Рафаэль Нурудинович Безертинов 7 страницаМировоззрение о духах
Общие представления о духах. Тюрки—тэнгрианцы считали, что в невидимом мире после хозяев местности следующее место на иерархической лестнице занимали духи. Духи заселяли окружающий мир. Эти могущественные и невидимые существа пребывали повсюду: в лесах, степях, горах и водах. Они обитали даже на небе и под землей. Тюркские племена духов называли по-разному: төс, күрмәс, онгон, уңган (бесцветный, невидимый).
Духи представлялись в самых разнообразных обликах, но большинство из них представлялись в виде животных и птиц. Духами “верхнего” мира чаще всего были птицы, а духами “среднего” мира— животные. Духи были и в человеческом образе. Человеческим обликом были наделены “небесные люди” — духи предков, а также духи, живущие в срединном мире. Они были мужчинами и женщинами, молодыми и старыми. Не редкость, когда духи были и уродцами: однорукими, безголовыми, трехногими, и т.п. Эти духи в основном обитали в “нижнем” мире. Близкое присутствие нижнего мира часто вносило в жизнь людей элемент нестабильности. Всевозможные мелкие злые духи — күрмесы — досаждали человека. На закате солнца они особенно активны, недаром в это время запрещается спать — духи могут похитить кут (кот), отделившийся во сне.
Духи представлялись разными не только обликом, но и размерами. Одни духи чуть больше комаров, их так же много, как комаров. Другие в размерах животных, которыми они представлялись. Духи могли предстать и как богатыри. Они имели способность свободно менять свой облик. Но несмотря на разнообразие и количество, каждый дух имел свое имя и был индивидуальным. Духи были великие, средние, мелкие и делились на вредных и добрых, хотя и это было еще относительным. Движение духов — это смерч, водоворот, вихрь, перекресток.
Представления об образах духов делились на три категории. В первую входили духи, по своей природе не только не враждебные человеку, но зачастую покровительствовавшие ему (духи предков, духи помощники камов, албасты и т.п.), хотя иногда считалось, что и они могли наслать болезнь, наказывая ею за какой-нибудь проступок либо принуждая таким образом исполнить их желания. Избавиться от болезни, посланной духами этой категории, можно было, лишь исполнив их требование.
Ко второй категории относились духи, враждебные людям по самой своей природе. Представлялось, что независимо от поведения человека они, улучив удобный момент, принесут ему вред — болезнь или смерть. Но чтобы избавиться от козней злобных духов этой группы, их не пытались умилостивить, им не служили, их надо было только изгонять, “связывать” различными магическими обрядами. Главным и самым действенным магическим обрядом считалось камлание. Существовало поверье, что и духи второй категории могут иногда быть полезными человеку, но только в том случае, если он подчинит их себе и заставит служить себе силой.
В третью категорию входили духи, с которыми человек мог вступить в специфические отношения сексуального характера. Эти духи влюблялись в человека и добивались его любви.
Под влиянием ислама часть духов стали называть рух, арвох. Арабский термин “рух” означает дух, призрак.1 Впоследствии к арабскому множественному слову было присоединено тюркское окончание множественного числа “лар” (арвохлар). Арвохи входили в категорию духов умерших, покровителей семейного огня, т.е. были духами предков данной семьи. Этим термином называются и духи неизвестных умерших. В Самарканде называли духов умершего — ут-учоко. Ут — огонь, учоко — очаг, в основе — духи — покровители семейного огня, т.е. духи предков данной семьи. Если человек заболевал, ненароком наступив на чью-то неизвестную могилу, для его излечения там ставили жертвенный светильник со словами посвящения для духов умерших.
Говоря о том, каким образом дух причинял болезнь, употребляли следующие слова: ударил, придавил, навалился, оказал влияние, бросил тяжесть, бремя и т.д. Болезнь, причиненную духом умершего, связывали с тем, что дух умершего остался недоволен, иногда точно указывая, о духе какого умершего идет речь (обычно считали, что это дух близкого родственника, недовольный тем, что неправильно исполняли обряды захоронения и жертвоприношения). Болезни, причины которых усматривались во влиянии духов, назывались словом зиян (вред). Под этим словом подразумевалась болезнь сверхъестественного происхождения, имевшая хронический характер, в противоположность авру (боль), имеющей физические причины и излечиваемой лекарствами.
