Теория постиндустриального общества Дэниела Белла

Постиндустриальное общество - это сервисное общество. Его главным ресурсом является знание. Постиндустриальное общество - это общество, в котором сфера промышленного труда, индустриальная сфера уже не имеют того значения и не играют той роли, которую индуст­риализм в строгом смысле слова играл на предшествующих этапах развития промышленного общества. В постиндустри­альном обществе ключевую роль играет не промышленный труд, а знание; не промышленный сектор, а сервисный сектор и сфера обслуживания в широком смысле слова.

Поэтому постиндустриальное общество предстает как отри­цание промышленного общества и как совершенно новый этап в историческом развитии. Центральным моментом, осью этого размежевания является промышленный труд. Д. Белл пишет по этому поводу следующее: «Существенным фактом выступает то, что тема труда как такового не является более центральной, она не имеет уже социологического и культурного значения, поляризующего и определяющего все другие темы... Тема тру­да остается в экономике, но не в социологии и культуре. В этом плане изменения, которые фиксируются термином постиндуст­риальное общество, могут означать историческую метаморфозу западного общества»². Как представляется, Белл совершенно верно зафиксировал тенденцию и новизну происходящего в сравнении с предшествующими состояниями общества, однако едва ли правомерна полная и безоговорочная абсолютизация этого процесса «ужатия» роли промышленного труда. Вместе с тем общая тенденция развития не вызывает сомнения.

Белл демонстрирует свою позицию, анализируя трансфор­мации, которые претерпевает труд и то, как изменяется его ха­рактер. Он указывает, что производство стало наукоемким, наука превратилась в непосредственную производительную силу, живой труд на автоматизированных производствах вы­тесняется, а работа превращается в роль, в функцию в органи­зационной системе обеспечения автоматизированного произ­водственного процесса. Особую роль в этом процессе играют телекоммуникационные технологии, воплощающие в себе ко­дифицированное теоретическое знание, необходимое для осу­ществления технологических инноваций. Эти новые «интеллек­туальные технологии» превращаются в ключевой инструмент системного анализа и теории принятия решений, как в сфере производства, так и в социальной сфере.

Телекоммуникационная технология играет ключевую роль в постиндустриальном обществе, поскольку именно она стано­вится инструментальным способом рационального действия.

Белл называет ее «интеллектуальной технологией», так как она дает возможность поставить на место интуитивных суждений алгоритмы, т. е. четкие правила принятия решений. Интеллек­туальная технология становится основным инструментом управления организациями и предприятиями, можно сказать, что она приобретает столь же важное значение для постиндуст­риального общества, какое для общества индустриального име­ла машинная технология. В этой связи кардинальное значение в его концепции приобретает понятие информации - информации - именно она, а не труд становится тем «фактом», который лежит в основе социальной и экономической реальности.

Белл формулирует информационную теорию стоимости. «Когда знание в своей систематической форме вовлекается в практическую переработку ресурсов (в виде изобретения или организационного усовершенствования), можно сказать, что именно знание, а не труд выступает источником стоимости»⁴. Экономисты, пишет Белл, до сих пор в своих концепциях, объ­ясняющих производство и обмен, в качестве основных пере­менных используют землю, капитал и труд. Более проница­тельные из них (В. Зомбарт, И. Шумпетер) дополняют эту триаду деловой инициативой, предприимчивостью, при всем том до сих пор продолжает доминировать старая парадигма трудовой теории стоимости, в силу чего практически игнориру­ется роль знания и инноваций в управлении. Однако с сокращением рабочего времени и с уменьшением роли производствен­ного рабочего становится ясно, что знания и способы их прак­тического применения замещают труд в качестве источника прибавочной стоимости. В этом смысле подобно тому как труд и капитал были центральными переменными в индустриальном обществе, так и информация и знания становятся решающими переменными и стратегическими ресурсами постиндустриаль­ного общества.

Нет ни одного способа производительного труда, который в то же время не был бы приложением информации. Более того, информацию, подобно капиталу, можно накапливать и хранить для будущего исполь­зования. В постиндустриальном обществе национальные информационные ресурсы суть его основная экономическая ценность, его самый большой потенциальный источник богатства.

