Второе путешествие по Александровской епархии

9 июня. Понедельник Святого Духа

Я отправился во второй путешествие по Александровской епархии в полную неизвестность. Без денег, не зная, что я буду есть и где буду ночевать – с полным упованием на то, что Господь не оставит, пошлёт мне и еду, и ночлег, и всё потребное.

Надо сказать, что, когда я только придумал такой способ путешествования, меня это очень вдохновило. Но чем ближе становился день моего отъезда, тем больше я начинал бояться. А вдруг меня никто не накормит? А вдруг мне негде будет ночевать? А вдруг я встречусь с бандитами или, не дай Бог, с кем похуже? Борясь с такими помыслами, я сел в электричку Москва – Петушки.

Электричка идёт до Петушков два с половиной часа. Подъезжая к городу, я заметил возле вокзала деревянный храм, куда и направился, выйдя из поезда. Это оказался храм во имя моего любимого святого, святителя Афанасия Ковровского, который здесь, в Петушках, прожил на покое последние годы своей жизни. В храме хранится частица мощей этого великого святого. Местные матушки показали мне храм и расположенную при нём начальную школу. А потом направили меня в трапезную – там батюшка, можно с ним пообщаться.

От трапезной я не отказался – потому что не завтракал и был немного голоден. Но батюшки там не оказалось – он ушёл буквально перед моим приходом. Однако сердобольная матушка, подвизающаяся там, предложила мне пообедать.

Полная тарелка окрошки, потом гречка с тушёнкой (матушка очень сокрушалась, что всё мясное – я же принял это со свойственным мне смирением) – в общем, наелся досыта. Матушка-трапезница по имени Нина очень умилялась на меня и одновременно ругала всю современную молодёжь. Оказывается, она просфорница, печёт просфоры для этого храма и ещё для пяти храмов в окрестностях. Ей уже 75, но сменить её некому – вот и трудится каждый день, а параллельно готовит для рабочих, перекрывающих крышу в храме.

Матушка Нина указала мне путь к ещё одной, пожалуй, главной достопримечательности Петушков, которую я уже давно хотел посетить – дому-музею святителя Афанасия, и заверила, что там можно будет переночевать. Сытый, довольный, в крайне благостном настроении, я направился туда.

Когда я дошёл до домика святителя Афанасия, начался дождик. Дверь была заперта, но на стук мне открыли. Отрыла благочестивая матушка по имени Лидия, которая в это время читала Неусыпаемую Псалтирь. Как оказалось, домик святителя Афанасия является подворьем женского Казанского монастыря, что под Владимиром в посёлке Радужный – поэтому здесь читают Неусыпаемую Псалтирь. Р.Б. Лидия провела меня в келью, где жил святитель, а сама продолжила чтение.

Келья, по сути, ничего особенного собой не представляет. Печка, кровать, письменный стол, пара шкафов. На кровати лежат чётки святителя. В красном углу – много разных икон, больших и маленьких, из которых выделяется одна – «Явление Пресвятой Богородицы преподобному Сергию». Этой иконой мама святителя, Матрона Андреевна, благословила своего сына на монашеский путь. Висят простые облачения, вышитые самим владыкой, на столе под стеклом – открытки, которые ему присылали. Внешне эта обстановка почти ничем не отличается от какого-нибудь музея Пушкина или Достоевского. Но какая огромная разница! Для нас все эти вещи – не просто реликвии истории, а святыни, которые, как известно ещё из книги Деяний, получают особую благодать от соприкосновения со святыми людьми.

Посмотрев келью, помолившись святителю, я обратился к р.Б. Лидии по поводу ночлега. Она сказала, что этим занимается смотрительница домика Ольга Петровна, которая сейчас отдыхает. И предложила мне подождать, а в это время помочь почитать Псалтирь – что я и сделал.

Чтение Псалтири – это, конечно, громко сказано. Из кафизмы читается только одна статия, а потом – синодики, синодики…. Поминая эти бесконечные имена, я думал – что бы по этому поводу сказал святитель Афанасий? И не лучше ли было бы в таком месте ввести полное совершение служб суточного круга? Это бы святителю Афанасию точно понравилось…. Впрочем, не моего ума дело.

Около полутора часов мы поминали эти синодики. К тому времени проснулась смотрительница домика Ольга Петровна. Она оказалась такой обычной бабушкой лет 70. Собственно, она и присматривает за домиком, принимает гостей, проводит экскурсии. А помогает ей в этом второй насельник домика, дедушка по имени Борис Васильевич (я так и не понял, то ли он её муж, то ли нет).

