Глава 26. – Сейчас нужно сосредоточиться на поисках твоей матери

Коул прочищает горло:

– Сейчас нужно сосредоточиться на поисках твоей матери. У нее есть враги?

Жак выразительно вскидывает брови, мол, откуда ты такой наивный взялся.

– Конечно, есть, – отвечаю я. – Она медиум. Это неотъемлемая часть бизнеса.

– Я знаю, что у тебя есть враги, – сухо замечает Коул. – Кто-то пытался организовать твое похищение. И у нас как раньше никаких версий по этому поводу не было, так и сейчас нет.

– Уверена, это кто-то из знакомых.

Миссис Линдсей?

Хотя, пожалуй, можно вычеркнуть их с Лизетт из числа подозреваемых – по крайней мере, в данном случае. А ведь я думала, что мы в безопасности. Что все закончилось...

Жак прокашливается:

– Полагаешь, тот же человек похитил твою мать?

Рассказать ему о видении я не могу.

– Вполне допустимо. Кэб какой компании забрал ее вчера?

– Ну конечно, – щелкает пальцами Жак. – Надо им позвонить, oui?

Коул кивает.

– А о чем вы говорили прошлой ночью? Она была расстроена?

– Она сердилась на тебя, знаешь? – Жак снова неодобрительно смотрит на меня. – Но мы поговорили, и к моменту расставания она вполне успокоилась. Мы обсуждали планы на будущее, и Мэгали впервые допустила мысль прекратить выступления. Я предложил ей вместе управлять моей компанией, она поцеловала меня и обещала подумать.

– Значит, мама больше не злилась? – Мой желудок сжимается.

– Нет. Единственный раз она пришла в ярость, когда я заметил, что у тебя есть талант и можно сделать твое собственное шоу.

У меня сердце останавливается.

– Вот так прям и сказали?

– Oui.

В голове не укладывается.

Уголки губ Жака мрачно опускаются.

– Тогда она ответила, мол, не хочет, чтобы ты повторяла ее судьбу.

На секунду я прикрываю глаза. Горло сдавливает. Я и предположить не могла, что мама хоть раз задумывалась о моем будущем. Интересно, сколько еще сюрпризов я смогу выдержать? Затем я встряхиваюсь. Сама все у нее спрошу, когда в следующий раз увижу. Однако сперва надо ее найти.

Жак идет звонить в такси, а Коул продолжает меня расспрашивать, делая пометки:

– Ты сказала, что у твоей мамы непременно есть враги? С чего кому-то желать вам зла?

Я пожимаю плечами:

– Такова наша работа. Помнишь миссис Линдсей?

Он кивает.

– Она нападала на меня в парке и позже в «Линди».

Коул стискивает зубы:

– Ты не говорила.

Я откидываюсь назад и прикрываю глаза.

– Это случилось незадолго до моего похищения. С тех пор столько всего произошло. – Затем смотрю на свои руки. – Кроме того, тогда я думала, что, возможно, ты каким-то образом в курсе.

– Прости?

– Я видела, как ты общался с ней после нападения в парке.

Морщусь, увидев боль в его глазах. Коул никогда не навредил бы мне или моей маме. Я же это знаю. Как же все так вышло?

Он накрывает мою ладонь своей:

– Анна, я вышел прогуляться, а она стояла на углу. Я узнал ее, вспомнил, как не по себе ей было на сеансе. Похоже, дела у нее шли не очень, поэтому я дал ей немного денег. Мы говорили всего пару минут. Я понятия не имел, что она на тебя напала.

Я опускаю глаза:

– Знаю. Просто я испугалась.

Коул сжимает мою руку. Входит Жак, еще более встревоженный, чем прежде:

– Водитель оказался в гараже. Сказал, что вскоре высадил твою маму.

– Она осталась там? Просто на улице? – Я закрываю глаза. Меня мутит от страха и гнева.

– Что нам делать? Обратимся в полицию?

Жак и Коул смотрят в мою сторону, оставляя за мной право принять решение.

Стук в дверь заставляет всех замереть на месте. И снова первым на звук бежит Коул. Жак следует за ним по пятам.

– Никого, – растерянно произносит Коул.

