Хронологически отмеченная лексика в синонимических словарях

 

Исследователи синонимии и составители синонимических словарей подчеркивают, что понятия синонима и синонимического ряда – это понятия синхронические, «ибо синонимические отношения мыслимы лишь в пределах одного, современного для носителей языка сознания. Все факты языка, находящиеся вне этих пределов, относятся к его истории, в частности к истории синонимических групп» (Васильев 2006: 425), однако в лексикографической практике провести четкую границу между фактами современного языка и тем, что относится к его истории, бывает трудно.

Как уже отмечалось, ядро синонимических рядов является носителем их качественной определенности, периферия же подвержена активному влиянию среды, она представляет собой подвижную, колеблющуюся часть русской синонимики (в качестве примера можно привести историзм мытарь «сборщик податей, налогов», неожиданно актуализировавшийся в современной публицистике рядом со словообразовательным неологизмом налоговик). Справедливо замечание В.А. Гречко о том, что «синонимические ряды – это узлы перемещений и изменений языковых единиц, где в сложном взаимодействии и эволюции совмещаются и старые приобретения и новые тенденции» (Гречко 1987: 17–18).

Хронологически отмеченная периферия синонимических рядов формируется теми лексическими единицами, которые в языковом сознании носителя современного русского языка воспринимаются как устаревшие. Периферия синонимических рядов является отражением сложных динамических процессов в лексической системе.

К.П. Смолина выделяет два аспекта изучения синонимических рядов на определенном временном отрезке: «1) как объект синхронных отношений (изучение функционирования их членов и установление типов отношений); 2) как объект диахронических отношений (количественные и качественные изменения <…> на данном временном отрезке)» (Смолина 1977: 26).

Материалы синонимических словарей, прежде всего «Словаря синонимов русского языка» под ред. А.П.Евгеньевой, отразившего ресурсы русской синонимики, сформировавшиеся к середине XX века, дают ценный материал для осмысления динамических процессов в лексике.

Показателен в этом отношении синонимический ряд, приведенный в АСС: босяк – бродяга – оборванец – золоторотец – подзаборник – побродяга – шатун – лохмотик – зимогор. Большинство членов этого ряда находится за пределами даже пассивного словарного запаса современного носителя русского языка. Примечательна и характеристика общего значения ряда, данная в словаре: «совершенно обнищавший, опустившийся, бездомный человек. Почти все эти слова в современном языке вышли из употребления, т.к. исчезло само явление». Хотя современной языковой ситуации последнее замечание явно не соответствует, подавляющее большинство приведенных слов в современной речи, действительно, не используется, будучи вытесненными другими, например, неологизмом бомж.

Синонимические связи, характерные для русского литературного языка XIX века, представляют особый интерес сегодня в аспекте сохранения лингвокультурной преемственности. «Механизмы “памяти ” избирательны, поскольку в значительной степени основаны на некоем культурном посредничестве – языке писателей (и шире – носителей языкового самосознания). Именно в этом языке может происходить выравнивание или даже выстраивание системных отношений между тематически близкими словами (ср. день и час, будущее и грядущее). Важно, однако, что подобная избирательность “культурной памяти” помогает сохранить существенные с точки зрения носителей языка представления и понятия – элементы «картины мира». Так, очи и уста в условиях современной языковой системы заметно сузили свою предметную область, сосредоточившись даже не просто на “человеческой тематике”, но на описании “эстетических” (очи) и “этических” (уста) проявлений человека. Ценностная отмеченность этих слов позволяет высветить такие характеристики человека, как способность к воображению, мысль (наличие духовных, сердечных очей) или словесный дар (который обеспечивается устами)» (Яковлева 1998: 71).

«Лингвистическая память» общества соотносится с объемом реально используемых синонимических средств. При этом следует учесть, что значительная (варьируемая в индивидуальном лексиконе каждой языковой личности) часть словарного состава оказывается непонятной или полупонятной современным носителям языка. В.В. Морковкин и А.В. Морковкина в книге «Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем)» (Морковкин, Морковкина 1997) убедительно показали, что значительная часть агнонимов относится к архаичной, устаревшей или устаревающей лексике.