Ольга Петровна сказала, что не может никого поселить без благословления настоятельницы монастыря монахини Варвары. Она сегодня вечером будет здесь – тогда у неё и спросим разрешения. А меня посадили во второй раз обедать. Ещё раз плотно покушав, я решил немного прогуляться, дойти до второго храма в городе, в честь Успения. Храм оказался закрыт. Но здесь будет служба завтра вечером и в среду утром – так что я сюда ещё попаду. Пройдя по территории храма, я заметил несколько могил, в которых погребены какие-то схимонахи и схимонахини – надо будет узнать, кто это такие.

Я вернулся в домик – и Ольга Петровна отправила меня в магазин за конфетами. Она решила пользоваться тем, что рядом есть молодой человек, готовый помочь. По дороге я посмотрел на местную публику – впечатление немного гнетущее. Скажем так, по лицам не видно, чтобы они были сильно отягощены интеллектом. Впрочем, культурность или её отсутствие к делу нашего спасения не имеет никакого отношения. Да и к тому же, в таких небольших, вроде бы полностью провинциальных городах, вырастают такие ангелы, как наши Серёжа Бушмакин или Ярик Мордовцев.

Ольга Петровна почему-то очень порадовалась, какие конфеты я принёс, и все приговаривала второму насельнику этого домика, Борису Васильевичу: «Смотри, какой инок хозяйственный, какие конфеты хорошие купил – ты тоже всегда такие покупай!».

Вскоре приехала мать Варвара, а с ней – её ближайшая помощница, казначея мать Архелая и ещё одна какая-то бабулька. Мать Варвара отнеслась ко мне очень по-доброму, разрешила остаться на ночь. Вообще она мне очень понравилась. Ей около 60 лет. В обители у них 13 сестер. Послушания – в основном скотный двор, кроме этого, в монастыре есть приют для девочек. Почему-то так получается, что почти каждый мужской монастырь в Русской Церкви перевоспитывает бомжей и зеков, а женский – устраивает приют для девочек. На монашескую жизнь это влияет не очень благотворно. А в монастыре у матери Варвары для поддержания дисциплины ещё введено такое правило – в одной келье живёт кто-то из сестер, а с нею – 2-3 воспитанницы приюта. Как в таких условиях можно вести монашескую жизнь, я вообще не понимаю.

После ужина мы пошли читать акафист святителю Афанасию – у них в домике это ежедневное правило. Представляю, что на том свете думает об этом святитель. Он-то как раз всю жизнь был против акафистов – и вот, его ему не только написали, но ежедневно совершают в его домике. Вообще я заметил, что обитали этого домика очень почитают святителя Афанасия, но реализовывать в жизни его наследие как-то не собираются. Они почитают его скорее как «скорого заступника», «я помолилась ему – и у меня всё прошло», а не как литургиста и ревнителя уставного богослужения.

После акафиста было помазание елеем, потом – крестный ход вокруг домика. А потом я отправился спать – мне выделили отдельную, очень уютную келью на втором этаже.

В общем, могу сказать, что сегодняшний день удался. Что принесёт нам день завтрашний?

 

10 июня, вторник Пятидесятницы

Святителя Игнатия, епископа Ростовского

Проснулся я около половины девятого. Мать Варвара со спутницами уже уехали – они направились в Калужскую область, к своему духовнику старцу Власию. Ольга Петровна тут же подключила меня к какой-то работе по дому – сходить в магазин, достать что-то из погреба. Узнав, что завтра в Успенском храм будет Литургия, она сказала: «Ой, надо будет Причаститься! Всё, сегодня ничего не ем!». Оказывается, у неё такое правило – каждую среду и пятницу, а также день накануне Причастия, ничего не вкушать.

Освободился я часов в 12. И направился в село Леоново, которое расположено в трёх километрах от Петушков – несколько человек советовали мне посетить его, там какой-то очень красивый храм, который не закрывался.

До Леоново я доехал, понятное дело, автостопом. Храм был открыт, в нём дежурила одна женщина – как оказалось, супруга настоятеля. Вскоре подошёл и он сам – протоиерей Николай Романович, настоятель и единственный священник. Он провожал на кладбище только что отпетого покойника, поэтому был в облачении и с кадилом. Мы с ним разговорились – начали в храме, потом матушка позвала нас к столу, мы переместились в его дом.

Отец Николай служит здесь 11 лет. Сам он родом из Александрова, помнит ещё советские времена, когда архиереем здесь был митрополит Серапион (Фадеев). Отец Николай отзывается о нём неоднозначно, но скорее положительно. Хотя, рассказал, что в Александрове даже был случай, когда прихожане закрыли двери храма и не пустили архиерея – а тот ничего не смог сделать, так как уполномоченный был на стороне прихода.

Закончив Московскую семинарию и Академию, отец Николай вернулся в родную епархию. Какое-то время он преподавал Новый Завет в семинарии, потом был редактором епархиальной газеты. Но всё это было непросто совмещать со служением на приходе в 70 километрах от Владимира. Теперь у отца Николая новое послушание – председатель комиссии новообразованной Александровской епархии по молодёжному служению.

