Глава 11. Со стороны виднее 67 страница– Нет, мадам. За закрытыми дверями нам доставалось за малейшую провинность. Просто профессор Снейп никогда не снимал с нас баллы при всех. – Почему он так делал, как вы думаете? – Наверное, чтобы мы всегда чувствовали, что он на нашей стороне, – пожав плечами, отвечает Тори. – Далеко не все студенты Слизерина связаны с Пожирателями смерти. К тому же, у нас не меньше полукровок, чем на других факультетах. Но все остальные студенты считали нас Пожирателями смерти только из-за того, что в Слизерине учился Сами-Знаете-Кто. – Помимо него в Слизерине учились почти все Пожиратели смерти! – снова вмешивается усатый волшебник. – Я не спорю. Но, думаю, в свое время ему было легче вербовать сторонников именно на своем факультете. А цепную реакцию еще никто не отменял. Волшебник не находится, что возразить. Некоторые члены Визенгамота, включая мадам Янг, прячут усмешки. Замечательно! – Хорошо, мисс Гринграсс, – произносит Кингсли. – Как вы можете охарактеризовать отношение Северуса Снейпа к студентам в течение последнего учебного года? – Сложно сказать, господин министр, – медленно говорит Тори, тщательно подбирая слова. – Как и все, я считала его сторонником Сами-Знаете-Кого. Но мне трудно было поверить, что он мог быть заодно с Кэрроу. Эти двое – настоящие чудовища! Если кто и издевался над студентами, так это они, причем, получали от этого массу удовольствия. А профессор Снейп ни разу никого пальцем не тронул. И к нему всегда можно было обратиться за помощью… – она бросает на меня виноватый взгляд и продолжает: – Как-то раз Драко рассказал мне, что Невилла здорово избили. И мы пошли к профессору Снейпу. Я подумала, что он этого так не оставит… – И что же? – осведомляется мадам Янг. – Не оставил? – На следующий день Невилл выглядел нормально, а Крэбб несколько дней не решался вытащить палочку из кармана. Видимо, не оставил. – Это еще не доказательство, – замечает бледная, похожая на призрака, женщина. – Я доставала для Невилла кое-какие зелья, – резко говорит Тори. – Причем, некоторые из них брала в его кабинете. – Вы хотите сказать, что помогали студентам Гриффиндора, мисс Гринграсс? – снова оживляется мадам Янг. – Я помогала Невиллу, – уточняет Тори. – Только он со мной разговаривал. Он вообще на других не похож. – Да, Невилл у нас большой оригинал! – ехидно говорит Джинни, взглянув на меня через плечо. Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться. – И директор не знал о вашей тайной деятельности? – спрашивает мадам Янг. – В том-то и дело, – отвечает Тори. – Профессор Снейп всегда был в курсе всего, что творится в школе, – особенно, если дело касалось нас, – но мы никогда не могли понять, откуда он берет информацию. По логике, с тех пор, как он стал директором, его осведомленность должна была резко возрасти. Но иногда все выглядело так, будто ему неизвестны вещи, очевидные даже для первокурсников. Сейчас, конечно, легко рассуждать, но тогда, признаюсь, мне не приходило в голову, что все это может быть просто хитроумным планом. – Что ж, благодарю вас, мисс Гринграсс, – кивает Кингсли, бросив быстрый взгляд на мадам Янг. – Можете занять свое место в зале суда. Определенно, пока все идет очень даже неплохо. Просто отлично, я бы сказал. Только эта мадам Янг слегка смущает. Очень уж много вопросов задает. Пока это идет на пользу, но кто знает, что будет дальше. – Следующим свидетелем должен был стать целитель Райнхард Лежен, который сейчас занимается лечением подсудимого, – произносит Кингсли. – Но он сообщил, что не может оставить своего пациента даже на минуту, поэтому мы записали его показания. Он взмахивает рукой, и помощник вносит в зал суда небольшую черную шкатулку. Однако денег они не пожалели. Когда-то я просил такую у деда, но он мне объяснил, что четыре тысячи галеонов – это немного чересчур для рождественского подарка. Зато речь можно записывать, да и вообще все, что угодно. Кингсли открывает шкатулку и бормочет над ней заклинания не меньше