Глава 39. Когда я открыл глаза, я лежал в путанице теплых одеял

Финн

Когда я открыл глаза, я лежал в путанице теплых одеял. Эмма сидела по-турецки на кровати рядом со мной. Она пристально смотрела вниз на меня, хмурясь от раздумий, в ее голубых глазах стояли непролитые слезы. Ее взгляд был сосредоточен на моем обнаженном животе так, что она не заметила, как я проснулся. Я тихо лежал, гадая, что она будет делать дальше. Ее рука медленно вытянулась. Она пробежала пальцами по моей груди и вниз к животу, сводя мое новое тело с ума. Я напрягся, мои пальцы дрогнули, желая коснуться ее. Она быстро подняла взгляд к моему лицу и убрала руку.

- Доброе утро, красавица. - Мой голос показался резким. Каждая частичка меня пульсировала, как если бы меня столкнули с трехэтажного здания на холодную, суровую, бетонную плиту. Это также было похоже на то, как я очнулся в моем новом теле на грязной земле у незнакомого дома Паркера.

Она закрыла глаза и держала их сжатыми в течение нескольких долгих мгновений, затем открыла их снова.

- Что ты делаешь?

- Жду, что ты исчезнешь? - Ее голос дрожал. - Почему ты еще не исчез?

Она подняла взгляд, ее сапфировые глаза поймали меня в плен.

- Я никуда не собираюсь исчезать. - Я с трудом приподнялся, застонав, и коснулся ее подбородка. - Слышишь меня? Больше никогда. Это... - Я колебался, чтобы сказать это. Я все еще ожидал, что одеяло выскользнет из-под меня. - Это навсегда.

- Это какая-то бессмыслица, - сказала она. Солнечный свет, струящийся из окна, бледными лучами превращал каждую прядь ее белокурых волос, обрамлявших лицо, в нити золота.

- Знаю, это так, но это реально. Думаю, самым лучшим объяснением будет назвать это подарком. - Это не совсем было правдой. Это был обмен. Как только этой жизни придет конец, я буду принадлежать им... навсегда. Но я не был готов рассказать ей эту часть. Было слишком рано. Сейчас, мне нужно было, чтобы это мгновение с ней было совершенным.

- Если это сон, я не хочу просыпаться, - прошептала она.

- Это не сон. Не на сей раз.

Эмма потянулась, сначала нерешительно, и коснулась моих рук. Впервые я посмотрел на них. Они были полны крови, пульсировали жизнью. Костные мозоли, которые я заработал с Попом, теперь отсутствовали. Я действительно был совершенно новым. Она, молча, провела пальцами по моим, затем пошла дальше к линиям моей груди. Я резко вдохнул, когда ее пальцы дошли до моей шеи и коснулись чувствительной ямки моего горла.

- Мне нужно... Мне просто нужно... - Боже, мне так было нужно, моему уму казалось, что это было одно из тех средневековых пыточных устройств, которые тянули в тысячу разных направлений, но я остановился на ее губах. Я даже не потрудились сделать еще один вдох. Я наклонился и поцеловал ее. Эмма замерла, заставляя меня сомневаться в моих действиях на долю секунды, но затем она выдохнула в мой рот. Это был радостный звук. Звук облегчения. И в тот момент я понял, там не было больше ничего другого. Ее улыбка на моих губах. Ее дыхание в моем рту. Я хотел жить этим моментом вечно. Я не хотел думать о завтрашнем дне, или о следующем. Только здесь. Только сейчас. Только это.

Я прижал ладонь к теплой пояснице и потерялся в ее поцелуе, который был чем-то намного большим, нежели просто поцелуй. Это было дыхание Эммы, вселявшее в меня жизнь. Я и не догадывался, что можно испытывать такие чувства, ее кожа против моей, мое дыхание, сливающееся с ее, наши пальцы, переплетающиеся друг с другом.

- Эмма, почему дверь заперта?

