На горных дорогах

В эти дни, когда войска быстро продвигались на Грозный — с запада и с востока — боевики наносили короткие, но сильные удары по колоннам и расположению наших войск. Но и движение по казалось бы уже занятой или пока ещё нейтральной территории всегда было сопряжено со смертельным риском…

«Возил всё, что скажут…»

Евгений Лобанов, командир автомобильного отделения взвода материального обеспечения, старшина:

— Рейс-два, может быть, боялся, а потом перестал. Не любил я ездить в колонне, когда мне давали в сопровождение БТР или БМП — они часто ломались, то колёса у них летят, то гусеницы. У водителей-срочников то двигатель заклинит, то закипит, то зашипит… Они меня тормозили. А стоять на дороге нельзя. Возил всё, что скажут — боеприпасы, вооружение, обмундирование, картошку, колбасу, одеяла, подушки…

Один я быстрей добирался. Конечно, в любую секунду с обочины могли и обстрелять, но старался об этом не думать. Надеялся на себя и машину, она у меня не ломалась. У меня «Урал» шёл — сотню километров в час. Больше скорость — меньше залётов. Дмитрий Иванович Горелов со мной сначала боялся ездить, а потом — подушку под голову и спит. Смотрю, в первые дни — тащит пуховые подушки. — «Зачем?» — «А их пуля не пробивает». Попробовали — ещё как пробивает.

«Нас могли запросто перестрелять…»

Сергей Тиняков, командир взвода роты радиоэлектронной разведки, старший лейтенант:

— Алхан-Кала, только что прошёл бой, с танками, много было погибших, танки сгоревшие стояли. Едем с майором Цигельным, по карте. «Олег, — говорю ему, — если по карте ехать, мы поворот на батальон проскочили! Уже на Грозный едем! Смотри!» — «Я здесь был, всё здесь знаю!». А с нами было две «Шишиги» (ГАЗ-66 — авт.), ЗИЛ и МТЛБ-у. Нам с блокпоста пехота машет: «Стой!», мы проезжаем мимо. Вдруг вижу — метрах в 300—400 — боевики! Успели развернуть колонну на месте. Нас могли запросто перестрелять, если бы вовремя их не заметили. Приехали в батальон нормально.

Однажды батальон двигался колонной, в это время один из наших постов радиоразведки обнаружил активную работу радиостанции противника на маршруте движения колонны. Быстро передали информацию нашему комбату, а то бы колонна попала в засаду. Практически спасли батальон. Но это было скорей всего исключение из правил, так как мы подчинялись напрямую ЦБУ.

«Едешь туда, набираешь воды…»

Сергей Ахмедов, прапорщик:

— У нас была острая нехватка воды, а в октябре ещё стояла страшная жара. Не было возможности не то, что умыться, не на чем пищу готовить. Ездили за водой по два-три раза в день, надо же было кормить триста человек, да умыться каждому.

Комбат вызвал меня, открыл карту, ткнул: «Вот видишь водохранилище? Едешь туда — набираешь воды». А мы только пересекли границу, где-то неделя прошла. Дал мне БРМ для прикрытия, четверых бойцов. Прицепили бочку к машине, на 1200 литров, и поехали. Сначала в какое-то село заехали, думали там воды наберём. Село пустое, вообще никого нет. Только животные по улице бегают, все дома нараспашку. Тишина такая зловещая… Стали искать воду. В колодце два ведра черпанёшь, и всё, вода идёт чёрная, как из канализации. Поехали на водохранилище. Долго ехали, кружили. По карте — километров 15—20, а мы кружили полдня. Нашли одну кошару, спрашиваем жителей: «А где здесь водохранилище?» — «Да оно высохло ещё лет пять назад!». А на карте есть… Развернулись, стали ездить по деревням, в колодцах воду собирать. Полбочки начерпали и всё. Обед кое-как сварили.

Приехал начальник разведки дивизии подполковник Куклев и говорит: «Езжайте за водой на Ищерскую, там генералы уже пешком ходят…». Поехали, помотались, пока нашли воду. В одном месте попали на стоянку «духов» — они только что ушли, ещё чайники тёплые стояли. Воду нашли на нефтебазе, в ёмкостях. Стали черпать — началась стрельба. Солдат, который черпал воду из люка, запрыгнул туда, а мы, кто вокруг стояли, сразу залегли. Пошли на разведку, полазили, но не нашли, кто стрелял. Потом оказалось, что это солдаты из 245-го полка стреляли от нечего делать по изоляторам на столбах, а рикошетом пули попали в эту ёмкость с водой. Приходим к ней, а боец там так и сидит. «Вылезай!» — кричим ему. — «Нет, не вылезу!». Кое-как его вытащили оттуда, стали воду черпать в бочку вёдрами, передавали их друг другу.

