Глава 6. Когда мы дошли до «Бузера», Алекс сидел за нашим привычным столиком

Когда мы дошли до «Бузера», Алекс сидел за нашим привычным столиком. Мы сразу же заказали полное ведро пива и корзину с жареным сыром. Я написал Коннеру, что встретимся с ними там. Брейден, Итан и Такер подошли на несколько минут позднее Леа и Коннера.

Увидев Грейс, Такер пододвинул ей стул. На котором все еще сидел я. Он поставил еще один стул, чтобы посадить ее между нами.

— Эй, Шейн, ты же не против? — О, да, я чертовски против. Но я ничего ему не ответил.

Примерно часа хватит Такеру, чтобы показать, какой он идиот, и Грейс его возненавидит. Сам же все и испортит, а она убедится в том, какой он мудак. А я не собираюсь становиться херовым другом и рассказывать ей что-либо.

Алекс расхохотался от потуг Такера завладеть вниманием Грейс.

— Вау, Такер. Тебе что, двенадцать? — дразнил его Алекс.

Такер театрально пожал плечами. Он наклонил голову, с обожанием глядя на Грейс.

— Чувак, я просто хотел сидеть с самой красивой девушкой в баре, вот и все. — Оу, ну какой же он мерзкий тип, ну ведь правда?

Алекс засмеялся и хлопнул по столу.

— Так, думаешь, она сейчас красивая? Боже, ты бы видел ее в маленькой розовой пижамке с мишками Тедди. Она заставила меня думать об очень неприличных вещах, — присвистнул Алекс, подмигнув Грейс.

Такер взглянул на нее, приподняв бровь.

— Хм. Проклятье, вечно я все пропускаю.

— О да, — продолжал Алекс. — Она выглядела так мило и невинно. Мне хотелось развратить ее, — поддразнивал он Такера.

— Развратить? Каким образом? Покажешь ей самый маленький пенис в мире? Заставишь навсегда возненавидеть мужчин? — посмеиваясь, спросила Леа.

— Ну да, приятель. Одна ночь с тобой, и она с криками убежит в монастырь, — высказался я.

Алекс кивнул, соглашаясь со мной.

— Ах. Наверно, ты прав. Но прости, Грейс, после того как я увидел тебя в той маленькой розовой пижамке, в моих мыслях появились грязные картинки с твоим участием.

Грейс, похоже, совсем не беспокоила тема разговора, она просто смеялась вместе с нами. Она даже не покраснела.

— Итак, Алекс, какие же извращения происходят у тебя в постели? Хм? Что было самым грязным из всего, что ты когда-либо делал? — спросила Леа. Пресвятое дерьмо, а можно я расскажу парочку грязных историй про Алекса?

— Люблю садомазо. С удовольствием бы отшлепал тебя, Леа, — сказал он. Боже, и это правда. Я сам видел, как он связывал нескольких девушек. — Но мне бы хотелось узнать самое большое твое извращение, Леа, — продолжил Алекс. — И твое тоже, Грейс. — Он одарил ее хищной улыбкой и наклонился поближе... у меня внутри все оборвалось.

Грейс лучезарно улыбнулась. Она согнулась пополам, задыхаясь от смеха. Подняв голову, она подмигнула ему.

— Уверена, что хотелось бы, Алекс.

Коннер швырнул в Алекса горсткой жареного сыра, чтобы он отлепился от Грейс.

— Выкинь мысли обо всех извращенствах моей девушки из своей головы, — засмеялся он.

Я склонился над столом, так близко к ее лицу, что наши носы едва не соприкасались.

— Окей, Леа под запретом, потому что она девушка Коннера. Но я все-таки хочу услышать об извращениях Грейс.

Такер так сильно пихнул меня, что чуть не скинул со стула.

— Как это мило, дебил! — заорал он. Грейс вздрогнула. Хмурое выражение отразилось на ее прекрасном лице. В мыслях моих поселилось смятение. Почему остальным можно спокойно заигрывать и поддразнивать ее, а для меня это смерти подобно? Я одарил ее озадаченным, невозмутимым взглядом.

— Близкие друзья прозвали меня Черной Вдовой, потому что после того, как я спала с кем-то, я убивала его, — пошутила она. Но улыбка не достигла ее глаз, и я понял, что сказанное мной задело ее. Знать бы еще почему.

— У меня нет сомнений, что именно так ты и действуешь на мужчин, ведь каждый раз, когда ты улыбаешься, я погибаю.— Слова прозвучали так тихо, что я не был уверен, услышала ли она их. Она прищурилась и быстро отвернулась. Не смогла выдержать мой взгляд. В то время пока все остальные за столиком продолжали смеяться и нести полную чушь, Грейс, взяв несколько пустых бутылок, ушла. Подошла к мусорной корзине и выбросила их. Затем она подошла к бару, села на стул и бросила на стойку несколько двадцаток.

Я следил за ее разговором с Райаном, барменом, который хрипло смеялся и подмигивал ей. Достал бутылку Джека Дэниелса Блэк Лейбл и наполнил стакан. Она поднесла стакан к губам и выпила как настоящий профи. Райан крутил в руках полотенце, глядя на нее, а потом прикрыл им штаны. Твою мать, даже Райан захотел ее.

