуда-то появилосьмного дырок и уголков, которых раньше, кажется, не было. Да и паутины полно,а раньше он ее тоже не замечал. Вернулась мать, расстелила на дровах старое одеяло, положила подушку. - Вот и хорошо, - утешала она сына и себя. - Бояться нечего: никакойвор не полезет, если почувствует, что тут кто-то спит. Одну ночь провестиможно. Да и не холодно. А завтра отнесешь ключ слесарю. Ну, ложись. Незабудь погасить коптилку, а то чего доброго пожар... И вышла. Снова у Андрейки на душе заскребли кошки. Но теперь он даже разозлилсяна самого себя. Что за глупость, в самом деле! Сколько людей стоят напостах: в саду, в лесу, в поле, в разных будках - и ничего. А он, вроде,боится. Это ж позор! - Ну, братишка, будем спать! - вслух обратился он к поросенку и началустраиваться, на ночлег. "Братишка" встал на задние ноги, высунул свой пятачок и приветливозахрюкал. Андрейка не удержался, чтобы не почесать его за ухом. Наконец Андрейка погасил коптилку и улегся. Некоторое время онприслушивался, как хрюкал и ворочался. В катухе его сосед, а потом, когдатот успокоился и засопел, Андрейка стал вслушиваться в другие звуки. И тогдаснова его охватило беспокойство. Самые обыкновенные звуки, - шум автомобиля на улице, шаги прохожих илистук дверей в соседнем доме, - звуки, которые он тысячи раз слышал и накоторые никогда не обращал внимания, теперь казались какими-то особенными,беспокоили, мешали спать и даже немножко пугали. Особенно шаги людей. Когдаони были твердые, громкие, так еще ничего, а когда тихие - у Андрейки внутричто-то такое замирало. И снова начал злиться на самого себя. Он ведь хорошо узнает, чтобояться тут нечего, что никакой опасности и в помине нет. Даже если быдействительно появился вор, так стоит только закричать - и он скроется,потому что на крик сразу же сбегутся люди. Все это Андрейка прекраснопонимал, но спать спокойно не мог... Чтобы показать, что он никого и ничего не боится, Андрейка громкозапел: "Бе-е-е-лая а-а-рмия, че-орный баро-он"... - но голос ему самомупоказался каким-то чужим, незнакомым; вместо бодрости Андрейка почувствовалеще большую подавленность. Из катуха отозвался поросенок. Андрейка сказал ему: - Плохо у тебя спать, братишка. - Угу, - ответил тот. - Лучше бы уж ты к нам ночевать перешел. - Угу... - Вот видишь. А я, дурной, не догадался. - Угу, - подтвердил поросенок. В углу послышалась какая-то возня, писк. Андрейка вздрогнул, но сразуже успокоился: догадался, что это крысы. Все это отвлекло его внимание от звуков, которые доносились с улицы. Андрейка начал думать о завтрашнем дне, о ключе, школьных делах и,наконец, незаметно задремал. Вдруг ему что-то почудилось, и он, не шелохнувшись, началприслушиваться. Одним ухом Андрейка лежал на подушке, а другое было прикрытоодеялом, но он все-таки чувствовал, что рядом, у изголовья, что-то иликто-то есть. И вот это "что-то" осторожно поползло по нему... Андрейка вскочил, не помня себя, крикнул диким голосом, взмахнулруками, сбросил с одеяла что-то мягкое и услышал, как среди дровзашуршало... - Крысы! - крикнул он. - Ах, проклятые!.. - Угу, - отозвался поросенок. Андрейку передернуло. А что если они снова полезут? Когда они соберутсявсе вместе, так с ними, пожалуй, не справишься... Андрейка вспомнил, что где-то читал басню, как крысы таким образомзагрызли какого-то епископа... Но через минуту Андрейка уже отогнал эти нелепые мысли. В нашей жизнитакого не бывает. И все-таки дело неприятное. Хоть ты не спи вовсе и караульих! А может, пойти домой и сказать матери, что он больше не может тутспать? Но какой же он будет "мужчина", если испугается крыс? Засмеют все, дажепоросенок... И отогнав от себя тревожные мысли, Андрейка