«В КамАЗе насчитали 11 дырок…»

Дмитрий Горелов, заместитель командира батальона по тылу, подполковник:

— Узнали, что Ищерская от боевиков очищена. Надо готовить пищу, за водой ехать, а куда? Смотрю по карте, где обозначена водокачка. Мой водитель Сергей Хомец с прапорщиком Сергеем Ахмедовым и поехали за водой. Часа через два медик летит: «Хомец попал в засаду, их обстреляли, бой идёт!». Приехали они через час.

По его рассказу, по ним начали стрелять с водокачки. Только успели выпрыгнуть в кювет из кабины. Через пять минут подошли наши БМП и снайпера с водокачки сняли выстрелом из пушки. Хомец при обстреле снайпером получил лёгкое ранение, пуля чуть задела ему плечо. А в «КамАЗе» мы насчитали 11 дырок.

«Пуля из плеча торчит, как заноза…»

Сергей Ахмедов, прапорщик:

— Мы тогда воды набрали, а когда обратно ехали, смотрю — стрельба жуткая началась. Наши куда-то бегут. Нам надо налево уходить, а тут как раз наш пулемёт строчит в сторону деревни. Наши бежали влево, я всех из машины высадил, БРМ идёт впереди, мы на «КамАЗе» сзади. Идем кюветом, над нами сучья, листья сыпятся. Стрельба беспорядочная, кто куда стреляет — не поймешь. Вижу — все бегут, мы перебежали в другой кювет, переползли. Тут ВВ-шники по дороге едут: «Что, стреляют?» — «Да, типа стреляют…». — «Ну ничего, давайте потихоньку пробирайтесь».

Пробираемся потихоньку. Машины за нами ползут. Подошли к перекрёстку, говорю пулемётчику, который тут стрелял в сторону деревни: «Ты погоди, мы проскочим». А «КамАЗ», водителем был Сергей Хомец, что-то заглох и остановился, «духи» начали по нему стрелять. Говорю Хоме: «Мы будем прикрывать, а ты быстренько проскочишь». Мы стали стрелять в сторону села, Хомец побежал к «КамАЗу», и вдруг что-то орёт там. Я поворачиваюсь — он ползёт ко мне весь в крови. — «Куда ранили?» — «В плечо». Смотрю — пуля из плеча торчит, как заноза, я её вытащил. А он весь в крови. Видимо, когда его ранили, он руку засунул под «хэбэ» и в крови вымазался, потом лицо стал такой рукой от пота вытирать — и лицо всё в крови стало. Замотал его быстро, надо было ему опять лезть в этот «КамАЗ», а «духи» стреляли прицельно по кабине. — «Ничего, — говорит, — прорвёмся».

Вернулась наша БРМ, прикрыла «КамАЗ». Хомец заскочил в кабину и поехал, проскочил метров пятьдесят до поворота, ушёл из зоны обстрела. Бак с водой тогда не пробило пулями, только кабину, в ней 11 дырок насчитали.

 

Из наградных листов:

…3 октября колонна из трех машин ехала за водой к водонапорной башне. На перекрёстке дорог колонна попала под огонь боевиков и встала, водители выскочили и заняли оборону. В этой обстановке надо было немедленно выводить машины из-под обстрела. Старший сержант Сергей Хомец, командир отделения взвода материального обеспечения, раненый в плечо, под огнём противника вывел колонну из-под обстрела.

…В ночь с 2 на 3 октября рота радиоэлектронной разведки совершала марш и в районе кургана Сысоев произошла поломка двух МТЛБ-у. Со стороны станицы Ищерской началась беспорядочная стрельба боевиков. Не имея возможности эвакуировать поврежденную технику, старший лейтенант Сергей Клепцов, зам. командира роты РЭР по вооружению, решил на месте устранить неисправности. Под огнём лично руководил ремонтом машин и быстро устранил неисправность. Представлен к медали Суворова. Ежедневно в любое время суток, готовит технику и вооружение к боевому применению.

…8 октября машина с боеприпасами, старшим на которой был старший лейтенант А. Михайлов, попала под миномётный обстрел. Правильно оценив обстановку, вывел её из-под обстрела, доставил боеприпасы в батальон и присоединился к группе, которая вела бой.