Я поднялся, чтобы поговорить с ней. Мне захотелось извиниться, рассказать, как она дьявольски красива и что внутри у меня из-за нее творится сплошной хаос. Но Такер вытянул руку, останавливая меня.

— Дай мне поговорить с ней, Шейн. Это со мной у нее отношения, а не с тобой.

От его слов я рухнул обратно на стул. Отношения? С Грейс? Я что-то пропустил?

— Погоди... что?

Такер проигнорировал меня и побрел к Грейс, сидящей у бара. Он показал Райану налить еще две порции. Его рука скользнула ей на поясницу, когда он наклонился что-то сказать. У меня кровь закипела.

Она попыталась сбросить его руку, равнодушно повернувшись в нему лицом и чокнувшись своим стаканом.

Они сели рядом друг с другом и стали разговаривать. Каждый раз, когда Такер собирался к ней прикоснуться, она отстранялась. Ей было неловко, она выглядела встревоженной. После того как она выпила где-то четыре порции, Такер решился на действия. Он поднес руку к ее лицу. Он ласкал ее прелестно-бледную щеку своими чертовыми загребущими пальцами. Он наклонился к ней и что-то сказал, и моя голова чуть не взорвалась от ярости.

Выпив еще порцию и развернувшись от него, она столкнулась с моим взглядом. Челюсть ее сжалась, а спина напряглась. Пальцы сжались в кулаки, и она медленно выдохнула. Резко от меня отвернувшись, она схватила Такера и что-то зашептала ему на ухо.

От сказанного Такер подпрыгнул и подбежал к нашему столику. Она прошла к двери, а Такер забирал их пальто. Он начал семенить ногами, так как от взглядов его щеки начали краснеть.

— Г-Грейс хотела бы побыть со мной наедине! — промямлил он. И убежал. После сказанного им мое дурацкое сердце пропустило удар.

Итан дернул меня за руку.

— Что там с Такером и Грейс?

Я пожал плечами. Он усмехнулся на это.

— Шейн, ты немного позеленел, все нормально? Мне как-то не по себе из-за Грейс... бедняжка. Тебе же известно, он что-нибудь натворит, как обычно, и она посчитает его полным мудаком.

— Проклятье, Итан. Да что со мной? Мне хочется догнать ее и остановить, — прошептал я.

Выражение его лица стало задумчивым.

— Шейн, признаю. Грейс — самая красивая девушка из всех, что я видел. Но ты должен сам у себя спросить, что ты от нее хочешь? Никто не даст тебе причинить ей боль, так что, если ответ просто секс, не надо догонять ее.

— Но мне хочется не только этого, вот в чем вся хрень, — сказал я.

Леа дернула головой в моем направлении, и ее симпатичная мордашка чуть не лишилась глаз, так она их выпучила. Вот проклятье, именно этого мне и не хватало — поставить Леа в известность о том, как я схожу с ума по ее лучшей подруге. Скорее всего, она перестанет пускать меня в квартиру, чтобы держать подальше от Грейс.

Я покачал ей головой.

— Леа, молчи. Пожалуйста.

Она натянуто улыбнулась и отвернулась. Мы провели в баре еще час. Я не поддерживал разговоры и не прислушивался к ним. Просто сидел и гадал, что же со мной происходило. Я продолжал смотреть на дверь, ожидая, что появится архангел Михаил или Габриэль и закричит: «Сюрприз, вот и начался второй этап твоей кары — ад на земле!». И будут они такие все со своими ангельскими колокольчиками и другими прибамбасами.

Когда Леа с Коннером собрались уходить, она легонько подтолкнула меня.

— Эй, не хочешь зайти к нам? Уверена, тебе станет лучше, когда ты увидишь, как быстро Грейс отделается от Такера. — Она кивнула и взяла меня за руку.

Мне захотелось рассказать ей обо всем.

Итан ушел вместе с нами, и мы сели смотреть телевизор. Коннер и Леа свернулись на диване, а мы с Итаном расположились на креслах поблизости.

Как и сказала Леа, Грейс вернулась домой через пять минут после нас. Я выпрямился и готов был бежал к ней, но Леа едва слышно прошипела мне:

— Не стоит, Шейн. Ты напугаешь ее до чертиков.

— Привет, — сказала она, зайдя в комнату, мимолетом взглянув на меня.

— И тебе привет. Где вы с Такером были? — крикнула ей вслед Леа.

Она пошла в прихожую и сняла пальто, повернувшись к нам спиной.

— Он прокатил меня на своей машине. — Она обернулась и сдержанно взглянула на Леа, — Можно тебя на минутку?

С встревоженным видом Леа последовала за ней по коридору.

У меня под ложечкой засосало... Такер что-то сделал. В каком-то смысле я надеялся, что он показал ей, какой он невнимательный и эгоистичный придурок, а в другом мне не хотелось, чтобы Грейс обижали.

