V. ВАККАРЕС

Во всей Камарге нет ничего прекрасней Ваккареса! Часто, позабыв об охоте, я усаживался на берегу этого соленого озера, которое кажется куском моря, замкнутым в берега и умиротворенным именно в силу своего пленения. Вместо обычной сухости и бесплодия, от которых здешние места так печальны, вокруг Ваккареса, на его чуть приподнятых берегах, зеленеющих мягкой бархатистой травой, такая необычайная и прелестная флора: васильки, водяной трилистник, горечавка и очаровательная саладель, синяя в зимнюю пору, красная в летнюю, цветущая круглый год и меняющая оттенки вместе с погодой, отмечая таким образом времена года различной окраской.

К пяти часам вечера, когда солнце клонится к закату, это водное пространство, протянувшееся на три мили, великолепно — ни единой лодки, ни единого паруса, ничто не ограничивает, не нарушает простора. Это не ласковое очарование озерков и каналов, мелькающих то здесь, то там на кочковатой болотистой почве, под которой всюду чувствуется просачивающаяся вода, — стоит надавить посильней, и она выступит на поверхность. Ваккарес создает впечатление величия, широты.

Блеск волн издали привлекает стаи уток, цапель, выпей, белобрюхих розовокрылых фламинго. Они выстраиваются для рыбной ловли вдоль берега, образуя длинную ровную ленту разнообразной окраски. Тут есть даже ибисы, подлинные египетские ибисы, чувствующие #9632; себя как дома под здешним ярким солнцем, среди здешней безмолвной природы. С моего места мне ничего не слышно — только плеск воды да голос табунщика, сзывающего лошадей, разбредшихся по берегу. У всех у них звучные клички: Цифер!.. (Люцифер.) Эстелло!.. Эстурнелло!.. Лошадь, услышав зов, бежит к сторожу, распустив по ветру гриву, и ест овес из его рук.

Подальше, все на том же берегу, большое манадо (стадо) быков, пасущихся на воле, как и лошади. Порой над тамарисковыми кустами мелькнет выгнутая спина или встанут небольшие рога полумесяцем. Быки выращиваются преимущественно для состязания на феррадах, деревенских праздниках, и имена некоторых пользуются громкой славой на всех аренах Прованса и Лангедока. Так, например, в соседнем манадо есть страшный боец по прозвищу Римлянин, который поднял на рога много людей и лошадей на арльских, нимских и тарасконских состязаниях. За это, верно, товарищи избрали его вожаком — в этих необычных стадах существует самоуправление, животные собираются вокруг старого быка, которого они признали вожаком. Вы бы видели, как стадо жмется к вожаку, когда на Камаргу налетает ураган, страшный в этой безграничной равнине, где ему нет ни удержу, ни препоны, как все быки наклоняют головы, подставляют ветру свои широкие лбы, в которых сосредоточена вся их сила! Наши провансальские пастухи называют это: vira la bano аи giscle — подставить рога ветру. И горе стаду, если оно этого не сделает! Дождь слепит, вихрь гонит, расстроившееся манадо вертится во все стороны, быки с перепугу бегут куда глаза глядят, только бы спастись от бури, и устремляются в Рону, в Ваккарес или в море.