улегся снова. Но разве тутзаснешь, когда все время кажется, что крысы снова подбираются к самому лицу,носу. Тогда он решил забраться под одеяло с головой. Душновато, но ничего,терпеть можно. Снова начал дремать. Вдруг почувствовал: кто-то царапает по одеялу в ногах. Прислушался -крыса крадется по нему! Снова вскочил Андрейка. - Ш-ш-ш, чтоб тебя!.. И начал стучать по дровам и колотить по одеялу. - Угу, - вмешался поросенок. - Тебе хорошо, - сказал Андрейка. - Тебя они, видно, не трогают. - Угу, - согласился тот. Андрейка выбрал хорошее полено и положил рядом с собой, чтобы вследующий раз встретить гостя как следует. Крысы утихомирились. Все меньше и меньше звуков долетало с улицы. Нозато, чем тише становилось за стеной, тем выразительнее был каждый звук. Вот, например, где-то рядом послышались шаги. Андрейка, может, и необратил бы на них внимания, если бы они вдруг не стихли. Андрейка сразунасторожился. Шаги возобновились, потом - снова тишина. У Андрейки сильнее забилось сердце. Уж не подкрадывается ли кто? Чтоделать, если это и вправду вор? Андрейка сам удивился, что до сих пор дажене подумал об этом. Он охранял вообще, а что и как делать, если кто придет,- не знал. Теперь он начал обдумывать план. Ну, вот, скажем, входит вор. Что тогда? Кричать? Ну это стоит такомубандиту пристукнуть мальчика, чтобы он больше и не пикнул. Убегать? Но какубежать, если тот будет в дверях? Конечно, если поднять большой шум и крик,то сбегутся люди. Но к этому времени вор десять раз придушит его. Ну, нет!Пусть уж лучше пропадает поросенок. Но зачем же тогда он сидит здесь? Не успел Андрейка выработать план, как подошло время действовать... Двери тихонько скрипнули... Будто спугнутые воробьи, сразу вылетели из головы Андрейки все планы.Он сам не заметил, как прижался к постели и с головой закутался одеялом. Второй раз скрипнули двери... Только тогда Андрейке в голову вернулся один план, и план этот был:лежать и не рыпаться, чтобы вор его не заметил. Хорошо ли это будет, плохоли, - об этом он сейчас не мог думать. Но когда прошло несколько минут и ничего за это время не случилось, онотважился высунуть голову. Двери были немножко раскрыты, но больше ничего было ни видно, нислышно... Этот перерыв дал возможность вернуться всем мыслям, и скоро в головеАндрейки их набралось даже больше, чем нужно. "Здесь ли он?.. Что он делает?.. А может, никого нет?.. Тогда кто жевходил?.. И почему не было слышно, как он ушел?.. Значит, он здесь... Такчего же он ждет?.. Может, Окрикнуть?.. Но как тут крикнешь, если он стоитрядом?.." Эти мысли метелицей кружились в его голове. А время шло, и в сарайчикевсе было по-прежнему. Андрейка голов был согласиться, что, может, никого тути нет, но шевельнуться все не отваживался, откладывал, тянул. Неподвижность его обнадежила крыс, и они снова начали возиться рядом.Одна из них забралась на ноги и крадется выше; чувствуются ее шажки уже набоку. В этот момент как хлопнется ему на спину что-то тяжелое!.. - Мама!!! - вырвалось из груди Андрейки. Но он сразу же вскочил, весело засмеялся и крикнул: - Кот! - Угу, - ответил проснувшийся поросенок. Конечно, такому гостю Андрейка был очень рад. Теперь уже можно будетспать спокойно. С легким сердцем Андрейка встал и притворил двери. К сожалению, ихнельзя было запереть изнутри. Кот подошел к Андрейке и тихо замурлыкал. Звуки эти были для Андрейкисамыми приятными за весь сегодняшний вечер. Он успокоился, но сон уже невозвращался к нему. Он начал рассуждать: "Хорошо, что так получилось. Ну, а что если бы действительно пришелвор? Неужели же так лежать, ждать чего-то, как я? Это же позор!.. Нечегосказать - мужчина!.." Андрейка почувствовал, что поведение