Одними из таких сверхъестественных болезней были: постоянное недомогание человека (“ходит тяжелым”), бесплодие, частая смерть детей. Слово “тяжесть” истолковывалось как наказание духами за неблагочестивую и недостойную жизнь или неподобающее поведение к духам умерших. Чтобы выздороветь, человек должен был искупить вину жертвоприношением.
В Средней Азии, Казахстане, Азербайджане, в Повольжье и т.д. у тюркских народов были хорошо известны духи под названием: джины, албасты, пери и т.д. Джин — это дух-бес. Каждый джин имеет свое имя. Джин — термин арабский. Он остался от верований доисламских арабов, который официально был признан исламом. Мусульманские демоны зла, подчиненные Иблису (дьяволу), существа состоящие из “пара или бездымного огня”, которые в доисламской Аравии играли в пустыне роль сатиров. Однако тюркские верования заимствовали лишь арабский термин, продолжая жить в народных верованиях в своих чисто локальных образах.
Образ тюркских джинов весьма не определен. Одни тюркские племена их видели в образе человеческом, другие чем-то малым по своим размерам, державшимся целыми стаями. Они, как “мошкара”, буквально роятся в излюбленных ими местах. Человеку в этих местах находиться не рекомендуется. Существовало представление, что джины — это источники всяких бед и, в первую очередь, болезни зиян. Местами обитания джинов считались заброшенные кишлаки и дома, высохшие русла рек, мусорные ямы, свалки, кладбища и т.д. Чаще всего местом пребывания они избирали кладбище, поэтому на кладбище долго находиться не рекомендовалось. Например, нельзя ночевать на кладбище, пребывать долгое время около заброшенных могил, так как это приведет к несчастью и человек может заболеть разного рода болезнями.
Албасты — это духи, о которых знают не только в Средней Азии и Казахстане, но и в Персии, в Закавказье, в Поволжье, в Сибири и т.д. Состоит из двух слившихся слов: первое ал, второе — басты, имеющее значение “придавил”, “задавил”. Албасты (алвасты) представлялся в образе женщины, обычно обнаженной, с длинными грудями, нередко — перекинутыми через плечи и длинными черными волосами. Особенно опасен этот дух для роженицы и ребенка. Если албасты только взглянет на беременную женщину или новорожденного, дитя погибнет. Самый меньший вред, который он может причинить — это болезнь матери и ребенка. Албасты, по поверьям, показываются людям. Чаще всего в мифах описываются встречи человека с албасты в тот момент, когда она под деревом или у арыка расчесывает свои волосы. В сказаниях, как правило, подчеркивается, что она сидит спиной к человеку и лица ее не видно, и это хорошо, так как взгляд ее может причинить болезнь. Старики считали, что албасты обычно сидит над трубой, по которой вода поступает на мельничное колесо. Поэтому детям не разрешали идти с наступлением темноты на мельницу, боясь, что албасты бросит их в воду.
Ночные кошмары связывали с албасты. Она будто бы наваливалась на спящего человека всем телом — ногами придавливала ноги, руками — руки, своим ртом закрывала рот, не давая шевельнуться. По убеждению стариков, у албасты нет носа, поэтому мучимый ею человек продолжает дышать и в конце концов приходит в себя. Если бы у албасты был нос, то человек, на которого она наваливается, не мог бы остаться в живых.
В Средней Азии, в том числе и в Казахстане имеется целая категория деревьев и кустов, которых всячески избегают, так как они, согласно поверьям, служат пристанищем злых духов (джинов, албастов). Прежде всего такой недоброй славой окружено в Средней Азии дерево грецкого ореха, находиться под ним, особенно на закате солнца, не рекомендовалось во избежание враждебных акций со стороны злых духов, гнездящихся в его ветвях.
