Паника 1907 года

Историки народного хозяйства отмечают, что с нача­ла 1907 г. в разных концах мира отмечались признаки окончания экономического подъема и приближения кризиса. Трудно сказать, было это так или то были случайные и разрозненные явления: ведь рыночная экономика практически всегда содержит какие-то кризисные элементы, но лишь при определенных усло­виях они слагаются в серьезный мировой спад.

В США главным неблагоприятным симптомом было несколько волн падения акций весной и летом 1907 г. Как обычно, оптимисты уверяли, что происхо­дит «выравнивание» курсов, что подъем вот-вот возоб­новится. Вместо этого осенью 1907 г. грянул финансо­вый кризис, который побил многие прежние рекорды и оставался самым острым вплоть до событий 1929 г.

Все началось с падения цен на медь и связанного с этим обесценения акций медного концерна «Юнайтед коппер». Это обрушило брокерские фирмы, перегружен­ные медными акциями, за чем последовало ухудшение позиций коммерческих банков, связанных с медным концерном и с этими брокерами. Далее покатилась ла­вина, едва не завалившая и банковскую систему, и бир­жу, и само государство.

В панике 1907 г. стали очевидными все основные составные части и проявления, в известной мере уже привычные по предшествующим кризисам, но вместе с тем предвещавшие Великую депрессию 1930-х годов.

• Произошло обвальное падение курсов акций. Индекс Доу-Джонса, незадолго до этого ставший привычным мерилом деловой активности, упал с января до ноября 1907 г. по промышленным акциям на 40%, по железнодорожным — на 33%. Паника на Нью-Йоркской фондовой бирже 24 ок­тября (октябрь почему-то особенно плохой месяц для Америки: обвалы биржи были в октябре 1929-го и 1987гг.) превзошла все, что могли вспомнить самые старые биржевики.

• Взмыли вверх процентные ставки по кредиту. Ставки по онкольным ссудам (оп са11), т.е. по ссудам до востребования, которые играют особую роль в финансировании биржевых операций с ценными бумагами, доходили в разгар паники до 100—150% годовых. Иной раз за деньги, полу­ченные в ссуду на один день, приходилось пла­тить 3-4% (сегодня взял 100 долларов, завтра верни 104).

• Наступил банковский кризис. Провинциальные банки, для которых крупные банки Нью-Йорка выполняли функции своего рода центрального банка, стали в массовом порядке изымать налич­ными свои депозиты. Одновременно банки под­верглись натиску вкладчиков; свидетели сообща­ют о сценах, подобных описанным выше при кризисе 1857г.: толпы и очереди у дверей бан­ков, ограничение и прекращение выдач наличны­ми, бегство банковских менеджеров. Несколько банков объявили о формальном банкротстве.

• Расчетный кризис: нарушилась нормальная си­стема расчетов между фирмами посредством бан­ковских чеков, проходящих через клиринговые (расчетные) палаты. Многие отказывались при­нимать платеж чеками, опасаясь, что банк, на который выдан чек, не сможет оплатить его.

• Разразился собственно денежный кризис, т.е. кризис денежного обращения. Для понимания этого надо представить себе, какова была струк­тура этого обращения в тогдашней Америке.

Основой денежной системы было золото, золотые монеты составляли по стоимости примерно пятую часть всей наличной денежной массы (без учета счетов в банках). Такая же доля приходилась на золотые сертификаты, свидетельства казначейства на хранив­шееся там золото. Еще одну пятую составляли сереб­ряные монеты и сертификаты. Остаток приходился на казначейские билеты, сохранявшиеся в обращении со времен Гражданской войны, но теперь вполне равно­правные с золотом, и банкноты крупных коммерческих банков. За неимением центрального банка не было обычных в других странах общенациональных банк­нот [9,с.524].

Система эта была достаточно архаичной и явно нуждалась в обновлении. Главный ее порок — недо­статок эластичности, слабая реакция на запросы эко­номики — сыграл важную роль в кризисе 1907 г.

Когда разразилась паника, любые деньги на счетах в банках оказались под подозрением, а во многих слу­чаях просто непригодными для срочных платежей. Воз­никла погоня за наличными, сначала за любыми фор­мами наличных денег, а затем преимущественно за золотом.

Министерство финансов (казначейство) пыталось своими силами погасить панику. Оно депонировало в банках известную сумму наличных денег золотом, что должно было помочь им выйти из критических труд­ностей и своими ссудами поддержать рынок. Однако данная мера не ослабила панику. В этой-то обстанов­ке правительство и обратилось к Моргану за помощью.

Дом Морганов тоже имел свои трудности (акции контролируемого им Стального треста упали с января по ноябрь 1907 г. более чем наполовину), однако он располагал значительным резервом ликвидных средств, который и был брошен на чашу весов в крити­ческий момент. Морган предоставил группе банков кредит в сумме 25 миллионов долларов под 10% годо­вых, что было в данном случае весьма льготной став­кой. Дом Морганов объявил, что он досрочно выплатит проценты и дивиденды фирм, чьи платежи проходили через его банк. Кроме того, стало известно, что старый Морган лично просил крупных «медведей» (биржевых спекулянтов, продающих акции в расчете на их даль­нейшее понижение) на время воздержаться от продаж. Просьба Моргана, вероятно, означала приказ, который нельзя было не выполнить [42, р. 339—345].

Было много разговоров о том, что Морган помогал «своим» банкам, безжалостно бросая на произвол судь­бы «чужие». Вероятно, так дело во многом и обстоя­ло. Но, как бы то ни было, паника пошла на убыль. В декабре 1907 г. положение в банках, на бирже и на денежном рынке в основном нормализовалось.