десяти минут. Видимо, не зря говорят, что штука сложная. Насколько я слышал, у магглов с этим как-то попроще, да и подешевле. Могли бы, между прочим, и поучиться. Наконец, из шкатулки раздаются голоса: «Целитель Райнхард Морис Лежен…» «Отвратительно звучит, правда?» «Вы согласны ответить на несколько вопросов?» «А у меня есть выбор? Отвечу, разумеется. Только недолго. Менять повязки и вводить в кровь зелья нужно регулярно. А те милые ребята, что стоят в коридоре с палочками наперевес, едва ли смогут мне в этом помочь». «Целитель Лежен, как давно вы знакомы с Северусом Снейпом?» «Почти десять лет». «Какие отношения вас связывают?» «Он мой близкий друг». «Вы можете сказать, что хорошо его знаете?» «Ни один человек не может сказать, что хорошо кого-то знает. Но, думаю, что я знаю Северуса лучше многих». «Когда вы видели его последний раз?» «Две минуты назад». «Целитель Лежен, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду!» «Извините, Кингсли… то есть, господин министр… Если не ошибаюсь, это было на конференции в Копенгагене в девяносто третьем… или в девяносто четвертом». «С тех пор вы поддерживали с ним связь?» «Мы переписывались. Если это можно так назвать». «Прошу прощения?» «На каждые двадцать писем я получал примерно одно. В лучшем случае полтора». «Вы ведь не были в Англии с тех пор, как смогли отсюда уехать?» «Не был». «В таком случае, почему вы вернулись в прошлом году, как раз после смены власти?» «Кинг… кхм… министр, вам прекрасно известны обстоятельства, которые вынудили меня жить здесь. Пусть и не сразу, но эта страна дала мне защиту. Здесь живет моя двоюродная тетка, Поппи Помфри. Здесь живет мой близкий друг. Кроме того, в то время, что я работал в Сент-Мунго, у меня завязалась дружба с одной пациенткой». «Вы можете назвать ее имя?» «Луна Лавгуд, студентка Хогвартса. Вы с ней знакомы. Как бы то ни было, вполне закономерно, что я интересовался происходящим в этой стране и выписывал английские газеты. Северус писал редко и никогда не вдавался в подробности, но из писем Луны я знал, что происходит в Хогвартсе. Будучи умной девочкой, она ограничивалась намеками, но я привык понимать ее с полуслова. Поппи тоже сообщала мне последние новости. После неожиданной смены политики Министерства мне оставалось только сложить два и два. Я решил, что в больнице Сент-Мунго не помешают лишние руки, поэтому и приехал». «Вы пытались связаться со своим другом?» «Нет». «Почему?» «Поппи не смогла со мной встретиться, поэтому я навестил Луну Лавгуд, и она рассказала все, что знала о смерти Альбуса Дамблдора. Я решил, что мне не стóит вмешиваться». «То есть, вы пришли к выводу, что Северус Снейп – приспешник Волдеморта?» «Я был бы идиотом, если бы пришел к такому выводу. Я понял, что он что-то задумал, и не хотел навредить». «Почему вы так решили?» «Если вы убедились, что зелье не действует, то вряд ли через несколько лет снова станете пить его в надежде на положительный эффект». «Вы не могли бы выражаться яснее, целитель Лежен?» «Северус связался с Пожирателями смерти в шестнадцать лет и сознательно перешел на другую сторону. Если вы найдете хоть немного логики в его возвращении под их знамена, я буду безмерно удивлен. Как бы то ни было, недавние события доказывают мою правоту. А сейчас, если вы не возражаете, я бы хотел вернуться к моему пациенту. В противном случае вам некого будет судить». Кингсли закрывает шкатулку и поворачивается к Визенгамоту. – Никаких доказательств, – неуверенно произносит бледная женщина. – Теоретически как друг он может его прикрывать. – В этом нет смысла, – возражает мадам Янг. – Лежен – известный человек и прекрасный целитель. Никаких преступлений на его счету нет… – Не считая нескольких судов, Шайенна, – вмешивается усатый тип. – Да что там были за суды? – отмахивается она. – Если не ошибаюсь, он сломал пару ребер папаше, который дал ребенку поиграться с опасным артефактом, а в больницу его принес, когда тот уже посинел. Опасался, видите ли, проблем с Министерством. Уж