Глава 51. Жан-Клод, падая, отодвинулся от Мики

Жан-Клод, падая, отодвинулся от Мики. Кровь хлестала из него ливнем, пока он стоял на коленях, упираясь руками в пол, кашляя судорожно, будто прочищая горло, и кровь начинала хлестать сильнее.

Я завопила — сперва без слов, потом догадалась, кого звать.

— Ашер!

Мика уже покрывался черным мехом, кости щелкали и ходили ходуном под розоватой кожей. Он сейчас перекинется и спасется, но Жан-Клод перекидываться не умеет.

Я схватила Жан-Клода за руку, и тут же вспыхнули соединяющие нас метки. Я захлебывалась собственной кровью, тонула в ней. Сильные руки впивались мне в бицепсы холодными каменными пальцами. Я заморгала и увидела лицо Жан-Клода, сияющее резным алебастром, подсвеченным изнутри. Его кожа сияла над окровавленной нижней частью лица, как будто рубины рассыпали среди бриллиантов. Глаза стали озерами расплавленного сапфирового пламени, если только пламя может быть холодным до боли. От его тела, от наших тел повеяло ветром, и холод могилы был в этом дуновении, пошевелившем нам волосы. Мы потянулись сквозь эту холодную силу наружу, наружу, найти Ричарда, и, как раньше, ощутили жар ответа. Рядом с нами стоял Джейсон — у меня не было времени восхищаться чудом его исцеления. Он коснулся нас, и метка, которая была Ричардом, запылала из его тела — тепло, танцующее на нашем холоде. И я знала, что за мной стоит Мика, покрытый мехом и с когтями. Я ощущала его так же, как Джейсона, будто он был связан с нами.

Мика свалился назад, крича «Не-е-е-ет!». Связь прервалась, и я на миг пошатнулась, будто пропала опора с какой-то стороны, но тут же рядом возник Натэниел, и мир снова стал прочным.

Мы стояли на коленях, связанные плотью, магией и кровью. На моих глазах рана на горле Жан-Клода зарастала, заживала, восстанавливалась, и наконец осталась только невредимая белая кожа, покрытая свежей еще кровью. Он залечил рану так быстро, что она не успела засохнуть.

Медовые, медово-карие глаза. Я вспомнила светло-карие глаза Белль Морт.

— Ты слышишь запах роз? — спросила я.

Бездонно-синие глаза Жан-Клода обернулись ко мне.

— Роз? Я слышу только запах твоих духов и кожи. — Он еще понюхал воздух. — И крови.

Натэниел и Джейсон забылись в чуде наплыва силы, но никто, кроме меня, запаха роз не слышал. Когда-то я слышала запах духов, которые одна такая Мастер Вампиров использовала для колдовства. Мой друг и коллега-аниматор Ларри Киркланд тоже тогда его услышал, но больше никто из тех, кто был с нами.

Я заглянула в глаза Жан-Клода — не зрением, а собственной магией — и нашла что-то. Что-то такое, что не принадлежало ему. Трудно уловимое. То, что она со мной проделала раньше, было как кувалдой между глаз, а это — как стилет в темноте.

Я нашла нить силы, свернувшуюся в нем, и как только эта сила столкнулась с моей магией, с некромантией, она развернулась, раскрылась, будто распахнули окно. Я сидела в комнате Белль Морт при камине и свечах, будто еще не изобрели электричества. Она была одета в белое кружевное вечернее платье, в занавесе собственных распущенных черных волос, а рядом с ее бледной рукой стояла ваза с красными розами. Она повернула ко мне взгляд огромных светло-карих глаз, и я увидела на ее лице удивление, потрясение. Она увидела меня, стоящую на коленях с мужчинами, а я — ее, сидящую у столика с розами.

И я отсекла ее, выбросила из Жан-Клода, как раньше выбросила из себя. Это было проще, потому что она не пыталась им овладеть, только чуть-чуть поднаправить, быть тем темным голосом в ухе, который чуть вытолкнет его за край.