Представление о пари у тюрков носит двойственный характер: пари относится к людям доброжелательно, но может и вредить. Пари при встрече с людьми принимает образ красивого цветка, а также и облик птиц и животных. Они, как и люди, со временем стареют и теряют силы. Среди пари имеются мужчины и женщины, которые могут влюбляться в красивых людей противоположного пола и требовать от них ответной любви. В таких случаях пари являлся людям в человеческом облике. Если избранник пари оставался холоден, не отвечал на любовь и не соглашался принять на себя обязанности служения духу, пари гневался и, уходя, наказывал его болезнью. За любовь пари либо платят удачей (например в охоте), либо дают человеку способность предвидеть судьбу и излечивать болезни, изгоняя злых духов. В таком случае человек, избранный духом пари, становился камом.
Выражение “красивый как пари” связано с поверьем, что в кого-то из родителей красивого ребенка влюбился дух пари противоположного пола. В таких случаях говорили: “В отношения между мужем и женой вмешались пари”, но вмешательство пари не понималось как сексуальная связь. Существовало так же поверье, что необычной красотой обладают дети, вскормленные пари. Если у пари и человека дети родились в одно и то же время, то пари будто бы может кормить человеческое дитя. Для кормления пари уносит младенца с собой, но мать этого не замечает.
Среди пари есть определенная иерархия, имеются своего рода военные вожди с подчиненным им войском лашкар. Пари могут причинять человеку неприятности. Если пари ударит человека, то он может потерять речь или стать глухонемым. По представлению среднеазиатских тюрков, пари не живут постоянно в одном месте. Они кочуют, возвращаясь туда, где уже были, лишь через определенный срок.
Духов могли видеть некоторые люди, например камы, ясновидящие. Из животных — собаки. Злые духи боялись камов, у которых были духи — помощники, духи-покровители родов и т.п. Кроме камов, злые духи боятся и некоторых живых людей, например, великих или храбрых людей, которых в этом смысле называли живыми духами.
Чтобы задобрить добрых духов и отвести болезни или несчастья, их кормили, так как они также нуждаются в пище. Предназначенная для духов пища разнообразна: запах жертвенного угощения, кровь жертвенного животного, а также кумыс, молоко, араке (молочная водка), чай и т.п. и, конечно, молитвы.
ДУХИ ПРЕДКОВ
Традиционное тюркское мировоззрение о жизни и смерти. Тюрки—тэнгрианцы верили, что смерти нет, а есть своеобразный круговорот жизни человека, он устойчив и последователен. Эта вера связана с древним мировоззрением обожествления природы. “Структура круговорота такова. Жизнь каждого человека начинается с небесной зоны Вселенной. Отсюда Тэнгри посылал на землю кут (кот), сюр к женщине. Наступал утробный период земной жизни человека, во время которого образовывалось тело человека состоящее из мясо, кости и крови. С появлением на свет, первым признаком которого было “дыхание” (тын, тун), наступал период пребывания человека на “лунно-солнечной земле”, до самой его смерти, пока не “обрывалось дыхание” (тын бетте, туну үзүлди). В земной жизни, в самый ранний период, до того, как ребенок начинал свободно говорить, тюрки—тэнгрианцы считали его более связанным с небесным миром, откуда он появился на земле, чем с окружающими людьми. По их мнению, тогда ребенок находился под охраной и присмотром божества Умай — покровительницы рожениц и новорожденных младенцев. Как только ребенок начинал свободно говорить, общаться со своими родителями, родственниками и т.д., то есть входил в земной социальный мир, его непосредственные связи с Умай прекращались”.2 Человек взрослел, старел и умирал. Во время смерти тын, кут и сюр покидали тело и возвращался к Тэнгри, давшему ему земную жизнь. Таким образом, смерти нет, а есть круговорот жизни человека во Вселенной.
Тюрки—тэнгрианцы считали, что тын (тун) присущ людям, животным. Тын был признаком принадлежности к живым существам. Он сопутствовал дыханию в период всей жизни и констатировал начало и конец жизни.
