Глава 5. Я смотрела очень реальный сон в деталях

Я смотрела очень реальный сон в деталях. Я ощущала запахи, вкус и касания предметов. Мои родители сидели в украшенном оборками амфитеатре вместе с тысячами других людей, наблюдая за мной. Я была на главной сцене, схваченная в перекрестье слишком ярких прожекторов. Достаточно прищурившись, я могла видеть отдельных людей в зале. Я чувствовала их общее дыхание, затаенное, как будто они ждали моего представления. Но я не представляла, чего от меня ждут.

У меня в руках была арфа, затем иголка, потом пистолет. С каждым взмахом ресниц содержимое моих рук менялось.

Кто-то попытался столкнуть меня со сцены. Я не хотела уходить. Я сопротивлялась. Затем я услышала аплодисменты и полетела в оркестровую яму, продолжая падать. И падала так бесконечно долго, и пространство вокруг было таким пустым и черным, что оно казалось тяжелым, как жидкая сталь.

Я стала задыхаться и открыла глаза. Я уставилась на балдахин из шикарного синего шелка, мое дыхание срывалось, как будто я убегала от самого дьявола.

- Тише, маленькая.

Я увидела яркие голубые глаза и платиновые волосы.

- Я твоя тетушка. С тобой все будет хорошо.

Я моргнула и попыталась почувствовать свое тело под кипой одеял. Моя кожа чесалась и покалывала.

- Надеюсь, нам не придется ампутировать твою левую ногу из-за обморожения.

Долговязый гигант принес поднос. Он как будто сдерживал себя. Не то чтобы я его винила - мы не были знакомы. Тем не менее почему-то он казался знакомым. Запах супа из свежей курятины с сельдереем и петрушкой наполнил эту маленькую комнату.

На моем лице, должно быть, отразился испуг, так как тетушка проворчала:

- Тенс, не приставай к ней.

Она провела рукой по моей ноге.

- Твоя нога всего лишь слегка обморожена...

Он фыркнул, ничуть не смутившись.

- Поделом ей. Будет знать, каково это идти две мили по снегу в миниюбке.

Я не осознавала, что схватила волчью шерсть до тех пор, пока она не задвигалась. Я отдернула руку.

- Не волнуйся, дорогая, она тебя приняла. Разборчивая она, наша Кустос; она обычно не признает чужаков.

- Как правило съедает их на завтрак. Хорошо, что ты добралась сюда так поздно. - Легчайший намек на улыбку появился на губах Тенса. Над его чувством юмора определенно надо поработать.

- Тенс! - Тетушка попыталась урезонить его, в то время как я смогла сесть. - Кустос тебя не укусит, - сказала она. - Скорее всего. - Тетушка взбила подушки за моей головой, породив облако затхлого сырого воздуха.

В очаге ревело пламя, и его пощелкивание и потрескивание заставляли меня чувствовать себя так, как будто я угодила во временную яму. Тетушка пододвинула стул и подозвала Тенса поближе.

- Это Тенс, Меридиан, мой Пятница и по совместительству юморист.

Он меня смущал, заставлял запинаться и заикаться. Он поставил поднос передо мной, и отошел, как будто мог от меня заразиться.

- Вот. Ешь.

Я осознала, что на мне была только футболка - незнакомая мне. Мысль, что этот горячий парень, который, казалось, не выносил моего присутствия, мог видеть меня голой, заставила кровь прилить к щекам. Руки затряслись, и я поспешно отложила ложку, чтобы не разлить суп.

- Что я здесь делаю?

Кустос заскулила и боком подошла поближе к кровати, как будто просила разрешения присоединиться ко мне. С ней я чувствовала себя в безопасности больше, чем с Тенсом.

- Она меня не укусит. - ухмыльнулся он, наклоняясь и гладя Кустос. От этого мое смущение стало еще сильнее.

- Кто? - спросила я.

- Кустос. Она не кусает понравившихся ей людей. - Повернувшись ко мне спиной, он поворошил огонь в очаге.

- Замечательно. Но что происходит?

- Кажется, ты ей понравилась. - Он сказал это таким тоном, что я решила, что он не согласен с волком или с кем-либо еще по этому поводу.

- Спасибо. Это я поняла. Ты ответишь? - Я встала и подняла ложку без единого звука.

Тетушка закудахтала и заворчала:

- Тенс, перестань дразнить ее. Не обращай на него внимания, дорогая. Кушай свой суп, пока он не остыл, как и ты. Потом ты расскажешь нам о своем путешествии. Прости нас, что мы тебя не встретили. Я очень хотела.

Тенс заворчал. Он пробормотал что-то подозрительно похожее на "попытку самоубийства".

