Глава 32. Когда мы дошли до двери, нас поприветствовали офицеры полиции, которые свернули мелкую тусовочку «Vixen4»

 

Когда мы дошли до двери, нас поприветствовали офицеры полиции, которые свернули мелкую тусовочку «Vixen4». Итан, Грейс и я задержались на несколько минут, проверяя, все ли покинули квартиру, пока Леа и Коннер помогали Брейдену и Алексу донести отключившуюся тушку Такера до квартиры Грейс.

Когда полицейские выпроводили последних тусовщиков, Итан, Грейс и я остались в моей совершенно разгромленной квартире и поежились. Грейс квадратными глазами рассматривала весь погром.

— И как, черт возьми, нам все это прибирать?

Итан засмеялся и вышел за дверь пожимать руки офицерам, которых, слава Богу, мы знали, так что на этот раз никаких повесток. Или арестов. Опять. Гребаные «Vixen4».

Обхватив Грейс за талию, я закинул ее себе на плечо, а она захихикала.

— Это проблема Блисс. Она вызовет клининговую службу. — Я понес ее, перекинув через плечо — попой к потолку, одной рукой держа ее под бедра, вышел за дверь и запер ее за нами. — Помнится, кто-то таким сексуальным голоском просил отвести ее домой. И сейчас я могу думать только об этом, Грей.

Она шлепнула меня по заднице и приказала идти быстрее.

Однако, так как у меня самые дерьмовые друзья на свете, когда мы добрались, Такер и Алекс сопели в своих спальных мешках на полу спальни Грейс. Брейден громко храпел на диване, а Леа пыталась приготовить всем горячий шоколад. Итан развалил свой зад на одном из кресел в гостиной и ржал над нами.

Нахрен. Я схватил огромную металлическую сковородку и металлическую ложку и начал громко стучать ими над головой Алекса, при этом крича. Этот придурок только громче захрапел. Такер даже не пошевелился. Пришла мысль, а дышит ли он, но на самом деле мне было пофиг, так что я вышел из комнаты. Я вернулся в гостиную и в компании огромных посиневших шаров сел смотреть ужастик над головой у остальных любителей обламывать.

Грейс сидела на полу, спиной прижавшись к дивану, касаясь плечом моей ноги. Посреди первого фильма она положила голову мне на колено, и я перебирал её волосы, накручивая шелковистые прядки себе на пальцы. Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня, и я крепче вцепился в ее волосы. Я склонил к ней голову, смахивая волосы и шепча ей на ушко:

— Пойдем в постельку со мной, давай ляжем.

Позволив волосам выскользнуть из рук, я обнял ее за талию и мягко потянул вверх. Держа за руку, я повел ее по коридору к спальне. Уже в комнате она повернулась ко мне лицом, так трогательно надула губки и кивнула в сторону спящей парочки. Я только пожал плечами и обнял ее.

— Мне ужасно хочется обнимать тебя, — шепнул я. Так в обнимку, почти касаясь ее губ, я и довел ее до кровати и рукой откинул покрывало с постели.

Она забралась на кровать, и, скользнув следом, я прильнул к ней. Она развернулась ко мне, и теперь наши лица почти касались друг друга. Бледный свет луны сквозь распахнутые шторы мягко струился по постели.

Я смахнул упавшую ей на лицо прядку волос, заправив за ухо, и провел кончиками пальцев по ее шее. Она задрожала.

— Расскажи мне подробнее о Габриэле, — прошептал я.

— Мне бы очень не хотелось говорить о нем, Шейн. Я не хочу, чтобы ты к нему приближался. Он чудовище, — пробормотала она.

Я положил голову себе на руку и пристально посмотрел в ее глаза, желая, чтобы она рассказала мне все, желая, чтобы она взяла и спросила, кем я был, но мне осталось просто улыбнуться и без всяких объяснений сказать как есть:

— Клянусь тебе, Грейс, я не позволю ему навредить тебе. И если понадобится, я буду оставаться здесь с тобой каждую ночь.

— Я верю тебе. И думаю, если ты будешь проводить здесь каждую ночь, мне станет чуточку лучше, — хихикнула она и показала насколько чуточку, немного разведя большой и указательный палец.

Большими пальцами я погладил ее губы.

— То, как ты сегодня пела мне, это было... меня просто потрясло, Грейс, — прошептал я. Я немного придвинулся к ней, и теперь наши тела прижимались друг другу во всех местах.

— Мы не пели так с моего прослушивания, согласен?

— Да, именно. — С незапамятных времен, любовь моя.

Все еще поглаживая ее нижнюю губу, я медленно погрузил палец ей в рот.

— Я мог думать только о том, каково это — коснуться губ женщины, которая умеет так петь. — Это я, Села. Прими меня, я твой на веки вечные.