Жан-Клод вдруг обмяк, будто у него голова закружилась. Он поднял на меня глаза — обычные свои глаза, синева полночного неба. И на его лице был страх, неприкрытый страх.

— Мне показалось, что я вижу Белль, сидящую возле зеркала.

Я кивнула:

— Так оно и было.

Он посмотрел на меня. Кажется, только наши руки не дали ему упасть на пол.

— Она ослабила мое умение держать в узде ardeur.

— И умение держать в узде себя, — добавила я.

— Что случилось? — спросил Ашер.

Я огляделась — все уже вернулись в комнату.

— Мэм, среди этой крови есть ваша? — спросил Бобби Ли.

Я покачала головой:

— На мне ни царапинки.

— Тогда, наверное, меня союз телохранителей не внесет в черный список за то, что я оставил вас наедине с оборотнем и вампиром, чтобы они за вас подрались. — Он укоризненно покачал головой. — В следующий раз, когда вы нас попросите оставить вас, поскольку это ваша личная жизнь, мы не станем вас слушать.

— Мы об этом позже поговорим, — сказала я.

— Нет, мэм, — ответил он. — Не поговорим.

Я не стала спорить. Поругаться можно будет и потом. Кроме того, он был слишком близок к правде. Если бы я попала между этими двумя в неподходящий момент, кто знает, что бы могло случиться?

Жан-Клод тихо и возбужденно что-то сказал Ашеру. Они заговорили по-французски, и я еще не настолько хорошо понимала, чтобы расслышать что-то, кроме отдельных слов. Я разобрала «Белль», ясно произнесенное несколько раз.

По-английски Ашер спросил:

— Ты Марселя помнишь?

— Oui. Он в одну прекрасную ночь сошел с ума и перерезал всех своих домашних.

— Включая своего слугу-человека, — напомнил Ашер, — что его и убило.

Вампиры переглянулись.

— И никто так никогда и не понял, что было причиной.

— Совершенно случайно, — сказал Ашер, — за пару ночей до того у него был спор с Белль за ее кресло в Совете.

Жан-Клод принял протянутую руку Ашера и встал, опираясь на нее. Ашеру пришлось придержать его за локоть.

— Настолько случайно, что многие пытались доказать, будто она его отравила или что-то в этом роде, — добавил Ашер.

Жан-Клод кивнул, проводя рукой по лицу, будто еще не совсем пришел в себя. Я ничего не чувствовала, будто некромантия защитила меня от того, что сделала с ним Белль.

— Совет тоже пытался доказать ее вину — и не смог, — сказал Жан-Клод.

— А не звали колдунью заглянуть в магический треугольник? — спросила я.

Оказывается, я могла стоять самостоятельно — тоже хорошо. Натэниел и Джейсон тоже поднялись без каких-то вредных последствий, если не считать глупой ухмылки Джейсона, которая у него часто бывала после приливов силы.

Вампиры посмотрели на меня.

— Non,— ответил Ашер. — Об этом никто не подумал.

— Да почему, черт побери?

— Потому, ma petite, — объяснил Жан-Клод, — что никто не может сделать Принцу Города, пусть даже своему потомку, того, что сделала она. А уж то, что она могла так сделать Принцу Города не своей крови,просто немыслимо.

— Невозможно, — подтвердил Ашер.

— А я думаю, что вполне возможно. Я ее поймала в момент исполнения.

— Кто такая Белль? — спросил Мика рычащим голосом леопарда.

Я повернулась к нему — медленно, и что-то, наверное, было написано у меня на лице, потому что внезапно между нами оказался Мерль, а двое крысолюдов напряглись и двинулась занять места по бокам от меня. Не знаю, что я собиралась сказать, — что-нибудь очень сердитое, но Мика меня опередил.