Итан похлопал меня по колену,

— Тебе не кажется, что Такер обидел ее или что-то вроде того?

— Друг, именно об этом я и думал. Клянусь, я его убью, Итан.

Итан покачал головой.

— В таком случае, ты должен понять, почему я не хочу, чтобы ты подкатывал к ней!

— Заткнись! — сказал я, перешагивая через вытянутые на журнальный столик ноги Коннера, и тихо прошел по коридору.

Леа как раз выходила из ее комнаты.

— С ней все хорошо? — прошептал я.

— Как никому другому. Она просто хочет побыть в одиночестве, в буквальном смысле, — ответила Леа. Взявшись за мою руку, она потянула меня в гостиную. — Шейн, тебя не должен волновать Такер. Постарайся стать ей другом. Сейчас она не готова к чему-то большему. Ни с кем. Она тебя просто оттолкнет. Доверься мне.

Минутой позже мы с Итаном ушли. По крайней мере, с ней все в порядке, и она не с Такером. Но как, черт возьми, мне стать ей другом, как посоветовала Леа?

Друг. Человек, испытывающий чувство привязанности или заботы к другому человеку. По крайней мере, такое определение у этого слова на dictionary.com. Доверенное лицо, компаньон, союзник, партнер, товарищ, приятель... хотелось бы мне стать для нее всеми ими, и даже большим. Как же я попал.

На следующий день я вышел рано утром, приготовившись бегать. Я постучал в дверь квартиры Леа и ждал, пока она откроет, как обычно, с широкой улыбкой на лице и чашечкой кофе в руках. Сегодня же она была взъерошенной, все еще в пижаме, да и кофе не видно. Страшновато. Нет, не от внешнего вида Леа, а от того факта, что не было этого чертова кофе. По-моему, то, что вы не выпили утром кофе, — отличное оправдание для убийства. Но это лишь мое мнение.

— Мы проспали! Проходи и помогай будить Коннера, и кофе приготовь! — сказала она.

Коннер все еще спал, с головой накрывшись одеялом. Он простонал «Еще пять минуточек», а потом еще и мамочкой меня назвал. Вот это лох. Теперь я был просто обязан помочь Леа выкинуть его тушку из постели. Закончилось все тем, что нам пришлось брызгать ему в лицо водой, чтобы он соизволил сесть и открыть глаза. Должен признаться, мне понравилось так над ним издеваться.

Леа придумала очаровательный способ, чтобы он уже точно не смог уснуть. Она пригласила его принять душ вместе. А мне надо готовить проклятый кофе.

— Оставайся на кофе, Шейн, но давай сегодня без пробежки, хорошо? — Коннер смеялся, когда Леа тянула его в ванную.

Стоя на кухне, я усмехнулся.

— Наслаждайся, Коннер! — Я подождал, пока кофейник наполнится (по ощущениям, не менее гребанного часа), налил себе чашечку кофе и слушал, как эти двое поют в душе.

Когда из-за их жуткого пения кровь уже была готова хлынуть из моих ушей, в поле моего зрения попало самое прекрасное создание на земле. Одета она была лишь в короткую черную маечку и черные шортики. Руками пришлось сжать стол и заставить себя удерживать взгляд на ее глазах, а не вожделенно пялиться на обнаженную кожу. Поверьте, мне так хотелось рассматривать эти великолепные ноги и то, как шортики обхватывают ее бедра... но я не смотрел. И за это заслужил медаль, это было чертовски тяжело. Мне было чертовски тяжело.

— Доброе утро, Солнышко! — сказал я ломающимся голосом, прям как подросток в период полового созревания. И я не смутился, совсем.

Она налила себе чашку кофе и размешала сахар. Я все время следил за ее руками, выжигая в памяти, какой кофе она пьет. Она робко склонила голову в мою сторону и улыбнулась.

— Доброе утро. Хм, ты каждое утро приходишь сюда на кофе? — спросила она.

Ноги начали нервно постукивать по ножкам стола, поэтому я поднялся и запустил руку в волосы, пытаясь привести в порядок мой затуманенный мозг.

— Мы собирались на пробежку, но он проспал. Я скроюсь с глаз твоих сию минуту, — объяснил я. Ее глаза сверкнули, и я не смог удержаться: — Только, может, ты желаешь составить мне компанию?

Ужасающее пение прозвучало на фоне, и она вопросительно посмотрела в сторону ванной. Мне стало интересно послушать ее пение в ванной, ну или посмотреть.

Словно прочитав мои чертовы мысли, она ухмыльнулась.

Я засмеялся.

— Почему, черт возьми, ты так смотришь на меня? Никакого подвоха. Я на самом деле просто спрашиваю, не хочешь ли ты пробежаться со мной. Ничего больше.

Она показала на себя, пальцами пробежав вдоль тела.

— И ты не собираешься шутить насчет меня, стоящей перед тобой, когда я вот так одета, — спросила она. Проклятье, девочка. Ты хоть осознаешь, как чертовски трудно сдерживаться и не глазеть на твое тело?