Жак подбегает, хватает его за руку и указывает куда-то на пол:

– Regarde! [20]

Я встаю на цыпочки, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть поверх их плеч. Вдруг Коул срывается с места и бежит вниз по ступенькам. Громко хлопает парадная дверь. Но не успеваю я двинуться с места, как Жак опускается на корточки и что-то поднимает. Заглянув ему через плечо, я вижу, как он осторожно двумя пальцами держит конверт.

Потом в шоке поворачивается ко мне:

– На нем твое имя, cherie.

Я сглатываю, глядя на крупные печатные буквы. Жак протягивает мне конверт. Внизу снова хлопает дверь, и запыхавшийся Коул взбегает по лестнице. В ответ на вопросительный взгляд Жака, он только качает головой:

– Их давно след простыл.

Мы все смотрим на конверт.

– Открой, – настаивает Коул.

Я осторожно вскрываю письмо и вытаскиваю сложенный листок бумаги. Оба мужчины склоняются, пытаясь разглядеть текст.

 

«Твоя мать у меня. Хочешь, чтобы она вернулась жива-здорова, – собери десять тысяч долларов и отнеси в место, которое я укажу. Не обращайся в полицию. Вскоре я передам тебе дальнейшие инструкции. Если не знаешь, где взять деньги – воспользуйся своими связями».

Руки дрожат. Коул ведет меня в гостиную. Одеяло так и валяется на полу, на приставном столике лежит колода карт и стоит полная окурков пепельница. Ничего не изменилось – но ничто уже не будет прежним. К тому моменту, как я сажусь, меня всю трясет.

Жак застывает на пороге словно статуя, а Коул устраивается подле меня, сжимая в руке записку. Молчание накрывает комнату удушающим одеялом. Я не могу даже придумать, с чего начать. Что бы ни происходило в нашей с мамой жизни, мы встречали проблемы вместе. Теперь я осталась одна.

– Воспользуйся своими связями, – цитирует Коул. – Что это значит?

Его слова падают в тишину, словно камушки в пруд, и я вздрагиваю:

– Что?

Коул указывает на смутившую его фразу:

– Тут говорится «не знаешь, где взять деньги – воспользуйся своими связями». Какими?

Поняв, в чем дело, я со свистом выдыхаю и смотрю на него. Во рту становится сухо.

– Отец. Они пишут о моем отце.

– Насколько эти сведения доступны? В смысле, как много людей знает о вашей родственной связи?

Втягиваю воздух и стараюсь выровнять дыхание, чтобы не упасть в обморок.

– Не уверена. Мама обычно рассказывала паре-тройке людей, чтобы привлечь публику, но я не знаю, кому именно. А вы знаете? – обращаюсь я к Жаку.

Он виновато разводит руками:

– Не уверен, кому она говорила, но знаю, что в определенных кругах слухи ходят.

– Значит, тут тупик. – Коул выглядит разочарованным, и я сжимаю его руку.

– А в каких кругах? – Мне надо знать.

– Среди богачей. Потенциальных клиентов. Некоторые медиумы и менталисты тоже шепчутся о твоем происхождении, но большинство считает это просто уловкой.

– Что возвращает нас к миссис Линдсей, так? – Коул поворачивается ко мне: – А это вообще ее настоящее имя?

Я в отчаянии качаю головой:

– Нет, это тоже тупик. Ее взяли под стражу после того, как она напала на меня в «Линди».

Жак вопросительно поднимает бровь, и я рассказываю ему о произошедшем.

– Откуда ты знаешь, что ее арестовали?

– Доктор Беннет сказал. – Теперь уже они оба вопросительно на меня смотрят. – Он лектор в спиритической церкви Синтии. Специализируется на психических феноменах. Он пришел вместе с миссис Линдсей – так мы и познакомились.

Коул поворачивается ко мне:

– Постой-ка. А что за дела у лектора с чокнутой медиумом?

– Он назвал ее коллегой. – Я ежусь, вспомнив мученический взгляд миссис Линдсей. – Она удивилась нашей встрече не меньше моего.

– Думаю, перво-наперво нам стоит убедиться, что миссис Линдсей по-прежнему под стражей, – говорит Коул. – У меня появилась мысль, кто мог пытаться тебя похитить…

Жак прокашливается:

– Вообще-то, твоя мать приказала мне нанять частного сыщика, чтобы расследовать это дело.

