Торквемада

1 ноября 1478 года своей буллой папа Сикст IV узаконил создание особой инквизиции — испанской. Два или, возможно, три священника в возрасте старше сорока лет должны были быть назначены инквизиторами. Право назначать и смещать их было доверено не доминиканцам или какому‑либо другому папскому институту, а испанским монархам.

27 сентября 1480 года они назначили в качестве инквизиторов двух доминиканцев. Инквизиторы начали свою работу на юге, по соседству с всё ещё мавританским королевством Гранада. Первое аутодафе было проведено 6 февраля 1481 года — живыми на костре были сожжены шесть человек. В одной только Севилье к началу ноября 1482 года огонь пожрал ещё 288 жертв, а семьдесят девять человек были приговорены к пожизненному заключению.

Спустя четыре месяца, в феврале 1482 года, папа санкционировал назначение инквизиторами ещё семи доминиканцев. Одному из них, приору монастыря в Сеговии, суждено было войти в историю и стать олицетворением испанской инквизиции в её самых мрачных проявлениях.

Через три года после назначения Томаса де Торквемады[17], трибуналы инквизиции были учреждены в четырёх других местностях. К 1492 году трибуналы действовали в восьми главных городах. К этому времени также испанская инквизиция уже закусила удила. Протесты последовали ещё десятью годами раньше, через несколько месяцев после назначения Торквемады.

В апреле 1482 года, отвечая на удручённые письма испанских епископов, папа издал буллу, выражавшую сожаление о том, что «многие истинные и праведные христиане, на основании свидетельств врагов, соперников, рабов… без каких‑либо доказательств были брошены в тюрьмы, подвергнуты пыткам и осуждены… лишены своего имущества и переданы в руки светских властей для приведения в исполнение приговора… многих приводящего в возмущение».

В том же документе папа делал вывод о том, что «инквизицией уже некоторое время движет не ревностное служение вере и спасению душ, но жажда богатства». В соответствии с этим выводом все полномочия, вверенные инквизиции, были аннулированы, и папа потребовал, чтобы инквизиторы были поставлены под контроль местных епископов.

Такие меры были, разумеется, дерзким вызовом монархии, и король Фердинанд был понятным образом возмущён. Сделав вид, что сомневается в подлинности буллы, он отослал понтифику лукавое послание. Оно заканчивалось открытой угрозой: «Позаботьтесь, таким образом, о том, чтобы дело не пошло дальше… и доверьте нам заботу об этом вопросе».

Получив такой отпор, папа полностью капитулировал. 17 октября 1483 года новая булла учредила совет — «Консехо де ла Супрема и Хенераль Инкисисьон», — вверив ему полномочия высшей инстанции инквизиции.

Для управления этим советом, Супремой, была создана новая должность генерального инквизитора. Первым эту должность занял Торквемада. Все инквизиционные трибуналы католической Испании были теперь, по существу, сосредоточены в юрисдикции одной администрации с Торквемадой во главе.

В последующие пятнадцать лет, вплоть до своей смерти в 1498 году, Торквемада обладал властью и влиянием, которые могли поспорить с властью и влиянием самих монархов — Фердинанда и Изабеллы. Что касается инквизиции, то, по словам одного историка, «он пестовал нарождающийся институт с неутомимым рвением». Он делал это с «безжалостным фанатизмом» и «беспощадным усердием».

Фанатическая преданность своей роли вынудила его отказаться от предложенной должности епископа Севильи, и до конца своей жизни он так и не сменил своего аскетичного доминиканского облачения на пышные одеяния прелатов того времени. Кроме того, он был строгим вегетарианцем.

Однако он оставлял себе значительные доли конфискованного богатства, обитал в роскошных дворцах и путешествовал со свитой из пятидесяти конных стражников и еще 250 вооруженных людей, рассчитанной на то, чтобы производить впечатление и одновременно вызывать трепет.

Это, тем не менее, не уберегло его от паранойи. Когда он обедал, то неизменно хранил при себе «рог единорога», который якобы служил ему защитой от яда, — нет, правда, никаких указаний, как действовал этот химерический талисман или что именно делал с ним его владелец. В других отношениях он был человеком явно незаурядного ума, одним из непревзойдённых макиавеллистов своего времени, наделённым знанием человеческой натуры и хитростью политика.

В «Братьях Карамазовых» великому инквизитору не дано имени. Однако не приходится сомневаться, что в качестве прототипа Достоевский имел в виду Торквемаду. И в самом деле, описание великого инквизитора, данное Достоевским, вероятно, является столь же точным портретом Торквемады, как и описание любого историка или биографа. Безусловно, не трудно вообразить, как Торквемада преднамеренно отправляет Иисуса на костер во имя инквизиции и Церкви.

Под бескомпромиссным руководством Торквемады деятельность испанской инквизиции возобновилась с удвоенной энергией. 23 февраля 1484 года тридцать жертв были одновременно сожжены живьём в Сьюдад‑Реале. Между 1485 и 1501 годами были преданы огню 250 человек в Толедо. В Барселоне в 1491 году три человека были казнены, а ещё 220 присуждены к смерти в их отсутствие. В Вальядолиде в 1492 году были одновременно казнены тридцать два человека. Перечень всех зверств занял бы несколько страниц.

В какой‑то момент знатные жители Барселоны написали королю Фердинанду: «Мы все в ужасе от приходящих к нам новостей о тех казнях и процессах, которые, как нам сообщают, идут в Кастилии».

В сентябре 1485 года во время молитвы перед главным престолом в соборе был убит инквизитор Сарагосы; но в ответ это только вызвало новую волну казней. Впрочем, инквизицию интересовала не только смерть.

В 1499 году, через год после смерти Торквемады, в вымогательстве и мошенничестве виновным был признан инквизитор Кордовы. Его преемник беспечно продолжал следовать по его стопам, арестовывая всякого состоятельного человека — даже членов благочестивых христианских семей, — дабы конфисковать и присвоить себе его имущество.