Общее изложение главы десятой

 

После этого стали пастыри, архиереи всеми силами подыскиваться под Иисуса, чтобы как‑нибудь погубить его. Они собрались в совете и стали судить; они говорили: надо как‑нибудь прекратить этого человека. Он так доказывает свое учение, что если оставим его, все поверят в него и бросят нашу веру. Уж и теперь половина народа поверила в него. А если иудеи поверят в его учение, что человек – сын Божий, никому не обязан повиноваться, что все народы – братья, что нет в нашем народе еврейском ничего особенного от других народов, то римляне уже совсем заберут нас и уничтожат все наши законы и всю нашу веру, и не будет больше еврейского царства.

И долго советовались пастыри, архиереи и ученые и не могли придумать, что с ним делать. Они не могли решиться убить его.

И тогда один из них, Каиафа, – он был первосвященник в этот год, – придумал вот что. Он сказал им: надо вот что помнить: одного человека полезно убить для того, чтобы не погиб весь народ. Если мы оставим этого человека, то народ погибнет, это я предсказываю вам, и потому лучше убить Иисуса.

Если даже и не погибнет народ, то все‑таки он разбредется и отойдет от единой веры, если мы не убьем Иисуса, и потому лучше его убить.

И когда Каиафа сказал это, тогда все решили, что нечего думать, а надо непременно убить Иисуса. Они бы и сейчас взяли Иисуса и убили его, но он скрывался от них в пустыне.

Но в это время подходил праздник пасхи, и много народа всегда сходилось в Иерусалим к празднику. И пастыри, архиереи рассчитывали на то, что Иисус с народом придет к празднику. Вот они и повестили в народе, что если кто увидит Иисуса, то привел бы его к ним.

И точно, незадолго до пасхи сказал Иисус ученикам: пойдемте к Иерусалиму, и пошел с ними.

И сказали ему ученики: не ходи в Иерусалим. Архиереи решили теперь побить тебя камнями. Если придешь, они убьют тебя. Иисус сказал им: я ничего не могу бояться, потому что я живу в свете разумения. И как всякий человек, чтобы не спотыкаться, может ходить днем, а не ночью, так всякий человек, чтобы не, в чем не сомневаться и ничего не бояться, может жить разумением. Только тот сомневается и боится, кто живет плотью, а кто живет разумением, для того ничего нет ни сомнительного, ни страшного.

За 6 дней Иисус пришел в деревню Вифанию, подле Иерусалима, к Марфе и Марии, и сестры сделали ему там ужин. И когда он сидел за ужином, Марфа служила ему, а Мария взяла фунт дорогого, цельного пахучего масла и мазала им Иисусу ноги и вытирала их своими волосами. И когда по всей горнице разошелся дух от масла, Иуда Искариотский сказал: напрасно Мария потратила масло дорогое. Лучше бы это масло продать на 300 гривен и отдать нищим.

А Иисус сказал: нищие еще будут у вас, а меня уже скоро не будет. Она это хорошо сделала, она приготовила мое тело к погребению.

Поутру Иисус пошел в Иерусалим. Народа было много к празднику. И когда узнали Иисуса, то окружили его, стали срывать ветки с дерев и кидать ему одежду свою на дорогу, и все кричали: вот он наш истинный царь, тот, который научил нас истинному Богу. Иисус сел на осленка и ехал на нем, а народ бежал перед ним и кричал. И так въехал Иисус в Иерусалим. И когда он въехал так в город, взволновался весь народ и спрашивал: кто это такой? И те, кто знали его, отвечали: это Иисус, пророк из Назарета Галилейского.

И вошел Иисус в храм и опять повыгнал оттуда всех продавцов и покупателей.

И видели все это пастыри, архиереи и говорили друг другу: смотрите, что делает этот человек. Весь народ за ним идет.

Но не смели они его взять прямо из народа, потому что видели что народ пристал к нему, и придумывали, как бы им хитростью взять его.

Между тем Иисус был в храме и учил народ. В народе, кроме иудеев, были греки, язычники. Греки слышали про учение Иисуса и понимали его учение так, что он учит истине не одних евреев, но всех людей, и потому они хотели тоже быть его учениками, и сказали об этом Филиппу, а Филипп сказал Андрею.