его было постыдным, и решилоставшуюся часть ночи караулить добросовестно. А на случай, если придет вор,он выработал план не только активный, но и геройский: он будет сидеть в углуоколо дверей и если только кто войдет, то тихонько выскочит позади изсарайчика и запрет двери на щеколду. Этим он не только спасет своегопоросенка, но и принесет пользу обществу - поймает вора. Эта последняя мысль больше всего понравилась ему. Он теперь дажестрастно желал, чтобы вор пришел. Не страшно, а весело было думать, каквойдет вор, как попадет в западню и что будет дальше. Андрейка вышел за двери, подготовил щеколду, попробовал пару раз, какэто получится, и, довольный, занял свой пост около дверей. От каждого звука,шума, особенно шагов, сердце его билось даже сильнее, чем раньше, но это былне страх, а волнение героя перед решительными событиями. Эх, пусть бы теперькто-нибудь пришел!.. Но, к большому сожалению, никто не приходил, и вот уже Андрейка началклевать носом, вот уже несколько раз он ловил себя на том, что засыпает... То решительное, к чему он так готовился, пришло неожиданно... Спохватился он, когда кто-то уже вошел в сарайчик и молча возился не тооколо его постели, не то около поросенка. Андрейка весь напрягся, выскользнул за двери и - раз! - запер их нащеколду. Вор очутился в западне!.. В тот же момент Андрейка побежал к соседу Даниле и начал стучать вокно. Когда показалась перепуганная голова дядьки Даниилы, Андрейкасдавленным, взволнованным голосом заговорил: - Дяденька, идите!.. В нашем сарае вор сидит!.. Я его закрыл... И сразу же побежал ко второму соседу, третьему, а потом уже домой, кматери. Вор тем временем на весь квартал барабанил в запертые двери. На этотшум собралось людей даже больше, чем разбудил Андрейка. Когда вооруженный народ открыл двери, оттуда вышла... вне себя отзлости мать Андрейки! - С ума он сошел, что ли? - кричала она. - Я вышла посмотреть, как онтут мучается, а он вон какую штуку выкинул!.. Назавтра Андрейка понес замок и ключ к какому-то Слесарю-частнику. Тотповертел в руках замок, ключ и сказал, что работа будет стоить рубль иприйти нужно через два часа. А когда Андрейка пришел в назначенный час, то увидел, что мастер даже ине брался еще за работу. - Вы же сказали, что через два часа будет готово! - с укором произнесАндрейка. - Сейчас, сейчас будет готово! - ответил мастер, взял ключ, царапнул понему раза два напильником, повернул в замке и отдал Андрейке. Тот остолбенел. - Так это же я и сам мог бы сделать! - пробормотал он. - А если мог, так зачем нес? - недовольно ответил Мастер. Андрейка никому не сказал, какой "ремонт" нужно было сделать, но всякийраз краснел, когда вспоминал, сколько неприятностей было из-за такой мелочи.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

где снова говорится совсем о другом, например: как облили керосином буханку хлеба, как Павлик ехал на "колбасе" и как потом все три раза крикнули: "Почтальон!" Вечер в семье Павлика выдался очень ответственный. Отец, преподаватель латинского языка в мединституте, запершись в своейкомнате, готовился к завтрашней лекции. Он сказал, что ему сегодня,возможно, придется сидеть всю ночь. Мать гладила белье. Павлик должен был решить на завтра четыре задачи. Даже пятилетняя Катя нашла себе важную работу: шила платье для своейкуклы. Чисто, тихо, уютно было в квартире. Электричество ярко и ласковоосвещало все углы. Каждый член семьи чувствовал себя счастливым, потому чтовыполнял свои обязанности. И вдруг вся эта мирная жизнь пошла вверх дном. И все из-за того, чтонеожиданно погас свет. Сначала думали, что это так себе, на минутку, как это нередко бывает.