Боже, как же мне хотелось посмотреть туда, куда она указала. Рассмотреть все в деталях, но я сосредоточился на ее глазах.

— Ну, я уверен, что ты переоденешься, если захочешь пойти на пробежку. — Голос. Ломается. СНОВА.

У нее вырвался смешок.

— Кто ты и что ты сделал с этим свиньей-шовинистом Шейном?

Я закатил глаза.

— Ха-ха-ха. Так ты идешь или нет?

— Конечно. Только переоденусь. — Она развернулась и вышла.

Я замер, сердце билось в горле. Никогда, никогда я еще не был так возбужден. Она вышла, а мой взгляд опустился к сливочного цвета идеальной округлости ее попки, которая выглядывала из-под шортиков. Ее длинные, темные, шелковистые волосы в сексуальном беспорядке рассыпались по плечам и спине. Во рту у меня высохло, а с губ сорвался приглушенный вздох.

Когда она скрылась из поля моего зрения, я подбежал к кухонной раковине и побрызгал ледяной водой себе в лицо. Коннер с Леа продолжали визжать в душе. Я подумал о мусоре, мертвецах, аде... о чем угодно, лишь бы стереть из мыслей самый совершенный вид сзади. Надо ее выбросить из головы, пока это меня не прикончило.

Грейс ждала меня в гостиной, одетая для пробежки. Передо мной все еще был ее полуобнаженный образ. Я открыл ей дверь и начал разогреваться, даже не взглянув в ее сторону.
Два часа мы бегали в прекрасной тишине. Слушать ее дыхание рядом с собой — одного этого мне было достаточно.

Пробежка завершилась у ее квартиры, и она придержала мне дверь, подошла к холодильнику и бросила мне бутылку воды.

У нее в глазах появился слабый блеск.

— Я собираюсь принять душ, — сказала она и оставила меня стоять в одиночестве на кухне. Где примерно минуту я и стоял как полный идиот, решая, что же делать дальше. Мне уйти? Составить компанию в душе? Или остаться и приготовить поесть? Мы же перед пробежкой только кофе выпили.

Прислонившись к столешнице, я старался не представлять ее образ с мыльной пеной по всему телу. Заняться решил ланчем. Я приготовил индейку и салат с оливками. После чего сел ждать.

Двадцать минут. Цыпочки и их длительные душевые заплывы, мне этого не понять.

Тридцать минут. Она там еще не сморщилась?

Один час. Душ все еще включен. Что. За. Нафиг.

Полтора часа. Невозможно, чтобы в таком старом здании так долго шла горячая вода. Я вышел в коридор постучать ей в дверь, чтобы проверить, в порядке ли она.

Не успел я ударить в дверь, как услышал скрежетание трубы и вода выключилась. Я прислонился к стене рядом с кухней, собираясь выяснить, все ли с ней нормально. Она вышла в одном полотенце, дрожащая; с волос капала вода. Кожа ее казалась посиневшей, но глаза были красными от слез. Она выглядела потерянной. Испуганной. Даже если бы попытался, я не смог бы скрыть свое удивление. Я узнал много нового о Грейс, и чем больше узнавал, тем больше распахивал ей свое сердце.

— Я приготовил завтрак, если ты голодна, — прошептал я. Хотелось бы мне забрать твою боль.

Ее щеки вспыхнули, оживляя ее вид.

— Ага, конечно. Я сейчас вернусь. — Если бы я только был ангелом. Мне бы хватило сил избавить ее от боли. Я никогда не пожалею о любви к Селе, но всегда буду жалеть, что не смог оспорить свое наказание и перестал быть ангелом.

Спустя пять минут она вошла в кухню. Волосы по-прежнему влажные. Одета в фиолетовую футболку, делающую ее глаза лавандового цвета. С Селой было так же. Я съежился от того, что сравнил ее с кем-то. Селы нет, и мне больше никогда не насладиться видом ее глаз.

— Прости, что так долго. Не думала, что ты останешься, — произнесла она, ссутулившись.

Прямо как девочка, пойманная за чем-то плохим.

Я усмехнулся, и этот звук был явно различим.

— Ты так долго пробыла в душе, чтобы я ушел? Меня достаточно просто попросить, Грейс. Я просто подумал, что после двухчасовой пробежки на голодный желудок ты будешь рада какой-то еде. — Бедняжка, каким же плохим она меня считает. Почему я застрял в теле этого презренного куска дерьма?

Она закатила свои фиолетовые глаза.

— Нет, придурок. Я застряла там не из-за тебя. Знаешь, не все в этом мире вращается вокруг тебя. И спасибо, я умираю с голоду, — сказала она, садясь.

Меня сбила с толку такая переменчивость. Она скрывала от меня свою истинную натуру, и я не понимал почему. Но, черт, мне хотелось ее разгадать.

— Ты присоединишься или так и будешь смотреть, как я ем? Кстати, довольно вкусно, — тепло улыбнулась она.

Я просто застыл, глядя ей в глаза. Как много мне хотелось сказать ей. Рассказать все о себе, и про наказание, и про ад. Хотелось, чтобы она узнала, как сильно похожа на ту, ради которой я отказался от всего, и что без всяких сомнений сделал бы это снова.