– Мама?

– Конечно, – кивает он. – Она о тебе беспокоилась.

Я перевариваю полученную информацию.

– Что вы узнали?

– Мы с детективом должны были встретиться на прошлой неделе, но ему вдруг пришлось срочно уехать из города. Мы договорились, что он предоставит мне отчет, как только вернется.

Склонив голову, я тру лицо руками. Наверное, выгляжу так, что в гроб краше кладут. Кровь леденеет от сравнения. Я не могу просто сидеть здесь. Надо что-то предпринять.

– Можете с ним встретиться? – спрашиваю я Жака. – Как можно скорее?

– Конечно.

Голова пуста. Что еще сделать? Коул нежно сжимает мою руку.

– А вы не думали просто обратиться в полицию? Да, автор записки запрещает, но вдруг там нам помогут. Уверен, они поведут себя благоразумно.

Жак сверкает черными глазами и издает полный раздражения горловой звук:

– Non! Если похититель следит за Анной, то мгновенно насторожится.

– А если пойдет один из нас? – настаивает Коул.

– Тот, кто это сделал, явно знаком с Анной. Думаешь, он не узнает одного из нас?

– Так что вы предлагаете делать? Сидеть и ждать следующую записку?

Оба смотрят на меня, и мне хочется спрятаться под диваном.

– Надо собрать все деньги, – тихо говорит Жак. – Большинство моих сбережений в инвестициях, но, думаю, я смогу собрать примерно пять тысяч.

Я смотрю на него. Я знала, что Жак богат, но настолько? Он замечает мой взгляд и пожимает плечами:

– Я вкладываю деньги. Я очень умен и исключительно везуч.

В горле встает ком, и мне хочется обнять Жака. Как я могла так в нем заблуждаться? И если ошибалась на его счет, то в чем еще обманулась? Я киваю и выдавливаю дрожащую улыбку, надеясь, что Жак поймет, как я ему благодарна.

– Думаю, я смогу собрать оставшуюся сумму, но мне надо позвонить в Лондон. Это займет время.

Я потрясенно смотрю на Коула. Вокруг меня что, сплошь богачи? Затем вспоминаю слова Синтии, что Коул в разы богаче Оуэна. Видимо, она права.

– У меня примерно пятьдесят восемь долларов. – Я смеюсь, но смех прерывается всхлипом. – Что мне делать?

– Может, пойдешь к отцу? – предлагает Коул.

– Нет! – Это стало бы окончательным предательством, а я и так уже предала мать. – Думаю, я знаю, где взять деньги, – медленно произношу и поворачиваюсь к Жаку: – Вы не могли бы назначить встречу с частным сыщиком и собрать свои средства. Я останусь здесь и…

Голос подводит меня, и Коул договаривает:

– Подождешь, когда похитители снова выйдут на связь.

Я киваю.

– И соберем сумму вместе.

Жак коротко пожимает мое плечо и уходит.

Коул тянется ко мне и берет мою руку в свои. Я склоняюсь к нему. Трудно поверить, что мы знакомы чуть больше месяца. Столько всего произошло: я встретила отца и взяла под контроль свои способности. А теперь мама похищена и находится бог знает где. Я смотрю Коулу в глаза. В них столько тепла и заботы, что у меня перехватывает дыхание.

– Есть соображения, кто бы это мог быть? – тихо спрашивает Коул.

Я пытаюсь осмыслить все услышанное, и боль волнами проходит в голове.

– Когда начались видения, я пыталась в них разобраться. Думала, это мать и дочь Линдсей.

Наружу вырывается смех, но он быстро переходит в рыдание, и я прикрываю рот рукой.

– Ты что-нибудь почувствовала в ту ночь, когда тебя едва не увезли? Когда я натолкнулся на тебя?

Я качаю головой:

– Только поняла, что голос женщины из фургона мне знаком. Но наверняка не скажу.

Коул сжимает мою руку:

– Почему бы тебе не привести себя в порядок? А я пока раздобуду что-нибудь поесть. Сейчас ты ничего не можешь сделать.

Я внезапно осознаю, что на мне одежда, в которой я спала.

– Хорошо. Только сперва сделаю один звонок.

На мгновение Коул словно хочет что-то спросить, но затем просто кивает:

– Спущусь на несколько минут. Закрой за мной дверь.

