Глава 47. Еще световой след не погас в небе, тонкая золотая лента, пылающая на фоне наступления темных, очень темных туч

Еще световой след не погас в небе, тонкая золотая лента, пылающая на фоне наступления темных, очень темных туч, когда мы припарковались позади «Цирка проклятых». Эта парковка была для служащих. Там было темно, голо и без всяких украшений, не то что на парковке перед фасадом, похожей на карнавал. Мимо ярких ламп и кричащих плакатов я проехала, не взглянув.

— У клоунов там, на витрине, были клыки? — спросил Калеб.

Только после его вопроса я вспомнила, что никто из них еще ни разу в «Цирке» не был. Отстегнув ремень, я обернулась, чтобы посмотреть на него. Он сидел на среднем сиденье у двери, притиснутый широкими плечами Мерля. С другой стороны от Мерля сидел Натэниел. Черри и Зейн сидели сзади с Джилом. Мика вместе со мной впереди. Поскольку мы знали, что мой дом не находится в зоне прекращения огня, все держались вместе. Рафаэль прислал двух новых телохранителей, но они прибыли как раз когда мы уезжали, и я не стала теснить народ, собравшийся в джипе. Крысолюды поехали следом, не слишком довольные, но подчинившись приказу. Уже хорошо.

Я ответила на вопрос Калеба:

— Да. У тех вертящихся клоунов на вывеске есть клыки.

— Я видал афишу насчет подъема зомби. Это ты делаешь? — спросил Мерль.

Я замотала головой:

— Считаю, что данные Богом таланты нельзя использовать на потеху публике.

— Я не хотел тебя оскорбить, — сказал он.

Я пожала плечами:

— Извини, я насчет этой всей фигни слишком чувствительна. И не одобряю очень многого, что делают ради денег мои коллеги-аниматоры.

— Ты ради денег поднимаешь мертвых, — сказал Калеб.

Я кивнула:

— Это да. Но я отказываюсь от куда больших денег, чем беру.

— Отказываешься? От каких?

Я пожала плечами:

— Местный денежный мешок, который хотел отметить Хэллоуин на кладбище, а я чтобы в полночь подняла зомби. Или тот тип, что предлагал миллион, если я подниму Мэрилин Монро и гарантирую, что она выполнит в эту ночь все его желания. — Меня передернуло. — Этому я сказала, что если до меня хоть слух дойдет, что он кого-то для этого нанял, я его засажу за решетку.

Калеб чуть округлил глаза — кажется, я его потрясла. Приятно знать, что я на это способна.

— У тебя твердая мораль, — сказал Мерль, и, кажется, тоже был удивлен.

— Мой собственный вариант.

— И ты всегда придерживаешься своих правил, что бы ни было?

Я кивнула:

— Почти всегда.

— А что может заставить тебя нарушить свой моральный кодекс?

— Если тронут моих людей или если надо выжить — обыкновенные дела.

Мерль стрельнул глазами на сидящего рядом со мной Мику. Мимолетно, если бы я не смотрела на него в этот момент, то не увидела бы.

— В чем дело? — спросила я, переводя взгляд с одного на другого.

Ответил Мерль:

— Ты говоришь как Мика.

— Судя по твоей интонации, это плохо?

Он покачал головой:

— Не плохо, Анита, совсем не плохо. Просто... неожиданно.

— И все равно тебе это не очень нравится?

— Мерль слишком много беспокоится, — сказал Мика.

Я глянула на него, но он смотрел на Мерля. Волосы он завязал назад, пока они еще были влажными, и они прилегали к голове, а дальше уходили в длинный пучок, где рассыпались кудрями по спине как пена. На фоне угольно-серой рубашки они смотрелись коричневым бархатом.

— И о чем же он беспокоится? — спросила я.

— В основном заботится обо мне, а сейчас, думаю, и о тебе.

Я обернулась на телохранителя:

— Ты об этом беспокоишься?