В предисловии к «Словарю синонимов русского языка» (1970–1971) отмечается, что синонимичными друг другу надо признать только те слова, «которые представляют собой неотъемлемую часть словарного состава современного литературного языка, живой общенациональной разговорной речи». Однако анализ материалов словаря убеждает в наличии очень заметного шлейфа архаичных элементов, сопровождающих ядерные синонимические единицы и не отвечающих указанной выше характеристике. Значительная часть состава многих синонимических рядов содержит устаревшие слова. Приведем некоторые примеры:

ü пират – корсар – флибустьер;

ü почтальон – письмоносец – почтарь;

ü палка – палочка – трость – тросточка – клюка – клюшка – костыль – посох – посошок;

ü проиграться – продуться – профершпилиться;

ü сжалиться – смилостивиться – смиловаться – помилосердствовать;

ü соблазнить – совратить – обольстить – обмануть;

ü пустословить – празднословить – фразерствовать – суесловить;

ü лечить – врачевать – пользовать.

Очевидно, что многие из приведенных слов являются фактами истории языка.

«Отягощенность диахронией» (Скляревская 1988: 88) наблюдается и в составе синонимических рядов «Словаря синонимов русского языка» под ред. А.П.Евгеньевой, и в характере стилистических помет. При этом реальные хронологические рамки бытования синонимов оказываются размытыми.

В справочную часть словарных статей вынесены те устаревшие лексические единицы, которые входили в состав ряда в XIX веке, но со временем по различным причинам перестали использоваться или даже вообще восприниматься как слова, семантически сближенные с доминантой ряда. Так, словарной статье, описывающей синонимический ряд актер – артист – лицедей, отмечается, что слово лицедей в языке XIX в. употреблялось редко и преимущественно иронически или пренебрежительно, в справочной же части словарной статьи указывается, что XIX в. в качестве синонима употреблялось слово комедиант, но преимущественно по отношению к площадным, балаганным актерам. Нестандартное (что подчеркивается кавычками) использование этого слова отражено в иллюстрации: Себя он любил называть не актером, а «комедиантом», придавая этому слову какое-то особое и возвышенное значение (Телешов. Записки писателя).

Синонимический ряд аромат – благоухание – благовоние сопровождается справкой: «В XIX в., преимущественно в первой половине, в качестве синонима употреблялись слова амбра и амбре, причем последнее в дальнейшем приобрело иронический характер».

Маркируются как утраченные компоненты синонимических рядов (то есть выходящие за пределы существующего синонимического ряда) следующие лексические единицы:

ü недостаточный, скудный, убогий (синонимический ряд бедный – нищий – неимущий);

ü вольтерьянство (синонимический ряд свободомыслие – вольномыслие);

ü тысячник, миллионщик (синонимический ряд богач – богатей – толстосум);

ü поносительный, хульный (синонимический ряд бранный – ругательный и ругательский – последний – поносный);

ü спесивиться, дуться, величаться, фуфыриться (синонимический ряд важничать – зазнаваться – заноситься – чваниться – гордиться – кичиться – задаваться – пыжиться);

ü горе’ (синонимический ряд вверх – кверху – наверх – ввысь);

ü злоречие (синонимический ряд злословие – злоязычие);

ü поблажать (синонимический ряд потворствовать – попустительствовать – потакать);

ü вожатый, вожак, поводырь (синонимический ряд проводник – провожатый).

Количество подобных синонимических рядов с «диахроническим шлейфом» достаточно велико. Особенности представленных в справочной части словарных статей архаичных синонимов отражают некоторые направления динамических изменений в лексических парадигмах.

«Когда слово устарело для всех носителей языка, а не только для одного или двух человек, то оно архаизм в языке», – пишет П.Н.Денисов (Денисов 1980: 106). Ряд лексических единиц, являясь абсолютно архаичными, обнаруживает полный разрыв с существующими в современном русском языке синонимами. Таковы, например:

ü слово шаль, входившее в XIX в. в синонимический ряд безрассудство – безумие – безумство – сумасбродство – сумасшествие,

ü слово корпуленция, употреблявшееся шутливо-иронически по отношению к крупному, тучному телосложению, (синонимический ряд телосложение – сложение – склад – комплекция – стать),

ü слово зиждитель (синонимический ряд создатель – созидатель – творец – демиург),

ü слова радение, тщание (синонимический ряд старание – прилежание – усердие – рвение),

ü слова респект и решпект (синонимический ряд уважение – почитание – пиетет),

ü слово негоциант (синонимический ряд торговец – торгаш),

ü слова ипохондрия, сплин (синонимический ряд тоска – тоскливость – уныние – меланхолия – хандра – кручина),

ü слово буффон (синонимический ряд шут – паяц – клоун – фигляр – гаер), слово чичероне (синонимический ряд экскурсовод – гид), слово пшют (синонимический ряд фат – ферт – хлыщ – хлыст).

