Минойцы

Самая древняя считающаяся частью Европы страна, получившая металл, – это Крит. Здесь минойская цивилизация бронзового века началась за столетие или два до 3000 г. до н.э. В древние времена Крит был занят неолитическими народами, от которых, к сожалению, не осталось физических следов. Эпоха металлов началась вместе с иммигрантами с двух направлений – из египетской дельты, примерно в то время, когда Менес расширял свою власть на север, и с азиатского континента – по-видимому, из Палестины. Критская техника работы с металлом была скорее азиатской, чем египетской[256].

Хотя неолитические останки отсутствуют, минойская эпоха представлена сотней и более черепов и меньшим числом длинных костей[257], так же как и значительным корпусом очень реалистичных фресок и скульптур.

Критские черепа, найденные на различных местах острова, принадлежат к весьма однородному типу: это малый средиземноморский тип со средним черепным указателем около 72. Метрически они совершенно совпадают с большим числом египетских собраний из додинастической Накады до Среднего царства. В общем эти критские черепа немного меньше, с несколько более короткими лицами; они менее лепторинны, чем большинство черепов из Алишара и черепов раннего бронзового века из Палестины. Средний тип составлял нечто среднее между дунайским, каппадокийским и египетским.

Длинные кости свидетельствуют, что это была низкорослая разновидность средиземноморской расы: средние величины роста колеблются от 156 до 162 см. Следовательно, критяне были меньшего роста, чем египтяне, а также с более низкими лицами. Строение тела критян известно из фресок и скульптур – местный идеал узкой талии и жилистой, легкой, но сильной мускулатуры, так часто демонстрируемый в минойском искусстве, в большой степени должен был быть основан на реальности. Тем не менее, было и меньшинство с широкими костями и (у женщин) большой грудью[258]: это отклонение от обычной средиземноморской формы также наблюдалось в Египте и не обязательно означает присутствие чуждой расы.

Минойцы были преимущественно темноглазыми брюнетами, но в позднеминойские времена среди них были известны и светлые волосы, хотя, очевидно, таковые встречались нечасто[259]. Их кожа представлена минойскими художниками как имеющая цвет красной обожженной глины у мужчин и белая у женщин. Это показывает преувеличенное различие между домашним и уличным образом жизни и снова отражает египетское влияние. Однако египтяне редко раскрашивали настенные изображения своих женщин чисто белым цветом: за исключением богинь и таких смертных, как Хетеп Херес II, обычным цветом был розовато-желтый.

Черты лица критян, если не принимать во внимание условности художников, были чисто средиземноморскими – ясно видны прямой выступающий нос с высоким корнем, гладкий профиль лба и легкость нижней челюсти. Волосы волнистые или слегка кудрявые, а борода, обычно сбритая, очевидно, росла слабо. Расовый тип, который может обозначать альпийский элемент, похожий на найденный в Греции (см. следующий раздел), виден в широколицей форме, связанной с латеральным телосложением и иногда с курносостью. Хотя физический тип критян несколько изменился со времен упадка минойской державы, нам все еще знакомы черты счастливых, атлетически сложенных людей, показанных на фресках Кносса, и хмурый взгляд из-под бровей поглощенной мыслями змеиной богини, так как они отражают общее наследие средиземноморской расы повсюду.

Большинство из ранних минойских черепов принадлежат к только что описанному средиземноморскому типу, что демонстрирует смешение между обычным неолитическим типом и выпуклоносым типом, господствующим на Ближнем Востоке. В некоторых местах, как в Агиос Николас и Патеме, население было чисто средиземноморским. В других же встречаются некоторые брахицефальные образцы, и они, очевидно, принадлежат к типу, найденному на Кипре.

В более поздние минойские периоды брахицефалов становится больше, но они всегда оставались меньшинством среди населения, – вероятно, не более одной шестой части. Так как 70% населения Кипра могли принадлежать к этому типу, то критяне, вероятно, остались относительно чистыми от восточной примеси после первоначального основания своей национальной культуры и державы. Как и сегодня, во время дорийского завоевания критяне были по преимуществу средиземноморцами.

К концу раннего минойского периода примерно около 2100 г. до н.э. Крит попал под сильное кикладское воздействие, и возможно, что некоторые из черепов среднего и позднего периода необычного размера, соответствующие мегалитическому типу, могут быть результатом этого движения. Современное население Крита в основном принадлежит к высокому средиземноморскому типу, который мог частично предшествовать дорийскому нашествию[260].

