Глава 11. Со стороны виднее 66 страница– Уже идем, Гермиона!
В центре стоит все тот же фонтан, который я помню. С другой стороны, не мог же Кингсли оставить ту скульптуру с магглами, о которой рассказывали ребята. Одетые в черные форменные мантии волшебники с суровыми лицами оттесняют журналистов к стенам, то и дело обновляя защитные заклинания, чтобы эти заразы не имели возможности до нас добраться. Заразы что-то выкрикивают и завистливо поглядывают на Ксенофилиуса Лавгуда, который как бывший заключенный и отец одной из участниц битвы имеет право присутствовать на суде. Особенно зверствует Скитер – буквально кипит от ярости. А продажи «Придиры», похоже, снова взлетят до небес. Остальных журналистов на суд не пускают. Впрочем, судя по тому, что почти все они сжимают в руках приемники, это не такая уж большая трагедия. Судебное заседание будет транслироваться по всем радиостанциям. Как я понимаю, это сделано для того, чтобы разом снять все вопросы общественности. И чтобы глупостям прессы поменьше народу верило. Между прочим, прекрасное подтверждение версии, высказанной Луной. Если бы Кингсли не знал, чего ждать от заседания, вряд ли он стал бы транслировать его на всю Британию. Это уж слишком рискованно. Наконец, мы добираемся до лифтов, на которых спускаемся на самый нижний уровень, а потом – по лестнице – к залам суда. Здесь уже успел собраться народ. Ребята из АД, которые уехали с родителями домой после похорон, волшебники из Хогсмида, члены Ордена Феникса и еще много незнакомых мне людей. Семейство Уизли уже собралось вместе. Чарли, Перси и Билл с женой тоже здесь, причем на Перси миссис Уизли смотрит с особенным умилением, от чего тот краснеет и запинается на каждом слове. Мы все тоже подтягиваемся к ним. В зал суда пока не пускают – видимо, ждут, пока все соберутся. Тем более, заседание в десять, а значит, судя по моим часам, до него осталось почти двадцать минут. – Чего это она на нас уставилась? – неожиданно недружелюбно говорит Рон, кивая на кого-то за моей спиной. Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Асторией, которая стоит рядом с высоким седым мужчиной в строгой темно-серой мантии. Быстро извинившись перед ребятами и не обращая внимания на их удивленные лица, я направляюсь к ней. – Привет, Тори! – Привет! – радостно здоровается она. – Познакомься, это мой папа… Пап, это Невилл, тот самый! Седой волшебник протягивает мне широкую ладонь. Мы обмениваемся рукопожатием. – Тори много о тебе рассказывала, Невилл. Я было решил, что она влюбилась, но вовремя вспомнил, что она с третьего курса строит глазки этому несчастному мальчику… Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться. Похоже, с отцом у нее прекрасные отношения. – Папа! – возмущается Тори, заливаясь краской. – Вечно ты меня позоришь! – Дожили. Отец ее уже позорит, – он притворно вздыхает и подмигивает: – А ты приходи к нам на ужин, Невилл, если будет время, ладно? – Обязательно приду, мистер Гринграсс! – заверяю я и поворачиваюсь к Астории: – Идем, я познакомлю тебя с ребятами. – Нет! – она испуганно округляет глаза и даже пятится. – Не хочу я с ними знакомиться! Да и они со мной вряд ли захотят. – Не говори глупости! Они мои друзья. Пойдем! Я решительно хватаю ее за руку и тащу за собой. – Знакомьтесь, это Тори Гринграсс. Впрочем, вы и так ее знаете. Тори передавала мне зелья, пока в школе безумствовали Кэрроу, и вообще здорово выручала… – Но она же слизеринка! – вырывается у Рона раньше, чем Гермиона успевает пихнуть его в бок. На лицах остальных тоже написано недоумение, и я понимаю, что Джинни никому ничего не рассказала. Светлые глаза Тори темнеют. – Пожалуй, я вернусь к отцу, Невилл, – сухо говорит она и поворачивается, чтобы уйти. – Постой! – Джинни с решительным видом хватает ее за руку. – Спасибо за помощь. И… прости за то, что я тебе грубила, ладно? – Конечно, – кивает Тори с неуверенной улыбкой. – Я не сержусь. Ребята переглядываются и бормочут слова благодарности. Тори