Зафод спускался, и сырой воздух наполнял его легкие, глаза ела пыль, и дикая высота вызывала головокружение.

Фразы, которые время от времени отпускал Марвин, типа «Это и есть то, что твоя форма жизни именует развлечением? Спрашиваю только из интереса», тоже не поднимали настроения.

Спустившись примерно на половину, они остановились передохнуть. Зафод лежал, задыхаясь, без сил, и вдруг ему показалось, что в голосе Марвина звучат более жизнерадостные ноты, чем обычно. Потом, правда, он понял, что это не так. Робот казался более жизнерадостным просто по сравнению с его собственным настроением.

Большая, неопрятная, черная птица появилась в клубах медленно оседающей пыли, и, вытянув костлявые лапы, уселась на сломанную оконную раму неподалеку от Зафода. Она сложила свои большие неопрятные крылья и почистила когтем клюв.

Размах крыльев достигал почти трех метров, а голова и шея казались слишком крупными для птицы. Лицо было плоским, клюв — совсем коротким, а под большими крыльями виднелось что-то вроде недоразвитых ручек.

В общем, птица была чем-то похожа на человека.

Она повернулась к Зафоду, и хищно щелкнула клювом.

Пошла прочь, — сказал Зафод.

Ну и ладно, — недовольно пробормотала птица, и грузно полетела дальше.

Зафод недоуменно уставился ей вслед.

Эта птица что-то сказала? — спросил он у Марвина. Он был готов услышать самое невероятное — например, то, что это была просто галлюцинация.