Часть 1 ЗОНА ЛЮБИТ ТЕБЯ 5 страница

— Посмотри, стажёр. Вон там лысенький такой, метр с кепкой. — Я указал на оживлённо доказывающего что-то Викингу сталкера в мешковатом комбинезоне. — Это Кося, самый крутой боец Зоны. Героическая личность: дальше Свалки никогда не ходил, ползает по кучам, собирает всякую копеечную хрень. Зато снорков пачками из ПМа своего валит, не считая зомби, мне вот говорил, что контролёра грохнул не далее как месяц назад. И всем про это трындит, были бы свободные уши. Намёк понятен?

— Понятен, — вздохнула Хип, припомнив солдатика у проходной.

— Ещё один герой, — продолжил я, указав взглядом на следующего. — В камуфляже бугай. Мордатый такой, с глубокой мудростью во взоре. Запеленговала? Это Саранча, знаменитый тем, что может сожрать трёхдневный запас для двух сталкеров за один присест. Других подвигов за ним не наблюдалось пока, а вот бросить напарника или обворовать чужой схрон у него не заржавеет. Проходили на собственной шкуре. Вот эти двое — гниль. Остальным, как ты выражаешься, «респект». Настоящие, бывалые дяди. В знакомые сама не набивайся, но если заговорят, общайся душевно, открыто, с достоинством. Много не болтай, если что сказать не хочешь, то не ври, а просто промолчи. Поймут.

— Лунь, зараза, а какого хрена ты моего парня в ученики не взял? — с обидой протянул Бивень, одноглазый и безногий сталкер, чьи ходки в Зону давно закончились, и он занимался разным старьём, мастеря из негодного, бросового оборудования вполне приличные комбезы и детекторы.

— Да потому, что бестолочь он и говнюк к тому же, — честно признался я. — Не знаю, Бивень, чего ты в нём нашёл. Мне одной ходки с ним хватило надолго. Гони ты его, дружище.

— А эта — не бестолочь? — Бивень покосился на Хип, и девушка подобралась, блеснула глазами.

— Дай Бог каждому так начинать. — Я ободряюще хлопнул стажёра по плечу.

— Привет, Лунь, — прислонил два пальца к виску Фреон.

— Здорово, бродяга… — Морлок покривил в улыбке глубокий шрам на пол-лица. Привет, привет, дружище… помню, как ты меня после «морилки» откачал, такое не забывается. Должок за мной.

— Шалом, сталкер. Ну, как там Зона? — Сионист приподнялся со стула и коротко кивнул.

— Шевелится, крестник, — ответил я с таким же полупоклоном.

Пожав руки ближайшим и помахав остальным, я пристроился у стойки. Барин без лишних вопросов поставил стакан и налил из запотевшей бутылки сто пятьдесят ледяной. Радиацию выводить. Эх, хорошо пошла.

— Фугас гробанулся, — сообщил он.

— Выброс? — Я сглотнул ком в горле. Предупреждал ведь дурака, чтоб не трепался, не дразнил Зону. Эх…

— Нет. Вообще не в Зоне. В ванной поскользнулся и головой об кафель. Врачи говорят, сразу.

Горечь, тяжёлая горечь в душе. Фугас, бродяга, как же ты так? Любила, может, тебя Зона, да приревновала Большая земля. Барин плеснул ещё.

— Что, знакомы были?

— Немного. Встречались пару раз. Вчера ещё его видел, пьяный из Зоны возвращался.

— Вот такая она, жизнь, — вздохнул Барин, скорбно опустив кончики пышных, пшеничного цвета усов. — Ну, если есть чего, то давай ко мне…