смущенно улыбается, вцепившись в мою руку мертвой хваткой. За спиной хлопает дверь. Рон, покосившись в ту сторону, выпаливает: – С ума сойти! Вот кого нам здесь не хватало, так это хорь… На сей раз удар локтем по ребрам все-таки пресекает его красноречие. Но Тори уже все понимает и, бросив взгляд через плечо, спокойно говорит: – Невилл, я пойду к Драко. Приятно было познакомиться со всеми. Увидимся. – Подожди, я с тобой. Хочу поздороваться. Мы отходим в сторону. – Кажется, они от меня не в восторге, – шепотом замечает Тори. – Просто я не успел рассказать им, что ты мне помогала, – объясняю я, смутившись. – Считай, что они в шоке. – Ну да, – хмыкает она. – Я же слизеринка, чего от меня можно ожидать хорошего? Ответить я не успеваю – мы уже подходим к Малфоям. Выглядят они сейчас намного лучше, чем в день битвы. Во всяком случае, держатся более уверенно. Их сопровождают двое мрачноватых авроров, явно не пребывающих в восторге от собственных обязанностей. Приветливо поздоровавшись с Малфоями, Тори с самым официальным выражением лица обращается к представителям закона: – Добрый день, господа. Будете меня сегодня обыскивать или на сей раз обойдемся без формальностей? Я специально по старой дружбе еще с вечера приготовила несколько темных артефактов, да вот беда – дома забыла. В следующий раз точно захвачу. Вы мне верите? Драко фыркает, и даже на бледных губах Нарциссы мелькает улыбка. Авроры делают вид, что ничего не слышали. А что им еще остается? – У вас все в порядке, миссис Малфой? – спрашиваю я. – Просто прекрасно, мистер… хм… Невилл, – с едва уловимой иронией отвечает она. – Благодарю за беспокойство. – Простите… – смутившись, говорю я, поглядывая на авроров. – Действительно, идиотский вопрос. Но я думаю, что это ненадолго. Как только профессор Снейп придет в себя, он сделает все, чтобы вас защитить. – Вы так уверены, что его оправдают? – Конечно. Все, кого я знаю, на его стороне. – Что, и Поттер? – недоверчиво уточняет Драко. – Ага, и он тоже, – с удовольствием подтверждаю я. – Это называется «переоценка ценностей». На редкость увлекательное занятие, только очень нервное. – Как продвигается восстановление школы? – вежливо интересуется миссис Малфой, окинув меня изучающим взглядом. – Идет полным ходом, мадам. Думаю, через две-три недели закончим. – Вот видишь, – миссис Малфой поворачивается к Тори. – А ты беспокоилась, что до сентября не успеют. – Ну, вы ведь меня знаете, Нарцисса, – смеется Тори. – Я же постоянно готовлюсь к худшему. Зато сколько потом приятных сюрпризов! Миссис Малфой усмехается, глядя на подружку сына с откровенной симпатией. Похоже, Тори в их семье уже свой человек. О Драко и говорить нечего – он вообще с нее глаз не сводит. По крайней мере, вкус у него хороший. Поболтав с ними еще немного, я снова возвращаюсь к ребятам. За время моего отсутствия успела прибыть бабушка, и, подходя, я успеваю уловить обрывок ее разговора с миссис Уизли: – …применили заклятие? – Ох, Августа, точно не скажу. Я была в такой ярости, что просто использовала одно заклятие за другим, практически не задумываясь. Они словно сами собой в голове возникали. Которое из них так подействовало, я даже не знаю. – Понимаю, Молли. В любом случае, туда ей и дорога. – Вы, наверное, сами хотели… – Не скрою, были такие мысли. Но я в тот момент была далеко, так что вы, безусловно, правильно поступили. Очаровательно. Милая светская беседа двух почтенных женщин. На такое даже и не знаешь, как реагировать. – О, Невилл! – замечает, наконец, бабушка мое появление. – Как прошло братание с врагами? Я собираюсь было начать оправдываться, но, вглядевшись в ее лицо внимательней, понимаю, что она просто шутит. Бабушка. Шутит. Феноменально. – Это же Малфои, ба. Разумеется, оно прошло на редкость пафосно и аристократично, – серьезным тоном сообщаю я. – Правда, не настолько, как бывает у нас на званых ужинах, когда твои чистокровные приятели начинают меряться генеалогическими древами. Бабушка, недолго думая, отвешивает мне внушительный подзатыльник, сводя тем самым на нет все впечатление от моей искрометной шутки. Вот всегда так: только решишь сострить, как кто-нибудь обязательно все испортит – то Северус, то бабушка. Неудивительно, что мы с ним именно через ее ветвь связаны. Кровь – страшная сила. Только я успеваю придать относительно цивилизованный вид своей так называемой прическе и пригладить растрепавшиеся волосы, как двери открываются, и нас приглашают пройти в зал суда.