— Вроде этого, — ответил он.

Под свою джинсовую куртку он поддел чистую белую футболку, но в остальном наряд его был точно таким же, как когда мы встретились впервые. Надень он больше кожи, выглядел бы как стареющий байкер.

Мика повернулся, и его рубашка сочно скрипнула, как всегда бывает, когда шелком проводят по коже сидений. Рубашка эта была темно-серой, с короткими рукавами, застегнута до горла. Цвет несколько приглушал золотисто-зеленое сияние его глаз, а кожу делал еще смуглее. Рубашка вполне гармонировала с черными джинсами, черным ремнем, серебряной пряжкой, мягкими черными ботинками со шнуровкой. Я только сейчас заметила, насколько официально он оделся. Это он чтобы произвести впечатление на меня — или на Жан-Клода? Для любого альфы встреча с Принцем Города была полуофициальным событием, тем более для такого, который трахает человека-слугу Принца. Мне непонятно было, как разрулить эту ситуацию. В теории Жан-Клод принял Мику безоговорочно, но как он отреагирует, увидев его во плоти? И как среагирует Мика на Жан-Клода?

Ладно, блин, мне есть о чем беспокоиться и помимо игры мужских самолюбий.

— Ты снова хмуришься, — сказал Мика.

— Ерунда, — мотнула я головой. — Давайте займемся делом.

— Кажется, ты не слишком радуешься перспективе?

Я, уже открыв дверцу, медленно повернулась к нему:

— Мы приехали спасать Дамиана. Я не знаю, в каком виде он появится. И чему, черт побери, радоваться?

— Я знаю, что ты тревожишься за своего друга, но ты уверена, что это основная причина твоей тревоги?

— Ты о чем? — нахмурилась я.

— Я тоже нервничаю перед встречей с главным вампиром города.

Он будто мысли мои прочел. Мы еще недостаточно хорошо друг друга знаем, чтобы это было возможно, но... либо он телепат, во что я не верю, либо он действительно видит меня насквозь. Даже непонятно, какая возможность мне не нравится сильнее.

Я выдохнула и обмякла на сиденье:

— Да, я малость нервничаю насчет того, как буду представлять тебя Жан-Клоду. Пока это были абстрактные разговоры, он относился спокойно, даже зная, что было у нас с тобой, но увидеть тебя во плоти... — Я помолчала, подыскивая слова. — Не знаю, как он к этому отнесется.

— Тебе будет лучше, если я пообещаю вести себя как следует?

— Может быть, если ты сможешь сдержать слово.

— Я смогу, — сказал он, вдруг глядя на меня очень серьезно. Он излучал искренность.

— Мика, ты не пойми меня неправильно, но недавно мужчины моей жизни слишком сильно меня разочаровали. И немножко трудновато верить, что кто-то сдержит свое слово.

Он протянул руку, но не донес до меня, будто что-то на моем лице остановило его.

— Я сделаю сегодня, что могу, Анита, и это я могу обещать.

— Я тебе верю, — вздохнула я.

— Но, — сказал он.

Мне не удалось сдержать улыбку.

— Намерения у тебя добрые, у меня добрые, у Жан-Клода — тоже, наверное, добрые. — Я пожала плечами. — А куда с ними можно прийти, сам знаешь.

— Что могу — больше обещать не в моих силах.

— И больше просить не в моем праве, но скажем так: я не совсем знаю, как мы разрулим ситуацию. Я кое-как присобачилась иметь дело одновременно с Ричардом и Жан-Клодом, а теперь тут еще и ты. Просто не знаю.

— Я могу вернуться в твой дом, — предложил он.

— Нет. Жан-Клод хотел тебя видеть.

Мика посмотрел на меня внимательно.

— И от этого ты нервничаешь.

— О да! — Я наполовину рассмеялась.

— А почему?

— Если бы Жан-Клод переспал с кем-то другим, я бы не хотела встречаться с его партнером.

