Глава 64. Похоже, что последние четыре года я все время опаздывала

Мы успели в клуб, имея еще небольшой запас времени. Крысы прибыли к моему дому внушительным отрядом, и я оставила Рафаэля командовать спасательной операцией, потому что именно таковая намечалась. Мне предстояло позволить Зику проводить меня в бандитское логово безоружной. Он будет нести мое оружие и — теоретически — отдаст его мне, когда мне будет нужно. Теоретически. Но теория и практика не всегда совпадают. Зик однажды пытался меня убить, а сейчас я должна была вверить ему свою жизнь. Идея казалась неудачной, но все равно я собиралась это сделать. Было бы времени побольше, мы бы нашли, наверное, другой план, но именно времени у нас и не было. Если мы надеялись спасти Черри и Мику.

Похоже, что последние четыре года я все время опаздывала. Опаздывала спасти, опаздывала защитить от чудовищ. Я стала уборочной командой — той, которая приезжает, когда вокруг разбросаны трупы, и прибирает грязь. Я убивала чудовищ, но уже после того, как они творили свои ужасы. Даже сейчас Химера уже многих перебил и замучил, но я могла сознаться перед собой, если не вслух, что где-то в глубине души на других мне было наплевать. То есть мне было жаль и Джину, и любовника Бахуса, и Аякса, которому отрезали конечности, но для меня это была абстракция. А Черри и Мика — реальны. Что Мика так быстро стал для меня реальным, меня пугало, но если не слишком в это вдумываться, то можно было действовать, мыслить ясно, дышать нормально. Слишком много думать — тогда мысли начинают метаться, а дыхание становится слишком частым.

Большая часть клуба была темной и пустой. Компания, как они это называли, помещалась наверху. Это была комната в конце большого белого коридора, куда мы приходили спасать Грегори и Натэниела несколько дней назад. Химера ждал возле двери в черном капюшоне, с открытыми прорезями для глаз, и тщательно завязанный галстук в сочетании с белой рубашкой странно выглядели при кожаном капюшоне. Руки он держал за спиной и прислонился к стене. Он пытался придать себе небрежный и уверенный вид, но нервничал, и это можно было заметить, даже не имея способностей ликантропа.

Джина смогла подняться по лестнице лишь с помощью двух гиен. Могли ей помочь мы с Зиком, но он притворялся, что конвоирует меня, а у Джины под шалью была записка, которую следовало передать гиенам. Записка была от Бахуса, и он просил в ней впустить его через потайной вход. Очевидно, Химера не спрашивал, нет ли в клубе потайного входа, поэтому никто ему не сказал.

Глаза Химеры обратились к ней.

— Джина... — Он покачал головой. — Уведите ее, ей нужен врач.

Гиены не стали спорить — просто повернулись и пошли по коридору обратно. Бывший с ними змей остался стоять, не сводя подведенных черно-зеленых глаз с лица Химеры. Я бы сказала, что он стоял по стойке смирно как хороший солдат, но не только. Было на его лице что-то большее, будто так стоять, ожидая приказов Химеры — самое чудесное занятие на свете. Выражение терпеливого обожания само по себе было жутким, и я поняла, почему Бахус сказал, что змеи должны умереть. Не за то, что они делали с гиенами, не из мести, но потому что те, кто почитают своего царя как бога, в дворцовых переворотах не участвуют.

— Я не был уверен, что вы приедете, миз Блейк.

Голос был знаком, но я не могла вспомнить откуда.

— Вы мне как-то не оставили выбора.

— Мне жаль, что так получилось.

— Настолько жаль, что вы готовы отдать мне моих леопардов и отпустить домой?

Он почти улыбнулся, но покачал головой:

— Мика не ваш леопард, а мой, миз Блейк.

И снова голос прозвучал знакомо, но опять я не смогла вспомнить. Я пожала плечами:

— Вы меня сюда призвали под условием, что и Черри, и Мика будут отпущены невредимыми. Звучит так, будто они оба мои.

Он снова покачал головой:

— Отдав Мику, я бы отдал всех своих леопардов, а такого желания у меня нет.

— Значит, вы солгали, чтобы заставить меня приехать.

— Нет, миз Блейк. — Он вытащил руки из-за спины. Руки были в черных кожаных перчатках. — Соедините с нами свой пард, усильте нас.

Я покачала головой:

— Я приехала освободить своих людей, а не вступить в ваш клуб.

Он поглядел на Зика:

— Ты объяснил ей, чего я хочу?

Зик рядом со мной переступил с ноги на ногу.

— Вы мне сказали, что, если она приедет без оружия, вы освободите Мику и другого леопарда. Больше ничего вы мне не говорили.

Химера нахмурил брови — это было видно даже сквозь капюшон. Почесал лицо под капюшоном, будто там что-то его беспокоило.

— Я помню, как говорил тебе, что она должна присоединиться к нам.

— Вы последние недели много говорили разных вещей, — очень осторожным голосом ответил Зик.