…11 октября в бою в разведдозоре была повреждена БМП. Майор Сергей Поляков, заместитель командира батальона по вооружению, начальник технической части, её эвакуировал, вывел из-под обстрела и отремонтировал, тем самым предотвратил потерю боевой машины.

…14 октября при обстреле колонны из миномётов был повреждён ЗИЛ-131 и перекрыл движение. Старший прапорщик Александр Коротков, командир ремвзвода, зацепил повреждённую машину лебедкой и оттащил в сторону, чем обеспечил своёвременный проход колонны батальона. Повреждённый ЗИЛ-131 был отбуксирован и потом отремонтирован. Старший прапорщик Коротков умело организует работу своих подчиненных, показывает пример в выполнении своего долга. Представлен к медали Суворова.

…19 октября при возвращении из ремонта колонна машин попала под обстрел боевиков. Майор Поляков мгновенно отреагировал, приказал боевым машинам занять оборону, открыл ответный огонь, чем обеспечил выход колонны из-под обстрела. В горах вышел из строя БТР-70 и преградил движение колонне. Майор Поляков умело организовал своевременную эвакуацию и ремонт машины. Колонна продолжила движение.

…20 октября в ходе марша в районе Горагорское произошла поломка автомашины с боеприпасами. Попытки водителя отремонтировать автомашину на месте результата не дали. Ефрейтор Александр Ходырев, старший механик-водитель роты радиоэлектронной разведки, следовал в техническом замыкании колонны батальона и умелыми действиями обеспечил продвижение «Урала» и прицепа с боеприпасами. Ефрейтор Ходырев, имея на буксире своей машины «Урал» и прицеп, умело преодолевал крутые склоны и подъемы, сложные повороты. Высокое мастерство, профессионализм и отличная выучка в тяжелых дорожных условиях позволили доставить поврежденную технику к месту назначения и обеспечить доставку боеприпасов боевым подразделениям батальона. Ефрейтор Ходырев — лучший механик-водитель роты, проявляет решительность в сложной обстановке. Представлен к медали Жукова.

…21 октября колонна батальона двигалась по горам. На первой машине колонны был водитель-срочник, его машина встала на конце подъема, преградив путь колонне. Старший сержант Сергей Хомец подогнал свою машину, отбуксировал вставшую машину и втащил на подъеме. Колонна продолжала движение дальше

…23 октября колонна батальона была обстреляна противником из миномёта, поврежден ГАЗ-66. Машина преградила путь колонне. Младший сержант Лакомкин, старший мастер ремвзвода, быстро обнаружил неисправность в электрооборудовании и топливной системе, и отремонтировал машину, чем обеспечил движение колонны. Представлен к медали Суворова.

…Во время движения колонны ГАЗ-66 вышел из строя из-за отказа электрооборудования. Старшина Геннадий Гайдуков, командир отделения ремвзвода, быстро устранил неисправность, и машина осталась в колонне. Представлен к медали Суворова.

…24 октября при выдвижении в район дислокации колонна машин с боеприпасами из двух «Уралов» и БРМ-1к была обстреляна группой боевиков. Старший лейтенант Михайлов сумел вывезти колонну с боеприпасами из сектора обстрела, занял оборону и открыл ответный огонь. Группа боевиков была отбита и отступила. На месте, откуда боевики вели обстрел, обнаружили ящик гранат Ф-1 и ящик с патронами. Машины с боеприпасами были доставлены в батальон без потерь.

…27 октября колонна с продуктами шла в батальон через горы. «Урал» с водителем— срочником занесло, и машина встала над обрывом. Старший сержант Хомец, видя, что автомашина вот-вот сорвётся с обрыва — водитель растерялся — выскочил из своей машины, приказал подогнать другую машину, зацепил её тросом, сам сел в накренившуюся машину и вывел её на ровную дорогу. Представлен к медали «За отвагу».

«Остались одни в поле, ночью…»

Олег Шустов, старший техник 2-й разведроты, прапорщик:

— Я всегда на случай поломки техники ездил в замыкании колонны. Был случай, что весь батальон ушёл вперёд, а мы, человека четыре, остались менять двигатель на БМП. Остались одни в поле, ночью… Страшно было, но ничего, двигатель заменили. Был случай, остался один с БМП в поле, менял гусеницу. Тоже страшно было.

