Глава 12. Я проснулся у себя на заднем дворе

 

Мммг...

Я проснулся у себя на заднем дворе. Все тело ныло и чесалось от колючей травы. Оберон лежал рядом, его голова на моей ноге. Я попытался аккуратно выбраться из-под него, чтобы не разбудить.

Провести ночь на газоне было необходимо, чтобы полностью излечиться к утру. Особенно после того, как я сдал три бокала донорской крови Лейфу. Контакт с землей и ее энергия — все, что мне было нужно. Стоило ли оно того? Еще как.

Я сел, проверяя рану на животе — немного тянет, но боли нет, и шрам едва заметен. Плечо, как новое, вот спина правда побаливает, но позвонки, кажется, все на месте. На лице появилась глупая улыбка. Даже после двух тысяч лет использования, магия для меня, как новая игрушка.

Оберон поднял голову, когда я встал, зевнул и сладко потянулся.

— Доброе утро, Аттикус.

— Доброе утро. Хочешь, чтобы я почесал тебе живот? Предлагаю один раз.

— Давай.

Он подбежал и растянулся передо мной, распластав лапы, чтобы мне было удобней. Я присел на корточки и несколько минут с энтузиазмом чесал его, пока хвост Оберона отбивал радостный ритм о мою ногу.

— Что тебе сегодня на завтрак?

— Сосиски.

— Я мог бы и не спрашивать.

— Потому что они всегда вкусные.

— Мне они надоели. Как насчет ребрышек?

— Не знаю. А Чингисхан ел ребрышки?

— Сомневаюсь. Так их начали готовить недавно. Ему обычно подавали целый кусок свинины или другого мяса, которое целый день пекли на костре слуги.

— Можно мне такое?

— Запросто. Нужно только найти целую свинью и время, чтобы ее приготовить. Может, обойдешься ребрышками? Притворишься, что мясо только что с вертела.

— Хорошо. Но тогда сразу после завтрака отправимся завоевывать, например, Сибирь.

— Как-нибудь в другой раз, Оберон, — усмехнулся я в ответ. — Договор с ведьмами — штука серьезная. Придется выполнять. А еще сегодня кто-то обязательно нападет снова. И вдову надо проверить. Вчера, как помнишь, мы едва успели уйти вовремя.

Я поднялся и отряхнул траву с джинсов.

— Давай, пошли завтракать.

— Идем. Я тут подумал, нам надо начать набирать войско пехотинцев и отправить его в степи Монголии. А весной мы к ним присоединимся и отправимся завоевывать славу по всему миру.

— И где прикажешь искать добровольцев? — спросил я его, когда мы вернулись в дом.
Фрагарах лежал на кухонном столе, где я и оставил его прошлой ночью.

— Откуда мне знать. Ты же древний мудрый друид, не я. Но можем пока начать с моего гарема французских пуделих. Вот их можно легко найти в соответствующем разделе утренней газеты. Погоди, сейчас принесу одну.

— Стой, нет, не выходи наружу, — остановил я. — Ты все еще «потерялся», помнишь? Я схожу за ней.

Все равно стоит проверить, как там дела снаружи. Я рассеял чары во дворе и взглянул на последствия вчерашней битвы. Осталось еще несколько пятен крови, которые я пропустил, особенно в восточной части двора. Я пошел за садовым шлангом. Вдруг удастся смыть?

Большинство из них услужливо исчезли под напором воды, но кое-где трава приобрела странный розоватый оттенок. С этим так просто не справиться — безуспешно пытаешься смыть одно, как замечаешь еще одно рядом. Надо придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, на случай, если кто спросит. Может сказать, что красное вино разлил? Ага, литров десять разом.

Но, кроме этих розовых пятен на траве, ничто не указывало на то, что вчера здесь разрубили девять огромных чудовищ. Я подобрал утреннюю газету и вернулся в дом, где в нетерпении ждал Оберон.

— Ну что? Есть пуделихи на продажу? — спросил он с надеждой в голосе.