Хороший мужик Барин. Довелось ему и в горячих точках побывать, и посидеть тоже, кидала жизнь как хотела. Сталкерил поначалу, но что-то не срослось, бывает такое — не дано человеку, и всё тут. Но из Зоны не ушёл, стал барыгой. Хотя словечко это поганенькое к Барину ну никак не подходило: барыга мелочен, жаден, часто подл как матёрый «осьминог» и жесток, что твой кровосос. Вот и прозвали сталкеры Барином, до этого в Казаках ходил. И подходили ему имена эти здорово: массивный, неторопливый, рассудительный, говорит веско, предупреждает один раз, а если не внял, то может и кулачищем вдарить. Усы, как у гоголевского Бульбы, шикарные, светлые, с желтизной от любимой «беломорины», насмешливый взгляд и нос картофелиной. Барина уважали все. И было за что: за хабар рассчитывался железно, без гнилых «штрафов» и «отходных», если давал в долг, то проценты были не кабальные. Артефакты, снаряжение на продажу и прочее Барин, как ни странно, считал за хобби, интересное занятие, не мешающее делу. Настоящим же призванием Барина было его любимое заведение — Бар. Именно так, с большой буквы. Начиналось всё с подвала полуразрушенной фабрики недалеко от Свалки, потом, уже при мне, в обширном, облагороженном бомбоубежище какого-то бывшего ПТУ. Теперь уже недалеко от Периметра, в научном городке Чернобыль-7. Барин три года назад открыл солидное заведение с оборудованным залом, сверкающей барной стойкой, кухней и целой анфиладой различных «подсобок», в которых принимал хабар, продавал оборудование, оружие, держал запасы. На втором этаже в трёх комнатках обитали повар и два помощника.

— Есть немного, — кивнул я. — Слушай, это ты навесил иллюминацию на входе?

— Ну. А что, не надо было? — обеспокоился Барин.

— Да не, класс, солидно получилось, красиво. Настоящий бар, как в Европе.

— А то ж… — Барину понравилось сравнение. — Где стажёра подобрал, Лунь?

Спросил, как будто и не замечал шагающую рядом Хип. Молодец, промолчала.

— У Коржино. Из «Свободы» ушла в одиночки.

— Будет толк?

— Думаю, да.

Барин остановился, посмотрел на Хип так, словно только что увидел.

— Ну, значит, прибыло в полку. Повезло тебе, девка. К Луню конкурс похлеще, чем в театральный, сам ему троих серьёзных ребятишек подсовывал, не взял, чертяка. Ежели походишь с ним годик, то уже сама сможешь учеников брать.

— Я покраснел до корней волос, — сбивающимся голосом промямлил я, опустив глаза и ковыряя пол мыском ботинка. — Не конфузьте, ваше превосходительство, перед дамой…

— Одна беда. Балабол, каких поискать, — продолжил Барин. — С другой стороны, оно тебе веселей будет.

Погромыхав связкой ключей, бармен открыл обшитую железом дверь и нашарил выключатель, осветив комнату размером с половину спортзала, после чего на пару минут забежал в каморку. Появился он уже облачённым в тяжёлый резиновый передник наподобие тех, что используются на скотобойнях, и толстые перчатки до локтя.

— Ну-с, приступим, — проворчал он, подходя к столу.

За «самоцветы» Барин отвалил на две сотни больше, чем я рассчитывал, пояснив возросшим спросом на красивые камешки Зоны.

— Вот что, Лунь, тащи все, какие найдёшь, любого качества. Отрывают с руками даже «чернушки». Мода на них пошла на Большой земле. Ага, «жуткий янтарь»… так, двести пятьдесят.

Барин, даже не глядя в «прайс», держал в памяти цены на сотни разновидностей хабара, намётанным взглядом определяя размер и качество. Артефакты быстро перекочёвывали из контейнеров в тяжёлые многослойные ящики с надписью «Объект неисследованной природы. Чрезвычайно опасно! Открывать только в боксах УЗК!». Солидные такие ящики, даже размятый «жорень» не проедает, хотя ему что бетон, что сталь как решето. Любой артефакт в НИИ поступает именно в таких коробках, даже безобидные «стальные волосы» или «стеклянные шары» — учёные никогда не брали в руки даже давно известные артефакты без того, чтоб не потыкать в них десятком приборов. Осторожность, правда, спасала не всегда: гробились «ботаники» время от времени, пытаясь расплавить или облучить какую-нибудь штуковину из Зоны, но без всей этой техники безопасности жертв было бы на порядок больше.