Зазевается там на станции какой-нибудь техник, крутнет не тот штепсель илидругую какую-нибудь штуку, - и тут же исправит ошибку. Однако на этот раз прошло несколько минут, а света не было. - Павлик, посмотри, есть ли свет в соседних квартирах, - попросил отец. Как всем им хотелось, чтоб там не было света! Павлик выглянул в окно и увидел, что напротив, через улицу, - горит.Оставалась еще какая-то надежда, что, может, света нет во всем их доме.Выскочил за двери и вернулся с опущенным носом. - Везде горит!.. - Значит, у нас испортилось, - с досадой проговорил отец. - Придетсямне зажечь лампу, а вам всем надо идти спать. - Дай хоть детям поужинать! - сказала мать. - А где же лампа? Она здесьбыла. Настроение у всех сразу испортилось. - Это ты брал ее? - Да нет, я не видел! - Кто последний раз брал? - Всегда у нас так бывает, что когда нужно... - Может, тут? - Беда мне с вами! - Я видел тут. - Да нету! - Кто же, в конце концов, последний раз ее брал? И среди этих невеселых разговоров послышался детский голосок: - Мама! Лампа в кладовке, на полке. Папа сам ее гуда поставил. Словно теплым ветерком повеяло от этих слов. У всех сразу стало легчена сердце. Принесли лампу, а она без керосина. - А керосин-то хоть у нас есть? - встревожился отец. - Есть, есть, - успокоила мать. - Принеси, Павлик, бутыль. Даже эту задачу в темноте выполнить было не так-то легко. Кое-какПавлик нашел бутыль и, рискуя разбить ее по дороге, принес в комнату. Теперь оставалось только налить керосин в лампу. Каждый понимал, чтодело это - большое и сложное. Кому-нибудь одному за него и браться нестоило. Даже вдвоем едва ли справились бы. Тут требовалось участие всехтрудоспособных членов семьи. Прежде всего нужно было поддерживать свет с помощью спичек, да так,чтобы не было перерыва между одной спичкой и другой. Эта задача была самаяважная, поэтому ее взял на себя отец. Павлик должен был держать лампу и следить, чтобы не перелился керосин.Мать взяла в руки бутыль. - Начинай! - скомандовал отец. Неторопливо, осторожно шла работа. Отец зажигал спички одну за другой,ничего больше не видя. Мать тихонько наклоняла неуклюжую бутыль. Павлик, недыша, следил, как понемногу наполнялась лампа. Прижавшись носом к столу, также напряженно следила за братом Катя, притаившаяся под бутылью. - Готово! - крикнул Павлик. - Готово! - повторила Катя, радостно подпрыгнула и... стукнуласьголовой о бутыль! И тут произошло самое неприятное: бутыль выскользнула у матери из рук,стукнулась о край стола и разбилась. Керосин залил буханку хлеба и все, чтобыло на столе, да вдобавок досталось, еще и Кате. Дно бутыли полетело напол, прихватив с собой стекло от лампы... И в квартире, где всего лишь пятнадцать-двадцать минут назад было таксветло, уютно, где так спокойно, счастливо шла жизнь, где все были такласковы друг с другом, - в этой самой квартире теперь царила темнота, стоялавонь от разлитого керосина. В темноте послышался суровый голос отца: - Павлик! Завтра рано утром, перед уроками, сбегаешь на электростанциюи вызовешь монтера. Обязательно рано утром: если позже, то он может в этотдень не прийти, и тогда еще сутки придется мучиться. Павлик хотел было сказать, что он может опоздать в школу, что завтра уних контрольная письменная работа, к тому же его очередь дежурить. Однако онсразу же сообразил, что в такой момент об этом лучше и не заикаться. Зажгли лампу без стекла. Маленькое коптящее пламя беспомощно пыталосьосветить комнату, но от этого света комната стала еще более неуютной....