Сопереживание

Поскольку нормы наряду с приписыванием причин и намерений при различных перспективах оценивания могут мотивировать оказание и принятие помощи, воз­никает вопрос, не может ли акт помощи более прямо и непосредственно побуждать­ся постановкой субъектом самого себя на место нуждающегося в помощи и пред­восхищением улучшения его положения в результате оказания этой помощи (Krebs, 1975; Stotland, 1969). В отличие от простых симпатии* и жалости вчувство-вание (эмпатия) субъекта а порождаемое им самим позитивное изменение в эмо­циональном состоянии нуждающегося в помощи создает своеобразное предвосхи­щающее замещающее подкрепление, которое могло бы мотивировать деятельность по оказанию помощи. Чем больше человек способен и склонен к такого рода сопе­реживанию, тем выше его готовность к помощи в конкретном случае (Coke, Batson, McDavis, 1978). Такое объяснение привлекает другие Мотивационные принципы для объяснения альтруистического деяния помимо внешнего и внутреннего под­крепления: замещающее подкрепление через сопереживан ие (А ронфрид),преодо­ление сопереживаемого бедственного состояния (Хофман) и, наконец, сопережи­ваемую эмоцию, которая должна непосредственно побуждать к действию по ока­занию помощи (Бэтсон).

Но что было положено в основу этих теоретических понятий? Прежде всего существуют косвенные свидетельства общей действенности сопереживания (эм- патии). Сопереживание другому предполагает, что субъект не слишком поглощен собой и своими стремлениями. Как отмечает Берковиц (Aderman, Berkowitz, 1983; Berkowitz, 1970), в том случае, когда человек в своих переживаниях чрезмерно со­средоточен на себе, его готовность к оказанию помощи на самом деле уменьшает­ся. Вместе с тем радостное настроение, вызванное, например, переживанием успе­ха («теплой аурой успеха») (Isen, 1970; Isen, Clark, Schwartz, 1976) или внушенным состоянием приподнятости (Aderman, 1972; Cunningham, Steinberg, Grev, 1980), повышает готовность к оказанию помощи.

В исследовании Дарли и Бэгсона (Darley, Batson, 1973) ставился вопрос о том, что же могло удержать от оказания помощи священника и левита из притчи о доб­ром самаритянине. Авторы предположили, что оба они, в отличие от самаритянина,

были весьма занятыми людьми и, пребывая в постоянной спешке, должны были поспевать сразу во много мест. Преследование своих целей в условиях дефицита времени является одной из форм сосредоточенности на себе, препятствующей акту оказания помощи. Затем авторы предположили, что священник и левит были глу­боко погружены в религиозные размышления, и это опять-таки не могло вести к повышению готовности к помощи (авторы, очевидно, не приписывают нормам мотивирующей роли). Дарли и Бэтсон не ограничились этой интерпретацией и для проверки своей гипотезы провели эксперимент, построенный по образцу рассмат­риваемой притчи. Студенты-теологи получали (каждый отдельно) задание быст­ро подготовить 3-5-минутный доклад, который будет записываться на магнитофон в соседнем здании. Для одной половины испытуемых темой доклада была притча о добром самаритянине, для второй — возможности профессиональной деятельно­сти священнослужителя, не связанные с выполнением функций духовника. При подготовке доклада испытуемые в разной степени ставились в ситуацию дефици­та времени (он мог быть сильным, умеренным или вовсе отсутствовать). По доро­ге к соседнему зданию испытуемые проходили мимо лежащего на земле человека в разодранной одежде, физическое состояние которого было явно плачевным.

Результаты эксперимента представлены в табл. 9.2. Как и ожидалось, по мере ужесточения дефицита времени действия по оказанию помощи становились все более редкими. Но, вопреки ожиданиям авторов, поглощенность размышлениями на тему помощи оказалась по сравнению с размышлениями на нейтральную тему более благоприятной для осуществления действий по оказанию помощи (см. об этом: Greenwald, 1975a).

Таблица 9.2