— Тут ещё дичь у меня имеется. — Я положил на специальный лоток пакет с останками пси-собаки. Два длинных зуба проткнули полиэтилен и торчали наружу, на дне пакета собралась тёмно-красная кровь, голова скалилась сквозь мутную плёнку конденсата.

— Ох ты ж, ёш твою… материк. — Бармен поцокал языком. — Давно?

— Двух часов нет.

— Шиш я такую симпатягу «ботаникам» отдам. — Барин извлёк голову из пакета, повертел на лотке. — Ай, красавэц… и хвост в комплекте. Шкуру бы… эх, за шкуру бы я тебе ещё штуку отвалил и не моргнул даже.

— Увы. — Я картинно вздохнул. — Шкуру пришлось испортить, дабы «красавэц» не испортил оную мне. После «вязанки» трофей теряет большую часть привлекательности.

— На ореховой дощечке… вокруг «папоротников» веточки четыре под лак… на семьсот согласен? И сто за хвост.

Судя по разгоревшимся глазам Барина, я вполне мог бы стрясти с него и тысячу. Нет, не стану пользоваться моментом. С другого бы стряс, но только не с Барина.

— Вы сделали предложение, от которого я не смогу отказаться.

— Чудесно. — Бармен посчитал в уме сумму за всё. — Итого штука девятьсот сорок. Налом?

— На счёт.

— Извините. — Хип помялась, потом стащила рюкзачок. — У меня тоже есть немного.

— О… — удивился Барин, уже направившийся в каморку переодеться. — Ну, выкладывай.

И Хип выложила в рядок четыре «солнечные горошины», комок «липкого сала» и «банку». Плюс булыжник с отпечатавшимся на нём ископаемым моллюском, и желвак расплавившегося в «жарке» алюминия, красивый, серебристый, очень похожий на артефакт. Обычный набор начинающего сталкера. Не считая «солнечных горошин» по двести монет за каждую, да ещё и в количестве четырёх штук. Ну, ни хрена себе…

— Зачёт, стажёр… — Я прихлопнул на место отвалившуюся челюсть.

— Да? — Хип расцвела майским цветом. — А я ещё думала, стоит этот камешек брать или нет, но чтоб улитка в булыжнике…

Я молча показал на один из жёлтых, похожих на жемчужины шариков.

— Это редкая вещь, сталкер. Сразу четыре штуки мне ещё никто не приносил, — сказал за меня бармен. — А вот камень разве что в музей краеведческий годится. И алюминий тоже не артефакт.

Хип пожала плечами, взяла алюминиевую каплю и пару раз крепко стукнула о стол. На этот раз челюсть отвалилась у Барина: слиточек расплылся ртутной каплей и пополз по столешнице, выбрасывая ложноножки и перетекая в них, как настоящая амёба.

— Не артефакт? — переспросила Хип у бармена.

— Ай, срамота, — всерьёз расстроился бармен. — Уделал меня твой стажёр, Лунь.

— Видел я такие капельки. — Я в смущении потёр нос и прокашлялся. — Много раз. И никогда не брал. Во дурак…

Барин побрёл к компьютеру и долго щёлкал клавиатурой. На экране мелькали десятки фото.

— Ну, Хип, назови свою штуку, — вздохнул он, наконец.

— «Ползучее серебро», — выдала стажёр.

— Так и запишем.

Удивлялся я. Потом удивлялся Барин. Теперь, для разнообразия, приятно удивилась Хип, даже пискнула почти жалобно, когда бармен вложил ей в руку две тысячи в зелёной иностранной валюте.

— Это за «ползучее серебро».

Хип пискнула ещё раз, когда поверх двух тысяч легло ещё девятьсот.

— А это за всё остальное.

Металлическая капля доползла до края стола и опять застыла. Барин с опаской взял её двумя пальцами и очень осторожно уложил в институтский контейнер, предварительно проверив дозиметром.

— Оружие? Снаряга?

— А как же, — кивнул я.

— Ну, пошли…

В следующей подсобке Барин положил на стол несколько пластиковых коробок.

— ПМК. Детектор. Дозиметры разные. Наверное, ДСУ возьмёте?

— ДСУ. — Я щёлкнул ногтем по коричневому футляру. — Детектор загружен?