Я провожаю его, запираю замок и иду к телефону. Ненавижу себя за то, что собираюсь сделать. Так противно звонить на тему: «Ой, мы же друзья, да? А дай мне в долг пять тысяч долларов».

Но какой у меня выбор?

К телефону подходит горничная и пытается мне объяснить, что еще слишком рано и тревожить мисс Синтию нельзя.

– Это срочно, – говорю я самым твердым голосом. – Если не позовете ее сейчас же, она потом на вас рассердится.

Повисает долгая пауза.

– Одну минутку.

Я улыбаюсь. Похоже, прислуга в курсе, из какой Синтия семьи.

– Надеюсь, это действительно важно, – рявкает хозяйка дома в трубку, и моя улыбка гаснет.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы.

– Я в беде. Мне нужно пять тысяч долларов и как можно скорее.

– Подожди. – Она чем-то прикрывает трубку. – Гретхен, сейчас же принеси мне кофе! Извини, – это уже мне, – без кофе ничего не могу делать. К какому сроку тебе нужны деньги?

Я почти всхлипываю от облегчения. Маме будет урок, если в итоге ее спасут деньги Синтии. Научится не судить книгу по обложке.

– Точно не знаю. Думаю, скоро.

– Мне понадобится пара часов. Джек сейчас на охоте, представляешь? Лисы, гончие и все такое. Они с друзьями возомнили себя англичанами. – Она фыркает и возвращается к теме. – Не знаю, сколько у меня на личном счете, но не волнуйся. Все будет в порядке.

Я сжимаю трубку, не в силах говорить от переполняющей благодарности.

– Можешь сказать, что случилось? – тихо и обеспокоенно спрашивает Синтия.

Я качаю головой и только потом вспоминаю, что собеседница меня не видит.

– Вообще-то, нет.

– Ничего. Держись. Я скоро перезвоню.

– Спасибо, – шепчу в трубку, прежде чем нажать отбой.

Я вздыхаю, глубоко и судорожно, пытаясь очистить сознание. Затем иду в ванную, моюсь и переодеваюсь. Каждодневный ритуал привносит частицу нормальности в мое нереальное утро и успокаивает напряженные нервы. Однако мысли по-прежнему суматошно крутятся в голове. Что, если прямо сейчас мое видение сбывается? Что, если мама в этот самый момент сидит в комнате и ждет спасения? Могла ли я это предотвратить? Не поведи я себя как испорченный ребенок, мы бы вернулись домой вместе, и она была бы в безопасности. Или ее все равно бы похитили? Мой разум продолжает задавать вопросы без ответов.

Я заканчиваю возиться в ванной и отправляюсь на кухню, где нахожу Коула, наливающего еще чашку кофе.

– Я сбегал вниз, пока ты была в ванной. Твой самый преданный поклонник передает привет и шлет завтрак. – Он указывает на стол, где примостились два толстых поджаренных кусочка хлеба.

Я удивленно распахиваю глаза:

– Он починил тостер!

Коул улыбается:

– Нет, просто заказал новый.

Я от души смеюсь и сажусь за стол, хотя знаю, что не смогу заставить себя проглотить ни крошки.

Коул смотрит на меня, и я таки беру тост и откусываю кусочек. Желудок сжимается, но я отважно проглатываю хлеб, запивая его кофе, и слабо улыбаюсь Коулу. Он садится напротив, и меня вдруг осеняет.

– Прошлой ночью ты сказал, что хочешь о чем-то поговорить. О чем?

Коул хмурится:

– О письме. Не уверен, что сейчас подходящий момент…

– Нет, давай, – говорю ему, хотя в глубине души желаю больше никогда не слышать о письме. – Мне нужно отвлечься, иначе свихнусь.

– Прежде всего, я хотел бы извиниться за скрытность. Общество требует защищать экстрасенсов. Они очень серьезно относятся к конфиденциальности. Но мне следовало тебе довериться.

Он смотрит на меня, и я киваю. Мне тоже следовало ему довериться.