«Погибнуть можно запросто…»

Андрей Бирюков, начальник штаба батальона, майор:

— Когда у нас подорвалась первая БМП, два или три механика-водителя из контрактников сразу уехали по домам. Поняли, что такое война. Помню, как в первую кампанию МТЛБ-у подорвалась на мине. Взрыв был как раз под механиком. Оторвало взрывом спинку сиденья, его выкинуло так, что он зубы выбил об люк и ноги сломал. Остался жив, но чудом. Механики-водители понимали, что в случае подрыва погибнуть можно запросто.

«В темноте открываем книгу по ремонту…»

Сергей Тиняков, командир взвода роты радиоэлектронной разведки, старший лейтенант:

— Переехали колонной мост через Терек в районе консервного завода. Впереди шёл бой, настоящий бой, консервный завод дымит. Колонна свернула налево, а мы шли прямо. Комбат послал начальника штаба капитана Бирюкова: «Сходи, скажи, чтоб повернули». Мы и сами видим, что не туда едем, стали поворачивать. На первой машине МТЛБ-у сидел старшина, а на пашне поворачивать резко нельзя — гусеница слетит. Так и случилось. К старшине роты подошёл начальник штаба: «Сходи на соседнюю машину, скажи, чтобы резко не поворачивали, а потихонечку». — «Хорошо, скажу». Подошёл он ко второй машине: «Поворачивай!» То ли он не добавил, что не надо резко поворачивать, то ли водитель не расслышал. Машина резко повернула, и у этой гусеница слетела. Загвоздка была в том, что у МТЛБ-у гусеница снимается не так, как на БМП — там палец выпрессовывается с резиновой втулки.

Повезло, что в моих машинах было всё: книги, пособия, методички, инструменты. Капитан Маняк: «Всё, приехали» — «Толян, всё есть, сейчас я книгу принесу!». Вынесли из машины стулья, сели, а темно, светить фонариком нельзя. Колонна стоит рядом, впереди пехота бьётся за консервный завод. А мы в темноте открываем книгу по ремонту! Комбат увидел нас и кричит: «Дебилы!». Маняк: «Или гусеницы одеваем, или мы дебилы». Включили фонарик, смотрим в книгу, изучаем, как выпрессовывать палец из гусеницы. Принесли инструменты, начали возиться. Сначала одну машину обули, а потом и вторую.

 

Иногда до ЧП оставались мгновения…

«Если бы Марина не закричала…»

Елена Чиж, начальник медслужбы батальона:

— После одного из маршей мы под горой рыли капонир для машины. Вырыли вчетвером, машину загнали. Марина Линёва говорит: «Пойду выкопаю туалет». Она залезла наверх, на горку, роет сапёрной лопаткой. А мне комбат приказал поставить медицинскую палатку. Я залезла в машину, стою, думаю, как эти ящики, колья выносить. Так устала, да ещё всё это вытаскивать.

Вдруг слышу какой-то непонятный звук, а потом крик Марины: «Лена!». Выглядываю из машины — на меня с горы несётся «бэха», сорвалась с тормозов. Я в одно мгновение выскочила из машины, «бэха» её сметает, моя машина перевернулась, а БМП несется дальше вниз. Если бы я осталась в машине — меня бы придавило в ней ящиками. А «бэха» летит дальше, несётся на стоящие на дороге бензовозы, водитель орёт! Пронеслась, потом посмотрели, в 20 сантиметрах от бензовозов, совершенно неуправляемая. Как она летела! Перед ней люди разбегаются! И летит на палатку командира роты Хамитова. Машина встала перед палаткой, подскочив на пригорке. Ребята из палатки вышли: «Здрасьте!».

Если бы Марина не закричала… Стали с ней собирать вещи, вылетевшие из перевернувшейся машины.

«Смерть стояла за спиной…»

Яков Чеботарёв, командир разведывательного взвода наблюдения:

— Были случаи, когда смерть стояла за спиной. Как-то наш водитель Сергей Хомец, контрактник, афганец, уехал за водой — и ни воды, ни машины. Наконец, узнали, что он заехал в ущелье, застрял и выехать не может. Меня послали его вытащить. Взял бойца, стрелка-радиста, механика-водителя. Нашли эту машину и водителя, но уже ночь наступила. А был приказ: ночью одиночные машины расстреливать. Попытались влезть в гору на БРМ — никак.