— Обновления слить недолго. Ну, красивая, говори, как звали раньше.

— Обязательно? — насторожилась Хип.

— Если хочешь, можешь выдумать, — пожал плечами Барин. — Но, как показывает опыт, лучше сказать настоящие ФИО. Потом проще нужные бумажки нарисовать.

— Ладно… Архипова Алёна Андреевна. Тысяча девятьсот девяносто четвёртый, второго февраля. Город Вологда, улица…

— Не обязательно. — Барин стучал по клавишам. — Где же моя черноглазая, где… м-м… в Воло-где-где-где-где… так. Код твоего ПМК — 7936-24. Кому попало не говори. Вот это к нему. Ник сама придумаешь.

Рядом с ПМК появилась толстая книга с инструкциями. Я улыбнулся про себя — инструкции весили в пять раз больше самого компьютера. Барин подсоединил тонкий кабель к детектору, и тот часто замерцал синим диодом, закачивая в себя мегабайты обновлений. Затем вздохнул.

— Комбинезон класса «D», самоделка. Состояние никакое. — Бармен критически осмотрел одежду Хип. — Дело ваше, конечно, но, на мой взгляд, это тряпьё давно пора на швабру. Как минимум понадобится «Кольчуга-М» или «Ксенон».

— «Ксенон» не надо. — Я отрицательно покачал головой. — И дружеский совет: больше их не заказывай. Порядочная дрянь, даже плевок «осьминога» не держит. Да и «жгучий пух» проедает на раз, дыры по кулаку.

— Ясно. Дали маху «ботаники», хоть и говорили, что для сталкера лучшей одёжки и не найти.

— Маху дали не «ботаники», Барин. У них на складах этих «Ксенонов» девать некуда, а им всё везут и везут. Найди «Кольчугу».

Нельзя сказать, чтобы «Кольчуга» была пределом мечтаний, но из всех костюмов класса «В» она, пожалуй, годилась для Зоны лучше, чем некоторые «ашки». Несколько слоёв лёгкого нетканого материала, очень стойкого к различным пакостям вроде «летучей кислоты» или сока «смерть-ягод» и при этом прочного, как кевлар. Под ними чешуя невесомой керамической брони, которая, конечно, пулю не держала, а вот от укусов, когтей и шипов спасала довольно неплохо. Дышащая сетка к телу, пропитанная «антибаком», — её преимущество оцениваешь только тогда, когда побегаешь денек на жаре. Непромокаемый. Крепкий. Не горит. От жары, холода спасает. Износа почти нет. Что ещё для Зоны надо?

Вообще-то надо, честно говоря. Не помешало бы улучшить защиту от радиации. Хорошо бы добавить элементов брони потолще и посолиднее из той же чудо-керамики. Заизолировать от разрядов — «электрику» в Зоне никто не отменял. А, ладно, размечтался, сталкер… то ему не так, это… ботинки с высоким берцем, удобные, прочные, с трёхслойной «неубиваемой» подошвой — это тоже «Кольчуга». Разгрузочный жилет в комплекте, отличный, кстати, жилет — она же. Накладки под рюкзак и ружейный ремень, чтоб плечи не натирало. До «Кольчуги» до этого ни один конструктор не догадался. Мне иногда казалось, что костюм разработан сталкером, не один год топтавшим Зону. В отличие от просто безобразного «Ксенона», похожего на толстый целлофановый мешок забавного апельсинового цвета с галошами.

— «Кольчуги» есть. — Барин пожевал губами. — Но все на мужиков. Не её размерчик, и это мягко сказано. Даже не знаю, чем помочь. Может, у Бивня что имеется? Теперь пойдём, стволы посмотрим.

Для Хип «Сайга» двенадцатого калибра была, конечно, тяжеловата, и я остановился на шестнадцатом. ПП в комплекте уже будет стажёру в тягость, но дополнительный ствол необходим в любом случае.

— Вот… — Барин положил на прилавок пистолет странной брусковатой формы. — Подарок от дружественных буржуйских стран. «Глок».

Не внушал мне доверия внешний вид этой пушки. Какой-то лёгкий слишком, хоть и в руку лёг на удивление удобно, несерьёзный, что ли… Барин внимательно выслушал всё, что я думал об этом пистолете.