А потом она подавилась. Я подбежал к ней.

— Ты в порядке? Неужели так невкусно? — Какого черта? Я понятия не имел, что надо делать, когда кто-то подавился.

Расхохотавшись, она вытерла глаза.

— Господи, Шейн. Еда восхитительна. Я подавилась, потому что ты сидишь здесь и наблюдаешь за мной, словно от вкуса этих рулетов с индейкой зависит твоя жизнь.

Собравшись с силами, я засмеялся и сел есть. Я чертов псих. Просто эта девушка слишком похожа...

— Приятель, ты заставил меня прослезиться, — вздохнула она.

— Что за восхитительные глаза, в них никогда не должно быть слез, — прошептал я. Черт, черт, черт! Не следовало этого говорить. — Твоя фиолетовая футболка оттеняет их, и они кажутся бледно-лиловыми.

Она засмеялась, запрокинув голову.

— Не удивительно, что ты так на меня уставился. Да, некоторые цвета оттеняют мои глаза, но большую часть времени они унылого серого цвета.

Настала моя очередь подавиться едой. Она что, шутит?

— Грейс, в твоих глазах нет ничего унылого. И ты права, это дерьмо вкусное. Не за что. — Мы доедали наш завтрак в тишине. Когда мы доели, она помогла мне все убрать, мы действовали как хорошо отлаженный механизм. Взяв пальто и сумку с одеждой для пробежки, я направился к двери. Хотя мне и не хотелось уходить; хотелось провести с ней больше времени.

— Есть планы на сегодня? — спросил я.

— Нет, никаких, — сказала она, избегая моего взгляда.

— Я как раз собирался поиграть в студии, хочешь прийти? — Давай же, Грейс, соглашайся. Мне необходимо сыграть тебе песню, на которую ты, даже не подозревая того, меня вдохновила. На данный момент это единственный чертов способ рассказать тебе о том, что творится у меня в голове.

— В студии? — посмотрела она с любопытством.

— Да, у нас в здании звукоизоляционная студия, там мы репетируем каждый день, — объяснил я.

Зрачки ее расширились, и на лице появилась самая большая улыбка из всех, что я видел. Черт, она бесподобна.

— Сколько у вас квартир?

— Здание принадлежит отцу Такера. Так что мы немного за них платим и все равно вместе скидываемся. Так хочешь там потусить? — переспросил я.

Схватив пальто, она мне кивнула.

— Кажется, Такер и его семья получают все и сразу, да?

Такер — мудак, какого дьявола она им интересуется? В этот момент я его возненавидел. При мысли о них вместе мурашки забегали по коже. Я знал, что вчера между ними что-то произошло, но, надеюсь, ничего серьезного.

— Да, Такер получает все и сразу, — отрезал я.

Мы начали идти в сторону моего дома, ее волосы еще не высохли после душа. Казалось, холодный воздух ей нипочем; она словно приветствовала принесенные им мурашки. Или, может, их вызвали мысли о Такере. Вот дерьмо, из-за этой девушки мне хочется прикончить во сне одного из лучший друзей. Будь мужиком, Шейн, и возьми себя в руки. Она — просто еще одна горяченькая цыпочка. Потрать на нее немного времени. Постарайся стать ей другом. А потом уложишь ее. Все просто.

— Хорошо провела время с Такером прошлой ночью? Я видел, как ты покинула бар с ним, — спросил я, легонько дернув ее за рукав.

Она подняла голову, но смотрела не в глаза.

— Да, он катал меня на машине. — Черт, у него же ягуар. Неужели он ей нравится из-за понтовых игрушек и денег? Она охотница за деньгами? Ну конечно. Попалась.

— Так, значит, он тебе нравится?

Она сжала зубы и поежилась. Поколебавшись несколько секунд, она спросила:

— Что? Почему ты спрашиваешь?

— Просто любопытно. Вот и все. Ты вчера в баре была не особо счастлива рядом с ним. Я удивился, когда вы ушли вместе. — Ну какого черта я не затыкаюсь?

Она остановилась, подняла голову и взглянула мне прямо в глаза. Пресвятое дерьмо, кажется, у меня ускорился пульс.

— О чем ты? — Ее голос тихий и изумленный. Проклятье, мне бы хотелось слушать, как этот голос кричит мое имя, когда я погружусь в нее и подарю неизведанные ранее ощущения.

— То, как ты отплатила ему, — запинаясь, пробормотал я.

— Черт возьми, Шейн, о чем ты? Как я ему отплатила? — Она слегка сдвинула брови, пока ожидала моего ответа.

Постаравшись выглядеть как можно более безразличным, я отвел взгляд. Я взглянул на небо, оглядел улицу и снова вернулся к ней. Ай, лучше отвечу ей.

