Глава 11. Каждый год День Благодарения празднуется в доме моих родителей загородом
Каждый год День Благодарения празднуется в доме моих родителей загородом. Обычно это маленькое семейное мероприятие. Конечно же, здесь мои родители. С моим отцом вы уже встречались. Моя мама — копия Александры, только старше и ниже ростом. Несмотря на свои глубокие феминистские убеждения — она была первоклассным юристом, пока материнство ее не сманило — мама любит изображать счастливую домохозяйку. После того, как она и мой отец достигли много в финансовой сфере, моя мать посвятила себя различным благотворительным организациям. Это то, чем она занимается сейчас большую часть своего времени, после того как я и Александра упорхнули из родительского гнезда. Потом здесь отец Стивена, Джордж Райнхарт. Представьте Стивена через 30 лет с редеющими волосами и конкретными морщинками вокруг глаз. Миссис Райнхарт умерла, когда мы были еще подростками. Насколько я знаю, Джордж не встречался ни с одной женщиной после этого. Он проводит полно времени на работе, перемалывая цифры в своем кабинете. Классный дядька. И вот мы приближаемся к Фишерам, родителям Мэтью. Не могу дождаться, когда вы их увидите. Хреновы дебоширы. Фрэнк и Эстель Фишер самые раскованные люди из всех, что я встречал. Ненормальные. Представьте Уорда и Джун Кливер [13]скурившими нехилую трубку с марихуаной. Вот это Фрэнк и Эстель. Может, вы скажете, что родители Мэтью немного нервозные, так? Но у меня есть на этот счет своя теория. Мэтью у них поздний ребенок, и мне кажется, он, как паразит, высосал из них всю энергию, что у них была. И на вершине вот такого вот микса располагаемся Мэтью, Стивен, Александра и я сам. О, и, конечно, еще одна женщина в моей жизни. Не могу поверить, что я не упоминал о ней раньше. Это единственная женщина, которая, действительно, завладела моим сердцем. Я ее раб. Она просит, я делаю. С радостью. Ее зовут Макензи. У нее длинные светлые волосы и самые большие голубые глаза. Ей почти четыре. Видите ее? Сидит на качели, вместе со мной. — Ну, Макензи, ты уже решила, кем станешь, когда вырастешь? — Да. Я буду плинцессой. И я хочу выйти замуз за плинца и зить в замке. Мне надо поговорить со своей сестрой. Дисней опасен. Лично я считаю, это та еще хренотень, что разрушает и промывает мозг. — Ну, или ты можешь заняться недвижимостью. А потом уже купить себе замок сама, и не нужен тебе никакой принц. Она думает, что это забавно. Смеется. — Дядя Длю. Как зе я буду лозать, если у меня не будет плинца. Боже, правый! — У тебя полно времени, успеешь еще родить. После того, как получишь магистра по бизнесу или медицинскую степень. Или ты можешь стать председателем правления и открыть детский сад при офисе. И тогда сможешь брать своих детей с собой на работу каждый день. — Мама не ходит на лаботу. — Твоя мама себя недооценивает, милая. Моя сестра была блестящим судебным адвокатом. Она запросто смогла бы выступать в Верховном Суде. Серьезно. Она была настолько хороша. Александра работала всю беременность, и к ней уже стояла очередь из нянь. Но потом она впервые взяла на руки Макензи. В тот же день она заявила няне, что не нуждается в ее услугах. Я ее в этом не виню. Не могу представить работы важнее, чем следить, чтобы моя замечательная племянница росла счастливой и здоровой. — Дядя Длю? — Да? — А ты хочешь умелеть один? Я улыбаюсь. — Я планирую жить долго, сладкая моя. — Мама говолит, что ты умлешь один. Она сказала папе, что ты умлешь, и твой гнилой тлуп еще не сколо найдет уболщица. Чудненько. Спасибо, Александра. — А что такое тлуп, дядя Длю? Супер! От ответа меня спас Мэтью, который спускался по лестнице во двор. — Эй, милая, смотри, кто там! Она спрыгивает с качели и бросается в раскрытые объятия Мэтью. И до того, как вы меня спросите, мой ответ — нет. Когда она вырастет, моя любимица никогда не свяжется с таким парнем, как я. Она будет слишком умной для этого. Я об этом позабочусь. Думаете, я веду себя как лицемер, а? Это ничего. Переживу. Мэтью выпускает Макензи из рук и подходит ко мне. — Привет, друг. — Что такое? — Ты вчера ушел рано? — спрашивает он меня. — И так и не вернулся назад на вечеринку. Я пожимаю плечами. — Не было настроения. Позанимался в спортзале и отправился