извините, Мендус, но я бы за такое шею свернула. – Ну, а то, что он спустил с лестницы своего коллегу? – не сдается усатый. – По-моему, этот коллега перепутал зелья и едва не отравил пациента, – вставляет свое слово бабушкин приятель, повернутый на заклинаниях. Похоже, с ним все не так плохо. И, кстати, интересно, говорила ли ему бабушка, что заклинания – это для слабаков? Что-то сомневаюсь. Хотя… насколько я ее знаю, она бы и Мерлину могла посоветовать сбрить бороду. – В любом случае, речь сейчас не о целителе Лежене, – вмешивается Кингсли. – В настоящее время у него нет никаких проблем с законом. С этим приходится согласиться всем, особенно энергично кивает Шайенна Янг. Хорошее, кстати, имя. Приятно осознавать, что я не ошибся насчет индейских корней1. – Вы ведь знакомы с ним лично, министр? – подозрительно спрашивает усатый. – И вы тоже, Шайенна? Не уверен, что я слышал об этом деле… С чего это он вдруг так активизировался, хотелось бы знать? Не к добру это. – Вы несколько лет работали в Германии, Мендус, – слегка поморщившись, объясняет Янг. – А в прессе это дело моими стараниями не освещалось. Коротко говоря, целителя Лежена преследовали, а Аврорат его защищал. Ничего, что можно было бы связать с сегодняшним разбирательством. – Шайенна права, – подтверждает Кингсли. – Это дело прошлое. – Мы должны быть уверены, что показаниям этого человека можно доверять, – брюзгливо произносит усатый. – О нем ходят разные слухи, которые… – …не имеют ни малейшего отношения ни к нарушениям закона, ни к суду над Северусом Снейпом, Мендус, – заканчивает Кингсли, – а потому не будут обсуждаться. Думаю, имеет смысл вернуться к допросу свидетелей. Усатый хрен недовольно поджимает губы и теребит свои усы так яростно, словно у него там завелись блохи, но спорить с министром не решается. С чего он, спрашивается, так на Райка взъелся? Тот отказался осматривать его геморрой? Или, может, это детская травма? А что, запросто. Вредный целитель дал пятилетнему малышу невкусное зелье, от которого у ребенка внезапно выросли усы. С тех пор он так и не смог нормально побриться и теперь ненавидит всех представителей колдомедицины. Логично. Я фыркаю в кулак. Луна смотрит на меня вопросительно, но я только мотаю головой. Вряд ли удастся донести до нее свое идиотское чувство юмора. Пока я пытаюсь подавить неуместное желание расхохотаться, Кингсли вызывает МакГонагалл. – Господин министр, вы не будете возражать, если я проведу допрос этого свидетеля? – вкрадчиво осведомляется мадам Янг. Судя по выражению лица Кингсли, возразить ему очень хочется. Но он почему-то этого не делает и только коротко кивает, опасливо поглядывая на эту представительницу племени имени себя. А ну как скальп снимет. Хотя снимать скальп, кажется, не индейцы придумали. Впрочем, могу и ошибаться… Ох, Мерлин, да какая разница! Между тем МакГонагалл с достоинством усаживается в неудобное кресло, смыкает кончики пальцев и с вызовом смотрит на оживившуюся мадам Янг. Почему-то у меня такое ощущение, что это может плохо кончиться. – Профессор МакГонагалл, вы с Северусом Снейпом много лет работали вместе и были деканами враждующих факультетов, – начинает Янг. – Какие отношения вас связывали до смерти Альбуса Дамблдора? Вы тоже враждовали, как и ваши студенты? – Мы взрослые люди, мадам Янг, – спокойно отвечает МакГонагалл, – и вели себя соответственно. – Но ведь его назначили деканом Слизерина всего через несколько лет после окончания Хогвартса. Вас злило, что недавний студент стал вашим коллегой? Было тяжело общаться с ним на равных? – Мадам Янг, мы сейчас обсуждаем мою тонкую душевную организацию или пытаемся понять, на чьей стороне Северус Снейп? – с сарказмом уточняет МакГонагалл. – Круто! – фыркает Рон. – Умеет она на место поставить! Умеет, это точно. Но, думается мне, что и мадам Янг владеет этим навыком ничуть не хуже. Вопрос один: кто кого? И еще один вопрос: зачем? – Все мои вопросы связаны с делом, – ничуть не смутившись, заявляет Янг. – Вот только