С кутом тюрки—тэнгрианцы связывали жизненную силу человека от его зарождения до самой смерти. Кут человека — жизненная сила, сама суть жизни, божественного происхождения, приходящего с Космоса. Кут как и тын — неотторжимая субстанция живого человека. Утрата кут, так же как и тын, приводит к смерти. От слова кут произошли производные слова кутла, кутлу, кутлат и.т.п. Вместе с кутом Тэнгри даровал человеку сагыш, бәгер, мын, и этим он отличался от всех живых существ. Если же Тэнгри забирал кут назад, то человек умирал. Скот, звери, растения — кут получали от хозяина священной горы.
Кут обладал способностью отделяться от тела во время сна в виде маленького огонька, бродить по разным местам и возвращаться при пробуждении человека. Кут использует для выхода и входа носовые отверстия. Поэтому спящего человека (особенно ребенка) будили осторожно, чтобы кут успел вновь вернуться в человека. Потеря кут всегда влекла несчастье. Либо болезнь, если потеря была временной, либо смерть, если она оказывалась невозвратимой. Кут обладал способностью покидать тело человека как произвольно, так и непроизвольно (например, во время испуга говорили: “Кут чыкты” — Кут вышел) и возвращаться туда же как самостоятельно, так и с помощью кама. Иногда спящий человек видит во сне, как он бродит по разным местам. Это кут в оболочке сюр (облик человека) выйдя из тела бродит по местам, где человек когда-то бывал.
Тэнгри даровал сюр человеку вместе с кутом. Сюр вместе с человеком взрослел и рос. Считали, что в сюр заключен внутренний психологический мир человека. Сюр переводят как “облик”, “образ”, “изображение”, но этот перевод не соответствует точному смыслу. Благодаря сюр путешествия кута вне человека становятся видимыми некоторым людям. Бывает так: один человек говорит другому, что видел его в таком-то месте, хотя этот человек там не был. Он отвечает обознавшемуся: “Возможно, ты видел мой сюр”.
Тэнгри дарует человеку күнел. Многие события человек предчувсвует күнелем. В таких случаях говорят: “Күңелем сизә” — күңелем чувствую.
“Представление о душе, как известно, является важнейшим звеном в теологии каждой религии, получившее особенно важное значение в мировых религиях. В тэнгрианстве оно носит иной и весьма специфический характер, делающий его совершенно непохожим на то, что в мировых религиях, в (семитских) частности христианстве, вкладывается в понятие “душа”, а в исламе — жан. Недаром алтайские миссионеры, несмотря на почти вековую христианизацию алтайцев, не смогли привить им ортодоксального христианского представления о душе. Такое положение доставляло немало забот самим миссионерам еще и потому, что оно создавало непреодолимые трудности для перевода на тюркский язык слова “душа” в христианском значении, так же как и “дух-святой” и другие”.3 Тюркские названия кут, тын, сюр, которые миссионеры предпологали использовать для перевода слова “душа”, “җан” в миссионерской литературе, проповедях и т.д. совершенно не годились и они не допустимы, так как способствуют лишь искажению представления о них. Такие слова как күнел, бөгрем, сагыш, мын — также не переводятся на другие языки. Как видим, термин “душа”, (“җан”) для тэнгрианства не приемлем.
Традиционный тюркский обряд захоронения. По установившимся древним традициям тэнгрианства, обряд захоронения делился на три стадии. Первая: жертвоприношение умершему. Вторая: сожжение тела умершего, его коня и вещей, нужных для жизни в ином мире, на костре, в последующем собирание пепла в кувшин. Третья: захоронение кувшина с пеплом весною или осенью. На месте захоронения знать строила сооружения постоянной гробницы, а простой люд ставил надмогильный камень с изображением человека или с надписью.
Наличие такой традиции было связано с существованием представления о необходимости подготовительного периода перед окончательным переселением духа умершего в мир духов. Обряды, исполняемые в это время, были призваны обеспечить умиротворение духа умершего, чтобы заручиться его поддержкой в будущем и гарантией благополучия живых.