Буквально две недели назад на Александровскую кафедру поставили архиерея – архиепископа Евстафия, бывшего до этого в Чите. По этому поводу, конечно, всё духовенство переживает. Отец Николай сказал, что владыка Евстафий строг, но при этом монашеского воспитания человек. Рассказал такую историю про него. Ещё в 80-е годы, при патриархе Пимене, отца Евстафия вызвали в Синод, чтобы рассмотреть его кандидатуру во епископы. И в том числе кто-то из синодалов спросил: «Как Вы относитесь к католикам?». Отец Евстафий, зная «политику партии», начал отвечать: «Католики – наши братья, мы должны с ними общаться, стремиться к объединению…». Но все присутствовавшие архиереи прекрасно знали, что он так не считает, что он человек консервативных взглядов, а говорит то, что от него хотят услышать. Поэтому в тот момент его кандидатуру отвергли.

О Владимирском владыке Евлогии отец Николай отозвался: «Его святость не имеет границ» - и привёл пару примеров, как от этой святости порой страдает духовенство. Вообще я заметил, что митрополита Евлогия в целом очень любит народ и недолюбливает духовенство.

Отец Николай рассказал мне несколько случаев из своей пастырской практики. Что называется, «смех сквозь слёзы». Вот, например: «Приходит на исповедь женщина и говорит: «Батюшка, я во всех ваших богов верю, они мне все помогают!». Я ей: «Каких богов, у нас Один Бог, Господь Иисус Христос!». А она: «Да, и в Него тоже верю!»».

Богоявленский храм, в котором отец Николай – настоятель и единственный священник, не закрывался в советское время. Здесь служили разные священники-подвижники, и монахи, и бельцы. Например, на местном кладбище похоронен священник Владимир Антипенко (+ 1974). Он как-то раз ехал на мотоцикле, и его нагнали на «Волге» какие-то представители местных властей, немного подвыпившие. И решили: «Давайте попа подрежем!» - так, в шутку. Подрезали его – а он как-то дёрнул руль, мотоцикл упал – отец Владимир скончался. Можно сказать, мученик.

Ещё одно захоронение, за алтарём – иерей Валентин Яроцкий (+ 1986). На его надгробном памятнике написано: «Умер, совершая воскресное всенощное бдение». Да, всем бы такую смерть….

Мы общались с отцом Николаем около двух часов. Меня, опять же, сытно накормили. Потом я прошёлся по кладбищу, послужил литию мирским чином. Я очень люблю сельские кладбища – да и не только сельские. Это всё как-то… философски. Например, на этом кладбище села Леоново я видел несколько очень пышных мраморных надгробий, с какими-то дорогими плитами, с фамилией «Скакун». Наверное, сын или внук богатый, вот и украшает могилы своих предков. Только им уже нужно совсем не это….

До Петушков я дошёл пешком. Немного заплутал в самом городе, но в итоге добрался до домика – и почти сразу пошёл на службу в Успенский храм, ибо было уже время.

Храм не закрывался, и там сохранилась соответствующая атмосфера – старые иконы, росписи в стиле Васнецова, даже книги на клиросе не менялись с момента открытия храма в 1910 году – Триодь 1908 года, Октоих 1906.

Служащий батюшка, отец Сергий, тут же повёл меня в алтарь, привлёк к пономарству. Он мне показался немного странненьким. А вот диакон у них – то что надо! Я в своё время решил, что, если стану архиереем, найду какого-нибудь слесаря или сантехника лет 60, благочестивого, но совершенно без голоса, рукоположу его во диакона и сделаю своим протодиаконом. Так вот я понял, что никого искать не надо! Своим протодиаконом я сделаю отца Алексия из Успенского храма города Петушки! Он, конечно, не слесарь и не сантехник, а военный. Но в остальном – полностью подходит! Благочестивый старец, и совершенно без музыкального слуха!

Ещё один клирик этого храма – иподиакон Виктор. Он закончил Московскую семинарию, но у него какие-то канонические препятствия. В Москве на это обычно закрывают глаза – а владыка Евлогий, по всей видимости, более строг. Поэтому Виктора не рукоположили, и он уже 16 лет подвизается здесь как иподиакон.

Мне это очень понравилось. Прям как должно быть – низший клирик на приходе. Хотя, конечно, для такого служения человек должен быть очень сознательным, и обладать изрядным смирением.

Служба (полиелей святителю Луке Крымскому) шла около полутора часов. Уставных ошибок было много – но я даже радовался, что здесь мне ни за что не надо отвечать, что можно спокойно постоять и помолиться, не думая, что хор может спеть не ту стихиру или чтецы прочитать что-то не то. Молящихся в храме было совсем мало, человек 10. После службы я попросил иподиакона Виктора рассказать мне про захоронения возле храма, что он с удовольствием сделал.