Она подалась назад, ее глаза широко распахнулись, когда мама затрясла ручку. Она потянулась, чтобы коснуться ее губ, опухших от нашего поцелуя, и опустила неровный, тихий взгляд на мое полуобнаженное тело. Ей не пришлось говорить. Я скатился с кровати, гулко приземлился на прохладный коврик на полу и заполз под кровать.

- Что это было? - Рейчел снова постучала. - Эмма, ты в порядке?

- Я в порядке, мама. А что ты хочешь? - Пружины кровати заскрипели, и я наблюдал за тем, как ее босые ноги прошлись по коврику на полу к двери. Она открыла дверь на какую-то долю дюйма.

- Почему эта дверь заперта? - Рейчел высунула нос за дверь, но Эмма вытолкнула ее назад. Я услышал, как они пролепетали что-то о запертых дверях и о расписании работы ее мамы на неделю. Я был в раю. Моей самой великой проблемой на данный момент было, как бы мама моей девушки не нашла меня под ее кроватью. Ну, во всяком случае, самой главной проблемой, которая мне пришла в голову. Я не мог остановить глупую улыбку, расплывшуюся по моему лицу.

- Опасность миновала, - прошептала Эмма. Я выкатился из-под кровати и забрался наверх, чтобы присоединится к ней. Мы, молча, сидели, пока не услышали, как захлопнулась входная дверь несколькими минутами позже. Облегчение промчалось по лицу Эммы. Она спрыгнула с кровати до того, как я смог потянуться и дотронуться до нее снова. Я согнул пальцы, интересуясь, как они могли оказаться столь пустыми, когда ее не было рядом, чтобы наполнить их.

- Куда ты идешь?

- Раздобыть немного еды. А ты не голоден? - Она вытянула пару хлопковых шорт и толстовку из сумки с вещами. Когда она осторожно потянула вверх свою нежно-розовую кофточку через голову, поправляя ее у швов на шее, и бросила ее на пол, у меня что-то опустело глубоко в животе.

- Хм... Я больше не могу раствориться прямо в воздухе. Тебе нужно сначала попросить мня об этом. - Во рту у меня пересохло, и я чувствовал, как сердце подпрыгивало туда, где оно быть не должно. Мне следовало бы отвернуться, но я не мог оторвать глаз от ее длинной, залитой солнечным светом спины.

- Я никогда не просила тебя уходить, Финн. Ты сам принимал это решение.

Я сглотнул и провел рукой по рту, следя за тем, как она надевает толстовку через голову и просовывает каждую длинную ногу в шорты. Я ни разу не видел, как Эмма переодевается, но теперь я увидел это, и я ни за что в мире не отдал бы это воспоминание.

- Ты голоден? - Она остановилась у двери и сдула прядь волос с глаз.

Я нервно рассмеялся, адреналин все еще приливал к ушам. Она и не догадывалась.

- Думаю, да.

Эмма вернулась с двумя дымящимися чашками кофе со сливками, сахаром и тарелкой, полной черничных кексов. Первый же кусочек черники и теплой выпечки взорвались у меня во рту, едва не расплавив меня. Я не пробовал еды так долго. Мне пришлось приложить много усилий, чтобы не застонать, пока еда растворялась у меня во рту. Эмма сделала маленький глоток кофе и улыбнулась, следя за выражением моего лица.

- Что? - спросил я, вытирая языком обратную сторону руки и глотая.

- Ты выглядишь так, будто пребываешь на Небесах.

Сидеть здесь, смотреть в ее глаза, соприкасаться коленями и посылать тем самым взрывные волны тепла по моим бедрам, я подумал, что возможно я и был на Небесах.

- А кто сказал, что я не там?

Я ухмыльнулся и наклонился сквозь крошечное пространство между нами, чтобы прижаться моими губами к ее. И Бог подсказывал мне, что она была куда вкуснее, чем кекс в моей руке, поэтому я оставил его в покое, чтобы притянуть ее поближе. Эмма прикусила губу и вырвалась из моей хватки.

- Что такое?

Она держала мою руку на ее коленях, водя кончиком пальца по внутренней части моей ладони.