— Лучшего ствола для Зоны ты нигде не найдёшь, — очень серьёзно сказал Барин. — Двадцать патронов, надёжен, как лом. Если в новом сталкерском барахле и бывают у меня промашки, то насчёт оружия практика большая. Возьми, не пожалеешь, а если не понравится, то я тебе бесплатно его на любой другой обменяю.

— На мой счёт, — кивнул я. Барин разбирался в этих делах больше, чем кто-либо другой. Если сказал, что хороший пистолет, значит, так оно и есть. Из ножей Хип приглянулся небольшой аккуратный «Кобальт», я не стал возражать: выбор был хорошим. Вот что с костюмом делать?

Ничего подходящего не нашлось и у Бивня.

— Слушай, Лунь, — Бивень поглядел на Хип, что-то прикинул в уме, — видел я лаборантку одну из биологического корпуса. Ростом вроде подходит, и фигура такая же.

— У них, наверное, «Ксеноны», — вздохнул я.

— Ну, спроси… долго, что ли. Они всё равно в Зону не ходят, а чтоб пробирки мыть, костюм не нужен, — резонно заметил Бивень.

Я не нашёл, что возразить.

Лаборантку Машу я искал долго. Но язык, как говорится, до Саркофага доведёт, и, представляя Хип как образец роста искомой Маши, потому как других примет не имелось, я наконец добрёл до восьмого корпуса трёхэтажных институтских домов. Добрёл, кстати, за полночь и поэтому получил не самый тёплый приём.

— Здрасьте. Мария…

Сонная лаборантка запахнула плотнее халат и нацепила на нос очки, чтобы рассмотреть позднего посетителя.

— …Александровна. Вы… с ума сошли? Первый час ночи… а-хххааа… что вам надо?..

Да, не соврал Бивень. Рост соответствовал. Комплекция тоже.

— У вас есть защитный костюм?

Мария Александровна перестала зевать. Она долго смотрела на меня, часто моргая глазами. Потом решила рассердиться.

— Мужчина, вы меня подняли только за тем, чтобы задать дурацкий вопрос? Целый день как проклятая в НИИ крутишься, ни обеда, ни отдыха, радиацию эту глотаешь, а потом приходит субъект и спрашивает…

— Спрашивает простую вещь. — Я сохранил на лице приятную улыбку.

— Идите вон… я устала… — Дверь захлопнулась.

Я вдавил кнопку звонка и не отпускал где-то с минуту.

— Послушайте… я сейчас… хам…

— Сейчас что? — Я уже начал терять терпение.

— Милицию вызову!

— Странно устроен человек, — вздохнул я. — Вместо того чтобы сказать «да» или «нет», он начинает скандалить, говорить кучу ненужных слов и даже угрожать милицией.

— Ну, есть комбинезон. Дальше что? — Лаборантка сдалась. — Слушайте, оставьте меня в покое, завтра тяжёлый день…

— Да, день очень тяжёлый. Сколько дел: поболтать с подружками, испить кофею, разложить пасьянс на компьютере и потом вымыть целых десять пробирок. К вечеру с ног валишься.

Судя по растерянному выражению лица Маши, я попал в десятку. НИИ держал кучу лаборантов, якобы курсирующих в Зону за материалом, и реальной работы на всю эту ораву получалось совсем немного. И ведь не уволишь — по отчётам именно лаборанты обеспечивали НИИ объектами для исследований.

— Что за костюм? — спросил я, не давая собеседнице времени оклематься от моёй осведомлённости.

— Броня какая-то…

— «Кольчуга»?

— Да, да, точно.

— Отлично. Тащите сюда.

— Зачем? — по-настоящему удивилась лаборантка.

— На стенку повесим, любоваться будем. Несите, вам она всё равно без надобности.

— Мужчина, у вас с головой всё в порядке? Вы хоть понимаете, что просите? Это дорогое институтское оборудование, выданное сотрудникам…

— Для того чтобы ходить в Зону, — продолжил я. — И если институтское оборудование не поступит в ближайшее время в распоряжение тех, кому оно действительно необходимо, то кто-то вскоре пойдёт в Зону сам. Поверьте, я могу это устроить. Ваше начальство любит отправлять на задания строптивого лаборанта, или, как оно вас называет, дармоеда, по вине которого сталкер не вышел в рейд.