Первый настоятель храма – протоиерей Петр Покровский. Он служил здесь с 1910 по 1952 год, был человеком святой жизни. Вместе со своими сродниками он погребён возле храма. Так же – некий афонский схимонах Макарий, который приехал в Россию для сбора милостыни в начале XX века и из-за случившейся революции не смог уехать назад. Возле него – могила епископа Назария (Андреева, + 1940). О нём почти ничего неизвестно. Он был сначала обновленцем, потом принёс покаяние и скончался здесь, в Петушках, на покое. Рядом – архимандрит Павел, последний настоятель близлежащей Введенской Островной пустыни. А за алтарём погребён архимандрит Исидор, один из последних насельников Зосимовой пустыни, чадо преподобного Алексия Зосимовского, также человек святой жизни.

Этот Успенский храм связан со святителем Афанасием. И не только тем, что святой приходил сюда в 50-е годы, когда жил в Петушках на покое. В 1930-х, когда он находился на нелегальном положении, в этом храме служил его друг, диакон Иосиф Потапов. Святитель часто заезжал к нему, даже один из многочисленных арестов святого произошёл здесь, в приходском доме при Успенском храме.

Попрощавшись с Виктором, я вернулся в домик, поужинал. Почитать акафист со всеми я уже не успел, только прошёл крестным ходом вокруг домика. Со мной шли две девочки, Аня и Серафима, 12 и 7 лет соответственно. Я думаю, это было забавно – под дождём вокруг дома идёт инок с двумя девочками, несут иконки и читают 90 псалом.

Эти девочки – дочки иподиакона Виктора. У них ещё есть брат. В общем, в синодике они будут выглядеть примерно так:

 

 

иподиак. Виктора

Наталии

отр. Анны Баландины

отр. Марка

отр. Серафимы

 

А ещё я слышал, как Ольга Петровна читает молитву за духовника, старца Власия. Ну, в части обращения к Богородице там содержится настоящая ересь. «Ты одна знаешь все его помышления», «Ты одна – упование наше» - я всегда был уверен, что так можно обращаться только к Господу. Народное благочестие….

Поздно вечером вернулась мать Варвара со спутницами. Они зря ездили – старец Власий куда-то уехал, поэтому они к нему не попали.

Лёг спать я поздно, около часу ночи.

 

11 июня, среда Пятидесятницы

Святителя Луки, архиепископа Крымского

Утром я был на Литургии в Успенском храме. Народу было побольше, чем вчера, человек 10 Причащалось. Отцу Сергию, который служил вчера вечером и сегодня, вчера исполнилось 35 лет. По этому поводу к концу службы подошёл настоятель (он же благочинный), также Сергий. Настоятель поздравил именинника, подарил ему букет и просфору. Я немного пообщался с ним – он такой спокойный, сдержанный, сразу видно, что человек при власти. Но мне понравился.

После службы служивший батюшка пошёл отпевать. Диакон отец Алексий задавал мне всякие литургические вопросы – где кланяться на службе, как совершать каждение…. Его рукоположили только в феврале, так что он ещё не очень освоился.

Подарив отцам иконки, которые я заранее, ещё у нас в монастыре, приобрёл для раздачи, я пошёл домой. Позавтракав, я стал собираться в дальнейший путь. Прощались мы просто как родные, мать Варвара надарила мне подарков и благословила своим наперсным крестом. И я направил свои стопы в Островную пустынь, женский монастырь близ города Покрова, надеясь ещё не раз побывать в этом святом месте, домике моего любимого святого, святителя Афанасия Ковровского, исповедника и песнописца.

До пустыни меня подбросил мужичок из Покрова, р.Б. Виталий, директор строительной фирмы. Сказал, что сам он – человек нерелигиозный, но религию уважает, помогает строящимся храмам. Очень хвалил красоту Островной пустыни, довёз меня до самого монастыря.

Пустынь, правда, очень красивая. Она находится на небольшом острове, на озере, которое сейчас носит название Введенское. Монастырь был основан в начале XVIII века, был мужским. Наибольший расцвет обители – рубеж XVIII и XIX века, когда его настоятелем был старец Клеопа. Он был учеником преподобного Паисия Нямецкого, монашеское воспитание получил на Афоне. Сюда пришёл в поисках уединённой жизни. Когда его поставили настоятелем, он несколько раз сбегал. У старца Клеопы был по-настоящему монашеский взгляд на вещи – монастырь нужен только для молитвы, а не для хозяйственной деятельности. Например, ему предлагали развести в озере карпов, но он отказался, сказав: «Наше дело – молиться, а не карпов разводить. А рыбу мы у мужиков купим». Как этого не хватает в наше время, когда ведение хозяйства считается чуть ли не главной монашеской добродетелью!