- Мой папа... - Боль мелькнула на ее лице.

- Что такое? Скажи мне.

- Мэв сказала мне, что папа отправился в Ад. - Она подняла глаза, они были полны непролитых слез. - Это правда? Я не буду обвинять тебя во лжи, если это так, но...

- Эмма. - Я схватил ее за руки. - Он не в Аду. Она пыталась по больнее ранить тебя. Клянусь тебе, он в Раю. Он счастлив. В покое.

Эмма кивнула, и ее плечи опустились, но под поверхностью все еще было что-то хрупкое.

- Что случилось в том доме, Финн?

Я глубоко вздохнул и расслабился.

- А что?

- Потому что Кэш... с ним что-то не так. Он действительно не говорил со мной после того, что мы натворили той ночью, но здесь есть что-то большее. Я не чувствовала ее после пожара, но что, если это Мэв?

- Это не Мэв, - сказал я.

Эмма широко распахнула глаза.

- Ты уверен?

Я сжал руку Эммы и закрыл глаза. Моя сетчатка загорелась при воспоминании о душе, вытянутой из девушки, которую я люблю. Следя за тем, как Мэв закрадывается под ее кожу, словно это была шуба. Я распахнул глаза и улыбнулся так сильно, как только мог.

- Я уверен. Она никогда не вернется.

- Это отлично, но Кэш... - Эмма покачала головой. Мы должны помочь ему.

- Поможем. Мы исправим это, независимо от того, что это.

- Обещаешь?

Я кивнул и пополз вверх по ее телу, мягко прижимая ее к матрасу.

- Обещаю.

Пружины матраса скрипели под весом наших тел. Одеяла переместились и съехали. Я улыбнулся против щеки Эммы, задаваясь вопросом, как что-то настолько малое могло сделать меня настолько счастливым.

- У нас еще много забот, - сказала она, соединяя руки у меня на спине, чтобы притянуть меня ближе. - Например, где ты будешь жить?

Я кивнул, вдыхая ее аромат.

- Знаю. - Тепло моего дыхания заставило ее вздрогнуть, нежное легкое колебание высокой температуры прокладывало себе путь вниз по ее позвоночнику, затем обратно вверх через мой, как будто мы были единым целым, а не двумя отдельными личностями. Я провел кончиком пальца по ее ноге, начиная от колена, потом выше и выше, пока мои пальцы не сдались и не сжались на ее бедре. Эмма накрыла мою руку своей, ее глаза горели синим, как жарким пламенем.

Я хотел поцеловать ее. Черт, я хотел сделать намного больше, чем поцеловать ее. Но я не сделал. Вместо этого я убрал прядь волос с ее глаз и провел пальцами рядом со швами на ее шее. Гнев жег мои внутренности как кислота, зная, что, несмотря на все остальное, Мэв навсегда отметилась на Эмме.

- Ты знаешь, что не обязан быть со мной, верно? - спросила она мягко, ее глаза уставились на мое горло вместо лица. Ее ресницы задевали нежное пятно под моим подбородком каждый раз, когда она моргала.

Я поднял ее подбородок, так чтобы она посмотрела на меня.

- О чем ты говоришь?

- Не хочу, чтобы ты думал, что должен мне, или, что ты обязан быть со мной. Теперь у тебя есть тело, второй шанс на жизнь. Что, если через некоторое время ты больше этого не захочешь?

- Эмма... - Я сглотнул эмоции, перекрывшие мое горло... ценность двадцати семи лет внезапно нахлынула на меня. - Я восстал из мертвых ради тебя. - Ее глаза с трепетом закрылись, и я поцеловал ее в веки. Они чувствовались атласом на моих губах. - Если это не докажет, насколько я люблю тебя, то тогда ничто не докажет.

Она вздохнула, и ее руки сжали мою талию.

- Я тоже тебя люблю.