Коул продолжает:

– Один из наших исследователей порвал с Обществом. Он из числа тех, кто выступает против того, чтобы обучать экстрасенсов управлять способностями. Вроде как это исказит результаты тестов. Ему плевать, если несчастные сойдут с ума, пытаясь следовать его указаниям. Он пробовал завербовать меня и не очень хорошо воспринял отказ. Я прибыл в Штаты отчасти потому, что друзья пытались меня уберечь. Этот человек уехал на летние каникулы, и никто из нашего круга не знал о его местонахождении. До письма.

Я вспоминаю:

– Там говорится, что ты его побил. Поэтому он плохо воспринял отказ?

Коул вроде смущается.

– Вообще-то, я его не избивал. У моего друга склонность преувеличивать. Доктор Бойл пытался меня задержать, и я его ударил.

Я улыбаюсь, представив, как тихий послушный Коул кого-то бьет.

– Как, по-твоему, он тебя нашел?

Коул пожимает плечами:

– Не уверен, что он меня нашел. Мы держали мое местонахождение в строгом секрете и пустили слухи, что я еду в Швейцарию. Одна из причин, почему я остановился у мистера Дарби, – весьма отдаленные отношения. Кто бы меня ни выследил – ему не поверят.

– А что ты думаешь?

Мгновение он размышляет.

– Что доктор Франклин Бойл – очень амбициозный человек, способный на все. У него и его теории оказалось больше сторонников, чем мы полагали.

– И каков его план?

Коул качает головой:

– Общество не знает точно. Бойл набирает необученных экстрасенсов, которые не в курсе, насколько он бывает жесток, если чего-то хочет.

Я вспоминаю, что доктор Беннет говорил об Обществе и киваю:

– Так вот…

Меня прерывает звонок. Мы оба застываем, дыхание застревает где-то у меня в горле.

Сжав мою руку, Коул шепчет:

– Надо ответить.

И встает, увлекая меня следом. Мы спешим в гостиную, и каждая трель током пробегает по моему позвоночнику. Коул кивает, я беру трубку, и он наклоняется, чтобы слышать беседу.

– Алло?

– Анна! Я говорил с дядей Жаком. Ты в порядке?

– Это Оуэн, – беззвучно говорю Коулу.

Он хмурится, но не отодвигается от телефона.

– Я в порядке. Со мной Коул.

Повисает пауза.

– Хорошо. Я рад, что ты не одна. Хочешь, я приду?

– Не надо. Не хочу, чтобы похитители что-то заподозрили.

– Поверить не могу. Есть предположения, кто это может быть?

– Нет. Не особо. Твой дядя нанял частного сыщика после покушения на меня. Сегодня он собирается встретиться с ним и собрать половину требуемой для выкупа суммы.

Молчание длится так долго, что я решаю, будто звонок сорвался.

– Оуэн?

– Прости. Просто удивился. Не знал, что у дяди Жака столько денег.

Я бью себя рукой по лбу. Не стоило мне болтать. Может, есть причина, почему Жак так долго не общался с семьей. Не зная, как исправить промах, я замолкаю.

– Я приеду, как только смогу. Знаю, что ты не одна, но правда хочу быть с тобой. Мне придется кое-куда заехать по пути, но в течение часа я появлюсь.

Я не успеваю возразить: Оуэн уже повесил трубку. Почему-то мне не кажется хорошей мысль свести их с Коулом в одной комнате. И судя по тому, как последний стискивает челюсть, он со мной согласен.

Я вешаю трубку на рычаг.

– Я должна что-то предпринять. Когда мы передадим деньги, я прослежу за похитителями.

Коул разворачивается и хватает меня за руки:

– Не позволю тебе подвергать себя такой опасности. А вдруг твое видение правдиво?

Я смотрю на него, затем выдыхаю:

– Я тоже не хочу так рисковать. Но ты не понимаешь. Они похитили маму, потому что не получили меня. Из-за того, что я сделала прошлой ночью. Из всех вариантов я выбрала именно этот. Я должна ей помочь.

– Может, мы ей лучше всего поможем, если привлечем полицию?

Я качаю головой:

– Я читала газеты. Если обращаешься в полицию, почти нет шансов на возвращение заложника. Я должна что-то сделать. Кроме того… – Я закусываю губу и замолкаю.

– Кроме того?..

– Ничего. – Я дарю Коулу слабую улыбку.

Я молчу, но в глубине души знаю, что мама ждет меня – как всегда.

Ждет, когда я приду и освобожу ее.