В центре зала стоит массивное и явно неудобное кресло. Наверное, на нем должен сидеть обвиняемый. А сегодня, судя по всему, будем сидеть мы. Честно говоря, я предпочел бы постоять. Постепенно все рассаживаются. Я сажусь на скамью во втором ряду рядом с бабушкой, с другой стороны устраиваются Луна и ее отец. В первом ряду садятся Гарри, Джинни, Рон и Гермиона. В третьем – семейство Уизли. Также неподалеку размещаются ребята из АД с семьями и преподаватели. Малфои, Астория и другие слизеринцы занимают скамьи возле соседней стены. Я снова начинаю нервничать. Кто их знает, этих членов Визенгамота? Вот усатый тип в третьем ряду мне совсем не нравится – вид у него такой, будто он один знает, как надо жить. И смуглая надменная брюнетка лет сорока-сорока пяти с резкими, точно высеченными из мрамора, чертами лица (явно чувствуются индейские корни) тоже выглядит угрожающе. Да и от бабушкиных приятелей чего угодно можно ожидать. Вот, например, лысеющий шатен, который сейчас с невинным видом сидит в шестом ряду, как-то решил меня по школьному курсу заклинаний прогнать. Тот факт, что мне на тот момент было девять лет, его, по-видимому, не смущал. Можно ли вообще вести речь об адекватности? В последнем ряду невероятно старая волшебница, похоже, то ли спит, то ли скончалась. И от этих людей, сто боггартов им в спальню, сейчас зависит судьба Северуса! Завыть хочется. Кингсли произносит положенные официальные слова. Обнадеживает, что он, даже став министром, так и не вытащил серьгу из уха. – Слушается дело Северуса Снейпа по обвинению в убийстве Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора, пособничестве Тому Марволо Риддлу, более известному, как Лорд Волдеморт… Некоторые вздрагивают и сдавленно ахают, услышав это имя. Теперь-то уж чего дергаться? – …причинении тяжких телесных повреждений Джорджу Уизли… – Это была случайность! – восклицает Гарри. – …нападениях на магглов и магглорожденных волшебников, – продолжает Кингсли, сделав вид, что не заметил выпада, – жестоком обращении со студентами… Тут не выдерживаю я и громко фыркаю. И не я один – над всем нашим сектором взлетают смешки. – …а также в непосредственном участии в убийствах и преследованиях волшебников, сопротивляющихся режиму Волдеморта. Кингсли делает многозначительную паузу и, повысив голос, чтобы заглушить нарастающий ропот с нашей стороны, продолжает: – Однако нами были получены сведения о том, что Северус Снейп не был пособником Волдеморта, напротив, поддерживал Альбуса Дамблдора, и весь последний год защищал учеников и помогал Гарри Поттеру. Поскольку Северус Снейп сейчас не в состоянии присутствовать на суде, Визенгамоту предстоит без его показаний разобраться, где правда, а где ложь. Заседание объявляется открытым! Вызывается первый свидетель обвинения… Первым свидетелем обвинения оказывается Алекто Кэрроу. Жаль, Луна ее только оглушила, а не прикончила. Они с братцем так и провалялись в гостиной Рейвенкло, пока мы сражались. Первое, что делает Алекто, заняв место в кресле, это вперяется в меня ненавидящим взглядом. Вот ведь забавно: Волдеморта убил Гарри, а у нее все равно я – крайний. – Мисс Кэрроу, – холодно произносит Кингсли, – я полагаю, сейчас в ваших интересах говорить правду. Алекто мрачно кивает, продолжая таращиться на меня, и неожиданно выпаливает, тыча в мою сторону мясистым пальцем: – Это он во всем виноват! Лонгботтом! Из-за него все проблемы! Он меня чуть не убил! Я уверена, что и мой крестник погиб из-за этого