— Тебе было неприятно каждый раз, когда он клал руку тебе на поясницу. Когда начал гладить по ней, выглядело так, будто ты собиралась выпить всю бутылку Джека. Но худшим было, когда он дотронулся до твоего лица и ты поежилась. А потом ушла вместе с ним. — Я вздохнул и посмотрел себе под ноги. — Я просто не понимаю такого. — КАКОГО ХРЕНА Я ТВОРЮ? Возьми и напиши себе на лбу несмываемым маркером ТРЯПКА. И к заднице прибей знак ПОДКАБЛУЧНИК. Мой рот необходимо зашить.

— Мне кажется странным, что ты заметил все то, что я, как ты сказал, сделала. Но серьезно, тебя не касается то, с кем я иду домой. Я же не спрашиваю тебя о девчонках, которых ты везешь к себе домой.

— А можешь. Мне нечего скрывать. — Я бы ответил, что у меня никого не было с вечера нашего знакомства. Что не нужен мне никто кроме тебя. Ну и, возможно, потом сбросился бы в Ист-Ривер.

— Шейн, скорее всего, забеременею от одного твоего рассказа об этом, — засмеялась она.

Черт. Разговор ушел не в ту степь.

Она двинулась дальше. Мы ни слова больше не проронили. Когда мы дошли до дома, я за руку потянул ее к входной двери. Открыл ей дверь и потом осторожно, придерживая за спину, проводил в нашу студию в подвале.

К счастью, Итан был там, сидел за барабанами и вертел палочки на пальцах. Я понятия не имел, о чем разговаривать с этой девушкой, как быть с ней наедине. Хоть я и жил воспоминаниями Шейна, в отличие от него в общении с женщинами я испытывал дискомфорт. У Шейна не было воспоминаний о серьезных отношениях, он был пустышкой, и, пока его душа не ушла, он был гораздо хуже Такера.

Удивительно, что его друзья никогда не спрашивали об огромных изменениях его поведения, когда его заменил я. Может, они приписали ему, что он навсегда переборол свою наркотическую ломку? Вряд ли они узнают обратное. Никогда не узнают, что однажды, ширяясь с какой-то девкой в туалете «Бузера», он довел себя до передоза. И уж точно не узнают, что сделал он это преднамеренно, проглотив целую упаковку оксиконтина^[6] перед тем, как ввести дозу героина, а пьяная девушка, хихикая, лежала рядом с ним. Он покончил с собой, умышленно доведя себя до передоза, когда мог стать кем-то совершенно удивительным. Он не заслуживал жить на этой земле, эту душу уже никто бы не смог спасти. Мне повезло, и в это тело запихнули мою душу, ага, повезло... вууухууу.

Эта человеческая жизнь — сплошное дерьмо.

Итан мельком взглянул на нас и издал радостный смешок.

— Привет, Грейс. Пришла послушать нас?

Она слегка кивнула ему и одарила прекрасной улыбкой.

Он подмигнул мне и улыбнулся еще шире.

— Это здорово. Шейн никогда не пускал сюда цыпочек. — Ну вот он и бросает меня под автобус.

Я пошел дальше, пока Грейс снимала пальто и устраивалась поудобнее. Взяв одну из своих акустических гитар, я опустился на пол. Я взял аккорд, думая, сыграть ли песню, с первой нашей встречи преследующую меня во снах.

— Девушек не следует пускать сюда. Я не могу найти свою музу, если какая-нибудь цыпочка пытается присосаться к моей шее, — засмеялся я. — Кроме того, это же Грейс. Она — одна из моих приятелей.

Я хотел сказать другое. Хотел рассказать о том, какие чертовы чувства она породила во мне. Но вместо этого я решил сыграть ей преследующую меня мелодию. Она бы не смогла распознать написанное между строк или вложенные эмоции, но только так я мог выразить ей свои чувства. Я прикрыл глаза и позволил нотам задышать, наполнить помещение моей печалью.
Медленно в воздухе закружила меланхолия. Столько грусти и потребности, играть ее стало едва ли не больно.

Когда я открыл глаза, Грейс сидела на коленях передо мной. Она обхватила себя за живот, крепко сжав кулаки. На лице застыла мука, глаза блестели и выражали волнение.

Я удержал ее взгляд и пропел слова лишь ей одной.

 

Никогда не думал, что любовь позовет меня,

Вытаскивая из уныния,

Что так долго меня окружало

Где-то внутри, где потоки есть тьмы.

Ты жизнь в меня вдохнула

В ту минуту, когда наши взгляды сошлись,

Подняла меня из одинокой могилы,

Оставляя следы на пустых берегах.

Я знаю, тебе никогда не узнать,

Что испытываю, когда имя мое называешь ты,

Или инферно, что ты сотворила внутри

Одним лишь великолепием своим.

 

Когда я доиграл, еще какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, и в воздухе витало притяжение. Тогда я понял: она точно испытывает ко мне что-то, но и что-то не позволяет ее дать мне шанс.

— Это была самая сильная песня из всех, которые я слышал, чувак! Она безумна! Сыграй снова, чтобы я нашел хороший ритм, — сказал Итан.

— Да, конечно, Итан, — ответил я. За все оставшееся время я ни разу не взглянул на Грейс. Просто не мог. Я только что обнажил перед ней душу, и она не знала, что я пою именно о ней, и не знала, что именно она вернула меня, когда я начал забывать, кто я на самом деле, и подарила надежду. Желание стать лучше.