Согласно сведениям русского ученого И.Бичурина, исследовавшего китайские источники, похоронный обряд тюрков в эпоху Первого Тюркского каганата делился на три последовательные стадии:
1. Установление юрты с умершим и принесение жертв. “Тело покойного ложат в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола закалывают лошадей и овец и, разложив перед палаткой, приносят в жертву; семь раз объезжают вокруг палатки на верховых лошадях, потом перед входом в палатку ножом надрезывают себе лицо и производят плач; кровь и слезы совокупно льются. Таким образом поступают семь раз и оканчивают”.
2. Похоронный обряд. “Потом, в избранный день, берут лошадь, на которой покойник ездил, и вещи, которые он употреблял, вместе с покойником сжигают; собирают пепел и зарывают в определенное время года в могилу. Умершего весною и летом хоронят, когда лист на деревьях и растениях начинает желтеть или опадать; умершего осенью или зимой хоронят тогда, когда цветы начинают развертываться. В день похорон, так же как и в день кончины, родные предлагают жертву, скачут на лошадях и надрезают лицо”.
3. Строительство храма при могиле. “В здании, построенном при могиле, ставят нарисованный облик покойника и описание сражений, в которых он находился в продолжении жизни. Обыкновенно, если он убил одного человека, то ставят один камень. У иных число таких камней простирается до ста и даже тысячи. По принесении овец и лошадей в жертву до единой, вывешивают их головы на вехах”.4
Эти сведения подтверждаются китайскими династийными хрониками. Так, по сведениям “Су-Шу”, “у могилы из дерева ставят дом. Внутри него рисуют облик покойного, а также военные подвиги, совершенные им при жизни”. Или: “Затем они погребают пепел и устраивают на могилу деревянный столб в качестве памятного знака. На могиле они сооружают помещение, в котором рисуют облик покойного”.5
Был еще у тюрков и монголов такой обычай, после сожжения умершего на костре, его родственники изготавливали символическую куклу, похожую на умершего. Куклу наряжали в платье, а сверху надевали панцирь или кольчугу, а на голову — шлем. Эта кукла находилась в юрте до захоронения пепла умершего. Ее называли тул (тол). Перед этим тулом, мать, жена и дочери умершего, кроме мужчин, каждое утро и вечер при заходе солнца, стоя на коленях, оплакивали умершего, вспоминая и похваляя его храбрость и домовитость. При чем жена более всех прочих повторяла оплакивание почти при всяком приезде стороннего человека. В таких случаях говорили:”Она тул хатун” — Она жена тул.6 Во время захоронения пепла умершего тул сжигали и все вместе хоронили в могилу. Слово тул встречается на древнетюркских надмогильных камнях. В одном из них говорится от имени умершего: “На шестьдесят первом году (жизни) я на голубом небе не стал видеть солнца. Моя княжна в тереме сделала тул”. Сегодня слово “тул” обозначает у тюркских народов — вдова.
Захоронение весной и осенью мыслилось древними тюрками как наиболее подходящее время для ритуальных обрядов, обращенных к просыпающемуся или засыпающему миру.
К началу VI в., периоду сложения Великого тюркского каганата, у тюрков уже бытовали устойчивые традиции, связанные с культом предков, обрядом захоронения и строительством храмовых комплексов для умерших из знати. Эти традиции возведения поминальных храмов уходили к хуннскому периоду.
Комплекс усыпальницы брата Билге-кагана, царевича Кюл-тегина подвергался археологическим раскопкам, которые позволили взглянуть на функциональное назначение поминальных культовых комплексов, в общих чертах реконструировать проводившиеся на них обрядовые церемонии. Важно и то, что сооружение храма Кюл-тегина описано в Танских летописях.
“Мемориальный комплекс представляет собой двор площадью 1934 кв.м., окруженный толстой глинобитной стеной и рвом глубиной 2 м при ширине 6 м. В центре двора на глиняной платформе 86X 88 м c наклонными откосами стоял храм из обожженных кирпичей, оштукатуренный, и окрашенный снаружи в красный цвет, имевший на фасадной части украшения в виде керамических масок драконов. Внешние размеры здания 10,25 X 10,25 м. Внутренние его стены украшены разноцветными фресками в виде растительных узоров. Черепичную кровлю храма поддерживали 16 деревянных колонн, из которых 12 были включены во внешние стены, а остальные 4 установлены по углам внутренним. Водосточные черепицы оканчивались дисками с рельефными листами, окруженными жемчужинами.