Вопросов больше не возникло. Нас с Хип тут же любезно пригласили в квартиру. Длинный кофр с новенькой «Кольчугой-М» просто пылился между шкафом и стеной, и даже пломбы на нем были не тронуты. Под охи и ахи лаборантки Маши я вскрыл упаковку.

— Переодевайся, стажёр. Сам пользуюсь и вам рекомендую.

Хип быстро переоблачилась. «Кольчуга» пришлась впору, и я невольно залюбовался ученицей. Настоящая матёрая сталкерша получилась, хоть сейчас в Зону отправляй тушканов пугать. Старый «свободовский» комбинезон я уложил в коробку и поставил её на место.

— Скажешь, что так и было. Поймут. Ругать не будут. — Я вложил под картонный лист упаковки листочек с запиской «здесь был Лунь». Подставлять лаборантку всё-таки не хотелось.

Мария Александровна печально кивнула.

— Вы сталкеры, да? — вяло поинтересовалась она. — Те ненормальные, что в Зону ходят? Я так и поняла сразу…

— Да, мы именно те ненормальные. — Я обернулся. — Те, благодаря которым ты получаешь хорошую зарплату на тёпленькой и непыльной работёнке. Благодаря которым Зону видишь на картинках и по телевизору. Идём, стажёр.

Ух, как же мне хотелось врезать по мышиной лаборантской мордочке за то презрение и даже брезгливость в выражениях и жестах. Потому и лишнего наговорил. Никогда не считай чужие деньги, не ругай чужую работу…

— Ну, как? — спросил я у Хип, когда мы уже вышли на улицу.

— Класс! Лунь, офигительно! — Стажёр притопнула ботинками, взмахнула руками, захрустела «репейниками» многочисленных карманов разгрузочного жилета. — Рюкзак как влитой! Удобно-то как! Слушай, а я с этими кирзачами намучилась…

— Владей.

— Лунь… тут хватит за всё? — Хип выволокла из кармана свой гонорар. — Если нет, то я потом ещё…

— Отставить. Возьми себе, на карман, так сказать. Деньги за самую первую ходку стажёр тратит лично. Традиция. Дальше бюджет совместный.

— Теперь куда?

— Теперь, подруга, домой. Поспать минуток шестьсот, а потом ещё столько же, предварительно хорошенько заправившись горячей картошкой с маслом, селёдочкой и луком. Мы, собственно, уже почти пришли.

Корпус номер четыре ничем не отличался от двух десятков прочих, похожих друг на друга как две капли воды панельных трёхэтажек. Серое здание имело три этажа, три подъезда и, соответственно, тридцать шесть квартир. Четвёртый корпус неофициально назывался «сталкерским» и наполовину пустовал — кто-то не вернулся из Зоны, а кого-то, ещё и не помышляющего о сталкерской доле, ждали необжитые двухкомнатные берлоги. Казённые, в мелкий горошек, нейтральные обои, классическая дээспэшная мебель студенческой общаги, кухня с электроплитой и совмещённый санузел — обстановка тоже не отличалась разнообразием. Мой главный схрон располагался на третьем этаже. Там мне предстояло отдохнуть и приготовиться к очередному рейду.

— Располагайся. — Я открыл дверь и щёлкнул выключателем, после чего сбросил рюкзак на пол и, не снимая комбеза, прошёл на балкон. Постоять минут десять, подышать никотином и посмотреть на ночной Чернобыль-7. С балкона был виден почти весь невеликий научный городок: ровные ряды домов, громадина НИИ в полукилометре, точнее, только первый корпус, физический, биологи дальше, за ним, и светлая лента Периметра с огоньками на вышках. Поблёскивает иллюминация на Баре, горит красным угольком стометровая мачта связи, тускло светят окна домов. Мирный такой, обычный городок, если не считать только что раскатившейся эхом короткой очереди «Корда», засекли военные кого-то там, за спиралями «колючки». И дальше, за постами, бесконечные километры Зоны, десятки бывших городков и сотни брошенных деревень, Припять, леса и пустоши, болота и овраги. Не скучай, родимая. Скоро встретимся.