Брейден и Алекс пришли на репетицию, и вскоре все мое сознание сосредоточилось на музыке, а моя муза сидела напротив и околдовывала меня, даже не зная этого.

Некоторое время спустя, Грейс тихо со всеми попрощалась и направилась к двери. Я негромко произнес:

— Спокойной ночи, Грейс.

Я смотрел на нее, пока она не ушла, и в груди образовалась пустота. Нельзя ее отпускать. Я вскочил и догнал ее на лестнице.

— Прости, Грейс, я там сильно увлекся, — объяснился я.

— Почему ты извиняешься? Слушать вашу игру — грандиозно. Музыка звучит даже лучше без толпы орущих полуголых девиц. — Она ухмыльнулась и закусила нижнюю губу. Пресвятой черт, она что, флиртует?

Сердце подпрыгнуло от ее слов и улыбки.

— Я провожу тебя до дома, — предложил я, поднимаясь по лестнице, и пошел к входной двери.

— В этом нет необходимости, возвращайся к репетиции, — сказала она, легонько коснувшись моей руки.

Я уже собирался взять ее за руку, когда от открытой двери подул ледяной ветер.

— Я провожу ее вместо тебя, — прозвучал от двери голос Такера.

Мы с Грейс повернули головы на его голос. На нем был рабочий костюм. На плече, словно женская сумочка, висел его портфель.

— Все нормально, всего же несколько кварталов, — сказала Грейс.

— Там темно, и такой красавице, как ты, нужен защитник, — ответил Такер, скользко усмехнувшись. Гребаный адвокатишка. — Ее провожу я, Шейн, а ты можешь возвращаться к репетиции.

Она пошла вперед, и я принял это как завершение нашего с Такером спора.

— Отлично. Спасибо, Так. Спокойной ночи, Грейс, — сказал я, возвращаясь к лестнице.

Когда я спустился в подвал, прислонился к стене и согнулся; без нее я едва ли мог дышать.

— Михаил? Габриэль? Прошу, объясните мне, черт возьми, что происходит! — прорычал я себе под нос. — Мне здесь не место, это хуже ада. — Молчание было ответом на мои молитвы.

Ничего удивительного. Мне ни за что на свете не выдержать, если Грейс начнет с кем-то встречаться. Для меня станет настоящей пыткой, если Грейс влюбится в кого-то. За что мне это наказание? Неужели ада было мало?

С лестницы до меня донеслись быстро приближающиеся шаги. Я выпрямился, ожидая, что в дверях появится один из архангелов и объяснит мне все.

Вошел Такер, весь в задумчивости. Его глаза удивленно расширились, когда он меня увидел.

— Ты нормальный, укурок?! Ты напугал меня до усрачки! Чего в коридоре торчишь?

— А где Грейс? Мне показалось, что ты вызвался проводить ее! — выпалил я.

— Ага, слушай, с ней все отлично. А мне надо репетировать для выступления. Я хочу сбить ее с ног, чтобы потом залезть сверху. — Он засмеялся. Я — нет. — Ну правда, Шейн, я хочу впечатлить ее в пятницу. Ну же, научи меня какому-нибудь из тех риффов, после которого вам каждый вечер кровати согревают, — сказал он, открывая дверь в студию.

Мудила.

Весь остаток вечера он не затыкался. Он говорил лишь о Грейс и о том, как потащит ее в среду на какое-то супер-дорогое свидание.

— Что ты сказал? — спросил я, наконец решив прислушаться к его трепу.

Такер усмехнулся в мой адрес.

— В среду вечером я веду Грейс на свидание в самый горячий и самый дорогой ресторан Манхэттена.

Я резко встал, в спешке уронив гитару.

— Ни хрена.

— Да. Говорил же, что мы сошлись. Я хотел назначить на пятницу, но ей не терпелось побыть со мной, поэтому я перенес свидание на вечер среды. И это круто, потому что в пятницу квартира Алекса в моем распоряжении. — Он повернулся и дал пять Алексу. Алекс взвыл от боли, когда ладонь Такера хлопнула его по гипсу. Но Такер даже не заметил, что сделал Алексу больно, он продолжал свой словесный понос. — Эй, Алекс, как думаешь, заняв твое место в группе, сколько времени мне понадобится, чтобы уложить больше девочек, чем ты?

Алекс попытался скрестить на груди свои гипсы.

— Моего количества девочек тебе никогда не видать, ведь ты — не я. Ты просто ПЛЮС ОДИН, Такер. Ты прямо эталон мудака, Так. На твоем фоне все мы выглядим как принцы. — Он встал перед лицом Такера. — И, парень, какого хрена? Ты же встречаешься с Грейс, так какого черта болтаешь о траханье других цыпочек? Проклятье, парень, был бы у меня хоть малюсенький шанс с ней, я бы оставил все это в прошлом.

Алекс отошел и встал рядом со мной. Остальные просто смотрели на Такера, наверно, соглашаясь со сказанным Алексом.