— Я даже открыть газету еще не успел, — засмеялся я.

Пока мы обсуждали стратегию захвата Сибири и все, что нам для этого потребуется, я успел сварить кофе и приготовить два вида завтрака: целую сковороду ребрышек в топленом масле для Оберона и омлет с зеленью себе. А на десерт — пшеничный тост, щедро намазанный маслом и черничным вареньем.

Я искренне наслаждался прекрасным утром, запахом аппетитной еды, чириканьем птиц на заднем дворе и разговором, который уже больше смахивал на состязание в глупости. Способность Оберона с легкостью отвлекать меня от жизненных передряг — одна из причин, почему я его так люблю. Но потом я устроился за столом, заглянул в газету и все тревоги вернулись.

Новая статья о смерти рейнджера. Заголовок гласил: СМОТРИТЕЛЬ СКОНЧАЛСЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ СОБАЧЬИХ УКУСОВ. Ниже — у полиции имеется несколько подозреваемых. Я механически жевал завтрак, которым намеревался насладиться этим утром.

Результаты вскрытия показали, что Альберто Флорес, убитый смотритель парка Феникс, скончался в результате не ножевых ранений, как считалось ранее, а в результате многочисленных укусов собаки.

Доктор Эрик Меллон, патологоанатом полицейского участка графства Мантикопа, обнаружил рваную рану на горле убитого, указывающую на нападение животного. Тесты ДНК выявили наличие в ране собачьей слюны.

Опираясь на улики, в числе которых также ворс, найденный под ногтями смотрителя и «другие весомые улики», как сказал детектив Карлос Хименес, занимающийся этим делом, полиция пришла к выводу, что на господина Флореса напала крупная собака, предположительно, породы ирландский волкодав.

— Что-то слишком быстро они все исследования провели. Даже породу собаки смогли определить, — сказал я вслух, и Оберон поинтересовался, о чем это я. — Мы у них на крючке, приятель, — указав на газету, ответил я. — Они знают, что на рейнджера напала собака. Вот как они определили породу, понятия не имею. Насколько мне известно, таких тестов еще не придумали. Могу поспорить, кто-то ведет их по нашему следу.

Внезапно Оберон насторожился и повернулся к входу.

— У двери кто-то есть, кажется, собирается постучаться, — сказал он.

— Не лай, — мысленно ответил я, — Веди себя бесшумно, не выдай свое присутствие. Я снова сделаю тебя невидимым.

Четыре громких стука эхом разнеслись по дому. Я быстро создал заклинание, чтобы скрыть Оберона, намеренно топая громче обычного, прошел к двери и заглянул в глазок. Там стояли двое мужчин в строгих костюмах и галстуках. Я включил «фей-радар», но не увидел ничего необычного. Просто люди — либо копы, либо миссионеры. Так как сегодня воскресенье и все миссионеры были на пути в церковь, я ставил на копов.

Рывком распахнул дверь и быстро вышел, захлопнув ее за собой. Мужчины, несколько ошарашенные, отступили, а я вообразил самую приветливую улыбку, на которую был способен.

— Доброе утро, джентльмены, — начал я. — Могу чем-то помочь?

Руки на виду, никаких резких движений — самый обычный безобидный парень. Потом немного отступил влево — так они будут спиной к пятнам «розовой» травы на газоне.

Полицейский справа от меня был в белоснежной рубашке и темно-синем галстуке в светлую полоску. Пиджак он надел, чтобы скрыть кобуру, но у меня появилось такое чувство, что будь его воля, пистолет он прятать не стал бы. Латиноамериканец, лет за тридцать, пара лишних килограммов, на мой взгляд.