— Ну, Хип, извольте в ванную. — Я покопался в шкафу и выдал девушке запасной спортивный костюм и нераспечатанный пакет с хлопчатобумажным бельём. — Полотенца в тумбочке, бери любое.

— А женского нет? — Хип печально осмотрела бельё.

— Не грешу, — ответил я с серьёзным выражением лица. — Завтра заглянем в местный военторг. Выбор там, конечно, невеликий, но прекрасного пола в НИИ хватает, так что найдёшь что-нибудь. Я пока составлю список предметов первой необходимости.

Комбинезон, оружие и приборы, хвала небесам, найдены, но и осталось немало того, что ещё предстояло найти. Фляжка. Спортивный костюм. Четыре смены белья. Хороший термос. Респиратор с запасом фильтров. Очки с обтюраторами. Надёжные часы с таймером, не будешь ведь каждый раз лазить за ПМК. Кружка. Нож складной. Аптечка из последней партии, лучше две. Десять перевязочных пакетов. Водка и маленькая стальная фляжка под неё, без этого в Зоне никак. Фильтр-дистиллятор для воды. Солевые таблетки. Главное, ничего не упустить — там мелочей не бывает…

Список был готов далеко не сразу. Я три раза перечитал его, что-то вычёркивая, что-то добавляя. Потом, пока Хип ещё плескалась в ванной, слил с ПМК на персоналку набранную за рейд информацию, фотографии и замеры, с которыми предстояло ещё повозиться, забивая их в начатый ещё четыре года назад капитальный труд по Зоне. Почистил и проверил оружие. Просто повалялся на диване, глядя в потолок и слушая «Ну, ещё секундочку, Лунь!». Про себя я решил, что в будущем в ванную буду заходить первым.

Знакомое ощущение. Так бывает, когда следующий твой шаг подминает не бурую путаницу стеблей Зоны, а живую, земную траву. Приятное головокружение, и морщинки в душе разглаживаются, исчезают острые углы неприятных мыслей. Это Хип вышла из ванной. Ну, прелесть просто. Должно быть, я сидел, буквально разомлев, как кот на солнцепёке, и неглубокомысленно улыбался. Повезло со стажёром. Красота если и не спасёт мир, то по крайней мере сделает его намного приятнее.

— Э, Лунь? Ты меня слышишь? — Хип вдруг рассмеялась. — Ванная свободна!

— А… да. Спасибо, Хип. И не забудь про картошку.

Сделав душ как можно горячее, так, что едва можно было терпеть, я выскребал остатки Зоны из кожных пор жёсткой мочалкой. Да, братцы, нашёл я артефакт. Не слабо так нашёл, что только он в мыслях и проскакивает, только он и светит, как солнце в просвет между тучами. Неужели втюхался сталкер? Да нет, быть того не может, глупости одни, дурь в голове. Для других, кто тебя плохо знает, ты, Лунь, крут, как вареное три часа яйцо. Но сам-то в курсе, что не просто глупости, а иногда и откровенной дебильности в рано начавшей седеть башке вагон и тележка. До того доходило, что по дурости едва не гробился и иногда по той же причине спасался. По дурости пришёл в Зону, с дурацкой целью, и, как подлинный дурак, здесь и остался. И к пруду пошёл, потому что дурак. И Хип не оставил у схрона, как сделал бы любой мало-мальски умный сталкер. А теперь стоишь под душем и лыбишься неизвестно чему. Эх, Лунь, и когда только поумнеешь…

Контрастный душ, потом просто прохладный, и каждая клеточка организма словно подновляется и заряжается силой. Жаль, баньки нет. Напариться бы, а потом в снег. Да только ни баньки, ни снега в Зоне не было. Зимы я уже шесть лет не видел. Только лето, тёплое, мокрое, и осень, промозглая и тоже не сухая. Климат, в общем, воодушевляющий и на редкость приятный. Звереешь от него постепенно…

Докрасна растерев тело грубым вафельным полотенцем, я напялил спортивный костюм и пошёл на кухню. Хип в переднике помахала ложкой и симпатично улыбнулась: картофель, почищенный и вымытый в рекордные сроки, уже начинал закипать. Два разных человека: забитый, озлобленный зверёк в схроне, готовый всадить отвёртку в обидчика, превратился в миловидную хозяйственную девочку, хлопочущую на кухне.