Ученики боялись сводить Иисуса с греками. Они боялись, чтобы народ не озлобился на Иисуса за то, что он не признает разницы между евреями и другими народами, и не решались долго сказать это Иисусу, но потом оба вместе сказали это Иисусу. Услыхав то, что греки желают быть его учениками, Иисус сказал: знаю я, что народ возненавидит меня за то, что я не делаю разницы между иудеями и язычниками, за то, что сам признаю себя таким же, как язычник, но теперь настало время, когда должно признать учение о сыне Божьем во всех людях. И если я погибну за это, я должен говорить истину. Пшеничное зерно только тогда приносит плод, когда само погибнет. Тот, кто боится за свою плотскую жизнь, тот теряет жизнь истинную, а кто презирает жизнь плотскую, тот эту жизнь временную сделает истинною не во времени, а в Боге.

И, обратившись к Андрею и Филиппу, он сказал: кто хочет служить моему учению, тот пусть делает то же, что и я. А кто делает тоже, что и я, тот будет любим Отцом моим. Теперь решается жизнь моя, будет ли она плотскою, или духовною. И что же, неужели теперь, когда наступило то, к чему я шел, теперь я скажу: Отец! избавь меня от того, что я должен сделать? Не могу я сказать этого, потому что я шел к этому. И потому говорю: Отец! прояви себя во мне.

И, обратясь ко всему народу, Иисус сказал: в настоящем только есть власть духа над плотью, в настоящем только побеждается сила плоти. И если я возвышусь над земною жизнью, то всех привлеку к себе.

И сказали ему: по закону мы слышали, что Христос – это что‑то особенное, определенное, которое остается всегда одинаковым; как же ты говоришь, что ты, Христос, должен вознестись, как сын человеческий. Что же такое значит вознести сына человеческого?

На это Иисус отвечал им: вознести сына человеческого значит жить тем светом разумения, которое есть в вас; вознести сына человеческого над земным значит верить в свет разумения, пока есть свет разумения, чтобы быть сыном разумения. Тот, кто верит в мое учение, верит не мне, но тому духу, который дал жизнь миру. И тот, кто понимает мое учение, понимает тот дух, который дал жизнь миру. Учение мое – это тот самый свет жизни, который вывел людей из тьмы. И если кто слышит мои слова и не исполняет, не я приговариваю его, так как учение мое не приговаривает, но спасает. Тот, кто не принимает моих слов, того приговаривает не мое учение, но разумение, которое есть в нем. Оно‑то и приговаривает его. Потому что я не свое говорил, но говорил то, что внушил мне мой Отец – дух, живущий во мне. То, что я говорю, это то, что сказал мне дух разумения. И то, чему я учу, есть жизнь истинная.

И сказав это, Иисус ушел и опять скрылся от архиереев.

Из тех, которые слышали эти слова Иисуса, многие из сильных и богатых людей поверили в учение Иисуса, но боялись признаться перед архиереями, потому что из архиереев ни один не признавался, что верит. Потому что они судили по‑людски, а не по – Божьи.

После того как Иисус опять скрылся, архиереи и старшины опять сошлись во двор Каиафы и стали придумывать, как бы им тайно от народа взять Иисуса и убить. Явно же они боялись схватить его.

И к ним на совещание пришел один из первых двенадцати учеников Иисуса, Иуда Искариот, и сказал: если хотите взять Иисуса тайно, так, чтобы народ не видал, то я найду время, когда с ним будет немного народа, и покажу, где он, и тогда возьмите его. Что же дадите мне за это? Они обещали ему за это тридцать рублей. Он согласился и с тех пор стал выбирать время, когда навести на Иисуса архиереев, чтобы взять его.

Между тем Иисус скрывался от народа, и были с ним только ученики. Как подошел первый праздник «опресноков», ученики и говорят Иисусу: где же мы будем справлять пасху?

Иисус и говорит: подите куда‑нибудь в деревню, и к кому‑нибудь зайдите, и скажите, что у нас нет времени готовить пасху, и просите его пустить нас справить пасху.

Ученики так и сделали. Попросились в деревне к одному человеку, и он пустил их.

Вот они пришли и сели за стол: Иисус и двенадцать апостолов и Иуда с ними. Иисус знал, что Иуда Искариотский уже обещал выдать его на смерть, но он не обличал и не мстил за это Иуде, а как всю жизнь учил учеников любви, так и теперь любовью только укорил Иуду.

Когда они все двенадцать сидели за столом, он посмотрел на них и сказал: между вами сидит тот, кто предаст меня. Да, тот, кто со мной пьет и ест, тот и погубит меня. И больше им ничего не сказал. Так и не узнали, про кого он говорил, и стали ужинать.