Второй был этаким «плохим полицейским», косившим под Майкла Мэдсена. Он лениво прислонился к крыльцу, скрестив руки на груди, и рассматривал меня через зеркальные стекла очков. Очевидно, говорить он много не будет. Будучи моложе своего напарника, одевался он соответственно — простая белая рубашка, без пиджака, и узкий черный галстук, из тех, что не завязываются, а готовыми крепятся к резинке, которая прячется под воротником. Как у Тарантино в фильмах. Он немного скалился в мою сторону, потому что я успел выйти за порог раньше, чем они спросить разрешения войти в дом. А ведь это их главный метод «давления» на подозреваемого. Если я начну бегать по дому, как и полагается добродушному хозяину, у них появится шанс тайком осмотреть дом.

Тот, что в костюме, поинтересовался, как и полагается.

— Мистер Аттикус О'Салливан?

— Да, это я.

— Я детектив Карлос Хименес из полиции Феникса, а это детектив Даррен Фэглс из полиции Темпе. Можем мы пройти в дом и поговорить?

Ха! Он все же пытается проникнуть в дом. Зря стараешься, приятель.

— Да вы только полюбуйтесь, какая сегодня погода. Давайте останемся здесь и поговорим на свежем воздухе, — ответил я. — Что привело вас ко мне?

Хименес нахмурился.

— Мистер О'Салливан, нам следует обсудить все в более спокойной обстановке.

— Здесь достаточно спокойно, на мой взгляд, — я продолжал, как дурак, улыбаться. — Вы же не собираетесь наорать на меня во время беседы, так ведь?

— Да нет, что вы, — разуверил меня Хименес.

— Ну, вот и отлично! Так по какому вопросу вы здесь?

Поняв, что в дом их не пригласят, детектив, наконец, перешел к делу.

— Мистер О'Салливан, имеется ли у вас собака породы ирландский волкодав?

— Нет.

— В отделе по контролю за животными нам сказали, у вас есть пес данной породы по кличке Оберон.

— Это правда, я регистрировал его там, сэр.

— Значит, у вас все-таки есть такой?

— Нет. Он сбежал около недели назад. Я понятия не имею, где он может быть.

— И где же он?

— Я ведь только что сказал вам, что не знаю.

Детектив Хименес вздохнул и достал записную книжку.

— Припомните, когда именно он сбежал?

— В прошлое воскресенье. Да, получается ровно неделю назад. Я вернулся с работы, а его нет.

— Во сколько это было?

— В начале шестого.

Время переходить к «панике».

— А что случилось, почему вы спрашиваете о моей собаке?

Хименес проигнорировал мой вопрос и продолжил.

— Во сколько вы ушли на работу в тот день?

— В половине десятого.

— И где вы работаете?

— В книжном «Третий глаз» на Эш Авеню, это к югу от университета.

— Где вы были в пятницу вечером?

— Я был здесь, дома.

— Вы были один?

— По-моему, это не совсем в вашей компетенции, спрашивать с кем я был или не был.

— Это как раз в моей компетенции, мистер О'Салливан.

— О, ну так вы собираетесь рассказать, с какой стати устраиваете мне допрос?

— Мы расследуем убийство, совершенное в Папаго Парк в эту пятницу.

Я нахмурился и, прищурившись, взглянул на него.

— Я подозреваемый? Но я этого не совершал.

— У вас есть алиби?

— Меня не было в Папаго Парк в ту пятницу. Разве он не закрывается по вечерам?

— Кто-то может подтвердить, что вы были дома?

— Нет, я был один. Читал.

— С вашей собакой?

— Нет, без нее. Он убежал в прошлое воскресенье, помните? Вы уже записали это у себя в блокноте.

— Вы не против, если мы осмотрим дом и убедимся, что собаки там нет?

— И каким образом?

— Мы бы хотели осмотреть ваш дом и задний двор, чтобы лично убедиться в его отсутствии.

— Прошу прощения, но сегодня я не в настроении принимать гостей. Особенно тех, кто считает, что я лгу.

— Мистер О'Салливан, мы ведь можем вернуться с ордером, — подал голос детектив Фэглс.
Я повернулся и посмотрел на него.

— Несомненно, детектив. Если хотите тратить свое время, не буду мешать. Моего пса нет дома, и он не появится там, когда вы вернетесь с ордером. И кроме этого, почему вы разыскиваете мою собаку? Разве в городе он один крупный пес? Что привело вас именно ко мне?