отродья! Начинается… – Ну да, – шепотом говорю я. – А еще я убил Волдеморта и Гриндевальда и лично выгнал из Хогвартса Салазара Слизерина. Пинками. Луна хихикает, а бабушка сурово сдвигает брови и, шикнув, прижимает палец к губам. Я обращаю внимание, что члены Визенгамота начинают поглядывать на меня с откровенным интересом, и, расправив плечи, сажусь ровнее. Чем лучше впечатление, чем больше доверия к показаниям. – Это не подросток, а чудовище! – продолжает брызгать слюной Кэрроу. – Каждый день какие-то каверзы! И все под его дудку плясали, даже Северус… – она осекается и захлопывает рот, испуганно покосившись на дверь в конце зала, через которую ее сюда ввели. – Продолжайте-продолжайте, мисс Кэрроу, – подбадривает ее Кингсли. – Э-э-э… я имею в виду… даже Северус это заметил, вот! Заметил, но не поддавался! Он этого мальчишку очень жестоко наказывал! Даже убить хотел, но мы с братом помешали, потому что Темный Лорд запретил убивать чистокровных волшебников! Я зажимаю рот руками, чтобы не расхохотаться в голос. Вот оно что, отомстить решили и сделать из Северуса козла отпущения! Им-то, понятное дело, уже не выкрутиться, но хоть его с собой утащить. Вот только начало не задалось. – Вы хотите сказать, мисс Кэрроу, что Северус Снейп применял к студентам пытки? – низким хриплым голосом заядлой курильщицы осведомляется смуглая женщина, на которую я обратил внимание в начале заседания. – Да! – радостно подтверждает Алекто. – Как он их только не мучил! – Почему же, в таком случае, до сих пор никто из них об этом не рассказывал? – А… он им память стирал! – находится Алекто. – Сначала пытал, а потом стирал память! – Я сейчас завою, – бормочет где-то слева Майкл, всхлипывая от сдерживаемого смеха. – Мисс Кэрроу, иными словами, вы утверждаете, что Северус Снейп – преданный сторонник Волдеморта? – с каменным лицом – как только ему это удается? – осведомляется Кингсли. – Да, министр! – подтверждает она. – Я бы даже сказала, самый преданный. – Понятно. Вы не могли бы рассказать суду о смерти Альбуса Дамблдора, при которой, как нам известно, вы присутствовали? – Конечно! Его должен был убить Драко Малфой, – Алекто бросает на Драко неприязненный взгляд. – Сначала он угрожал ему, говорил, как ненавидит и его, и всех любителей грязнокровок, и уже, можно сказать, выкрикнул убивающее заклятие… – Да не было такого! – не выдерживает Драко, вскакивая с места. Авроры силой усаживают его обратно на скамью. – Мистер Малфой, во-первых, не принимайте так близко к сердцу показания свидетеля, – спокойно произносит Кингсли. – А во-вторых, не забывайте, что сегодня рассматривается не ваше дело. Наберитесь терпения… Продолжайте, мисс Кэрроу. Алекто смотрит на Драко с торжеством. – Потом появился Северус и безжалостно убил Дамблдора. И даже мольбы о пощаде его не проняли! – Мольбы о пощаде? – встрепенувшись, переспрашивает все та же смуглая женщина. – Вы хотите сказать, что Дамблдор молил его о пощаде? – Ну… да… – То есть, он так и сказал: «умоляю, пощадите!»? – Ну… точно я не помню… – Кэрроу нервно ерзает на стуле. – Но он точно умолял его о пощаде! – Что ж, понятно, – женщина усмехается и аккуратно стряхивает с рукава мантии невидимую пылинку. – Очень информативно, благодарю. Допрос продолжается. Кингсли задает Алекто несколько вопросов об ужасных отработках, которые Северус якобы назначал студентам. Она изо всех сил пытается убедить Визенгамот, что наш директор был редким садистом, но то и дело путается в собственных словах и откровенно завирается. Смуглая женщина – хотелось бы знать, как ее зовут! – только и ждет малейшего колебания, чтобы вмешаться и задать провокационный вопрос, окончательно запутывая свидетельницу. А это даже забавно. Если после допроса Кэрроу у большинства присутствующих не сложилось впечатление, что она клевещет и наговаривает, то я – Мерлин собственной персоной. После сестрицы выступает братик. Твердит он практически то же самое, только держится уверенней, путается меньше и меня