спать. На самом деле я провел часа три выбивая всю дурь из боксерской груши, все время представляю на ее месте лицо Билли Уоррена. — Ты тусовался с девчонкой Долорес? Он кивает. — С ней, Кейт и Билли. Я трясу головой. — Этот жополиз. К нам подходит Макензи и поднимает вверх стеклянную банку, наполненную банкнотами. Я сую в нее доллар. — Он не так уж и плох. — Идиоты меня бесят. Макензи еще раз поднимает банку, и в нее отправляется еще доллар. Банка? Это придумала моя сестра, которая считает, что я слишком грубо выражаюсь для ее отпрыска. Это Банка за Плохие Слова. Если кто-то — обычно это я — ругается, то должен заплатить доллар. Такими темпами, в этой банке накопится Макензи на колледж. — Ну, что там у тебя с Долорес? Он улыбается. — Мы проводим вместе время. Она классная. Обычно Мэтью выдает больше подробностей. Не то чтобы я балдею от его историй, но вы должны понимать, Мэтью и я — друзья с рождения. Это означает, что каждый поцелуй, каждая грудь, мастурбация, минет, и каждая давалка — всем этим делились и обсуждали. А сейчас он чего-то умалчивает. Что это такое? — Я так понимаю, ты ее поимел? Он хмурится. — Все совсем не так, Дрю. Я запутался. — Тогда как, Мэтью? Ты пропускал наши похождения больше чем две недели, еще могу понять, если это было ради ублажения какой-нибудь цыпочки. Но если нет, в чем тогда дело? Он улыбается какой-то ностальгической улыбкой, вспоминая-о-счастливых-днях улыбкой. — Она просто… другая. Трудно объяснить. Мы разговариваем, понимаешь? И я постоянно о ней думаю. Как только я с ней расстаюсь, в туже минуту не могу дождаться, когда увижу ее снова. Она просто… поражает меня. Мне бы хотел, чтобы ты понимал, о чем я говорю. И самое ужасное — я точно понимаю, о чем он говорит. — Ты на опасной территории, друг. Видишь, что творится со Стивеном. Эта дорожка ведет к Темной Стороне[14]. А мы всегда говорили, что мы туда не попадем. Ты уверен насчет этого? Мэтью улыбается, и говорит голосом Дарта Вейдера: — Ты не знаешь мощи Темной Стороны.
***
Время ужинать. Моя мать устраивает представление, когда выносит индейку, и все охают и ахают до тех пор, пока мой отец не начинает ее разделывать. Это точно — чертову Норману Роквеллу [15]и то далеко до нас. Когда все чашки переданы и тарелки наполнены, моя мама говорит: — Дрю, милый, я соберу тебе с собой продукты, что останутся от ужина. Не хочу даже думать о том, как ты питаешься там у себя в квартире, когда никого нет рядом, чтобы приготовить тебе нормальной еды. И я проставлю даты на контейнерах, чтобы ты знал, когда выкидывать. Последний раз, что я заглядывала в твой холодильник, казалось, ты ставишь там научные эксперименты, потому что там что-то росло. Да, моя мамуля меня любит. Я же говорил. — Спасибо, мам. Мэтью и Стивен издают чмокающие звуки в мою сторону. Показал им обоим фиги. И вижу, как Макензи смотрит на свои пальчики и пытается скопировать мой жест. Я быстро накрываю ее руки своими и качаю головой. Вместо этого показываю ей знаменитый жест Спока[16]. Когда мы прочитали молитвы, я говорю: — Думаю, Макензи должна жить со мной. Ноль реакции. Никто не поднимает головы. Продолжают делать, что делали. Я уже несколько раз предлагал такое, с тех пор как родилась моя племянница. Александра говорит: — Индейка отменная, мам. Очень сочная. — Спасибо, дорогая. — Алеее? Я серьезно. Ей нужен положительный женский пример для подражания. Это привлекает внимание Сучки. — Что за черт? Кто я по-твоему? Макензи протягивает своей матери банку, и там оказывается еще доллар. Теперь мы всегда берем с собой наличные, когда садимся за стол. — Ты — сидящая дома мама. Что очень похвально, не пойми меня неправильно. Но она также должна видеть женщин, занимающихся карьерой. И ради бога, не позволяй смотреть ей Золушку. Какой пример вы ей подаете? Бестолковой раздолбайки, которая даже не помнит где посеяла свою чертову туфлю, и должна ждать, пока какой-нибудь толстосум в гетрах не притащит ей ее? Да прекратите уже! Не знаю, сколько я там задолжал за свою маленькую речь. Но я передаю Макензи десятку. Я сказал, что так Макензи насобирает себе на колледж? Я имел в виду юрфак. Скоро мне придется бежать к банкомату. К нам присоединяется Стивен. — Думаю, что Александра — прекрасный