Эта практически утраченная для современного носителя языка часть русской синонимики требует очень точных дефиниций, позволяющих адекватно воспринять все аспекты функционирования слова в XIX в.

Большое число синонимов, представленных в справочной части словарных статей в качестве вышедших из употребления, отражает различные словообразовательные возможности слов.

В результате разнообразных деривационных процессов образовывались однокоренные синонимы, судьба которых оказывалась различной. Закрепление в узусе одних лексических единиц и постепенный уход из употребления других обычно вели к сокращению состава синонимического ряда. Так, вышли из состава соответствующих рядов синонимы:

ü обожатель, чтитель (синонимический ряд почитатель – поклонник),

ü послушливый, покорливый (синонимический ряд послушный – покорный – шелковый – ручной),

ü розно, врознь, особливо (синонимический ряд отдельно – раздельно – врозь – порознь – особо),

ü отверженец, отверженник (синонимический ряд отверженный – изгой – пария – отщепенец),

ü опробовать в значении «съесть или выпить чего-л. для пробы » (синонимический ряд попробовать – отведать),

ü наклонный (синонимический ряд склонный – расположенный – предрасположенный),

ü совокупно, обще, заедино (синонимический ряд вместе – совместно – сообща – заодно – вкупе).

Приведенные примеры показывают, что существенно обновилась та часть периферии русской синонимики, которая соотносится с разговорно-просторечной сферой. Уход из употребления структурно сходных, становящихся избыточными в речевой практике лексем и дифференциация лексических единиц в пределах ряда приводит к превращению некоторых синонимичных слов в паронимы. Таково, например, слово поверять, являвшееся в XIX в. синонимом к словам проверять – контролировать. Ср.: Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его (Л.Толстой. Война и мир). Слово пытать входило в синонимический ряд пытаться – пробовать. Ср.: Пытали они рисовать перед ними соблазнительные перспективы – и все задаром (Салтыков-Щедрин. Мелочи жизни). Утрата существовавших в XIX в. синонимических связей является причиной того, что выделенные слова могут быть восприняты нашим современником как опечатки.

При анализе хронологически отмеченной периферии синонимических рядов обращает на себя внимание и факт возможного изменения сочетаемости некоторых слов, что приводит к перестройке отношений в пределах ряда. Например, слово досужий, имеющее в современном языке предельно ограниченные лексические связи (ср. досужие разговоры), входя в синонимический ряд свободный – незанятый – пустой – праздный («о времени: не заполненный каким-л. трудом, делом»), обладало в XIX в. принципиально иной сочетаемостью. Ср.: В досужее от дел время купец занимался малеванием (Гоголь. Ночь перед рождеством). Слово кушать, нормативно сочетаясь со словами чай, вино, входило в синонимический ряд с опорным словом пить. Изменение сочетаемости свидетельствует об утрате существовавшего в XIX в. значения.

Существенное изменение синтагматических связей является отражением перестройки семантической структуры слова (как уже отмечалось в гл. 1, это чрезвычайно значимый фактор, определяющий динамические процессы в пределах синонимического ряда). Утраченные лексико-семантические варианты, описанные в справочной части словарных статей «Словаря синонимов русского языка», также представляют хронологически отмеченную периферию синонимических рядов. Приведем некоторые примеры архаичных значений слов-синонимов:

ü бедность (ряд беднота – нищета – голь – голытьба),

ü польза (ряд прибыль – прибыток – барыш),

ü полдень (ряд юг – зюйд),

ü завет (ряд обещание – слово – обет – посул),

ü дорожный (ряд путник – странник – пилигрим),

ü приказать (ряд завещать – отказать – отписать).