в разрушении Стоунхенджа не обвиняет. В целом же показания совпадают – и Северус у него фанатик почище Беллатрикс, и память он нам стирал по тридцать раз на дню, и Дамблдор в Астрономической башне чуть ли не на коленях перед ним валялся. Куда там Волдеморту до этого изверга. Правда, той женщине все-таки удается запутать и его: – Вы утверждаете, мистер Кэрроу, что Северус Снейп изо дня в день очень жестоко пытал студентов. Как же он их пытал, если они, по вашим словам, на следующую же ночь снова нарушали режим, портили имущество и бегали по всей школе? Темные искусства требуют длительного времени на восстановление, вам не кажется? – Э-э-э… ну, он мне не докладывался, как именно их пытал… Но он их пытал! – Допустим. Но с чего вы взяли, что эти пытки были очень жестокими, если студенты после них спокойно возвращались в гостиные и, судя по тому, что вы говорите, чувствовали себя вполне комфортно? – Хм… наверное, он специально так делал, чтобы потом снова их пытать! – Спасибо, мистер Кэрроу.
А вот сам суд становится все больше похожим на фарс. Если бы не легкое беспокойство, мелькающее на лице у Кингсли всякий раз, как брюнетка берет слово, я бы решил, что он заранее с ней договорился. Тем не менее, со стороны зрителей все чаще раздаются смешки, да и некоторые члены Визенгамота, похоже, едва сдерживаются. Есть, впрочем, и те, которые сидят с каменными физиономиями, так что невозможно понять, вызывают у них сомнения показания Пожирателей или совсем наоборот. Наконец, авроры вводят в зал суда Люциуса Малфоя. Не сомневался, что и до него дело дойдет. Все взгляды тотчас же устремляются в сторону его жены и сына. Миссис Малфой никак не показывает волнения, не двигается с места и почти не меняется в лице, только надменно вскидывает голову, всем своим видом давая понять, что ей глубоко наплевать, кто и что о них думает. Но по отчаянным глазам не так уж сложно прочесть, чего ей это стóит. Такая выдержка, определенно, заслуживает аплодисментов. Драко в этом смысле не настолько талантлив. Он бы, наверное, вскочил, если бы Тори, сидящая прямо над ним, не наклонилась вперед, не положила руки ему на плечи и не прошептала на ухо что-то успокаивающее. С одной стороны, взгляд у Малфоя-старшего не такой затравленный, как в день битвы. С другой же стороны, выглядит он скверно: волосы тусклые, щетина, лицо какое-то серое. Еще бы – второй раз человек в тюрьме. Пусть и без дементоров. – Мистер Малфой, что вы можете сказать о Северусе Снейпе как о Пожирателе смерти? – спрашивает Кингсли. Малфой несколько долгих секунд смотрит на него неуверенно, затем кивает, точно на что-то решившись, и со спокойной обреченностью тихо произносит: – Ничего. – Простите? – Кингсли сдвигает брови. – Ничего, господин министр, – повторяет мистер Малфой громче и тверже. – О Северусе Снейпе как о Пожирателе смерти я ничего не могу вам сказать. Прошу извинить. – Но… – на лице министра на мгновение появляется растерянное выражение, – что-то о нем вы сказать можете? – Бесспорно. Северус Снейп спас жизнь моему сыну и поддерживал мою жену, пока я был в Азкабане. Это все, господин министр, – сообщает он и закидывает ногу на ногу с таким видом, словно сидит в мягком кресле, обитом шкурой рэйема, а не в этом образчике мебельного антикварного садизма. Члены Визенгамота переглядываются и перешептываются. Наверняка многие из них присутствовали на судах после Первой войны, и прекрасно помнят, что в то время Малфой сумел выйти сухим из воды. Этот отказ давать показания совсем не в его стиле. В нашем секторе тоже слышны перешептывания. А вот мои губы сами собой расползаются в улыбке. Очень благородный поступок. Который, если немного подумать, больше похож на ставку. В конце концов, сейчас ведь не его дело рассматривается. Но ему тоже понадобятся свидетели. Надеюсь только, что у авроров хватит ума изолировать его от остальных заключенных. – У Визенгамота есть к вам еще несколько вопросов, мистер Малфой, – веско замечает усатый