— Давно вы Нимир-Ра у леопардов? — спросил он голосом обычным, ординарным, хотя руки его продолжали скрести лицо.

— Около года.

— Тогда вы, как и я, должны понимать необходимость объединения всех форм животных. Единственное, что позволяет нам приезжать в каждый город и подчинять себе мелкие группы, — это то, что большие группы им не помогают. Как горожане, которые звонят в полицию, только когда грабят их квартиру. А те, кто на них не похожи, могут проваливать ко всем чертям.

— Я согласна, что общине ликантропов не помешало бы некоторое сплочение, но не думаю, что пытки и шантаж — лучшие для этого средства.

Он прижал ладони к глазам и выгнул спину, как от боли. Змей тронул его черными ручками. Химера передернулся, потом поднялся, а змей все еще касался его — успокаивал, я думаю.

Химера посмотрел на меня в упор, взялся за кожаный капюшон и сдвинул с головы. Темные волосы, промокшие от пота, перепутались и тосковали по расческе. Седина на висках больше не придавала ему достоинства. Скорее это была прическа сумасшедшего ученого, который сделал что-то страшное и поседел в одну ночь. Сбоку шеи были видны шрамы. Орландо Кинг, он же Химера, смотрел на меня сверху вниз.

Я таращилась, отвесив челюсть. Слишком я была поражена для других каких-нибудь действий.

— Я вижу, вы меня только теперь узнали, миз Блейк.

Я покачала головой и смогла заговорить лишь со второй попытки.

— Не ожидала вас здесь увидеть.

Даже для меня это прозвучало как беспомощное блеяние. Но я хотела сказать, что Орландо Кинг, первый из охотников за скальпами, не должен был оказаться вожаком банды одичавших оборотней. Как-то это не подобало.

— Так вот почему вы знали все обо всех оборотнях в городе — к вам обращались за помощью!

Он кивнул:

— Обо мне стало известно, — после того несчастного случая, — что я охочусь за одичавшими ликантропами и не информирую власти. Паршивые овцы не должны портить все стадо.

Глядя на него, я пыталась сообразить.

— О вас говорят, что после того как вы пережили близость смерти, вы смягчились, но на самом деле вы подцепили ликантропию, и вот почему перестали охотиться.

— Мне казалось неправильным преследовать других несчастных, — согласился он. — Людей, которые еще менее меня были виновны в том, что стали ликантропами. Я по крайней мере охотился за вервольфом, который меня чуть не убил. Я пытался ему причинить вред. А почти все люди, выжившие после нападения, были ни в чем не виновны.

— Я это знаю, — согласилась я тихо, потому что факт, что Химера на самом деле Орландо Кинг, не объяснял для меня загадку, а только запутывал. Я сейчас понимала еще меньше, чем когда входила в это чертово здание.

— Но перемена настроения, как вы се называете, пришла не сразу. Волчья ликантропия обнаружилась у меня в крови через сорок восемь часов после нападения. Я решил до первого полнолуния успеть выбить побольше монстров. — Он смотрел мимо меня, глаза его стали далекими, ушли в воспоминания. — Я брался за самые опасные задания, которые мне удавалось найти, и кончил тем, что поехал истреблять целое племя оборотней змей в бассейне Амазонки. — Он обернулся к стоящему рядом смуглому человечку. — Я решил, что десятки экземпляров любого зверя меня убьют наверняка, а если нет, то первое свое полнолуние я встречу там, где не смогу убить ни одного человека.

— Логично, — сказала я, потому что надо было что-то сказать.

Он глянул на меня.

— Я собрался погибнуть, миз Блейк, но каждое животное, которое я пытался убить, просто не хотело убивать меня. Когда настало первое полнолуние, я был заражен самыми разными формами хищной ликантропии. В первую луну я перекинулся тем, чем являются Абута и его соплеменники, потом волком, потом медведем, потом леопардом, потом львом, и так далее, и так далее. — Он смотрел на Абуту, и в его лице было что-то от той религиозной горячки, которую излучал коротышка. — Они решили, что я бог, потому что могу принимать столько обличий. Они поклонялись мне, и они послали половину своего племени сопровождать меня обратно в цивилизацию.

Он засмеялся — резко, неприятно. От этого смеха у меня почему-то волосы зашевелились на затылке.

— Ты убила их всех, кроме троих, Анита. Можно мне называть тебя Анитой?

Я кивнула. Мне было почти страшно что-нибудь сказать, потому что на лице Кинга сменяли друг друга эмоции, совершенно неподходящие к его спокойным словам, будто он ощущал что-то, чего сам не осознавал. Так бывает, когда смотришь плохо дублированный фильм, но тут не только слова были не те, но и движения тела.

Колючий прилив энергии полыхнул от него жаром, и глаза его изменились. Один стал светло-зеленым, леопардовым, другой янтарным, волчьим. Не только цвета радужек не совпадали, но и форма зрачков, и форма орбит каждого глаза. Движения костей я не успела заметить — все было слишком быстро.