Обитель закрыли в советские годы, а в 1993 возродили как женскую. В советское время на острове была женская колония, и в первые годы после возрождения обитель сосуществовала с ней. Это было непросто. Рассказывают, как по утрам насельницы шли на полунощницу, а навстречу им бежали строем женщины из колонии на зарядку. Но монастырь развивался довольно быстро, в 1996 году здесь было 60 сестер. Потом они разъехались кто куда, кто-то ушёл в мир – сейчас здесь всего 10 насельниц.

Монастырь по моей просьбе показала мне монахиня Никона. Она провела меня в два храма – действующий Никольский и главный Введенский, который пока только реставрируется. Меня покормили, но остаться здесь на ночь не удалось – впрочем, это и понятно, монастырь-то женский. Я решил двигаться дальше по заранее продуманному маршруту. И направился в сторону города Покрова.

На повороте с Горьковского шоссе на Островную пустынь стоит часовня, как бы скит Островной пустыни, на которой написано: «Часовня святых Петра и Февронии, покровителей семьи и брака». Я так и не могу найти ответа на вопрос, почему монахи так часто считают своим долгом заботиться о семье и браке, равно как и на вопрос, почему вообще крепкие семьи и многодетность считаются христианской добродетелью. Ну, ладно. Часовня деревянная, красивая, но сидевшая там монахиня встретила меня неприветливо. Впрочем, я ничего особенно здесь и не ждал, и направился в город Покров.

Храм в Покрове оказался закрыт, но в окне приходского дома я увидел матушек, пекущих просфоры. Немного поколебавшись, я постучался в окно и вышедшей ко мне матушке сказал буквально следующее: «Я странник по Святой Руси инок Алексий, можно зайти в храм помолиться?». Храм оказался на сигнализации, поэтому открыть его мне не смогли – зато вынесли свежих, ещё горячих просфорок.

До следующего пункта моей программы, города Костерёво, меня добросил некий парень, р.Б. Николай. Как он мне сразу сказал, он верит в то, что «что-то «там» есть». Хочет искупаться на Крещение, но пока не решался. Рассказал про чудо, которому был свидетелем – возле одного храма под Гусь-Хрустальным в 12 часов на Крещение распускается верба. Николай долго рассуждал, что логически это объяснить невозможно, и подытожил: «Да, что-то «там» точно есть, но вот что – я пока не понял».

В городе Костерёво находится храм, который никогда не закрывался и в котором служат три монашествующих священника. Причём один из них – архимандрит Юстиниан (Саган), из пострижеников митрополита Серапиона, служит здесь уже не один десяток лет, и вот с ним пообщаться было бы очень интересно. Но храм, к сожалению, оказался закрыт. Бабушка, подвизающаяся в трапезной при храме, сказала, что без батюшки его открыть не может, а батюшка ушёл. Поэтому я прошёлся вокруг, посмотрел кладбище – и отправился дальше.

Путь мой лежал в деревню Матрёнино – там находится скит Островной пустыни, и живёт некий иеромонах Меркурий (Двинин), духовник нескольких женских монастырей. В Островной пустыни мне сказали, что у него точно можно будет переночевать.

Меня подбросили до храма в Матрёнино. Храм, естественно, оказался закрыт. Я прошёл вокруг, побродил по кладбищу, по своему обычаю, послужил литию, и стал искать отца Меркурия. На скотном дворе меня встретила монахиня Феодосия, которая сказала, что отец Меркурий уехал, но вот-вот должен вернуться. Мать Феодосия накормила меня, мы с ней немного пообщались.

Тут появился отец Меркурий…. О, об этом человеке надо писать много, и лучше от первого лица, как он мне и рассказывал. Замечу только, что с виду это – невысокого роста дедушка (ему лет 70), очень энергичный, с руками, по которым сразу видно, что они привыкли работать. Чётки у него заправлены за пояс.

Итак, рассказ отца Меркурия.

 

«Я сам с Урала, в Башкирии жил. Помню, ещё в детстве маму спрашивал:

- Мама, а вот когда вы были молодыми, в деревне жили, чем вы зимой занимались? Телевизоров не было, радио не было, дискотек не было.

- А мы, - отвечает она мне, - соберёмся все к кому-нибудь в избу, девки в одном углу сидят прядут, а парни в другом – Библию читают.

- Что читают? – не понял я.

- Библию.

- А что это?

- Книга такая. Там про всё сказано. Как Бог мир создавал, как человека создавал, как потом мир кончится….

- Это как – мир кончится?

- Вот, не знаю, там написано.

- А кто эту книгу написал?

- Бог.

- Как – Бог написал?

А мама неграмотная была, сама не знала, как это Бог её написал. И захотелось мне эту книгу почитать. Но где тогда её достать, в советское время?