Назавтра Павлик выбежал из дому в пятнадцать минут девятого. Доначала уроков оставалось сорок пять минут. Павлик высчитал, что дорогатрамваем на электростанцию и в школу займет не больше двадцати минут, адвадцать пять останется на все другие дела. Но, как назло, трамвай где-то застрял. А толпа на остановке все росла иросла. И когда наконец показался трамвай, то Павлик с ужасом увидел, что онполон народу. Был девятый час, когда большинство служащих спешит на работу. Попробовал Павлик протиснуться, но где там! - Тогда ему пришла в голову рискованная мысль: прицепиться сзади, на"колбасу". Так он и сделал. Нельзя сказать, чтобы чувствовал он себя хорошо, но был доволен ужетем, что успеет справиться со своим делом. Линия проходила около их школы, и Павлик имел удовольствие услышатьвосторженные крики своих товарищей, идущих на занятия: - Смотри, смотри, Павлик едет на "колбасе"! Ура! Запыхавшись, прибежал Павлик в контору, подошел к окошку и попросилприслать монтера. - А какой номер вашего абонемента? - спросила конторщица. - Не знаю. - Тогда принесите абонементную книжку. - Так я вам скажу адрес. - Все равно, без номера абонемента мы заказов не принимаем. Об этомдавно уже объявлено. У мальчика и руки опустились. Что делать? Или опоздать в школу, илиостаться еще на сутки без света? Нет! Отец с матерью будут недовольны, еслипридется снова Переживать такой вечер, как вчера. И Павлик вынужден был возвращаться домой. Только на этот раз он ехалуже как порядочный пассажир......Прозвенел звонок в школе. В класс вошел учитель. - Подготовьтесь к письменной работе. - Чернил нет, - ответили ученики. - А почему же не приготовили? - строго спросил учитель. - Чернила в шкафу, а ключ у дежурного. - Кто дежурный? - Павлик Рогатко. - Где же он? - Поехал на "колбасе"! - ответил кто-то, давясь смехом. - Что это значит? Ему объяснили, Что видели Павлика, как он проехал мимо школы,прицепившись сзади, на трамвае. Учитель даже верить не хотел. Как же это? Павлик Рогатко, один излучших учеников, вместо того, чтобы идти в школу, поехал кататься, да еще натрамвайной колбасе, да еще в тот день, когда в классе письменная работа, даеще когда он сам дежурный? - Не может быть! - сказал учитель. - Это уже слишком не только длянего, но и для самого недисциплинированного ученика из всей школы. - Но мы же сами видели! - Это мы потом разберем, а теперь достаньте как-нибудь чернила. В соседнем классе в это время шла география. Вдруг открываются двери, и показывается ученик из другого класса.Учитель удивленно взглянул на него. - Разрешите попросить у товарища чернила, - сказал тот. - Надо было раньше это сделать, - недовольно проговорил учитель. - Ну,быстрей! Ученик вышел. - Так вот, мы говорили, - начал учитель, - что северные моря... Тут снова открылась дверь. - Разрешите попросить чернила... - Что это такое сегодня происходит? - возмущенно спросил учитель. - У нас письменная работа, а дежурный... - Это не наше дело! Не мешайте! В это время кто-то уже дал чернильницу, и ученик вышел. - Так вот, мы говорили, что северные моря... В этот момент снова открылась дверь. - Разрешите попросить чернила. Учитель окончательно вышел из себя. - Что же это такое, наконец?! А в это время в других классах происходило то же самое. Явилсядиректор, начал наводить порядок. А когда пришел Павлик, то имел столько неприятностей, сколько не было унего за целый год....Вряд ли еще где-нибудь кого-нибудь ждали так, как ждали монтера вдоме Павлика. Можно прямо сказать, что его ждали, как солнце, приносящеесвет. Каждый раз, когда скрипели двери, все бросались к ним с радостнойнадеждой и отходили с грустью, если приходил не он. Когда появился наконец человек с сумкой, его встретили как самогодорогого гостя. - Сюда, сюда! - суетилась мать, прыгал Павлик, вертелась Катя. - Да не стоит, я ничего... я так, - смущаясь, отвечал человек с сумкой. - Нет, нет, заходите, пос