вы на них почему-то не отвечаете. – Мы с Северусом не были друзьями. Мне не слишком нравился его подход к преподаванию. Но я всегда уважала его как профессионала. Вы довольны? – Вполне. А что вы скажете о том периоде, когда он был студентом? Тогда вы тоже его уважали? – Я одинаково отношусь ко всем ученикам! – Но к некоторым, все же, относитесь лучше? – Я декан Гриффиндора! – МакГонагалл явно начинает раздражаться. – Естественно, я уделяю больше внимания ученикам своего факультета. – Известно, что Волдеморт – тогда еще Том Риддл – учился на курс младше вас, – невозмутимо продолжает мадам Янг. – Не послужило ли это причиной некоторой предубежденности против студентов Слизерина, о которой сегодня уже упоминала мисс Гринграсс? – Если я не хотела брать вас в свой класс трансфигурации, то не потому, что вы учились в Слизерине, Шайенна! – не выдерживает МакГонагалл. Янг криво усмехается. – Поверьте, я не свожу с вами счеты. Тем более, в конечном итоге я получила за ТРИТОН «превосходно». – Шайенна, – вмешивается Кингсли, тщетно стараясь скрыть нервозность. – Вам не кажется, что все эти вопросы не имеют прямого отношения… – Министр, вы ведь тоже аврор и не хуже меня знаете, насколько важен в любом деле психологический аспект, – невозмутимо возражает Янг. – Факты – это еще не все. После первой войны Визенгамот допустил немало ошибок. Взять хотя бы дело Сириуса Блэка. Необходимо учитывать каждую мелочь, чтобы подобное не повторилось. Кингсли неохотно кивает. – Спятить можно, она еще и аврор… – бормочет Рон. – Кажется, я передумал. Лучше пойду торговать мороженым. – У меня никогда не было предубежденности против слизеринцев, – твердо говорит МакГонагалл. – Просто своих студентов я знала намного лучше, чем всех остальных. – Но, в таком случае, вы не могли не знать, насколько непростые отношения складывались между вашими студентами и Северусом Снейпом, – замечает Янг. – И также не могли не знать, как далеко заходила их вражда… – Это были обычные подростковые конфликты! – перебивает МакГонагалл. – Я не спорю, что все были хороши! – Откуда она знает? – потрясенно спрашивает Гарри. – Откуда она может знать, что было во время учебы Снейпа? Она ведь явно старше них! Я моргаю, с удивлением разглядывая его взъерошенный затылок. Можно ли быть настолько наивным, с его-то опытом? – Ну, Гарри, они ведь наверняка всю информацию перед судом подняли, – пожав плечами, шепотом объясняет Гермиона. – Человек, наделенный полномочиями и умеющий задавать правильные вопросы, и не такое может выяснить. А здесь и выяснять нечего – достаточно расспросить студентов, которые учились в Хогвартсе в то же время, и все сразу… Кингсли многозначительно хмыкает, укоризненно глядя в нашу сторону, и Гермиона замолкает, мучительно краснея. – Хорошо, – задумчиво произносит мадам Янг. – Сойдемся на том, что подростки нередко ведут себя неразумно и совершают немало ошибок, прежде чем повзрослеют. Расскажите, пожалуйста, о том, что происходило в Хогвартсе, когда Северуса Снейпа назначили директором. – Мы все считали его предателем и старались досадить ему как можно больше… – Вы пытались защитить учеников? – Как могли, – кивает МакГонагалл, подавив вздох. – Но у нас были связаны руки. Кэрроу требовали, чтобы мы сообщали им о каждой их провинности. Мы этого не делали, но открытое неповиновение могло закончиться для нас Азкабаном, и тогда мы тем более не смогли бы никому помочь. – Возникали ли у вас какие-либо сомнения в отношении Северуса Снейпа? – Пару раз мелькали смутные мысли, которым я не придавала значения. – Какие же? – заинтересованно осведомляется Янг. – Например, когда он назначил Джинни Уизли отработку в больничном крыле, – отвечает МакГонагалл, побарабанив пальцами по жесткому подлокотнику. – Кэрроу запретили пускать туда студентов. А Поппи смогла передать мисс Уизли кое-какие зелья. – Еще что-то было? Ох, Мерлин, надеюсь, никто не проговорится о Ризус Моверии! И как я только не подумал раньше! Война есть война, это понятно, но