пример для подражания нашей дочери. Лучше не найдешь. Стивен — никудышный мужик. И Мэтью хочет вступить в его клуб. Нереально. Александра ему улыбается: — Спасибо, любимый. — Не стоит, дорогая. Мы с Мэтью начали покашливать: — Подкаблучник… подхалим. Макензи подозрительно косится на нас, неуверенная, должны ли мы платить или нет. Александра скалится. А я продолжаю: — Мне надо взять ее с собой в офис. Ей нужно познакомиться с Кейт, как думаешь, отец? Моя мама быстро спрашивает: — Кто такая Кейт? А отец отвечает между поглощением еды: — Кэтрин Брукс, новенькая. Умная девушка. Та еще бомба. Ох, и повоевали они с Дрю во время ее первого задания. Моя мать смотрит на меня сверкающими надеждой глазами. Так Пола Дин [17]смотрит на толстяка и представляет вкусности, которые ждут своего часа. — Что ж, эта Кейт кажется замечательной девушкой, Дрю. Может, надо было пригласить ее сюда. Я закатываю глаза. — Мы вместе работаем, мам. Она помолвлена. С одним придурком, но это уже другая история. Лишаюсь еще одного доллара. Вмешивается моя сестра: — Думаю, мама просто удивлена, что ты упоминаешь девушку по имени. Обычно это «официантка с зачетной задницей» или «блондинка с большими буферами». Хотя ее наблюдения верны, я это игнорирую. — Дело в том, что она потрясающий для Макензи пример, как много может достигнуть женщина. Несмотря на ее отвратительный вкус в мужчинах. — Я бы… да я думаю, мы бы все по-настоящему гордились, если бы она стала хоть на половину такой же профессионалкой, как Кейт. Кажется, Александра удивлена моему заявлению. Затем она тепло улыбается: — На следующей неделе Макензи и я прокатимся в город. Пообедаем вместе с тобой и встретимся со знаменитой Кейт Брукс. Несколько минут мы едим в тишине, а потом Александра говорит: — Это напомнило мне. Мэтью, не мог бы ты сопроводить меня на благотворительный ужин во вторую субботу декабря? Стивена не будет в городе. Она смотрит на меня: — Я бы попросила своего дорогого братца пойти со мной, но все мы знаем, что он проводит свои субботние вечера, в обществе городских шлю… — она косится на свою дочь, — дам легкого поведения. До того, как Мэтью успевает ответить, Макензи вставляет свои пять копеек: — Не думаю, что дядя Мэтью сможет пойти, мама. Он будет ублазать цыпочек. Сто такое ублазать, папа? Как только слова вылетают из ее ангельского ротика, тут же следует ужасная цепь реакций: Мэтью давится черной оливкой у него во рту, которая вылетает и попадает прямо Стивену в глаз. Стивен сгибается пополам, держится за глаз и кричит: — Я ранен. Я ранен. И продолжает сокрушаться о том, что соль из сока оливки разъедает ему роговицу. Мой отец начинает кашлять. Джордж вскакивает со стула и начинает стучать ему по спине при этом спрашивает ни кого-то конкретно, а вообще, стоит ли ему совершить прием Хеймлиха. Эстель опрокидывает свой бокал с красным вином, которое тут же пропитывает шелковую скатерть моей матери. Она ничего не делает, чтобы убрать бардак, а только кричит: — Боже мой! Боже мой! Моя мать носится вокруг стола как курица с отрубленной бошкой в поисках салфеток, чтобы убрать пятно, при этом убеждая Эстель, что все в порядке. А Фрэнк… ну… Фрэнк просто продолжает есть. И во всем этом хаосе, убийственный взгляд Александры не покидает меня и Мэтью. Через тридцать секунд смущенного поеживания под этим взглядом, Мэтью выпаливает: — Это не я, Александра. Клянусь, это не я. Вот дерьмо. Спасибо, Мэтью. Подставляй мою задницу. Напомните мне никогда не брать его с собой на войну в качестве своего ведомого. Но как только раскаленный взгляд Сучки обращает свою силу на меня одного, я его прощаю. Такое чувство, что в любой момент от меня может остаться дымящаяся кучка пепла. Прижимаю голову и улыбаюсь ей как можно добрее, по-братски. Взгляните? Работает? Я хренов труп. Знаете, есть одна вещь касательно Правосудия Сучки, о которой вам следует знать. Это вседозволенность и беспощадность. Ты никогда не знаешь, когда это тебя настигнет. Единственное в чем ты можешь быть уверен, в том, что это произойдет. А когда это случится, это будет болезненно. Очень, очень болезненно.
Редактор и оформитель: Анастасия Антонова Переводчики: Яна Давиденко, Юлия Мартыненко Переведено для группы: http://vk.com/e_books_vk
|