Чем хуже, тем лучше?

Тональность высказываний Маркса и Энгельса этих лет напоминает то, что писали коминтерновские и советские марксисты во время мирового кризиса 1929-1933 гг.: чем больше глубина и острота кризи­са, тем ближе мировая пролетарская революция, зна­чит — тем лучше для человечества.

В эти годы Маркс живет в Лондоне, Энгельс в Манче­стере, где управляет семейным текстильным предпри­ятием. Между ними идет интенсивная переписка. Ради скудного заработка Маркс пишет регулярные краткие статьи для американской газеты «Нью-Йорк дейли трибюн», в которых касается самых разных сюжетов европейской политики, экономики и культуры. И в письмах, и в статьях тема кризиса занимает одно из са­мых видных мест. События 1857-1858 гг. дают Марк­су массу материала для будущего «финансового» раз­дела третьего тома «Капитала» [33, т. 25]. Этот раздел остался в черновой рукописи и был опубликован Эн­гельсом только в 1894 г.

Помню, как лет сорок тому назад я терпеливо про­бирался через дебри этого текста, который во многих местах, несмотря на все усилия «дешифратора» Эн­гельса (известны каракули немецкого готического письма Маркса), переводчиков и редакторов, оставал­ся загадочным. И то сказать: англоязычную рыноч­ную терминологию Маркс передавал по-немецки, а по­том переводчики искали русские эквиваленты. Глу­бокие и меткие наблюдения и обобщения соседствуют там с непереваренным сырьем из материалов анг­лийских парламентских комиссий и текущей прессы, где авторы отнюдь не утруждали себя точностью выражений.

Некоторые вещи Энгельс, до известной степени ком­мерсант-практик, понимал лучше, чем его друг. По­этому в письмах Энгельса содержатся иной раз самые любопытные высказывания. К тому же он был, кажет­ся, воинственнее Маркса и несколько раз в переписке возвращается то всерьез, то не вполне всерьез к мыс­ли о том, что революционные обстоятельства могут за­ставить его отправиться на континент и взяться за оружие, тем более что военное дело было ему знакомо по опыту 1849 года. В письме Марксу от 14 апреля 1856 г., комментируя предкризисные «раскаты грома», Энгельс говорит, что скоро придется «паковать наши чемоданы», и предсказывает: «На этот раз крах будет неслыханным; все элементы налицо: интенсивность, всеобщее распространение и вовлечение всех имущих и господствующих социальных слоев» [33, т. 29, с. 32].

При получении известий о биржевом и банковском кризисе в США Маркс пишет 20 октября 1857 г.: «Аме­риканский кризис... превосходен» [33, т. 29, с. 159]. Эн­гельс отзывается эхом через несколько дней: «Амери­канский крах великолепен и далеко еще не миновал... Воздействие на Англию сказалось также, кажется, и на Ливерпульском городском банке. Тем лучше. Тор­говля теперь на три-четыре года расстроена, теперь нам везет» [33, т. 29, с. 165].

13 ноября 1857 г., в разгар кризиса в Англии, когда терпели банкротство десятки банков, хороня деньги вкладчиков, а сотни фирм выбрасывали рабочих, Маркс пишет: «Хотя сам я испытываю финансовую нужду, однако с 1849 г. я не чувствовал себя так уют­но, как при этом крахе» [33, т. 29, с. 167]. Энгельс опять вторит ему, сообщая, что «при этом всеобщем крахе» он чувствует себя «необычайно бодро». А все потому, что кризис должен «подогреть массы населения. Тогда пролетариат нанесет удар лучше, с большим зна­нием дела и более согласованно» [33, т. 29, с. 171-172].

Впрочем, оба они уже чувствовали, что на англий­ский пролетариат и на английских социалистов в смысле революционного удара надежда слабая. В эти самые месяцы большое место в переписке занимает «предательство» старого друга и лидера революцион­ных чартистов Эрнеста Джонса, который, похоже, сню­хался с буржуазией. Гораздо больше шансов, что буря начнется во Франции, где к тому же имеется мощная политическая оппозиция режиму Наполеона III, к ко­торому Маркс и Энгельс относились с ненавистью и презрением. Поэтому Маркс уделяет особое внимание проявлениям кризиса во Франции, хотя там кризис не достиг той остроты, какая имела место в Англии и даже в Германии. Он многократно обращается в ста­тьях и письмах к банку «Креди мобилье», вложивше­му большие деньги вкладчиков в не слишком солид­ные предприятия. Крах этого крупного банка нового «спекулятивного» типа представляется Марксу веро­ятным, если не неизбежным. За таким крахом может последовать финансовый и экономический кризис, спо­собный толкнуть французских рабочих на баррика­ды — и с иными результатами, чем в 1848 г. [33, т. 12].

Однако кризис, достигший пика на рубеже 1857-го и 1858гг., уже к лету этого года был в основном из­жит без больших социальных потрясений. 1859 год оказался первым годом нового экономического подъе­ма, хотя в Англии имел место эпизод резкого падения курсов акций. Как было до этого и как, пожалуй, бу­дет вплоть до Великой депрессии 1930-х годов, кризис Я сам, хотя и немалой ценой, расчищает поле для ожив­ления и подъема. Банкротства банков и предприятий устраняют слабых и неэффективных, давая ход силь­ным и эффективным. Открываются новые возможно­сти для выгодных инвестиций, увеличивается занятость, повышается заработная плата. При этом опять созда­ются ненадежные предприятия, банки увязают в ма­лоликвидных ссудах и вложениях, биржи празднуют новые рекорды курсов акций и объемов торговли... Все это готовит почву для нового кризиса. Но этот цикл после 1850-х годов уже становится привычным, и толь­ко кризис 1929-1933 гг. (Великая депрессия) ставит проблему: может ли капитализм развиваться дальше без серьезных изменений в своих экономических и социальных формах.