сейчас мы в Министерстве, и в присутствии Визенгамота запрещенные к продаже растения лучше не обсуждать. Не то этот усатый таракан Мендус опять активизируется. – Да, – подтверждает МакГонагалл. – До этого он никогда не назначал взысканий девочкам. То есть, назначал, конечно, но либо у Филча, либо, как в случае с мисс Уизли, в больничном крыле. Но только не у себя. – И к какому же выводу вы пришли? – осведомляется мадам Янг. – Кэрроу были очень жестоки к ученикам, подвергали их физическим наказаниям, – дрогнувшим голосом сообщает МакГонагалл. – Я подумала, что Северус, возможно, просто щадит детей. То, что он может быть заодно с нами, мне в голову не приходило. – Благодарю вас, профессор, – Янг равнодушно улыбается, явно не растроганная ее переживаниями, и продолжает допрос: – Как нам известно, незадолго до решающей битвы Северусу Снейпу пришлось покинуть школу. Мы знаем, что вы при этом присутствовали. Не могли бы вы рассказать, как это произошло? – Конечно. Тем вечером Алекто Кэрроу потребовала, чтобы профессор Флитвик пропустил ее в башню Рейвенкло. Не сделать этого он не мог. Нам всем было не по себе от того, что приходится оставлять с ней учеников, поэтому мы решили не ложиться спать, а разделиться и дежурить неподалеку. Долгое время ничего не происходило, а потом я услышала шаги Амикуса Кэрроу, точнее, его одышку. Заглянув за угол, я увидела, что он направляется к лестнице в башню. Я подождала немного и пошла за ним. – И что же вы обнаружили в башне, профессор МакГонагалл? – Его сестру, лежащую на полу без сознания. Амикус смертельно испугался гнева Волдеморта и заявил, что свалит все на детей, – с отвращением произносит МакГонагалл. – Я пришла в ярость. Нам почти год приходилось терпеть их выходки, но это стало последней каплей, и я высказала ему все, что о нем думаю. Он взбесился. Тут-то и появился Гарри… – Значит, Алекто Кэрроу поджидала там Гарри Поттера? – уточняет мадам Янг. – Видимо, так. Затем появилась Луна Лавгуд – они оба были в гостиной под мантией-невидимкой. Я… оглушила и связала обоих Кэрроу. Гарри сказал, что Волдеморт направляется в школу, и его нужно задержать настолько, насколько это возможно, чтобы успеть эвакуировать учеников. Я отправила Патронусов другим деканам, но не знала, как быть с Северусом. Но по дороге мы его встретили. – Очень интересно. И как же вы поступили? – Северус начал расспрашивать меня о Кэрроу и Гарри. Я улучила момент и попыталась его оглушить, но… – Что значит – улучили момент? – уточняет Янг. – Это значит, я думала, что он отвлекся на разговор, – раздраженно поясняет МакГонагалл. – Однако Северус отразил мое заклятие. Тогда я применила другое, но он успел спрятаться. Потом мне на помощь пришли профессор Флитвик, профессор Спраут и профессор Слагхорн. – Они присоединились к вашему… хм… сражению? – Да… только профессор Слагхорн не участвовал… Все взгляды обращаются на Слагхорна, который натянуто улыбается и ерзает на скамье. – Прелестно. Таким образом, вы втроем сражались с одним человеком? – Северус Снейп – сильный маг, и мы считали его опасным! – отрезает МакГонагалл. – Ну, с этим я не спорю, – усмехается Янг. – Вы, наверное, сильно пострадали. – Простите? – Кажется, я задала простой и конкретный вопрос. – Нет, – отвечает МакГонагалл, поджав губы. – Мы не пострадали. Гарри и Луна, которые прятались под мантией, тоже. – Замечательно, – кивает Янг с такой довольной улыбкой, словно только что подтвердилась ее догадка. – Вам так хорошо удаются Щитовые чары, или Северус Снейп патологически не способен попасть в цель? – Последнее! – выкрикивает Джордж, указывая на то место, где раньше было ухо. Те, кто в курсе инцидента, прячут усмешки, а все остальные недоуменно переглядываются. – Я догадываюсь, к чему вы клоните, Шайенна, – произносит МакГонагалл после небольшой паузы. – Северус действительно не пытался на нас напасть. Он только защищался и прятался. Когда мы загнали его в угол, он выпрыгнул в окно. Но мы должны были… – Подводя итог, получается, – перебивает