Члены синонимических рядов, утратившие те или иные единицы своего семантического объема, нередко затрудняют восприятие текста нашими современниками. Показательно, например, слово дикий, которое в качестве одного из значений имело значение цвета и входило в синонимический ряд серый – стальной – мышиный – мышастый – пепельный – дымчатый – шаровый. Адекватное восприятие современным читателем фрагмента из классического текста И.С.Тургенева Павел Петрович вернулся в свой изящный кабинет, оклеенный по стенам красивыми обоями дикого цвета (Тургенев. Отцы и дети) без специального лексического комментария невозможно. Неадекватным может быть и восприятие пушкинских строк Куда бы нас не бросила судьбина, / И счастие куда б ни повело, / Все те же мы: нам целый мир чужбина; / Отечество нам Царское Село (Пушкин. 19 октября), если не учитывать, что слово счастье входило в синонимический ряд судьба – судьбина – рок – фатум – фортуна.

Анализируя вышедшие из употребления члены синонимических рядов, следует учитывать, что в значительном числе случаев они являлись стилистически отмеченными. Чаще всего процессы семантического обновления лексической парадигмы происходят в обиходной речи. В то же время «архаичный шлейф» русской синонимики нередко представлен книжными элементами, например:

ü огнь (синонимический ряд с опорным словом огонь),

ü бестрепетный (синонимический ряд с опорным словом смелый),

ü вспрянуть (синонимический ряд с опорным словом вскочить),

ü ратоборствовать (синонимический ряд с опорным словом сражаться),

ü порфироносец (синонимический ряд с опорным словом монарх).

Адекватное словарное описание синонимических связей слов, характерных для XIX в., предполагает особую значимость иллюстративного материала. В представлении синонимических связей особенно важны иллюстрации, отражающие метаязыковую деятельность носителей русского языка XIX в. и высвечивающие различительные компоненты, которые были актуальны в их речевой практике. Так, отмечая, что в XIX в. слово лекарь (синонимический ряд врач – доктор – медик – лекарь – эскулап) обозначало и специалиста, и должность, составители АСС приводят выразительный пример:

– Не беспокойтесь, лекарь, моя собака вас не укусит, – громко отрезал Коля, заметив несколько беспокойный взгляд доктора на Перезвона. <…> Слово «лекарь» вместо доктор он сказал нарочно и, как сам объявил потом, «для оскорбления сказал»(Достоевский. Братья Карамазовы).

 

Языковая рефлексия носителя языка отражена и в следующем примере, иллюстрирующем особенности употребления слова кордон (синонимический ряд граница – рубеж – предел), имевшего в XIX в. областной характер:

– Особенно прискорбно было, как ночью кордон мы проходили.

– Город, что ли, такой? – спросил кум Иван Григорьевич.

– Какое город! – возразил смиренно Василий Борисыч. – По-нашему сказать – граница, рубеж, а по тамошним местам кордоном зовут(Мельников-Печерский. В лесах).

Столкновение в тексте двух или нескольких членов синонимического ряда обеспечивает необходимое ощущение подлинности данных в словарной статье характеристик.

Нельзя не отметить актуальные в аспекте динамики синонимических рядов процессы эвфемизации, связанные с языковой модой, лексическими предпочтениями и запретами эпохи (ср., например, синонимические ряды сальный – скабрезный – грязный – скоромный – похабный – соблазнительный [о словах, речиkjdfdf[?й – соблазнительный мнный тами эпохи, так и с социтолингвистическими факторамивершенно ливысказыванием В.Г. Белинского_]; развратница – распутница – блудница – мессалина – потаскуха – потаскушка – беспутница; уборная – туалет – отхожее место – нужник – сортир – гальюн – кабинет задумчивости – туалетная – клозет – ватерклозет – ватер). Показательны иллюстрации АСС, демонстрирующие коммуникативные стратегии при использовании членов синонимического ряда с доминантой проститутка: – Ее считали кокоткой, – это была ее профессия, – когда же хотели выражаться о ней литературно, то называли ее актрисой и певицей (Чехов. Пассажир 1-го класса). Однажды прошел было слух, что он безнадежно влюблен в известную в то время лоретку (так назывались падшие кокотки) (Салтыков-Щедрин. Мелочи жизни). – И почему «гетера»? Уж если ты хочешь писать об этих женщинах, --- так и называй их, как в жизни, – проститутки. Есть и другое слово – народное, грубоватое, но точное по смыслу (Мариенгоф. Роман с друзьями). Побагровев от ярости, несдержанный Петроковский произнес слово на букву «б». --- Разве вы не могли найти адекватное понятие, но приличное! Например – вакханка! Или – гетера! Или – продажная женщина, наконец! Если вы хотите выразить свое отрицательное отношение к известным вам подколодным занятиям, скажите: они кокотки! (Герман. Дорогой мой человек).