Стал я работать потом, монтажником-высотником был, на высоте 200 метров работал. И вот, в конце 80-х на каком-то развале нашёл я Библию. Тут же купил её, прибежал домой, закрылся в комнате – и стал читать. Всю ночь читал, утром позвонил на работу, что-то там наплёл – и дальше читаю. И весь день читал! Так зараз всю Библию и прочитал, от Бытия до Апокалипсиса! Когда Евангелие читал, слёзы прям ручьём лились. «Вот, - думаю, - поеду в Израиль, всех евреев поубиваю. Как это они – к ним Бог пришёл, а они Его распяли!».

Прочитал Библию – и другим человеком стал. На улицу выхожу – и всех люблю, всех обнять хочется, радостью поделиться. На работе одному рассказал, другому рассказал, смотрю – не понимают, боятся. Понял – надо осторожнее быть, а то и в психушку заберут. Но внутри всё кипит.

Пошёл я в храм. Раз пришёл, другой, третий. Стою, ничего не понимаю, но так радостно! Служба закончилась – а я уходить не хочу, так мне хорошо! Потом начал на клиросе читать. Подарили мне Библию параллельную, я за неделю славянский язык выучил.

Не успел я ещё Закон Божий прочитать – как уже проповедовать начал. Был у меня там в колонии для малолетних один мальчик, я ему помогал. И вот как-то раз приехал я – а там баптисты, человек восемь. Говорят: «Пойдём с нами проповедовать?». Я говорю: «Пойдём!».

Пошли мы. Они какой-то фильм показали, очень слащавый. Потом поставили стол на сцену, они сели, восемь человек, и я девятый. А один, проповедник у них был, Саша звали, встал и начал Евангелие толковать. Я сижу, слушаю. Потом слышу – что-то он не то говорит, не наше. Я встал и говорю: «Дети, он тут немножко ошибается, сейчас я вам расскажу, как правильно». Взял у его Библию – и начал говорить. Говорю, говорю, остановиться не могу. Потом вижу – они встали, восемь человек, и ушли. А я всё говорю. Потом спрашиваю: «Вопросы есть?». И вопросы! Мне уже главный там у них на часы показывает – мол, кончать пора. А дети: «Приходите к нам ещё!».

Так и стал я к ним ходить. Сначала раз в неделю, потом и чаще. 128 пацанов крестил!

Баптисты больше там не появлялись. Зато узнали, где я живу, и ко мне приехали. Стали убеждать – переходи к нам, мол, зачем тебе эта старушечья Церковь, будешь проповедником, потом тебя в пресвитеры посвятим. Я говорю: «Как это вы меня в пресвитеры посвятите? Кто ж меня рукоположит?». Они: «Да мы все вместе, соберёмся и рукоположим!». А я говорю: «Не, так не пойдёт!».

А потом говорю этому Саше, который у них проповедником был: «Вот скажи, ты грешный?». А он: «Нет, я святой». Я ему: «Как же это ты святой? Вот скажи мне, ты на девушек смотришь?». Смотрю – замялся. Я дальше: «А тебе никогда не хотелось ни с кем в кровать лечь?». Он уже совсем покраснел, говорит: «Да нет, у меня другие мысли, я Евангелие проповедаю…». Тут я ему: «Да ты честно посмотри, что у тебя в сердце! У меня вот жена есть, я когда хочу, с ней ложусь – и то бывает, на других смотрю. А уж ты-то!». В общем, уехали они, больше не приезжали.

Поехали мы с женой и сыном в Лавру в паломничество. Пожили там, уже собрались уезжать, а нам соседи говорят: «Пойдите, возьмите благословение у старца Наума». Ну, мы пошли. А там народу – человек сто! Люди по неделе ждут! Мы стоим, не знаем, что делать. И тут выходит отец Наум, проходит через толпу – и прямо ко мне. Говорит: «Откуда приехал?». Я: «С Урала». Старец мне: «Исповедаться будешь?», Я: «Буду».

Пошёл я к нему. И началось…. Говорит грех: «Было это?» Я: «Не было!». Он: «Как же не было, когда было!». Я ему: «Да не было точно!». А старец: «А вот тогда-то и там то!». Я в ужасе: «Было…». Все грехи мои рассказал, которые я уже сам давно забыл! А потом говорит: «Ну, завтра утром приходите». Я ему: «А как же, мы сегодня уезжать собрались?», Он мне: «Завтра, завтра».

Пришли мы утром. Отец Наум принял нас, жену поисповедовал, сына поисповедовал. А потом зовёт келейницу, показывает на меня и говорит: «Христина, вот человек, он поедет с тобой в Островную пустынь, косить будет». Я ему: «Батюшка, да мне жену надо домой везти, да я и косить не умею…». А отец Наум: «Жену сын отвезёт. А косить научишься. Езжай!».