Внутри храма имелись большая плита от мраморной ступени и гранитный квадрат, составлявший некий алтарь-постамент, на котором возвышались статуи Кюл-тегина и его жены. У их подножия в полу обнаружены две глубокие ямы с сохранившимися обломками сосудов. В сосудах хранился пепел от сожженных тел величественной пары. С внешней стороны к храму вела лестница-ступенька 1,35 м шириной и 6,5 м длиной.
В западной части двора находился гранитный жертвенник весом в несколько тонн, лежавший на небольшой глиняной платформе. На дне вертикального отверстия в центре жертвенника (глубина 50, диаметр 72 см) обнаружено огнище, что подтверждает культовое назначение памятника. В свое время жертвенник был защищен каркасным навесом под черепичной крышей, а пол вымощен каменными плитами.
Перед храмом на каменной черепахе была установлена стела. Это сооружение было упрятано в каркасный павильон-часовню под черепичной крышей, поддерживаемой четырьмя опорными столбами, а стены павильона были сложены из глиняной массы, покрытой белой штукатуркой. Стела в честь Кюл-тегина представляет собой усеченную пирамиду высотой 3,15 м, шириной у основания 1,24 м, толщиной 0,41 м. Верхняя часть стелы напоминает пятиугольный щит, обрамленный изображениями дракона. На одной стороне щита — тамга хана, на другой — руническая надпись, удостоверяющая дату сооружения памятника — 1 августа 732 г. Правее и на трех других гранях стелы — строки обширного рунического текста от имени Билге-кагана — брата и преемника покойного”.7
На этой стеле упомянута кончина Кюл-тегина словом “учды” (отлетел,улетел). Слово “улетел” подразумевало отлет на Небо, где умершему предстояло продолжить свое существование, так как в тексте надписи сказано: “На небе Вы будете как среди живых”. По представлению тюрков, во время сожжения физическог тела умершего, кут, тын, сюр все одновременно испорялись в огне и умерший переселялся на Небо вместе с дымом погребального костра. Испарившись на костре он превращался в бесцветного (изменял цвет). Переселившись на Небо, умерший становился духом (дух предков). Разные тюркские племена дух предка называли по-разному: төс, онгон, уңган, күрмәс и т.п. “Онгон”,”уңган”, кроме бесцветного, выцветшего обозначал умелый, мастеровой (предок).
Тюрки—тэнгрианцы считали, что человек рождается не по своей воле, а по воле Тэнгри и умирает также не по своей воле. Поэтому тюрки были уверены, что они живут на Земле отнюдь не зря и не временно, смерти физического тела не боялись, т.к. это было (и есть) естественное продолжение жизни, но в другом существовании. Древние тюрки верили, что не существует ни потусторонней, ни посюсторонней жизни, мир един. Жизнь из одного качества переходит в другое.
Тюркам тогда и в голову не приходила идея, навязанная позже мировыми религиями о том, что земная жизнь не значима, человек всего лишь раб божий и что вся его земная жизнь временная, а он только гость на земле. Это мировые семитские религии внушают человеку, что ничего, что он плохо живет на земле, главное быть покорным, исправно молиться и не грешить, а райская жизнь его ожидает на том свете. Грешникам, не желающим попасть в ад, дается возможность искупить грехи перед Всевышним; бедным — отмолиться, а богатым — откупиться, например: съездить в святые города: в Мекку (мусульманам) или в Иерусалим (христианам), или построить религиозные здания (церковь, мечеть и т.п.). В средние века католическое духовенство дошло до того, что отпускало грехи даже за деньги. На свет появились индульгенции — грамоты об “отпущении грехов”.