— Мы не в праве разглашать детали расследования, — сказал Хименес.

— Даже того, в котором я обвиняюсь?! У вас есть штатный экстрасенс, который указал на меня? Я сильно сомневаюсь, что вы бы стали проверять каждого владельца ирландского волкодава в городе. Если это сосед через улицу сказал вам, что пес все еще здесь, так вот знайте, он — ненадежный источник. Прошлой ночью офицер Бентон из местного полицейского участка выдал ему повестку в суд за ложный вызов.

Два детектива обменялись взглядами. Так я и знал — опять этот мистер Семерджян. Попрошу-ка я Оберона снова оставить ему «подарок» перед входом в дом. Оберон будет невидим и, если мистер Семерджян будет наблюдать, пусть готовится узреть воочию, что в жизни порой всякое дерьмо случается.

— Вы искали своего пса в приютах для бездомных животных, мистер О'Салливан? — спросил Хименес. Фэглс продолжил наблюдать за мной из-за очков.

— Еще нет, — ответил я.

— Разве вас не волнует, что он сейчас неизвестно где?

— Конечно, я волнуюсь. Но он прошел дрессуру, а к ошейнику прикреплена карточка с моим номером. В любую секунду может раздастся звонок, что он нашелся.

Некоторое время они молча смотрели, словно говоря, что сарказм по отношению к ним неприемлем. Я, в свою очередь, смотрел на них, показывая, что ни капли не боюсь их гневного взора. Ваш ход, парни.

Видно было, что они в растерянности. Привыкнув смотреть на всех, как потенциальных преступников, детективы, похоже, считали, что я один из малолетних обдолбанных хулиганов, которые притворяются, что ходят в колледж. Вот только вел я себе не так, как один из них. Я был спокоен и собран. Значит, считали диллером. Решили, что я не пускаю их в дом, потому что там у меня целая плантация марихуаны и галлюциногенные грибы в шкафу припрятаны или вообще гигантский бонг веселенькой расцветки в стиле хиппи прямо в гостиной стоит.

Первым не выдержал Хименес. Он протянул визитку и сказал.

— Позвоните, если ваш пес отыщется.

Я взял карточку и, не глядя, засунул в карман джинсов.

— Хорошего дня, детективы, — ответил я, намекая, что пора бы им уже сваливать.

Хименес намек понял и начал спускаться с крыльца, но Фэглс не двинулся с места. Решил поиграть в гляделки или пробормотать напоследок какую-нибудь угрозу. Ну за что мне такой гений мысли на голову! За две тысячи лет терпение у меня стало просто ангельское. Я засунул руки в карманы и выдавил фальшивую улыбку. И подействовало же!

Он убрал руки с груди и сделал глупый жест «мы за тобой следим».

Я вас умоляю. Да что хотите делайте. Я продолжал молча стоять и улыбаться.

Хименес остановился посреди улицы, внезапно осознав, что напарник не последовал за ним.

— Детектив Фэглс, у нас еще несколько дел на сегодня, — позвал он.

Какая милая прямолинейность. Понизив голос, так чтобы только я мог его слышать, Фэглс ответил.

— Да, вроде похода за ордером в суд.

Боги Всевышние, неужели это на ком-то работает?! Скрежетнув напоследок зубами, Фэглс развернулся и начал спускаться. На середине двора он повернул голову направо, туда, где была вся «розовая» трава. Никакой реакции. Осматривался. Видимо сквозь очки она выглядела просто пожухлой. Отлично работаете, детективы! Хименес тоже не обратил никакого внимания. Смотрел на меня, словно изучая на предмет неоновой вывески «ВИНОВЕН!». Как только его догнал Фэглс, они сели в Форд Crown Victoria без опознавательных знаков и уехали.

Помедлив пару секунд, я вернулся в дом. Оберон подошел и потерся мордой о ладонь.