Когда они принялись есть, Иисус взял хлеб, разломил его на двенадцать частей, роздал всем ученикам по куску и сказал: возьмите, ешьте; тот, кто меня предаст, тот, если съест этот кусок, будет есть мое тело. И потом налил в чашу вина и подал ученикам и сказал: пейте из этой чаши все. И когда они все выпили, он сказал: тот, кто меня предаст, тот выпил мою кровь. Кровь свою я пролью для того, чтобы знали люди мое завещание – прощать другим их грехи. Потому что я скоро умру и больше уже не буду с вами в этом мире, а соединюсь с вами только в Боге.

И после этого Иисус встал из‑за стола, опоясался полотенцем, взял кувшин воды и стал всем ученикам мыть ноги. И подошел к Петру, а Петр говорит: как же это ты будешь мне мыть ноги? Иисус сказал ему: тебе странно, что я тебе мою ноги, но ты скоро узнаешь,, зачем я это делаю. Я делаю это затем, что хотя вы и чисты, но не все, и между вами есть предатель мой, которому я тоже хочу умыть ноги.

И когда Иисус перемыл им всем ноги, он опять сел и говорит: поняли ли вы, зачем я это сделал? Я сделал это затем, чтобы вы то же самое делали друг другу. Если я, учитель ваш, делаю это, то вам подавно надо служить всем и никого не ненавидеть. Если вы это знаете, то вы блаженны. Я не о всех вас говорю, потому что один из вас, тех, кому я умыл ноги и который ел хлеб со мной, один из вас погубит меня.

И сказав это, Иисус возмутился духом и подтвердил то, что один из них предаст его.

И опять стали ученики оглядывать друг друга и не знали, про кого он говорит. Один ученик сидел близко к Иисусу. Симон Петр кивнул ему, чтобы спросил его, кто предатель.

Тот спросил. Иисус сказал: я обмокну кусок и подам, и кому подам, тот предатель. И он подал Иуде Искариотскому и сказал ему: что хочешь делать, делай скорее. И Иуда понял, что надо уходить, и как только взял кусок, сейчас же ушел, и гнаться за ним уже нельзя было, потому что была ночь.

И когда ушел Иуда, Иисус сказал: теперь вам ясно, что такое сын человеческий, теперь ясно вам, что в нем Бог, что он может прощать врагов и делать добро. Дети!

еще не долго мне быть с вами. Не мудрствуйте о моем учении, как я говорил пастырям, а делайте то, что я делаю. Даю вам новую заповедь одну: как я любил вас и Иуду предателя, так и вы любите друг друга. По этому только вы будете отличаться, только этим отличайтесь от других людей: любите друг друга.

И после этого они пошли на гору Масличную. И дорогой сказал им Иисус: вот приходит время, что случится то, что сказано в писании: что убьют пастуха и овцы все разбегутся. И в эту ночь это будет: меня возьмут, и вы все оставите меня и разбежитесь.

И на ответ сказал ему Петр: если и все испугаются и разбегутся, я не отрекусь от тебя. С тобой готов и на смерть. Иисус и говорит ему: а я скажу тебе, что нынче ночью до петухов, когда возьмут меня, ты не раз, а три раза откажешься от меня. Но Петр сказал, что не откажется, то же и ученики сказали.

И тогда, увидав, что ученики стоят за него, нашел на Иисуса соблазн. Стало ему больно, что ни за что хотят убить его. И он сказал ученикам: прежде ничего не нужно было ни мне, ни вам. Вы ходили без мешка и без обуви запасной, и я так велел вам; а теперь, если меня сочли беззаконником, нам нельзя уже так быть, а надо запастись всем, и запастись ножами, чтобы нас напрасно не погубили. И ученики сказали: вот у нас два ножа есть. Иисус сказал: ладно.

И пошли они за реку Кедрон, где был сад, и вошли в тот сад.

И Иисус сказал ученикам: я ослабел, и мне надо молиться, будьте со мной. И он посадил подле себя Петра и двоих сыновней Зеведеевых и стал стонать и тужить о том, что он впал в соблазн и хотел бороться со злом. Он сказал: больно и тяжело мне, помогите мне, поднимитесь духом вместе со мной. И стал на колени и молился. Он сказал: Отец мой дух, ты свободен, укрепи меня так, чтобы отошел от меня соблазн борьбы, чтобы все было так, как ты хочешь, а не как я хочу, и чтобы я слился с твоей волей. Ученики не молились и унывали, и Иисус упрекнул их и сказал: молитесь, поднимитесь духом, чтобы не впасть в искушение робости или борьбы. Сила в душе, тело бессильно. И в другой раз стал молиться и сказал: Отец дух, пусть будет все, что ты хочешь. И опять ученики не молились с ним и унывали. И он опять в третий раз так же молился и потом, утвердившись духом, сказал ученикам: теперь скоро уже я буду отдан в руки мирских людей.