— Он порвал мне яремную вену, Анита. Я имею право защищаться, если кто-то хочет вырвать мне горло.

— Не забывай, что я его слуга-человек. Если погибнет он, вполне могу погибнуть и я.

Он обошел Мерля, крадучись, на полусогнутых кошачьих лапах.

— Так я должен просто дать ему меня убить?

— Нет, — ответила я. — Нет. Но твоя рана не была опасной для, жизни. Ты это уже доказал. На тебе ни царапины.

— Да, я ее заживил, но не каждый оборотень мог бы. Рана от зубов вампира очень похожа на рану от серебра. Она может убить, и почти у всех у нас она заживает не быстрее, чем у человека. — Он подступил ко мне вплотную, зелено-золотые глаза сверкали гневом. — Он хотел меня убить, Анита, не обманывай себя.

— Он прав, ma petite. Если бы он меня не остановил, я бы вырвал ему горло.

— Что ты говоришь? — обернулась я к Жан-Клоду.

— Я увидел, как он навалился на тебя, и меня захлестнула ревность. Я хотел его убить, ma petite. Он защищался.

— Последний удар был лишним. Драка уже прекратилась.

Жан-Клод посмотрел поверх меня на Мику, и что-то отразилось на его лице — уважение, кажется.

— Если бы кто-то сделал мне то, что я сделал ему, у меня не было бы выбора, кроме как ответить... — Он поискал слово и выбрал его: — Недвусмысленно.

— Недвусмысленно? Он тебе чуть-чуть горло не перерезал.

— После того, как я попытался сделать это ему.

Я замотала головой:

— Нет, нет, я бы...

— Ma petite,ты действительно хочешь сказать, что если бы кто-то попытался вырвать тебе горло, покушался бы на твою жизнь, ты бы его не застрелила?

Я открыла рот, чтобы возразить, — закрыла его, начала снова — и остановилась. Посмотрела на Мику, на Жан-Клода, снова на Мику.

— Ну... да, черт побери.

— Нимир-Радж ответил так, как должен был. Он готов приспосабливаться до определенного рубежа — рубежа, за которым компромисс невозможен.

Мика кивнул — неуклюжее движение для мохнатого тела:

— Да.

— У тебя такое же правило, ma petite,как и у меня. Мы только проводим черту на разных уровнях. Но черта есть у каждого из нас.

— Как вы можете об этом так хладнокровно рассуждать? Вы же, черт вас побери, чуть друг друга не убили!

Они переглянулись, и было в этом взгляде что-то мужское, непостижимое, будто сам факт, что я женщина, исключает понимание, и объяснить этого они не могут. Что мне все и объяснило.

— Понятно, парни. Вы чуть не убили друг друга, и потому вы теперь лучшие друзья.

Жан-Клод совершенно по-галльски пожал плечами — лицо его все еще было покрыто кровью Мики.

— Скажем лучше, что мы пришли к пониманию.

Мика согласился.

— Боже ты мой! Только мужчины могут из такой стычки выйти друзьями.

— Вы с мсье Эдуардом — друзья. Разве вы не начали с того, что пытались убить друг друга? — спросил Жан-Клод.

— Там другое.

— Что же?

Я попыталась спорить дальше, но остановилась, потому что это было бы глупо.

— Ладно, ладно. Так что дальше? Вы поцелуетесь, и инцидент исчерпан?

Они снова переглянулись, и взгляд опять был многозначительный, но значил уже другое.

— Черт вас побери обоих!

— Я думаю, надо начать с извинений, — сказал Жан-Клод. — Я выражаю искреннее сожаление за потерю самообладания.

— Я тоже, — ответил Мика и добавил: — И я сожалею, что вынужден был покуситься на твою жизнь.

Интересная формулировка. Не за то, что тебя чуть не убил, а за то, что вынужден был покуситься на твою жизнь. Я заметила у Мики этот штрих — беспощадность. Не сильнее, чем у меня, но все равно меня это тревожило. Не знаю почему, но тревожило.