— Я не издал ни звука, — сообщил он, явно гордый собой.

Я хмыкнул и почесал его за ухом.

— Это точно. Чингисхан восхищался бы твоей хитростью.

Я снял с него защитные чары, чтобы ему было удобней, и вернулся к своему слегка остывшему омлету и кофе, который пришлось вновь подогреть. После уборки, я решил проверить дом на предмет возможных улик, если детективы действительно вернутся с ордером.

По идее, они будут искать Оберона, но это не значит, что они не будут тайком осматривать вещи в комнатах. Разве что здесь будет адвокат? Хотя кто знает, может во время поисков они наткнутся на что-нибудь или, что еще хуже, повредят то, что не следует — книги, например. У меня в кабинете за стеклом есть несколько экземпляров настолько древних, что готовы рассыпаться на части.

Ясное дело, если детективы захотят их осмотреть, осторожничать не будут. Придется готовить деньги Холлу, чтобы временно поселился здесь и следил, чтобы детективы не решили поискать Оберона в книгах. Ну за что мне эта головная боль?! Хотя... учитывая сколько крови я отдал вчера Лейфу. Драка длилась около часа, плюс еще столько же уборка, значит, остается еще где-то десять часов оплаченного времени их фирмы.

Кстати о крови. Я положил лист с «кровавой» подписью Радомилы в книгу рассказов о клане Фианны и спрятал в шкаф в своем кабинете.

Потом, на всякий случай, сделал невидимыми травы в саду, так что все ящики казались пустыми. Не говоря уже о том, что копы решат, что травы я выращиваю далеко не в кулинарных целях, они, чего доброго, решат конфисковать их для анализа образцов, и прощай мой урожай. Фэглс наверняка сделает это, чтобы меня позлить.

Но, хотя детективы и приносили много неудобств, я не злился. Они просто выполняют свою работу, к тому же в нашем случае, я и вправду оказывался преступником — ну, Оберон, если быть точным.

Удостоверившись, что спрятал все, что должно было быть спрятано, я набрал номер Холла и сообщил, что мне понадобится помощь на воскресенье. Если Хименесу удастся получить ордер в воскресенье, что ж — я успею обзавестись поддержкой адвоката. Холл сказал, что пришлет ко мне одного из младших сотрудников.

— Он из стаи? — спросил я.

— Да. А это важно?

— Просто предупреди его, чтобы держал ухо востро. Если за всем этим стоит кто-то из древних богов, они могут попытаться использовать магию. Или внедрить кого-нибудь в полицию, кто может видеть сквозь чары.

— Скорее всего, детективы не вернуться. Никогда не слышал об ордере на поиск собаки. Ты, по-моему, один из самых параноидальных людей из всех, кого я знаю.

— Зато, из всех, кого ты знаешь, я жив дольше всего.

— Намек ясен. Я предупрежу его.

После душа, я оделся, опять сделал Оберона невидимым и закрепил на спине Фрагарах. Нужно было как можно скорее добраться до дома вдовы и убедиться, что с ней все в порядке.

С улицы пейзаж выглядел неплохо. Кровь с асфальта смыло водой или она просочилась в землю. Обойдя дом, я огляделся вокруг. Ничего, ни одного клочка земли не повреждено. Я поежился, подумав, что вероятней всего Морриган его просто съела. Встряхнув головой, пытаясь отогнать жуткие картинки, которые услужливо подбрасывало мое сознание, я пошел обратно, и Оберон тихо последовал за мной. Я постучал, и через минуту выглянула вдова, выглядевшая радостной и отдохнувшей.

— Ох, Аттикус, мальчик мой! Как я рада видеть тебя снова. Появились еще убитые британцы?

— Доброе утро, миссис МакДонагх. Нет, больше не появилось. Надеюсь, вы никому об этом не говорили.

— Что за чушь! Ну за кого ты меня принимаешь? Это крепкий ирландский виски развязал мой язык. Выпьешь со мной? Проходи.

Она распахнула дверь и отошла, пропуская меня.