- Тенс! - Тетушка снова на него заворчала, в ее голосе послышалось железо. На этот раз он вскочил, гордо вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Он так напугал меня, что я пролила суп на футболку.

- Вот блин! - сказала я, пока тетушка меня вытирала. Она дала мне другую футболку, которая тоже была мне незнакома, чтобы я смогла переодеться. Сколько времени прошло с того момента, когда я ела настоящую пищу? Несколько дней?

- Почему вас там не было? И кто я?

Она пропустила мимо ушей мои вопросы и продолжала спокойно болтать обо всем и ни о чем, как будто я включила проигрывание на своем айподе. Я мало что понимала, поглощенная тем, чтобы не пролить больше суп. Я никогда не пробовала что-либо вкуснее этого супа, но у меня не было достаточно времени.

- Кто такая Фенестра? Где мои родители?

После того, как она изящно уклонилась от ответа, я отчаялась задавать вопросы.

Мне было трудно оставаться раздраженной, так как я чувствовала успокаивающее, почти гипнотизирующее спокойствие в ее присутствии. Ей всего лишь нужны были мои редкие поддакивания чтобы продолжать разговор. Скоро, я опять погрузилась в глубины забытья...

 

Я проснулась с ощущением, что я слишком много спала и все на свете пропустила. Огонь в очаге почти потух, но его света еще было достаточно, чтобы разглядеть две стопки одежды, сложенные на стуле. Я оглядела комнату. Обои в цветочек могли быть привезены прямо из дома Джорджа Вашингтона. Сам очаг и облицовка были глянцево белыми. Антикварная мебель различных оттенков коричневого была расположена по всей комнате. Огромная кровать с балдахином походила на озеро. Комната была увешана шелком и парчой и от них исходил затхлый запах, как будто ими редко пользовались. Я томно и с удовольствием потянулась, и увидела своего любимого в детстве кролика, придавленного подушками. А также несколько семейных фотографий в рамках, стоящих на тумбочке около меня.

Улыбающееся лицо моей мамы вернуло меня к реальности. Мне захотелось спрятаться под одеяло в надежде, что это просто дурной сон. Но не в моих привычках прятаться - по крайней мере я так думала. Что вообще было в моих привычках?

Я узнала свои вещи в стопках и поняла, что должна быть благодарна Тенсу за очередное спасение. Я не смогла представить тетю продирающуюся сквозь снег за моими вещами. Но я не хотела быть ничем ему должна. Я встала и пошевелила ступнями. Они болели и были покрыты синяками, как будто я их потянула.

Я надела трусики и самый удобный лифчик, свои любимые джинсы и красный кашемировый свитер, который мне подарили родители на прошлое Рождество. Не самый стильный прикид. Я необычно крошечная для своих лет - в отличие от остальных членов моей семьи - высоких и крупных. Я могла бы сойти за эльфийку. Или третьеклассницу с сиськами. Минуту я раздумывала, стоит ли переодеться, пока не поймала себя на мысли произвести впечатление на Тенса и тут же вздрогнула. Отлично. Я запала на человека, который меня терпеть не может. Мазохизм какой-то. Если ему не понравилось то, что он увидел... ну, я уже знаю, что ему не понравилось то, что он увидел. Наверняка в его вкусе невероятно высокие, стройные блондинки с потрясающим загаром.

В комнате не было часов, а мои наручные часы куда-то делись. Я отдернула тяжелые занавески чтобы посмотреть, есть ли солнце на улице, но абсолютно темное пространство снаружи поглотило весь свет от огня позади меня. По спине пробежали мурашки. Сколько же я проспала?

Мои мысли прервало царапание в дверь моей спальни.

Я с кряхтением открыла дверь, стоя на подкашивающихся ногах. Храпящая волчья морда протиснулась в открывшуюся щель, расширенную так, чтобы она смога попасть в комнату. Она запрыгнула на кровать и завиляла хвостом. Ее морда осветилась почти человеческой улыбкой, когда она уставилась на меня вопросительным взором.

- Я не собираюсь обратно в кровать, - сообщила я ей.

Она уселась, поместив свою задницу ровно на мою подушку.

- Какая прелесть, спасибо. - Я схватила и натянула шерстяные носки. Задержалась, размышляя, можно ли было выходить из комнаты. Не знаю, что меня заставило подумать, что я не могу из нее выходить.

Тишина ощущалась в доме почти на физическом уровне. Как будто тысяча историй рассказываются шепотом слишком тихо, чтобы выделить какие-то конкретные слова. Но я чувствовала их эмоции. Тысячи отдельных разговоров, за гранью понимания. Я задрожала.

- Так ты идешь или нет? - Я указала на дверь и пошла прочь от Кустос, не оборачиваясь, понимая, что она видела больше, чем я хотела, чтобы кто-нибудь видел.