волшебник. – Визенгамот волен задавать мне столько вопросов, сколько посчитает нужным, – отвечает мистер Малфой. – Однако я вынужден предупредить, что отвечать на них не стану. Насколько мне известно, по закону я имею на это право. – Разумеется, мистер Малфой, – подтверждает Кингсли и дает знак аврорам. Малфой с достоинством удаляется в сопровождении конвоя. Видит Мерлин, эта семейка нравится мне все больше и больше! При всех недостатках есть в них что-то такое, что все остальные, включая меня, вряд ли когда-нибудь смогут понять до конца. Разве только Северус. Возможно, поэтому он и относится к ним так неплохо. Следом за Люциусом Малфоем на допрос вызывают его супругу. С ней Кингсли, наученный горьким опытом, ведет себя иначе и первым делом спрашивает о школьных годах и о том, как складывались ее отношения с Северусом с тех пор и до настоящего времени. То ли из-за постановки вопроса, то ли по каким-то другим причинам, но миссис Малфой оказывается более словоохотливой, чем супруг, и сообщает, что в школе с Северусом, конечно, не дружила – разница в возрасте у подростков всегда особенно заметна – но питала некоторую симпатию к хмурому мальчишке, который всегда держался обособлено и никогда не лез за словом в карман, из-за чего и оказывался то и дело в больничном крыле. На вопрос все той же брюнетки, почему это происходило, следует спокойный ответ: – Когда людям нечего ответить, они применяют силу. Затем она рассказывает о том, как они общались после окончания школы и после войны. При этом старательно избегает каких-либо упоминаний о Волдеморте и о самой войне, а говоря о школьных врагах Северуса, просто мимоходом сообщает, что «сверстники его недолюбливали», хотя уж точно не может не знать, кем именно были эти сверстники. Вот не удивлюсь, если о матери Гарри она тоже знает – все-таки женщина, у них на такие вещи чутье особое. Через некоторое время Кингсли все это надоедает: – Миссис Малфой, это правда, что Северус Снейп дал вам Непреложный обет? – Да, господин министр. – В чем он заключался? – Как вам, безусловно, известно, господин министр, Темный Лорд приказал Драко убить Альбуса Дамблдора, – дрогнувшим голосом отвечает миссис Малфой. – Я не могла допустить этого, поэтому решила попросить о помощи Северуса. Я прикусываю губу и стараюсь никак не показывать удивления. Он ни слова не говорил мне о Непреложном обете. Это ничему не противоречит, и даже как-то на него похоже, но на всякий случай лучше сделать вид, что мне давно о нем известно. – Почему именно его? – прищурившись, спрашивает брюнетка из Визенгамота. – Потому что Северус – это человек, которому можно доверять, и который может помочь делом, а не словом, мадам Янг. Великолепно! Мало того, что свидетелей обвинения, кажется, незаметно сменили свидетели защиты, так мне теперь еще и известна фамилия этой загадочной женщины. Надо запомнить. – Миссис Малфой, в чем заключался Непреложный обет? – повторяет вопрос Кингсли. – Северус поклялся, что будет защищать Драко и если… если Драко не сможет выполнить приказ Темного Лорда, он сделает это за него, – запнувшись, отвечает Нарцисса. – Со мной была Белла… она его провоцировала… Но она просто не понимала, что это такое – когда твоему ребенку угрожает опасность! Она… – Когда это было? – перебивает мадам Янг. – Когда Северус Снейп дал вам Непреложный обет? – В июле… да, в конце июля, в двадцатых числах. Точное число я не помню, но это был выходной день. – Когда вы обращались к Северусу Снейпу за помощью, вы были уверены, что он – сторонник Волдеморта? – спрашивает Кингсли. Миссис Малфой вздрагивает, услышав это имя, и, чуть помедлив, качает головой: – Я не думала об этом, господин министр. Мне было все равно, кому он служит. Я только хотела защитить сына. – То есть вы сомневались в его лояльности? – Я же говорю – я не думала об этом, – повторяет она, поежившись. – Если бы вам пришлось общаться с Темным Лордом, вы бы тоже старались не думать. Но мне казалось странным, что Северус