В тэнгрианстве человек приписывал Небу, Земле власть над собой, но влияние это действовало только в земном мире от рождения до смерти. После смерти власть природы над ним прекращалась, он сам становился свободным божеством (уңганом). В тэнгрианстве не было грехов в смысле христианском и мусульманском, т.к. человек боялся кривить совестью, потому что от этого у него уменьшался скот, сам он или его дети получали болезни. Наказание следовало тотчас за нарушением традиции и обряда. Со смертью на земле он освобождался от всех наказаний и дух его становился свободным. Благополучие его в том мире зависело от того, как родственники исполняли обряды захоронения и жертвоприношения. Если обряды захоронения и жертвоприношения были исправны, он был спокоен и покровительствовал всем родным, в противном случае он становился врагом. Поэтому древние тюрки и монголы считали себя сынами Неба, а не рабами божьими.
Став свободным духом, божеством, освободившись от физического тела, было время на осмысление прожитой земной жизни. И если при обслуживании физического тела на земле человек шел на противоестественные деяния, то получал духовное наказание за бессмысленную и ничтожно прожитую жизнь на земле: за трусость и подлость, за лицемерие и предательство, за подхалимство и угодничество, за воровство и убийства и т.п. Их не поминали и им не приносили жертвоприношения, так как опасались, что они будучи духом будут творить зло и потомку — зовущему.
Люди великие, сильные были и всесильными, всемогущими унганами (духами предков), мелкие натуры становились и после смерти ничтожными духами, которые не могли ни порядочно любить и не умели ненавидеть. Жизнь умерших на земле продолжалась в небесной сфере, но в другом виде.
Таким образом, смерти нет — есть переход в другое существование. Смерть толкает человека вперед, в мир Космоса. Древние тюрки и монголы учили потомков не бояться смерти, особенно в бою. Смерть в бою считалась почитаемой. Каждый человек должен был достойно умереть. Достойно — значит, уничтожить хотя бы одного врага. Любой ценой! Ибо в противном случае наступает позорная смерть, которая низведет на нет даже самую благородную и возвышенную жизнь! Такой дух предков превращался в Небесный мусор. Такой позорный дух предков ничему не мог учить, он не взывал к мщению, он никуда не звал, он обрекал на ничтожную жизнь и бесславную смерть грядущие поколения. Но дух наиболее отъявленных негодяев, несущий сильную отрицательную энергию, после выхода в Космос сгорал и исчезал. Таким образом, Дух Неба очищался от отрицательной энергии. Исполняя обряд сжигания умершего на священном костре, древние тюрки тем самым освобождали Землю от отрицательной энергии.
Как и всякие родители, дух предков старался помочь своим родственникам и роду, оставшемуся на Земле, если их не забывали. Жертвоприношения духам предков совершались для того, чтобы оказать внимание бывшим членам семьи, получить от них с Неба помощь.
Погребение через сожжение признавался у тюрков Алтая, Якутии, калмыков Калмыкии и т.д до XIX в. не только почетным, но особенно полезным для загробной жизни человека и поэтому считался великим счастьем, если кому выпадало на долю сожжение. Официальные государственные религии России (христианство, ислам, буддизм) преследовали этот обряд. Поэтому среди умерших сжигали только наиболее уважаемых людей: камов, бакшей, нойонов, зайсанов.
Культ предков. Тюрки и монголы имели культ предков— героев, которые “прославились своими подвигами на поле брани”8 или великими творениями при жизни или чудесами, возвеличившими имя тюрков и оставшиеся в памяти народа. Этим героям ставили каменные памятники, а рядом, на каменных плитах, выбивали слова о его подвигах и его обращение к потомкам.
В руническом тексте на каменной стеле усыпальницы Кюл-тегина говорится: “Все, что я имел сказать, я выразил на вечном камне (памятнике). Смотрите на него, знайте вы, тюркские теперешние начальники и народ!... Памятник я поставил... на месте дорожной остановки”.9
Считалось, где жил и творил герой или гений дела, там и после смерти его дух мог оказать постоянную защиту и помощь своим сородичам и народу. Тюрки—тэнгрианцы считали, что кроме физического питания для тела, нужно и духовное. Одним из видов духовного питания было и общение с духами предков. Великим людям возле их каменных изваяний устраивали грандиозные моления в государственном масштабе. Тюрки считали, что во время памятных жертвоприношений дух предков находил в памятнике временное пристанище. Памятник был местом встречи между людьми и духом предков. А в остальное время он находился на Небе.
|