Не зная, что делать, я решила двигаться дальше — у нас было еще одно дело.

— Ты достаточно оправился, чтобы помочь мне извлечь Дамиана из гроба?

— Я израсходовал все свои резервы, ma petite. Мне снова надо подкормиться. — Он поднял руку, предупреждая возражение. — Не ardeur,всего лишь кровь.

Ничего себе «всего лишь».

— Я тебе уже предложил кормиться от меня, — сказал Мика. — Предложение остается в силе.

— Мика, нет! — возразил Мерль.

Мика взял высокого телохранителя за локоть:

— Ничего страшного.

— И ты не боишься, что я снова вырву тебе горло? Я бы на твоем месте послушался телохранителя.

— Ты сказал, что мы пришли к пониманию.

— Это верно.

Они смотрели друг на друга, и просто ощущалось, как заливает комнату тестостероном.

Мика улыбнулся — или попытался улыбнуться. В полулеопардовой форме это был оскал белых клыков на фоне черного меха.

— К тому же, если ты меня еще раз так укусишь и это не будет любовная игра, я тебя убью.

— Все, что захочешь, — сказал Жан-Клод и засмеялся тем смехом, который ласкал мне кожу, заставлял вздрагивать. Мика тоже на это отреагировал — глаза его расширились. Он никогда не слышал, как смеется Жан-Клод. Но если он думал, что это смех — нечто особенное... в общем, лучшее еще ждало его впереди. — Я благодарен тебе за твое великодушное предложение, но я предпочитаю еду без меха.

— Без проблем, — ответил Мика, отпустил руку Мерля и выполнил свою волшебно быструю перемену. Мех ушел в загорелую кожу, как камень в воду. Мика стоял голый, невредимый, никаких следов боя на коже. Ни одежда, ни завязка на волосах перемены не выдержали. Но волосы упали так, будто на них подействовала завязка в пучок, когда они еще были мокрые. Они были так же густы, но лучше обрамляли лицо, не так выделялись, и видны были резные скулы, волшебные глаза.

Я услышала, как кто-то судорожно вздохнул, и это была не я. Вряд ли Жан-Клод, но я не уверена.

Впрочем, не важно, да я и не горела желанием знать.

— У тебя даже голова не кружится? — спросил Жан-Клод.

Мика покачал головой.

Жан-Клод приподнял брови, опустил глаза, совладал с лицом, чтобы оно ничего не выражало, но на это несколько секунд у него ушло.

— Я это очищу, — показал он на пропитанную запекшейся кровью одежду, — перед тем, как принять такой приз. Это можно?

Мика слегка кивнул.

— В ванну ты не полезешь, — заявила я.

— Я быстро, ma petite.

— Ты за всю свою жизнь ни разу быстро не принимал ванну.

Ашер захохотал, попытался сдержаться, но преуспел лишь частично.

— Моп cheri,она права.

— Так что, мне в первый раз дотронуться до такой красоты, когда я покрыт этой грязью?

Лицо Ашера враз посерьезнело, будто перебросили выключатель. Это серьезное лицо он повернул к Мике, и они обменялись пристальными взглядами. Если Мике было неловко под таким осмотром, он этого никак не проявил.

— Наверное, нет, — вздохнул Ашер.

— Так что, нам ждать час, пока ты будешь отмокать в ванне? — возмутилась я.

— Я быстро, ma petite,даю тебе в том мое слово.

Я скрестила руки на груди:

— Не поверю, пока не увижу.

— Ma petite, я же дал слово!

— В серьезных вещах твое слово — золото, но как ты начнешь прихорашиваться, так напрочь теряешь чувство времени.

— Я думал, это мужская реплика, — вставил Бобби Ли.

Я глянула на него мельком и снова повернулась к Жан-Клоду:

— На моем примере это не видно.

Бобби Ли засмеялся, но никто его не поддержал.