Янг, – что вы втроем без предупреждения напали на одного человека. И это не считая профессора Слагхорна, который в любой момент мог присоединиться, и двоих подростков под мантией-невидимкой, которые, как показывает практика, тоже на многое способны. Он не пытался сражаться, но вы все равно продолжали атаковать его до тех пор, пока ему не пришлось бежать, рискуя жизнью. Но на вас он так и не напал. Я ничего не перепутала? – Луна, что, правда, так и было? – недоверчиво спрашиваю я. – Ага, – подтверждает она с несчастным видом. – Но в ее исполнении это звучит еще ужасней. – Вы не перепутали, – сухо подтверждает и МакГонагалл тоже. – Но вы должны понимать, что у нас не было иного выхода. Мы считали Северуса приспешником Волдеморта и должны были обезопасить учеников. Странно, что вы этого не осознаете, Шайенна. – Я не стану спрашивать, какие именно заклятия вы использовали, Минерва, – в тон ей говорит Янг, – хотя по вашему изменившемуся лицу вижу, что это были отнюдь не безвредные Обездвиживающие заклинания. Неужели вас не смутило то, что он даже не пытался сражаться с вами? Лицо МакГонагалл действительно меняется. Лоб белеет, на щеках появляются красные пятна, в глазах загорается гнев, смешанный с неуверенностью. – Нам некогда было об этом думать! – защищается она. – Детям и школе угрожала опасность, и мы… – Этому вы учите своих студентов? – перебивает Янг, повысив голос. – Нападать втроем на одного человека, который вас даже не атакует, а четвертый – сознательный – пусть на все это смотрит и печально вздыхает? Ох, простите, я совсем забыла об учениках под мантией-невидимкой! Хотя, думаю, что они… – Шайенна, достаточно! – резко обрывает ее Кингсли. – Вы слишком далеко заходите. – Прошу прощения, министр, – произносит Янг спокойней, расправляя мантию на коленях и откидывая за спину иссиня-черные тяжелые волосы. – У меня больше нет вопросов к свидетельнице. Я наблюдаю, как МакГонагалл с прямой спиной и высоко поднятой головой возвращается на свое место. Когда она усаживается рядом с бабушкой, злость в ее глазах окончательно уступает место смущению. ____________________________________________________________________________ 1 – Шайенна
После безумного допроса МакГонагалл Флитвик садится в кресло в центре зала с выражением лица многодетной мамаши, супруг которой только что заметил, что все их дети как один похожи на друга семьи. Его тоже допрашивает Янг и делает это столь же безжалостно. Но, то ли с МакГонагалл у нее действительно личные счеты, то ли она просто решила, что нет смысла повторять одно и то же много раз, так сильно она на него не давит. И на Спраут и Слагхорна, которые выступают после него, тоже. Затем Кингсли вызывает Луну, чтобы она подтвердила показания преподавателей и Райка. Луна отвечает на все вопросы вежливо и спокойно, не смущается и не злится. И даже Янг дружелюбно улыбается ей, прежде чем отпустить. Эта особа, по правде говоря, беспокоит меня все больше. Сперва я подумал, что она просто заступается за Северуса. Но зачем ей тогда набрасываться на тех, кто и без того не собирается его ни в чем обвинять? Только чтобы унизить? Не слишком ли? Вдруг дело вообще не в этом? Возможно, она просто въедливая и дотошная, и ей нравится цепляться к словам. Если так, то и мне придется несладко. А я ведь такое рассказать могу, что здесь все закачаются. Значит, надо держаться определенной линии и говорить только об АД и о нашем сотрудничестве. Ничего личного. Наконец, после выступления Джорджа, который подробно рассказывает, как потерял ухо, нескольких ребят из АД и членов Ордена Феникса, Кингсли торжественным голосом вызывает Гарри, точно наградить его собрался, а не допрашивать. Гарри выглядит как человек, приговоренный к поцелую дементора. Видимо, тоже опасается этой особы. Не говоря о том, что его уже судил Визенгамот, и вряд ли воспоминания об этом помогают ему вызывать Патронуса.