Сердцебиение в ее груди ускорилось. Я почувствовал, как оно забилось, словно крылья бабочки, а мое тут же сравняло свой ритм. Медленно лаская пальцами линию ее челюсти и опустившись к шее, я провел губами от щеки к уху.

— Почему ты решила спеть именно эту песню?

— Мне хотелось объяснить тебе, что я чувствую. Объяснить, почему я так к тебе относилась, Шейн, — прошептала она.

Немного отстранившись, я вгляделся в ее глаза, надеясь, что она разглядит меня настоящего.

— Потому что чувствуешь себя сломленной?

Глаза ее наполнились слезами.

— Вдребезги, — произнесла она надрывным шепотом. У меня разрывало сердце. Как мне загладить свою вину? Как мне все исправить? Тысячи лет боли и страданий, неизвестности, лжи. Одиночества.

Я нежно смахнул ее слезинки. Она резко втянула воздух, когда мои влажные от слез ладони оторвались от ее щек и обхватили ее талию. Я плавно перевернул ее, нависая над ней, мое колено проникло ей между ног, раздвигая их. Она задрожала, когда я медленно опустился на нее, а потом она обхватила меня своими великолепными ножками, крепко сжимая.

Одной ладонью я потянулся к ее лицу, проводя подушечками пальцев вдоль губ.

— Тогда доверься мне, потому что я клянусь, я найду все вдребезги разбитые осколки твоей души и склею их, кусочек за кусочком, Грейс. Всю свою долбанную жизнь я готов посвятить этому... Я залечу все твои раны, — прошептал я.

Мы оба перестали дышать. Время остановилось, планета вращалась, а мы словно были ее единственными жителями.

Губами я обвел контур ее губ; паря над ними, касаясь и замирая, ее теплое дыхание смешалось с моим. Запустив пальцы в ее волосы, я прижался к ее губам и скользнул между ними языком. Мое тело содрогнулось, когда ее язык встретился с моим, и она простонала мне в рот. Ее ладони поднялись вдоль моих рук, ногти впились в спину, и мы углубили наш поцелуй. Мы поглощали губы друг друга, совершенно растворились в яркости поцелуев. Отчаянные, жаждущие большего.

Опираясь на одну руку, я вцепился в край ее футболки, задирая. Наши губы оторвались на мгновение, чтобы стянуть ее через голову. Обхватив Грейс за затылок, я с низким рыком вернулся к ее губам. Мои ладони путешествовали по ее обнаженной коже, обхватывая, сжимая. Я прикусил ее губу и громко застонал от прилива ощущений. Только она, только Грейс дарила мне такие ощущения. Я совершенно растворился в ней; она целиком и полностью завладела мной.

— Эй!

Это был голос Такера. Голос Такера? Какого черта? А потом ко мне вернулось чувство реальности. Алекс и Такер были с нами в одной комнате. Чеееррт, я чересчур громко стонал. Мы с ней замерли, затихли и не шевелились. Ее ладошка по-прежнему сжимала меня, и прости Господи, но я блин медленно подался в нее. И, может, даже не один раз. Честно, я прекратил, только когда она затряслась от смеха, и это, вроде как, было хорошо.

— Эй, Алекс! Просыпайся! Шейн вот-вот трахнет Грейс! — Дальше раздались грохот и ругань Алекса. Скатившись с Грейс, я схватил ее футболку и натянул ее ей через голову.

— Подождите! Замрите! Мне нужно включить камеру на телефоне! — пьяно завопил с пола Алекс, а потом снова упал. — Ты даже не подумала о НАШЕМ БЛОГЕ, Грейс!

Я едва разглядел, что Грейс сражается с футболкой, пытаясь найти рукава, а Алекс и Такер, сбивая друг друга с ног, наперегонки побежали к выключателю. Я прикрыл нас одеялом, быстро чмокнул ее в лоб и уперся затылком себе в ладонь, в ожидании, когда вспыхнет свет.

Такер первым достиг выключателя и зажег свет. Грейс, скрестив ноги, невинно сидела на противоположной от меня стороне кровати, держа ручки на коленках поверх одеяла. Боже, она просто прелесть.

Такер был похож на бешеного пса, с пеной вокруг рта, красной рожей и оскаленными зубами.

— Алекс. Яматьтвоюнешучу! Они точноблинсосались, — невнятно пролепетал он. Он указал на меня пальцем и выплюнул: — Чем вы, мать вашу, сейчас занимались? Я прекрасно знаю, что значат те звуки, — закричал он.

Я невинно посмотрел на Грейс, и она пожала плечами, а потом и зевнула.

— Мы спали, пока кое-чья пьяная задница, дрыхнущая у меня на полу, не разбудила нас своими криками. — Такер несколько раз ударил свою подушку.

Но Алекс? Алекс расслабился и переводил взгляд между Грейс и мной, потом пьяно ухмыльнулся мне. Потом подмигнул, а затем послал мне воздушный поцелуй.