ему служит. – Почему? – Считайте это женской интуицией, – миссис Малфой поджимает губы, и на ее лице появляется упрямое выражение. Не знаю, кому как, а мне кажется, что больше она ничего не скажет. Так оно и оказывается. На общие вопросы она продолжает отвечать, но личного мнения уже не высказывает и отделывается общими фразами. Наконец, Кингсли предлагает ей занять свое место и вызывает Драко. Миссис Малфой успевает легко сжать плечо сына и ободряюще улыбнуться, прежде чем сесть на скамью. Драко с видом обреченного на поцелуй дементора садится в кресло и вцепляется в подлокотники мертвой хваткой. Его допрос проходит одновременно сумбурно и занудно. Сумбурно потому, что Драко в ответах на вопросы постоянно пытается объяснить собственные поступки, а занудно потому, что твердит он одно и то же. Кингсли несколько раз приходится напоминать о том, что судят сейчас не его, а Северуса. – Мистер Малфой, вы ведь хорошо помните смерть Альбуса Дамблдора? – вкрадчиво спрашивает мадам Янг. Похоже, без нее не обходится ни один допрос. Драко, шумно сглотнув, кивает и смотрит на нее с опаской. Я бы на его месте тоже так смотрел. – Прекрасно. Как вы, наверное, заметили, у предыдущих свидетелей с памятью творится что-то неладное. Быть может, хоть вы нас просветите, действительно ли Альбус Дамблдор умолял Северуса Снейпа о пощаде? Драко болезненно морщит лоб, пытаясь припомнить подробности. – Кажется, да… он сказал: «прошу вас»… или «пожалуйста»… – Благодарю вас, мистер Малфой, – мадам Янг удовлетворенно кивает. – Продолжайте. – Мистер Малфой, что вы можете сказать об отношении Северуса Снейпа к студентам в течение последнего учебного года? – задает вопрос Кингсли. – Действительно ли он обращался с учениками так жестоко, как утверждают мистер и мисс Кэрроу? – Нет, – Драко мотает головой. – Лично я ничего такого не видел. И ни разу не слышал, чтобы он кого-то пытал. Однажды я видел в его кабинете двух гриффиндорок с пятого курса, они потрошили жаб. Он и раньше такие взыскания всем назначал, даже мне пару раз. – Снейп наказывал слизеринцев? – шепотом бормочет Рон. – Это что-то новенькое… – Еще он часто отправлял их на всю ночь в Запретный лес, – продолжает Драко. – Запретный лес – опасное место, – глубокомысленно произносит усатый волшебник. – Только не с Хагридом! – выкрикивает Гарри. – Он… Кингсли едва заметно морщится и взмахом руки призывает к тишине. Гарри обиженно замолкает. Ничего, дойдет и до нас очередь. – Скажите, мистер Малфой, у вас когда-либо возникали сомнения в лояльности Северуса Снейпа? – Нет, господин министр, – после секундного колебания, неохотно признается Драко. – Я всю жизнь считал его сторонником Темного Лорда… и просто не задумывался о том, что это может быть не так. Больше ничего стóящего от него узнать не удается, и ему разрешают снова занять свое место в зале. С видимым облегчением Драко покидает неудобное кресло и возвращается к матери. – Вызывается свидетель Астория Лорейн Гринграсс, – объявляет Кингсли. Я изумленно смотрю, как Тори невозмутимо шествует к креслу. Судя по гулу в зале, этот свидетель удивляет не только меня. – Мы пришли к выводу, что для наиболее объективной оценки личности подсудимого, необходимо задать несколько вопросов кому-то из его учеников, кто имел возможность взглянуть на ситуацию в Хогвартсе со стороны, – поясняет министр. – Мисс Гринграсс любезно согласилась принять участие в заседании. – Мисс Гринграсс, скажите, кто-либо из ваших родственников связан с Пожирателями смерти? – спрашивает он, когда Тори усаживается. – Нет, господин министр. Если только очень дальние, но такие, я думаю, у каждого найдутся. Практически все чистокровные волшебники друг с другом в родстве. – Как вы можете охарактеризовать Северуса Снейпа? – Он прекрасный декан и замечательный человек, – твердо говорит Тори. – Это правда, что он всегда был чрезмерно лоялен к студентам Слизерина, даже если они заслуживали наказания? – перехватывает инициативу мадам Янг.
|