На губах зазмеилась улыбка. Изменилось все — выражение лица, поза тела, и это не была перемена оборотня, это просто другая личность заняла место в коже Кинга. Голос Химеры зазвучал с южным акцентом — тот голос, который раздавался из громкоговорителей, когда нам устроили засаду.

— Бедняга Орландо, он уже просто не может вынести. Он ненавидит себя такого, каким он стал.

Кажется, я перестала дышать на пару секунд, и потому следующий вдох получился слишком резким. Мне приходилось иметь дело с социопатами, психопатами, серийными убийцами, психами всех мастей, но впервые — с раздвоенной личностью.

Химера дернул себя за галстук, сорвал его, расстегнул воротник, повертел шеей и улыбнулся.

— Так-то лучше, согласна?

Мой голос звучал чуть с придыханием:

— Всегда хорошо, когда удобно.

Он шагнул ближе, и я отступила, стукнувшись спиной о Зика. Химера шагнул почти вплотную и стал нюхать воздух над кожей моего лица. На таком расстоянии его сила жалила меня тысячей муравьев.

— Ты пахнешь страхом, Анита. Я не думал, что тебя может так напугать небольшая перемена глаз.

Я облизала губы, глядя в упор в эти разные глаза.

— Глаза меня не напугали.

— А что напугало? — спросил он, продолжая нависать надо мной.

Я снова облизала губы, не зная, что сказать. То есть что такое сказать, что будет безопасно. Некоторые слишком остроумные замечания приходили на ум, но психу, во власти которого находишься, лучше потакать — есть такое правило. Конечно, у меня было и правило никогда не отдавать себя во власть серийного садиста-убийцы с раздвоением личности. По-настоящему безумные люди часто непредсказуемы, и с ними трудно договориться.

— Я жду ответа, — произнес он певучим голосом.

Хорошая ложь на ум не шла, так что я попробовала смягчить правду.

— Тот факт, что я говорила с Орландо Кингом, а сейчас не с ним, но продолжаю говорить с тем же телом.

Он засмеялся и шагнул назад, но тут же застыл неподвижно, будто слушая что-то, чего не слышала я. Неужто спасательная команда, так скоро? Не может быть. Он посмотрел на меня, улыбаясь той же неприятной улыбкой, и огладил руками собственное тело.

— Я это тело использую получше, чем Орландо.

Ну-ну, что-то не видно улучшения ситуации. Я посмотрела на Зика, выражением глаз пытаясь ему сказать: надо было меня предупредить, что у него настолько крыша съехала.

Химера схватил меня за руку, дернул к себе. Я так была занята обменом взглядами с Зиком, что не успела заметить этого действия.

— Я всегда был у Орландо внутри. Я был той частью его личности, которая позволяла ему убивать других, не испытывая ничего, кроме ненависти. Он редко брал оборотня в виде зверя. В человеческом облике его брать безопаснее, а Орландо о безопасности очень заботился, по крайней мере для себя.

Он притянул меня к себе поплотнее, используя мое запястье как рукоять. Он еще не делал мне больно, но сила его хватки была как обещание, как угроза. Он мог раздавить мне кости, и мы оба это знали.

— У Кинга была репутация человека, который доводит работу до конца, — сказала я.

— Работа состояла в том, чтобы убивать людей, не только мужчин, но и женщин. Потом он отрезал головы, тела сжигал, чтобы они никогда не воскресли. А я был той частью его личности, которая этой работой наслаждалась, а когда он стал тем, что больше всего на свете ненавидел, я его защитил от него самого.

— Как? — тихо спросила я.

— Делая то, что у него не хватало духу сделать самому, хотя и хотелось.

— Например? — спросила я.

Подмога уже была в пути, надо было только выстоять до ее прибытия. Таков был исходный план, а факт, что Химера — это Орландо Кинг и что он безумнее мартовского зайца, плана не отменял. Все мужчины любят говорить о себе, даже законченные мерзавцы. Сумасшествие этого не отменяет — по крайней мере раньше так было. Меня только раздвоение личности сильно смущало. Если я буду обращаться с Химерой как с обыкновенным маньяком-убийцей, все будет отлично. По крайней мере это я себе твердила. Но пульс у меня частил, грудь спирало, страх не спадал. Вряд ли я сама себе верила.

— Ты хочешь знать, как я помог Орландо? — спросил он.

— Ага, — кивнула я.

— Ты действительно хочешь знать, что я для него сделал?

Я снова кивнула, хотя мне начинало не нравиться, как он построил фразу.

Он улыбнулся, и одна эта улыбка обещала вещи болезненные и неприятные.

— Ты же знаешь поговорку, Анита? Лучше один раз увидеть. Так давай я тебе покажу, что я сделал.

С этими словами он повернул у себя за спиной ручку, открыл дверь и втащил меня в комнату.