— Отлично! — крикнул Такер. — Пойду, блин, поссу. — Он споткнулся о свой спальный мешок и шлепнулся, а затем пополз к двери. Перед выходом он обернулся и взглянул на меня. — Запомни, ты, гребаный-вор-и-предатель, сперва она была со мной! И когда ты кинешь ее ради новенькой игрушки, она достанется мне. — Ну да, конечно. Никогда такого не будет. Ага, да я прямо сейчас выбью все дерьмо из этого хрена. Я скинул одеяло с ног, чтобы рвануть к этому уроду, но ладонь Грейс, сжавшая мою, удержала меня.

Такер вырубил свет и привалился к стене коридора, хихикая и ругаясь, потом хлопнула дверь ванной комнаты. И сразу же после этого послышалось его пение.

В комнате раздался глубокий смех Алекса.

— Ууу, походу, у Такера серьезные глюки. Всем ведь известно, Шейн бы ни за что не стал спать с участником своей группы, ведь это противоречит правилам, правда ведь, старичок? — Молчание. Грейс сильнее сжала мою ладонь. — О, и да, Грейс? Ты бы переодела футболку лицевой стороной, — сказал Алекс, разразившись хохотом. — Не хватит никакой выпивки, чтобы я не заметил, что цыпочка неправильно надела одежду.

Сукин... А хотя это довольно смешно. Я тоже засмеялся.

— Чувак, почему бы тебе не перебраться в другую комнату?

Темная фигура Алекса сдвинулась и устроилась поудобнее в своем спальном мешке.

— Ну не. Но если ты надумал изменить правила внутри группы, то я на это посмотрю. — А потом начал демонстративно причмокивать.

— Ты отвратителен, — засмеялась рядом со мной Грейс.

Я сграбастал подушку и швырнул туда, где должен был лежать Алекс.

— Эй, спасибо, братюнь. Мне не помешает поддержать кое-что, не откажусь что-нибудь пообнимать.

Я протянул руки к Грейс и, сокращая пространство между нами, притянул в свои объятия.

— Не переживай, Грейс. Уверен, что до тебя дошли слухи о нашем с Алексом бурном романе, о котором не должны знать фанатки. Знаешь, это правда, и он действительно хочет посмотреть на меня, а совсем не на тебя. — Я насмешливо намекнул ей о том, что они с Леа наговорили тем блондиночкам у бара обо мне и Алексе, отгоняя от нас.

Она громко засмеялась и уткнулась лицом в мою шею.

— Господи, ты услышал, что мы сказали тем девкам?

Я крепче обнял ее и сказал:

— Это было великолепно. Но я хочу не их, они ведь не ты, — прошептал я. Она расслабилась, но ничего мне не ответила.

Я прижался губами к ее шее и мягко осыпал ее поцелуями.

— Эй, Алекс? — позвал я.

— Да, чувак? — ответил он.

— Я просто жажду изменить правила внутри группы, — прошептал я.

— Я тебя в этом не виню. Но, Шейн, обидишь ее, и мы тебя убьем.

Пробежал губами по ее плечику и поцеловал вытатуированное изображение сломленного ангельского крыла, моих крыльев. Часть ее тела, на которой она рассказала мою историю, историю моего падения; как же отчаянно она любила ангела, каким я был когда-то. Как бы мне хотелось по-прежнему быть для нее тем совершенным созданием; после всего пережитого она заслуживает самого Бога.

— Тогда я буду жить вечно.

— Эм, ребят, вы же в курсе, что я тоже тут? Ото всех этих гейских разговорчиков появляется желание уйти отсюда и дать вам понежиться в кроватке.

Я крепче стиснул ее, руками обнял ее животик и засмеялся.

— Заткнись и давай спать, Грейс.

Некоторое время спустя, Такер завалился в комнату, свалился на Алекса и после вырубился. Алекс проклинал все пять минут, которые потребовались ему, чтобы выбраться из-под Такера. Потом его проклятия переросли в тихое посапывание. Мы с Грейс тихо посмеивались над ними.

Когда они оба уснули, я нежно убрал ей волосы за ушко и шепнул:

— Грейс?

— Да? — спросила она, немного повернув голову.

— Что было у вас с Такером?

Она закатила глаза и в темноте прямо посмотрела мне в глаза.

— Он поцеловал меня в машине и только. Он пытался зайти дальше, но мне этого не хотелось. В таком плане я даже думать о нем не собираюсь.

Я зажмурился и крепко сжал зубы. Его губы касались ее губ, мне захотелось его прикончить.

— Все, — прошептал я.

— Что все?

— Все, больше ты никого, кроме меня, не целуешь, — сказал я.

Ее дыхание участилось, и губы накрыли мои, захватывая меня в плен.

— Все, — прошептала она, оторвавшись, а потом прижалась ко мне, и мы уплыли в сон.