Биология человека - не биология Homo sapiens

 

На основании подобных различений можно говорить о различении биологии (частью которой является и экология) Homo sapiens и человека [19 – 6-7].

Грубо говоря, биология Homo sapiens это просто биология одного из видов млекопитающих, с характеристиками, свойственными как всем представителям данного таксона, так и обладающими некоторой видовой спецификой. Биология же человека – это биологические особенности того существа, которое данной культурой рассматривается как человек.

Вопрос различения этих двух биологий был бы довольно прост, если бы характеристики биологии каждого из живых существ были бы некоторыми константами. В действительности же речь идет о соотношении двух спектров полиморфизма биологических характеристик. При этом обнаруживаются следующие их особенности.

Полиморфизм биологии Homo sapiens весьма значителен и в очень большой мере пересекается с полиморфизмом других живых существ. Более того, если вспомнить представления С.В. Мейена о рефренах [15 – 75-77] – полиморфических множествах, которые повторяются в разных таксонах, то оказывается, что по любому признаку биология Homo sapiens укладывается в полиморфический ряд других приматов, млекопитающих, позвоночных и т.д. На биохимическом же уровне вообще можно говорить об универсализме организации очень больших групп (всех гетеротрофных эукариот, всех эукариот, всех организмов вообще и т.д.). Тогда становиться понятным, почему при ветеринарном подходе к лечебной деятельности можно испытывать лекарства на морских свинках, учить врачей на материале вскрытия лягушек или, как предлагала одна этически озабоченная медицинская дама, публиковать данные опытов, проведенных в фашистских концлагерях как полученные на свиньях (физиология свиней и Homo sapiens очень сходна в некоторых отношениях).

Таким образом, полиморфизм биологии Homo sapiens входит в полиморфизм остальных животных.

Биологический полиморфизм человека устроен иначе.

Во-первых, в тех случаях, которые можно обсуждать в сопоставимых категориях, он несколько смещен относительно полиморфизма Homo sapiens. Так, например, для людей свойственен более узкий спектр температур, воспринимаемых как оптимальные, социально нормирован более узкий спектр физических нагрузках. Напротив, некоторые виды духовных практик (йога) или спортивных занятий определяют расширение значения физиологических характеристик рассматриваемых как нормальные.

Порою явные зоологические аномалии (например, как ранняя слепота у одного из племен, живущих в долине Ганга, или деформация костей стопы как у китаянок) могут стать социальной нормой для человека.

Наконец, здесь следует отметить и необозримое возрастание полиморфизма человека, возникающее за счет того, что современные достижения медицины дают возможность выживать индивидам с различными типами патологии (врожденной и приобретенной). Принципиально можно представить себе аналогичное возрастание степени полиморфизма у других зоологических и ботанических видов (и у домашних животных и растений это и имеет место быть; видимо, это надо рассматривать как проявление сапиентизации не-гоминид), но его границы кончаются там, где речь идет о постоянном обслуживании протезов самим пациентом.

Во-вторых, можно говорить о некоторых принципиально новых аспектах полиморфизма человека. Так, например, человек начинает изменять морфологию своего тела – производятся различные надрезы на поверхности тела, делаются дополнительные отверстия в ушах, носу, щеках, обрезается крайняя плоть, мошонка, малые половые губы или клитор, удаляется одна из молочных желез, используются колодки, кринолины, корсеты или специальные виды бинтования для деформации костей стопы, таза, позвоночника, черепа и т.д., не говоря уже о пластических операциях или операциях, связанных со сменой пола.

Кроме того, человек начинает потреблять явные яды не только для целей лечения или какого-то специализированного использования (например, решения задач психотехники), но и для повседневного пищевого или стимулирующего использования. К некоторым из них (например, антигенам, содержащимся в картофеле и других пасленовых) он адаптируется, к токсическому воздействию других возникает привыкание и даже биохимическая зависимость (например, к табаку или алкоголю). Принципиально такие же изменения могут происходить и с другими животными при тех же обстоятельствах (и с некоторым происходят – так, например, известны собаки-алкоголики), но это уже следствие доместикации. Ведущая же роль в таких процессах принадлежит именно человеческому сознанию.

Наконец человек бреется, стрижется, занимается эпиляцией, делает татуировки, что, в числе прочего, наряду с серьгами, носовыми кольцами или специальными стельками, влияет на акупунктурную систему.

Совершенно особым средством изменения биологии человека является одежда – она изменяет характер терморегуляции, определяет неспецифическое пережимание сосудов и массаж (в том числе точек акупунктуры), изменяет условия доступа воздуха и воды, определяет характер микрофлоры и т.д.

Неслучайно поэтому К. Линней [13], который впервые включил человека в систему животного царства, в описание человека и его рас вводит характеристики одежды (как и способ политического управления и вооружения) – это именно человеческие (а не зооантропоидные) характеристики биологии.

Итак, можно констатировать, что зоологический полиморфизм Homo sapiens весьма широк, но укладывается в рефрены полиморфизма гоминид в целом, а также всех приматов и шире млекопитающих. Полиморфизм человека же предполагает наличие многих форм, свойственных полиморфизму Homo sapiens, но исключает некоторые из них (например, сопряженные со значительными органическими нарушениями мозга), а к тому же открывает совершенно новые аспекты полиморфизма, связанные со спектром физиологических состояний и особенностей тела, формируемых под воздействием сознания. При этом для полиморфизма одежды как одного из компонентов таких особенностей тела построены даже рефрены [11; 12; 26 – 25-40].

Тем самым можно утверждать, что биология Homo sapiens связана с изучением первого спектра полиморфизма, а биология человека – второго.

При этом можно говорить, что в основе и первого, и второго аспектов полиморфизма лежит один и тот же набор элементарных морфо-функциональных структур, из которых на месте «собирается» тот или иной вариант биологии. Подобно тому, как биология Homo sapiens приобретает определенность путем вырезания из рефрена полиморфизма фрагмента, свойственного той или иной популяции, биология человека обретает определенность для того или иного этнокультурного типа. В некоторых случаях на одном и том же материале (например, в зонах совместного проживания и смешения) можно провести оба типа анализов и тогда оценить степень их несовпадения.

Итак, биология Homo sapiens – один из разделов зоологии, в то время как биология человека более нетривиально соотносится со сложившимися разделами биологии. По зоологии Homo sapiens существуют устоявшиеся руководства (естественно, под другими названиями) [21], биология человека практически не осознана как самостоятельный предмет, а поэтому систематических работ по ней не существует. Отрывочные сведения по биологии человека можно найти в работах по культурной антропологии, истории медицины, социологии и т.д. [2; 5; 16; 18; 33; 34]. При этом особенностью этого материала является не только его полная несистематизированность и отрывочность, но и сомнительность и необработанность – факты не отделены от мнений и даже предрассудков, предания и былички от традиционных концепций, предвзятые мнения и научный скептицизм от парадигмальных шор и т.д.

Надо также зафиксировать согласие нынешних граждан на зоологический подход к ним как к живым существам, причем, как это видно на примере Линнея, такая позиция определяется не какими-то передержками в представлениях биологов, а особенностями общественного сознания, благодаря которым населению хочется сознавать себя зоологически. Соответственно, это население согласно на ветеринарный, а не медицинский подход к своему лечению в случае болезни.