Я поцеловал ее. Я хотел быть мягким, сдержанным и почтительный, но как только ее вкус оказался на моем языке, не было никакого пути назад. Возможно, если бы я только закончил глупый завтрак, возможно если бы я позволил ей прийти ко мне вместо того, чтобы накрыть ее своим телом, то я, возможно, смог бы удержаться. Но не теперь. Не тогда, когда я был в теле, которое было моим, с девушкой, которую я хотел больше следующего вздоха. Я провел ладонями по ее толстовке, по ребрам, по спине. Я сглотнул хныканье из ее горла. Я целовал ее, до тех пор, пока не был уверен, что воздух перестанет поступать, если я не отпущу ее.

Я затаил дыхание, когда Эмма, наконец, прервала поцелуй. Она засмеялась и провела пальцами по моим волосам.

- Что?

- Я просто подумала о кое-чем. - Она пошевелилась, чтобы отсесть.

Я держал руки на ее талии, задаваясь вопросом, выглядел ли я столь же смущенным, как я себя чувствовал.

- Ты сказал, что не закончил школу, - сказала она, улыбаясь.

- И?

- И, теперь ты можешь ее закончить. Ты можешь пойти в школу со мной.

Света в глазах Эммы было слишком много, блестящего от возможностей и счастья. Я не сказал, что думал... что я скорее буду пожинать души, чем вернусь в среднюю школу. Вместо этого я застонал и спрятал лицо в животе Эммы.

- В школу? Ты серьезно?

Эмма засмеялась и почесала затылок.

- Ради меня?

Я усмехнулся и поднял подол ее рубашки, таким образом, я мог положить ухо на ее сердце. Я стал слушать его биение, пока мое дыхание не стало соответствовать его успокаивающему ритму. Я знал в своем сердце, в ямке своей души, что я умру за этот звук. Я умер бы за эту девушку. Я посмотрел на Эмму, и она приподняла бровь, глядя на меня.

- Ради тебя? - спросил я, проводя своими губами по ее. - Ради тебя я сделаю все что угодно.

[1] Вермин – Vermin - паразит, вредитель, хищник. (Здесь и далее примечание переводчиков)

[2] Мачете – machete - большой тяжёлый нож с широким клинком, используемый в качестве оружия или для рубки овощных культур, сахарного тростника и др.

[3] Джуди Блум – Judy Blume – американская писательница, пишет, в основном, для детей и подростков. Но с конца 70х писательница начала работать и в другом жанре – она пишет о смерти, и о том, как преодолеть потери.

[4] Фритта́та (фритата; итал. frittata) — итальянский омлет, который готовят с начинками из сыра, овощей, колбасы или мяса. Обычно фриттату готовят на плите, затем доводят до готовности в духовке. (здесь и далее прим. переводчиков)

[5] Аналой - высокий и узкий столик, как правило, переносной, с наклонной верхней доской, на который в храме кладут иконы, богослужебные книги и иные церковные принадлежности.

[6] Гэп – Gap - сеть магазинов, продающих модную молодежную одежду.

[7] Доска Уиджа – «говорящая доска» для спиритических сеансов с нанесенными на нее буквами алфавита, цифрами от 1 до 10 и словами «да» и «нет».

[8] F.B.I. (female body inspector), в переводе на русский язык Инспектор Женских Тел (ИЖТ).

[9] Кобблер (Коблер) - cobbler - Десертный напиток. Его единственным обязательным компонентом является пищевой дробленый лед, которым на треть или наполовину заполняется стакан. В числе других компонентов могут быть соки, сиропы и фрукты с добавлением вин, ликеров, шампанских вин и др. алкогольных напитков.

[10] 401(к) - наиболее популярный пенсионный план (накопительный пенсионный счёт) частной пенсионной системы в США.

[11] Мидвэй Атолл - Midway Atoll - Острова Мидвэй площадью 6,23 км2, расположенные в северной половине Тихого океана (в западной группе Гавайского архипелага). Территория принадлежит США.

[12] «Рыбий хвостик» - mullet - прическа, когда спереди и по бокам волосы короткие, а сзади длинные, «рыбий хвост» или «рыба-мул».