Мика пожал плечами:

— Ты думаешь, он замыслил мне какой-то вред?

— Нет, — сказала я, — нет, ничего подобного.

Я попыталась выразить это словами, но не смогла. Может быть, мне не хватает утонченности. Как представить бойфренда С бойфренду А, после того как бойфренд А последнее время так спокойно относился к наличию бойфренда В, которого уже в картине нет? А может быть, дело в том, как Жан-Клод о нем спрашивал.

— Приведи своего Нимир-Раджа, ma petite, я бы хотел с ним познакомиться.

— А зачем? — спросила я.

— Мне не полагается быть знакомым с другим мужчиной, который бывает у тебя в кровати?

Я покраснела тогда. Но вот сейчас Мика здесь, и мы у входа в «Цирк». Жан-Клод внутри и ждет. И на самом деле меня больше пугала перспектива представлять их друг другу, чем волновал Дамиан. Если Жан-Клод не попытается убить Мику, вот тогда я и буду волноваться о Дамиане. На девяносто девять процентов я была уверена, что Жан-Клод не затеет ссору. Но этот последний процент заставлял сжиматься тугой узел под ложечкой.

Два новых телохранителя шли по обе стороны от меня. Оба выше шести футов, мужчины, и оба излучали телохранительскую угрюмость и недоступность. Крису (уменьшительное от Кристиано) было лет за двадцать пять, загорелый до золотистого цвета, глаза — светлый намек на серо-голубые. Волосы — светлый намек на каштановые, их можно было бы назвать блондинистыми. Бобби Ли был мужчиной за сорок, волосы ежиком, седые, брови по-прежнему черные, а под ними поразительно синие глаза, как осколки сапфиров. Аккуратно подстриженные усы и борода — смоляные, с первыми признаками седины.

Крис говорил абсолютно без акцента, а у Бобби Ли — совершенно кукурузный голос, южнее южного.

Натэниел попытался встать рядом, и Крис его отодвинул.

— Он со мной, — сказала я.

— У нас приказ охранять вас. Его я не знаю.

— Послушайте, вы оба, у нас тут нет времени представляться. Значит, так: он из моих леопардов, как и вон те двое. Мика — это вон тот, с пучком волос, остальные двое — его леопарды.

— А этот рыжий? — спросил Бобби Ли.

— Джил, лис-оборотень, и он тоже под моей защитой.

— Похожи на ходячее пушечное мясо, — бросил Крис.

Я вперилась в него, сдвинув брови:

— Это «пушечное мясо» — мои друзья, или даже более того. Если дерьмо рванет по трубам, а вы вздумаете спасать меня ценой их жизни, то пойдете за ними.

— У нас приказ охранять вас, мэм, а не кого-либо еще, — возразил Бобби Ли.

Я встряхнула головой и притянула к себе Натэниела за плечи.

— Что бы сделал Рафаэль, если бы вы защитили его, но позволили перебить его людей?

Они переглянулись, и Бобби Ли ответил:

— Это бы зависело от ситуации.

— Да, может быть, но я вооружена и почти всегда могу сама о себе позаботиться. Мне нужна поддержка, а не помеха.

— Нам не было приказано оказывать поддержку, — сказал Бобби Ли.

— Знаю, но сегодня может произойти некоторая демонстрация силы с обеих сторон. Жан-Клод не допустит, чтобы я пострадала, но вполне может поиграть кое с кем из остальных, и даже со мной. Так что не надо реагировать излишне бурно.

— Вы так говорите, будто мы не знаем своего дела, — ответил Крис.

Я пожала плечами, прижимая к себе Натэниела.

— Я ценю ваше присутствие. Я благодарна за помощь. Меня вполне могли уже убить, если бы со мной не было Клодии и Игоря. Но есть люди, ради которых я готова рисковать жизнью, и некоторые из них сегодня здесь со мной. И я говорю только одно: не реагируйте слишком горячо, сохраняйте хладнокровие, не хватайтесь сразу за оружие.