Что делать? Попрощались мы с женой, они с сыном домой поехали – благо, сын уже взрослый был. А я поехал сюда, в Островную пустынь. Здесь вообще ничего не было. Спали на полу в Введенском храме. Но ничего, поработал я там. Потом у меня отпуск заканчивается, я опять к отцу Науму. Он мне: «Ну что, покосил?» - «Покосил» - «Получается? Нравится?» - «Да вроде нравится, и получаться стало».

И он мне: «Ну, ладно. Езжай домой, увольняйся и переезжай туда». Я ему: «На сколько? На месяц, два?». А он мне: «Навсегда!». Я: «Да как же, у меня дома работа, деньги большие, дача, гараж, жена, дети!». У меня правда деньги были большие, я их чемоданами домой приносил. Я на храмы жертвовал много, можно сказать, сам храмы строил. А старец мне: «Дачу и гараж на детей перепиши. Жена – пусть остаётся, а захочет – пусть с тобой в монастырь едет. А о деньгах не думай, они тебя погубят! Богу твои деньги не нужны, Богу ты нужен!».

Поупирался я ещё, но – делать нечего. Сделал всё, как старец сказал – уволился, имущество переписал – и с женой приехал в монастырь. Сначала простым рабочим был, там, на острове работал, когда здесь подворье открыли – то и здесь. А потом владыка сказал – рукополагайся! Вот, постригли меня, рукоположили – теперь живу здесь, служу, четыре женских монастыря окормляю».

 

Примерно таким был рассказ отца Меркурия. Я слушал его с замиранием сердца. Потом он повёл меня в свой домик, поселил в соседней с собой келье – и пошёл показывать храм.

Храм в Матрёнино – XIX века, построен графом Воронцовым, освящён в 1849 году. Это было красивейший храм в округе – величественный, четырёхпрестольный. Внизу – престолы Воскресения Христова, святителя Николая и Честного Креста, а ещё наверху – архангела Михаила. Рядом с храмом – пятидесятиметровая колокольня. В советское время в храме устроили склады зерна, однако сохранился он неплохо – есть остовы всех четырёх иконостасов, две старые печи, стены почти целые.

Сначала, когда здесь всё только начиналось, отец Меркурий служил в небольшом храме в честь всех святых, в земле Русской просиявших, который он устроил в одной из комнат своего дома. Потом, когда в храме уже что-то сделали, и появилась возможность служить в Воскресенском приделе, службы стали совершаться там. Отец Меркурий всё сделал своими руками – проводил проводку, шпаклевал и белил, вставлял окна. Сейчас он делает водосточные сливы – а потом надеется заняться колокольней, водрузить на ней купол с крестом.

Отдав мне ключи от храма, отец Меркурий куда-то уехал, обещав скоро вернуться. Я поднялся на колокольню – оттуда открывается удивительный вид на окрестности. Как мне сказал отец Меркурий, с самого верхнего яруса колокольни видны Петушки, до которых здесь не один десяток километров. В храме я почитал вечерню и повечерие. Потом пошёл на скотный двор, мать Феодосия меня ещё раз накормила. Их там работает трое – монахиня Феодосия, монахиня Антония и инокиня София.

Вскоре вернулся отец Меркурий. Ещё немного прогулявшись по окрестностям, насладившись удивительной тишиной, я отправился спать.

 

12 июня, четверг Пятидесятницы

Преподобного Исаакия, игумена обители Далматской

Проснулся я в восьмом часу. Собрался, прочитал полунощницу, сходил на скотный двор к матери Феодосии, позавтракал – и пошёл в храм, прощаться с отцом Меркурием.

Я застал его за работой – он укреплял водосточные трубы. Спускаясь вниз, отец Меркурий заметил: «Как-то раз я тут работал, и владыка приехал. Увидел меня и говорит: «Отец Меркурий, а на Афоне монахи в подрясниках работают». А я ему на это: «Владыка, так если я тут буду в подряснике работать, я когда-нибудь наступлю на него и свалюсь отсюда». «Тоже верно» - ответил владыка».

Отец Меркурий подарил мне на прощанье несколько книжек. Я, правда, взял только две, и это было для меня большой проблемой – места в рюкзаке практически не было. Батюшка довёз меня до соседнего села Андреевского. По дороге рассказал несколько историй о том, как Господь посылал помощь именно в те моменты и в том размере, как она была нужна. Такие истории можно услышать, пожалуй, в каждом возрождающемся храме или монастыре – Господь никого не оставляет. Правда, отцу Меркурию Господь помогает не только через пожертвования. Между делом он упомянул: «Иногда бывает, что-то случается – я местных братков вызываю, они тут быстро порядок наводят». А потом добавил: «Да, всякое бывало, приходилось и за нож браться».