Но Кингсли начинает допрос свидетеля со дня смерти Дамблдора. Вот спорю на все свои книги по гербологии, Янг снова примется интересоваться, умолял ли Дамблдор о пощаде. – Мистер Поттер, – говорит Кингсли, – в день смерти Альбуса Дамблдора вы вместе с ним покидали школу. Вы можете сказать, где были? – Конечно, министр, – неожиданно спокойно отвечает Гарри. – Когда Волдеморт возродился, Дамблдор начал искать способы от него избавиться, собирать информацию. Поэтому он часто покидал школу. Вскоре ему удалось выяснить, что Волдеморт изготовил несколько хоркруксов. Некоторые из непосвященных вскрикивают и изумленно ахают. Ну, а чего еще от этого выродка ожидать? Что он начнет выращивать розы? – Профессор Дамблдор понимал, что, не уничтожив хоркруксы, Волдеморта не одолеть. Один из хоркруксов он уничтожил сам, но попал под проклятие, которое убивало его весь последний год. Он взял меня с собой в тот день, потому что хотел, чтобы я понял, с чем мы имеем дело, и смог потом избавиться от них самостоятельно. Гарри говорит очень складно, и мне начинает казаться, что они с Кингсли заранее договорились о ходе допроса, чтобы не всплыла информация, которую целесообразней держать в тайне. Даже обидно как-то – со мной, между прочим, тоже можно было договориться. Или это такое проявление доверия? Может, Кингсли считает, что я, в отличие от Гарри, не наговорю никаких глупостей? После того, как всем надоедает ужасаться по поводу хоркруксов, допрос продолжается. Гарри подробно рассказывает, как летел с Дамблдором на метлах в Астрономическую башню, как Дамблдор потребовал позвать Северуса, как обездвижил его, как в башне появился Малфой и обезоружил директора… – Мистер Поттер, – равнодушно произносит мадам Янг, – как вам кажется, вы хорошо знали профессора Дамблдора? – Да! – несколько нервно отвечает Гарри. Сзади кто-то громко фыркает. Обернувшись, я встречаюсь глазами с Аберфортом. – Скажите, он действительно умолял профессора Снейпа о пощаде? Ну вот, что и требовалось доказать! Я прикусываю щеку изнутри, чтобы не расхохотаться. – Ничего подобного! – яростно выпаливает Гарри, сердито глядя на нее. – Тогда что же он говорил? – Он сказал: «Северус, пожалуйста». – И как вы решили, что он имел в виду? – Он хотел, чтобы Снейп убил его, и… – Нет, мистер Поттер, вы не поняли, – перебивает Янг. – Я спрашиваю, что вы тогда решили, а не что думаете сейчас. – Я подумал, что он просит Снейпа о помощи, – мрачно говорит Гарри. – То есть, просит пощадить его? – уточняет Янг. – Так ведь не умоляет же! – Полагаю, в данном случае, эти слова можно считать синонимами. – Чего вы от меня хотите? – не выдерживает Гарри. – Как вам кажется, Дамблдор похож на человека, который станет просить кого-либо о пощаде? – невозмутимо интересуется Янг. – Но он!.. – Отвечайте на вопрос! Гарри беспомощно смотрит на Кингсли, но тот делает вид, будто ничего не замечает, и Гарри остается только покачать головой. – И вам не показалось странным подобное поведение? – продолжает издеваться Янг. – Равно как и упорное нежелание профессора Дамблдора принимать помощь от вас? – Он хотел меня защитить! – выкрикивает Гарри отчаянно. – От мистера Малфоя? – поднимает брови Янг. – Насколько я поняла, он обездвижил вас еще до появления Пожирателей смерти. Мистеру Малфою удалось завладеть его палочкой, но с вами двумя он едва ли мог бы справиться. Находясь под мантией-невидимкой, вы могли незаметно подкрасться к нему и обездвижить. Вас не удивил тот факт, что Дамблдор предпочел наложить на вас заклятие и тянуть время, поддерживая беседу с мистером Малфоем, вместо того, чтобы действовать? Гарри бормочет что-то себе под нос. Брови Янг ползут еще выше, и он, прокашлявшись, сдавленно произносит: – Нет, не приходило… – Как вам не стыдно! – неожиданно выкрикивает со своего места Гермиона. – У Гарри на глазах погиб человек, который был ему очень дорог! Он был слишком подавлен, чтобы так рассуждать! – Подавленное состояние – прекрасный повод не думать головой! – ледяным тоном заявляет Янг. – Шайенна, – успокаивающе произносит Кингсли, – позвольте, я продолжу допрос.
|