 

Греки

Вопрос о происхождении греков долгое время был неразрешимой загадкой. Столетиями до развития археологии как научной дисциплины история начиналась с Геродота, а Гомер был окошком, позволяющим соблазнительные взгляды на самое отдаленное прошлое. Однако в последние годы после лингвистических и исторических исследований Майрса[261] и публикации описаний скелетного материала Фюрстом и Кумарисом был достигнут большой прогресс в решении этой проблемы.

Историческую реконструкцию можно кратко суммировать следующим образом: во время неолита Греция была культурно связана с Северной Африкой и остальным Средиземноморьем. Единственный известный череп принадлежит к обычному средиземноморскому расовому типу. В начале эпохи металлов иммигранты с Кикладских островов, будучи по происхождению из Малой Азии, вместе с культом богини-матери привнесли в Грецию медь и поселились на обеих сторонах Коринфского перешейка. Тем временем население культуры крашеной керамики, по происхождению принадлежащее к дунайской культуре, проникло в Грецию с севера, вытесняемое шнуровиками. Таким образом, к 2000 г. до н.э. с культурной точки зрения в греческом населении были три элемента: а) местные неолитические средиземноморцы, б) дунайцы с севера, в) кикладцы малоазиатского происхождения.

Между 2000 г. до н.э. и временем Гомера Греция была завоевана еще три раза: а) шнуровиками (Майрс называет их «народом курганов», Kurgan people), появившимися с севера около 1900 г. до н.э. и которые, как думает Майрс[262], могли принести индоевропейскую основу эллинской речи, б) минойцами с Крита, основавшими «длинные генеалогии»: династии правителей в Тебесе, Афинах, Микенах и других местах; большинство из них проникли в Грецию около 1400 г. до н.э., хотя некоторые, возможно, и раньше, вплоть до 1700 г. до н.э.; в) «божественнорожденные» иностранцы, такие как Атрей, Пелопс и т.д., приплывшие в Грецию через Эгейское море на кораблях, выучившие греческий язык, занявшие троны и женившиеся на дочерях царей минойцев.

Эти иностранцы, которых Майрс уподобляет норманнам английской истории, дали жизнь героям Троянской войны. Сама эта война отражает близкое родство между этими путешественниками и приамовской Троей. В этих войнах гомеровские герои составили ядра небольших групп «товарищей»: они были бездомными героями с тесными личными связями. Основная масса греческой армии была составлена из местных новобранцев из различных греческих царств, у которых было разное этническое происхождение и у которых, как у Терсита, не было особого интереса в разрушении Трои.

Дорийцы послегомеровской эпохи железного века долго считались завоевателями с севера. Согласно реконструкции Майрса, они говорили на греческом языке и в результате военной активности фиванцев жили изолированно в районе горы Олимп, получая железо из Малой Азии.

Таким образом, греки великого периода афинской цивилизации были продуктом значительного смешения элементов из различных этнических источников, что показывает и изучение происхождения греческого языка.

Скелетные свидетельства могут, в свою очередь, дополнить свидетельства реконструированной истории. Шесть черепов из Агиас-Космос возле Афин представляют период смешения неолитического средиземноморского, дунайского и кикладского элементов между 2500 и 2200 гг. до н.э. [263]Три из них долихоцефальны, один мезоцефальный, а два брахицефальны. Их лица узкие, носы лепторинные, а орбиты высокие. Можно заключить, что здесь присутствует как критский средиземноморский, так и кипрский динарский тип.

Двадцать пять среднеэлладских черепов представляют период после пришествия шнуровиков или «населения курганов» с севера и во время захвата власти минойскими завоевателями с Крита[264]. Из них 23 происходят из Азины, а два из Микен. Не стоит и говорить, что население этого времени было в большой степени смешанным. Только два черепа брахицефальны; оба они мужские, и оба связаны с очень низким ростом. Один из них средней величины, с высоким сводом, узким лицом и узким носом; другой – хамеринный и с очень широким лицом. Видимо, они представляют собой два разных широкоголовых типа, оба из которых, вероятно, можно найти в Греции и сегодня.

Длинноголовый тип не является единым: некоторые черепа с большими сводами и сильно выраженными надбровными дугами, с глубокими выемками в области переносья напоминают тип неолитических долихоцефалов – как тип длинных курганов, так и шнуровиков. Фюрст считает, что большое их количество очень похоже на поздненеолитические черепа из Скандинавии примерно равного возраста. Не стоит и говорить, что в это время в Дании и Швеции присутствовали как шнуровики, так и строители мегалитов.