— Сколько ты ей заплатил, чтобы она пошла с тобой? — пробормотал Итан.

— Помолчи, осел, — ответил Такер. Он невозмутимо посмотрел на меня. — Черт, мужик. Ее губки чертовски волшебны.

Ее ГУБКИ волшебны? Он ее ПОЦЕЛОВАЛ? Нечем дышать.

Я сердито посмотрел на него.

— Хватит с меня репетиции. Я сваливаю. — Я подошел к двери и оглянулся на Такера, который возился с гитарой Алекса. — И да, Так, если ты хоть как-то ее обидишь, клянусь, убью тебя на хрен. — И хлопнул за собой дверью.

Оставшуюся часть ночи я всех избегал. Я на полном серьезе думал, что если увижу Такера или еще хоть что-то услышу про губы Грейс — действительно убью его. В том же режиме я встретил вторник. День провел в Музее Искусств Метрополитена, смотрел на картину «Явление Архангела Габриэля Захарии» Уильяма Блейка^[7], желая, чтобы Габриэль явился и мне. Что мне оставалось? Она предпочла какого-то гандона. Что, черт возьми, помимо денег, она в нем разглядела? Твою мать, я бы тоже мог разыграть денежную карту. Черт, да какая разница? Надо перестать думать о ней и еще кое-ком. Надо постоянно помнить, что я одержим ей только потому, что она так похожа на Селу. Но она — не Села. Из мертвых не возвращаются.

Когда во вторник ночью я не вернулся домой, Итан прислал мне сообщение. Еще один плюс жизни на Манхеттене: всю ночь можно не спать — всегда есть, куда пойти.

Итан: Ты как?

Шейн: Замечательно

Итан: Где тя черти носят?

Шейн: В аду

Итан:????

Шейн: Я в порядке. Надо голову проветрить.

Итан: Это связано с Такером и Грейс? Или ты с девушкой?

Шейн: Просто надо немного побыть одному.

Итан: Ты же не начал снова употреблять?

Шейн: НЕТ! Клянусь, что больше НИЧЕГО не употребляю

Итан: Она и правда тебе понравилась

Шейн: Ага

Я посетил собор Святого Патрика, взывая к своим далеким братьям, но никто из архангелов так и не явился. Преклонил колени у кафедры — все также никого. Сел молиться на скамейке в Центральном парке — архангелов так и не видно. Я заходил во все встречные церкви и храмы. Никакого ответа. Я прыгал из клуба в клуб, из бара в бар, напиваясь все сильнее, но и тогда никто не появился. Подумывал даже выпрыгнуть перед поездом, ну, знаете, появится ли кто-нибудь хоть тогда. Но мне не хватило смелости.

В среду, в 4 часа утра, спотыкаясь, я добрался до квартиры, и отключился, упав на кровать. Мне снилась она.

В среду, в 4 часа дня, Итан постучал в мою дверь.

— Шейн, я могу войти?

Я прорычал ему:

— Оставь меня в покое.

Кровать отъехала от его пинка.

— Проклятье, Шейн! От тебя воняет как от бутылки виски! Прими душ. Где ты шлялся?

— Искал Бока по всем священным местам этого острова, — промычал я из-под одеяла.

Он засмеялся, думая, что я шучу.

— Ну как, нашел?

— Нет, думаю, он оставил свою службу. Зачем пристал?

Итан вздохнул.

— Просто волнуюсь за тебя, братан. Ну-ка, вставай, принимай душ и пойдем прогуляемся. — Перед выходом он еще раз пнул кровать.

Спустя двадцать минут, уже приняв душ и одевшись, я держал в руках кофе. Мысли о Грейс я затолкнул в дальний уголок разума. Кое-как перекусив, в начале седьмого мы с Итаном встретились с Коннером, Леа и Брейденом в «Бузере». Отсутствие Такера и Грейс заставило меня вспомнить каждую причину, по которой я должен был бы оказаться в тот момент в другом месте. А вдруг они в итоге зайдут сюда, и он будет кружить вокруг нее, как вокруг трофея? У меня по коже мурашки побежали от мысли, что он сможет с ней сделать. У меня по коже мурашки побежали от мысли, что она будет сиять после секса с этим тупицей. Надо отыметь кого-то, чтобы забыть о ней. Гребанный Такер. И совсем уж не помогало то, что каждый раз глядя на Леа, я ловил полный жалости и понимания взгляд.

В 7 у Коннера зазвонил телефон. Даже сквозь болтовню за столиком я услышал вопли Алекса, доносящиеся из трубки. Коннер жестом попросил всех затихнуть, когда встал, чтобы продолжить разговор. От его посерьезневшего выражения лица волосы на затылке встали дыбом. С широко распахнутыми глазами он расшагивал взад-вперед.

— Что? Ладно, хорошо. Где ты? Нет. Понятия не имею, где он. Да, да, я его отыщу. Держись.

Леа с любопытством посмотрела на него.

— Кто это был?

— Что за дерьмо! Надо найти Такера. Алекс в Цен