Принял решение пройти вдоль железной дороги. Справа — Самашки, слева наши. Пошли, мы сидим на броне, крикнул водителю водовозки: «Только не вздумайте свет гасить, идём колонной!». Слева над железной дорогой стояла наша пехота, 245-й полк, ребята — совершенно безбашенные, стреляют во всё, что шевелится. Справа — Самашки, село незачищенное. Проехали немного — на водовозке погасли фары, и тут же туда стрельба со стороны нашей пехоты. Я бронежилет не носил, и так двенадцать магазинов, четыре гранаты, оружие, да и сам-то тяжёлый, кричу механику: «Прыгай вниз, сиди по-боевому!» — «Нет!». А я так и сижу на броне. А задняя машина, водовозка, едет без света. Ракетницу достал, стал стрелять зелёными, а она то выстрелит, то нет, патроны отсырели. Пока зелёная ракета горит — по машине не стреляют. Вижу — на машине свет включился, снова едут, газу прибавили. Но как начнет притормаживать — свет фар гаснет, и снова стрельба по нам.

Когда, наконец, добрались до своих, то оказалось, что молодой боец при торможении задевал пальцами переключатели света, вот они и гасли. Так из-за нелепой случайности нас запросто могли свои же перестрелять.

«Едем — руками, шапками машем, материмся…»

Александр Соловьёв:

— Где-то в конце октября меня послали на сопровождение подполковника Тупика в штаб генерала Шаманова, он должен был срочно доставить карты с обстановкой. Войска в эти дни ещё разворачивались, ещё было пространство, это ближе к Грозному всё перемешалось, не до Устава стало. Взял я четверых разведчиков и экипаж БТР. Путь по времени — часа два, по горам, ехать надо было через неконтролируемое пространство.

Выехали в четыре часа утра, в густейший туман. Тупик мне: «Гони!». Как гнать, если территория не наша. По сопкам надо аккуратненько ехать, не больше пяти километров в час ведётся разведка. У нас закон: не слышу, не вижу — не стреляю, не еду. — «Ты не разведчик, лейтенант!». Я водителю тихонько: «Гони, только не шибко». — «Куда гони — ничего не видно, такой туман!». Тупик: «Меня Шаманов расстреляет — гони!». И — бойца по шлемофону ножкой. Я по карте еду, куда — ничего не видно. Вышел посмотреть дороги, развилки. Сопки очень похожие. Проходит полчаса. Тупик вышел из БТР: «Ты не знаешь куда ехать!» — и обругал меня матом. — «Дай карту, я поведу». Покрутил её, — «Вперёд!». А дорога — серпантин, обрывы.

Едем — вижу, что заблудились: по одному месту уже третий раз проезжаем. Водитель уже свои протекторы узнаёт. Рассветает! Ситуация такая, что мы можем или оказаться между двух своих полков и нас могут принять за «духов», или, поскольку территория неконтролируемая, «духи» здесь могут ходить. Начинаю нервничать, потому что даже негде спрятаться — ни лесочка, ничего. И связи нет — раннее утро, спят радисты. И Тупик нервничает: «Всё, мне хана! — бросает карту. — У тебя карта неправильная!» — швыряет эту карту. — Какого она у тебя года? Семьдесят четвертого? Где ты её взял?» — «Карты в штабе группировки дали! Я её, что ли рисовал!» — «Стой, я с тобой разговариваю! Иди сюда!». А мы уже встали. — «Товарищ подполковник, — говорю, — у нас есть один выход: дождаться рассвета, пока упадёт туман, и идти по биноклю. Где люди — туда и пойдём». Я понять не могу, где нахожусь: или в обрыв упадём, либо под огонь своих попадём, либо «духам» подарочек.

Тупик меня при моих бойцах матом обругал: «Ты ничего не умеешь!». Повёл нас сам и заблудился. Водитель начинает нервничать, экипаж — тоже. — «Не трогай пулемёт!» — говорю башенному пулемётчику.

Светает. Стоим. Решаю: надо идти в открытую. Достал ракеты и начал стрелять. — «Ты что делаешь, дурак! Тут «духи»!» — Тупик кричит. — «Лучше «духи» — у них группы небольшие, отобьёмся, — чем два полка своей пехоты! А свои и разбираться бы не стали — что это за незнакомая группа здесь бродит… Я стреляю — красный, зелёный, Тупик: — «Перестань стрелять!». Жду, что кто-нибудь из наших ответит. Ответил — я ему тоже зелёную. Включаем все, что есть фары, сигнал и прём на те ракеты. Едем — руками, шапками машем, по-русски материмся! Выехали…

Потом меня ещё раз хотели послать на сопровождение Тупика, но я сразу «заболел» — «температура, понос…». С тех пор этого карьериста боялся как огня. Как говорится — чур меня!