Остальные длинноголовые черепа, которые, вероятно, более точно представляют основную массу среднегреческого населения, принадлежат к типу с высоким носом и слабо выступающими костями черепа, знакомому по Криту и Малой Азии той же самой эпохи. Они также низкого роста, в то время как несколько экземпляров более большеголового типа, как и ожидалось, выше. По нынешним данным выделить из основной массы этих черепов дунайский тип невозможно, хотя он вполне мог присутствовать.

Сорок один позднеэлладский череп, датируемый промежутком с 1500 до 1200 г. до н.э. и происходящий опять же из Арголиса, может включать и черепа «божественнорожденных» завоевателей. Среди них одна пятая часть брахицефальна, и, очевидно, в основном принадлежит к киприотскому динарскому типу. Из длинноголовых черепов значительное количество является большими и имеющими более отчетливые отметки, а меньшая часть относится к меньшему средиземноморскому типу. Сходство с северными типами и особенно со шнуровиками видно даже сильнее, чем раньше. Это усиление неминойских черт может быть связано с прибытием предков гомеровских героев.

Этот обзор несет нас через весь бронзовый век. Расовая история Греции классической античности не так хорошо документирована, как только что изученные периоды. Однако до начала работорговли[265] в Афинах и других центрах производства и экспорта могло и не быть значительного изменения населения. В Арголисе единственным расовым элементом, ясно различимым в шести протогеометрических и «эллинских» черепах, является средиземноморский[266]. Согласно данным Кумариса по черепным указателям[267], во время классического периода, а также в эллинистические и римские времена на всей территории Греции господствовала мезоцефалия. Средний указатель для Афин в этот период был равен 75,6 для 30 черепов. Эта мезоцефалия, возможно, демонстрирует присутствие расового смешения при господстве средиземноморского типа. Греческие колонии в Малой Азии демонстрируют во многом такую же комбинацию типов, которую мы видели в самой Греции[268]. Смешение с азиатами, должно быть, было скрыто расовой схожестью населения на обоих берегах Эгейского моря.

Греческая литература и искусство предоставляют изобилие свидетельств о пигментации и характерных лицевых чертах древних обитателей Эллады. Олимпийские боги, предки полугероев, по большей части были светловолосыми, с голенями цвета слоновой кости и золотыми волосами. У Афины были серые глаза, однако Посейдон был черноволосым. Если верить Гомеру, эти боги несильно отличались от своих потомков, большинство из которых имели белую кожу и золотистые волосы[269].

У вестника Одиссея Эврибата была смуглая кожа и вьющиеся волосы; сын Ахилла Неоптолем был рыжим, и возможно, что его мать была брюнеткой. Спартанцев описывали как светловолосых, а в V в. афинянки в поисках светлого идеала красили свои волосы в золотисто-желтый цвет при помощи трав. Расписывавшие вазы художники с VI до IV в. до н.э. могли различать светлый и темный цвет условными видами глазури и применяли это различие для представления как живых моделей, так и героев.

Греческая терминология включала названия голубых и карих глаз, а также зеленых (цвет оливкового листа); в цвете кожи выделяли розовость, бледность, напоминавшую сливочный сыр или кожуру незрелых яблок, цвет меда и темный цвет. Финикийским торговцам и смуглым морякам других национальностей было дано имя «phoinix» – этот цвет сравнивали с цветом зрелого финика или гнедой лошади. Таким образом, как в греческом сообществе, так и за его пределами можно было найти все варианты пигментации, известные современным европейцам.

Минойские традиции носа с высоко расположенным корнем и гибкого тела перешли в классическую Грецию как художественный идеал, но портреты отдельных личностей показывают, что они не были распространены. Злодеи, комические персонажи, сатиры, кентавры, великаны и все неприятные люди, которыми нельзя было восхищаться, часто показаны в скульптурах и в росписи на вазах как широколицые, курносые и обладающие обильной бородой. Сократа, принадлежащего к такому типу, недоброжелатели сравнивали с сатиром. Этот тип все еще можно найти в Греции – это обычный альпийский тип. В древних скелетных останках он представлен некоторыми из брахицефальных черепов.

В общем, по портретам афинян и глиняным маскам спартанцев можно составить впечатление, что они напоминали современных западных европейцев. Однако это сходство становится менее отчетливым в искусстве Византии, где более часты современные ближневосточные лица; но византийцы жили в основном за пределами собственно Греции. Как мы продемонстрируем ниже (глава XI, раздел 14), современные жители Греции на удивление мало отличаются от своих античных предшественников.