— Богатый опыт по этой части, — пояснила Хип. — Дома, считай, я одна и готовила на всех, настропалилась со временем. Где тут соль?

— Вот. — Я подал солонку. — Помочь чем?

— Не, спасибо… почему лука нет, сталкер? С чем селёдку есть будем? Как я погляжу, запустил ты хозяйство. — Хип бесцеремонно вытолкала меня из кухни. — Не мешай.

Нормально. Я подчинился и побрёл к персоналке посмотреть вакантные задания НИИ на следующую неделю. Ого, сталкер, как ты котируешься у «ботаников»! Аж шестнадцать! Можно и покопаться…

«Агропром. Сопроводить группу биологов очень надо, замечена с беспилотника непонятная активность большой группы зомби, что-то строят из досок, а потом таскают внутрь кучи плоские красные эллипсоиды, похоже, биологического происхождения».

Интересно. Подумаем.

«Свалка. Установить ловушки элементарных частиц на втором терриконе».

Да вы что, ребята, это не ко мне, этим и Кося заняться может. Выслал отказ и рекомендацию обратиться в Баре к сталкеру Косе. Пусть человечек подзаработает.

«Фермы совхоза „Знамя“. Провесить дорогу для техники мобильного лагеря „Позитрон“. Поддержка: две группы „Долга“, ещё идут Фреон и Лихо».

Ну, если там «Долг» и двое «аксакалов», то мне делать будет нечего. Прекрасно справятся. Тьфу-тьфу…

«Агропром-2. Одиночный рейд в здание школы, подвалы ПРУ. Запрос ФСБ о пропавшей группе не эвакуированных 22.11.2007 жителей села Березичи, вероятно, укрывшихся в школе. При обнаружении фото, документы, координаты. Предполагаемая группа БВП — 50–70 человек».

Я вздрогнул. Могильным холодом дохнуло от компьютерного монитора. Задание «похоронка». То, что противорадиационное убежище давно превратилось в склеп, сомнений не вызывало. Не сомневались в этом и фээсбэшники, раз запросили «мёртвые» данные. Женщины, мужчины, дети, старики… сколько уже было этих «похоронок»? Сколько групп БВП я уже нашёл? Рассыпающиеся паспорта в пакетике, и фотографии, фотографии, от которых ночью просыпаешься с воплем, а потом долго куришь на балконе. Было уже. И что толку, если полетит голова ещё одного чиновного идиота, по слабоумию не сумевшего грамотно организовать эвакуацию? Мёртвые всё равно останутся мёртвыми. Я мельком прочитал остальные задания и отправил подтверждение на два «агропромовских» — и биологов доведу, и в школу загляну, рядом всё, думаю, учёные поймут и бухтеть не станут. Выход я назначил через четыре дня.

«Похоронками» занимались всего два сталкера — я и Сионист. Остальные не брались за подобные задания либо по причине более чем скромного вознаграждения, либо из-за тяжёлого осадка в душе, от которого страдала и так перегруженная впечатлениями психика. Сионист недавно вернулся из ходки, и теперь недели две его точно с места не сдвинешь. Значит, пойду я. Знали, блин, к кому обратиться — отказов на «похоронки» у меня ещё не было.

— Лунь! Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста. — Хип удачно сымитировала интонацию Василия Алибабаевича. — Картошка остынет!

Так как лука к селёдке не имелось, Хип открыла банку сайры и достала из холодильника две бутылки светлого пива. Ужин получился скромным, но вкусным.

— Завтра затаримся патронами и займёмся вашей стрелковой подготовкой, — сообщил я, налегая на горячую, исходящую паром картошку. — За городом есть подходящее местечко, заброшенный карьер. Через четыре дня выход в Зону, и нужно хотя бы знать, в какую сторону направлять ствол.