— Нет, благодарю, миссис МакДонагх. Еще и дести нет, к тому же воскресенье.

— Знаю, знаю. Совсем скоро мне нужно будет на мессу в центр Ньюман. Только преподобный отец каждый раз начинает говорить про молодежь, студентов, которые живут во грехе и так далее. А пара стаканчиков виски помогают мне вытерпеть его долгие лекции.

— Подождите. Вы пьяной идете в церковь?!!

— Я бы сказала немного захмелевшей.

— Но вы же не на машине туда едите, после того, как вып... пригубили виски?

— Нет, конечно, — она выглядела оскорбленной. — Меня подвозят Мерфи. Они очень милые люди и живут чуть дальше по улице.

— О, тогда ладно. Я просто зашел убедиться, что вы в порядке, миссис МакДонагх. Мне пора на работу. Оставляю вас в компании виски, но надеюсь на ваше благоразумие. Хорошего вам дня.

— И тебе, мальчик мой. Уверен, что не хочешь пройти обряд крещения в нашей церкви?

— Уверен, — сказал я. — Но все равно спасибо за предложение. До свидания.

— Хм, Аттикус? — спросил Оберон, следуя за мотоциклом, как только мы отъехали. — Что значит пройти обряд крещения?

— Священник проводит особенный ритуал, тебя окунают в воду, и ты как бы заново рождаешься.

— Правда? То есть, если я пройду обряд крещения, я снова стану щеночком?

— Да не в буквальном смысле рождаешься. Это символический обряд. Твой дух как бы перерождается, потому что с тебя смываются все грехи.

Мы некоторое время ехали молча, пока Оберон все обдумывал, его когти заскребли асфальт, когда мы повернули на Юниверсити Драйв.

— Но ведь от воды просто кожа намокает, ну или шерсть. Как она может очистить дух? Еще и без мыла.

— Как я уже сказал, это чисто символически. Так считают приверженцы христианской религии.

— Ааа, это как, когда ты идешь в церковь пьяным, но считается, что ты слегка навеселе?

Я рассмеялся.

— Да, вроде того.

Войдя в магазин, я снял Фрагарах и спрятал его под аптекарским прилавком. Подождал, пока Оберон найдет место, где устроиться, и пошел открыть дверь Перри, который этим утром выглядел как и подобает готу — мрачным и хмурым.

По воскресеньям торговля шла на ура, словно все не христиане разом решали доказать свою независимость от религии, купив что-нибудь языческого происхождения, пока все верующие направляются на воскресную мессу. Всегда видно тех, кого растили в строгих христианских обычаях: они осторожно приносят к кассе викканские книги или произведения Алистера Кроули, нервно улыбаясь, удивленные, что у них нашлось смелости купить то, что старшее поколение сочло бы аморальным и оскорбительным. При этом аура показывает, что находятся они в состоянии возбуждения. Когда я только открывал магазин, это сбивало столку, но со временем я понял: впервые в своей жизни они собираются прочитать о религии в которой нет запретов на секс, строгих ограничений и правил, и с нетерпением ждут, когда смогут воплотить опыт в жизнь.

Примерно так же можно определить тех, кто принадлежит к серьезным магическим сообществам. Их ауры распирает от силы, а на лицах всегда одно из трех выражений, когда они видят новичков, покупающих свою первую колоду Таро — презрительно-насмешливое, удивленно-веселое или ностальгическое, когда вспоминают о том, как сами делали первые шаги.

Эмили, ведьмочка-сноб, относилась к первому типу. Она влетела в магазин, одетая, словно на вечеринку, а не для «чаепития» и быстро показала в мою сторону язык.

— Эмили! — отрезал голос еще до того, как я успел что-либо произнести. Классический прием строгих родителей — просто крикнуть имя ребенка на глазах у всех и резкий тон сделает все за вас. Словно в подтверждение моих слов, из-за двери показалась хмурая женщина, при одном взгляде на которую девушку едва заметно трясло. Ну, Эмили, ты попала...