Это не единственное, скажем так, хулиганство отца Меркурия. Например, возле дома у него стоит грузовик «Урал» с транзитными номерами Московской области. Отец Меркурий говорит: «Я на нём всё вожу – и уголь, и дрова. Правда, документов на него нет. Ну, ничего, в округе меня вся милиция знает. А если во Владимир езжу – там уж договариваемся».

Такого настоящего русского мужика, мастера на все руки, немного с хитрецой, да ещё и иеромонаха, по всей видимости, неплохого духовника – нечасто встретишь. В общем, расставаться с ним не хотелось. Довезя меня до Андреевского, отец Меркурий сказал: «А ты там скажи отцу Тихону, может, приедет к нам на пару дней. Ему бы отдохнуть, побыть в такой тишине». Я пообещал, что обязательно передам.

В храме в Андреевском шла подготовка к Крещению. Местная матушка, послушающася за ящиком, р.Б. Нина, показала мне храм и приходской дом. Храм строился как домовая церковь при усадьбе графа Воронцова. Этот граф, первый министр иностранных дел России, выстроил здесь себе дворец. Р.Б. Нина с увлечением рассказывала мне, как в XIX веке здесь ставилось по три спектакля в неделю, выращивались ананасы и устраивались катания на лодках по пруду. Я слушал это и не мог отвязаться от мысли: «Какое это отношение имеет к православию?».

В советское время храм закрыли, а в усадьбе устроили санаторий. Сейчас санаторий закрыт, усадьба разрушается – зато возрождён храм. Настоятель, отец Валерий, служит здесь уже лет 15. При приходе – воскресная школа, дети учатся музыке, каждый праздник ставят спектакли, выезжают в походы во главе с батюшкой – жизнь идёт. К 200-летию МИДа на его деньги была отреставрирована могила Воронцова. В общем, храм живёт. «Это хорошо, - замечает р.Б. Нина, - Церковь должна людям помогать!». Я спорить не стал – хотя абсолютно уверен, что Церковь должна только спасать души для вечности, а польза для общества – лишь побочный эффект, и если его не будет, Церковь ничего не потеряет.

Р.Б. Нина напоила меня чаем – и я отправился дальше. Следующим пунктом на моём пути было село Анкудиново. Там – храм, который также окормляет отец Валерий. Я по подсказкам местных жителей нашёл некую Наталию, которая вроде как отвечает за храм. Моя заветная фраза: «Я странник по Святой Руси инок Алексий!» - помогла и здесь, храм мне открыли.

Церковь архангела Михаила, XIX века, после революции была превращена в столовую. В 90-е годы храм был возвращён, но Литургия до сих пор не совершается – только молебны. Приходит на них человек 15, так что смысла создавать отдельный приход пока нет. Непонятно, почему не совершается Литургия – вроде и Престол стоит, и в храме всё более или менее готово.

Храм довольно аккуратный, прибранный – видно, что о нём заботятся. Занимается им в основном эта Наталья с мужем Николаем и детьми – они переехали в Анкудиново из Покрова, живут здесь постоянно. Немного помолившись, я отправился в следующее село – Караваево.

В Караваево также стоит храм, но от него – одни стены, внутри растёт трава, летают вороны. Но возле храма – маленькая часовенка. Я, опять же, стал искать, кто бы мог мне её открыть. Мне указали на домик р.Б. Лидии. Она очень обрадовалась, увидев меня, но сказала, что у неё болит нога, поэтому дойти до храма она не сможет. Пожелав ей выздоровления, я пошёл дальше.

Согласно карте, которая была у меня с собой, из этого Караваево идёт просёлочная дорога, километров 7, до села Зиновьево – куда я хотел попасть дальше. Но всё оказалось не так просто. Пройдя по дороге пару километров, я попал в какую-то деревню под названием Назарово, которая на карте вообще не отмечена. Там мне указали дорогу на Зиновьево – вернее, это была почти не дорога, а направление. В следующей деревне, которой также на карте нет, Кузяево, один мужичок мне помог, нарисовал карту. Дорога от Кузяево на Зиновьево, конечно, тоже почти не дорога, через какие-то болота и заросшие поля. В общем, не без трудностей около трёх часов дня я был в Зиновьево.

Зиновьево – это уже другой район, Кольчугинский. Там тоже находится храм, в который я и захотел попасть. Но не тут-то было. На раба Божьего, работавшего в храме на лесах, не произвело впечатления, что я странник по Святой Руси инок Алексий, и он сказал, что храм открывать не будет, потому что там ремонт. Я уже думал демонстративно отряхнуть свои ботинки с Евангельскими словами: «И прах от ног наших отрясаем вам» - но решил этого не делать, и направился дальше.

Ещё километра три мне пришлось пройти пешком – никаких попутных машин не попадалось. Потом меня подвезли, в общем, я добрался до села Завалино, где служит некий иеромонах Онуфрий (Кова