Они снова переглянулись. У Бобби Ли поверх футболки была надета джинсовая безрукавка. У Криса — рубашка с короткими рукавами и незаправленный просторный топ, который болтался поверх штанов цвета хаки. Для пальто слишком жарко. Но на мне была черная шелковая блузка, открытая поверх черного топа. Она была заправлена в штаны, а девятимиллиметровый «файрстар» висел на черном фоне в положении для выхватывания накрест. Черный на черном, только опытный глаз мог бы заметить. А длинные рукава блузки скрывали пистолеты и ножи. Я могла ручаться, что у Бобби Ли не меньше одного пистолета под безрукавкой — наверное, на пояснице, поскольку он не выпирал из-под мышки. Под левой рукой Криса выпуклость было бы не разглядеть. Он надел рубашку с кричащим узором, отвлекающим взгляд, но жаркий ветер отвел рубашку назад, и я успела заметить наплечную кобуру. Трудно было судить, что у него под топом, но за еще один по крайней мере пистолет я могла ручаться — в положении для выхватывания накрест, как у меня.

— Вы ни в кого сегодня стрелять не будете, пока я не скажу. Давайте сразу это уясним.

— Мы выполняем приказы, — сказал Бобби Ли, — и они исходят не от вас.

— Тогда можете возвращаться к Рафаэлю и скажете ему, что я отказалась от вашей помощи.

У Криса чуть округлились глаза. Бобби Ли совершенно не изменился в лице. Красивые голубые глаза — как стеклянные окна; дома никого.

— Почему вы боитесь взять нас с собой? — спросил он.

Я снова вздохнула и попыталась найти слова, которые они бы поняли, а я согласна была произнести. Ничего не придумывалось, и я сказала правду:

— Я сегодня собираюсь впервые представить своего Нимир-Раджа Принцу Города.

— Вы трахаетесь с обоими? — спросил Бобби Ли, и фраза эта прозвучала жуть до чего странно из-за акцента Скарлетт О'Хара.

Я начала то ли возражать, то ли отругиваться, но остановилась.

— Именно что, и потому я несколько волнуюсь, как пройдет первое знакомство.

— Вы боитесь, что Принц Города попытается убить вашего Нимир-Раджа? — спросил Крис.

— Нет, но может придумать какую-нибудь игру с ним, а вампирское чувство юмора и вампирские игры бывают довольно странными.

— Странными, она говорит! — расхохотался Бобби Ли. — Странными! — Он снова рассмеялся, теплым, глубоким, рокочущим смехом. Даже глаза его смеялись, стали более настоящими. — Она вот что говорит, Крис: будет то же представление, что когда крысы встречались с гиенами. Демонстрация силы, отсутствие опасности, но дискомфорт возможен.

— Ну да, как она говорит.

— Значит, сегодня не взаправду, — кивнул Крис.

— Взаправду, — сказала я, — но опасность не из тех, от которых вы меня можете защитить.

— Мы должны вас защищать. Точка, — отрубил Крис.

Бобби Ли хлопнул его по плечу:

— Мы ее от собственной ее личной жизни защитить не можем, Крис. Охранять мы должны ее тело, но не сердце.

— А! — сказал Крис и вдруг стал выглядеть куда моложе — двадцатилетним.

Бобби Ли повернулся ко мне:

— Будем держаться на заднем плане, если для вас не будет реальной физической опасности.

— Рада, что мы друг друга поняли.

Его глаза снова опустели, но улыбка на губах осталась.

— О нет, мэм, мы совсем друг друга не поняли, это я вам почти гарантирую. Но мы будем поступать, как нам сказано, пока не решим поступить по-другому.

Не очень мне это понравилось, но, глядя в эти пустые синие глаза, я знала, что лучшего мне не добиться.