Производство информации является главной сферой экономической деятельности в постиндустриальном обществе. Если в аграрном обществе экономическая деятельность была направ­лена на производство достаточного количества продуктов пи­тания, а ограничивающим фактором было наличие обрабаты­ваемой земли; индустриальное общество имело дело с производством товаров, а ограничивающим фактором был капитал; то в постиндустриальном обществе экономическая деятель­ность - это главным образом производство и применение информации с целью сделать все другие формы производства бо­лее эффективными и создать большее материальное богатство. Ограничивающим фактором здесь является наличное знание. В постиндустриальной экономике знание заменило собой тради­ционную триаду земля - труд - капитал и стало наиболее важ­ной основой современных производительных систем.

Информация может создавать богатство, прежде всего тогда, когда ее непосредственно продают. Продажа информации чаще всего принимает форму продажи патента, ав­торского права или лицензии. Сегодня, утверждает Стоуньер, иметь хороший патент выгоднее, чем целую фабрику. Анализ задействованной в настоящее время модели занятости показы­вает, что через три десятка лет для удовлетворения всех мате­риальных потребностей общества будет достаточно не более 10% рабочей силы, и даже эта группа занятых в промышленно­сти будет все в большей степени вовлекаться в обработку информации.

Сфера услуг в постиндустриальной экономике кардинально отличается от сферы услуг в индустриальном и предшествую­щих типах обществ, где сервисный сектор состоял из домашней прислуги и мелкой торговли. Сфера услуг постиндустриального общества - это, прежде всего, сфера деловых и профессиональных услуг, это «индустрия знаний».

Новая классовая структура и социальный конфликт в постиндустриальном обществе

Концепция классовой структуры и классового конфликта в тео­риях постиндустриального общества складывается из двух блоков. Первый блок - это анализ классовой структуры, который так или иначе соотносится с утверждениями теорий индустриального общества об особой роли рабочего класса и классового конфликта, формирующегося в сфере производства. Такой вид анализа, соответственно, уделяет особое внимание судьбам ра­бочего класса в современных условиях. Второй блок складыва­ется из исследований системы социальной стратификации по­стиндустриального общества и попыток определения и форму­лирования постиндустриального социального конфликта.

Свои взгляды на рабочий класс или пролетариат Д. Белл возводит к концепции Ч. Р. Миллса. По мнению Белла, рабочий класс исчезает с исторической сцены, перестает существовать как значимая социологическая и культурная реальность. Два соображения являются здесь существенными. Во-первых, налицо, как считает Белл, изменение в структуре занятости: уменьшение производственного сектора и, соответственно, числа ра­бочих профессий, с одной стороны, и увеличение сервисного сектора и профессий сферы обслуживания - с другой. Второй аргумент - это изменение характера труда, обусловленное вне­дрением новых технологий в сфере производства.

Сервисный сектор включает, согласно Беллу, транспорт, фи­нансы, социальное обеспечение, туризм, систему общественно­го питания, коммунальное хозяйство и т. д. Различие между товарами и услугами состоит в том, что первые являются мате­риальными вещами, произведенными при помощи машин и за­тем продаваемыми населению, тогда как вторые - это нетовар­ные возможности, которые потребляются в момент их предло­жения.

На первый взгляд, подобное утверждение трудно опроверг­нуть. Однако теория «сервисного сдвига» нашла своих оппо­нентов. Например, Джонатан Гершуни, в общем подтверждая структурный сдвиг, зафиксированный Беллом (в Великобрита­нии, например, по его данным, количество занятых в сервисном секторе с 1842 по 1971 г. возросло с 32 до 60%, в сельском же хозяйстве и добывающей промышленности оно упало с 25 до 4%)⁶, в то же время обращает внимание на то, что многие и да­же большинство услуг существуют как часть общего процесса производства, даже если «сервисные рабочие» не являются пролетариями в строгом смысле слова, т. е. не вовлечены в процесс непосредственного производства товаров. Для доказа­тельства этого Гершуни применяет метод классификации заня­тости, при котором все рабочие места категоризировались в со­ответствии с конечным продуктом, в производство которого они вовлечены. В результате получилось, что так или иначе в производство товаров вовлечено более половины от общего числа занятых в сервисном секторе.

Рост третичного сектора, утверждает Гершуни, нельзя объ­яснить в терминах экспансии сервиса. Этот рост связан с ус­ложнением производства, ростом его наукоемкости, а также с усложнением процесса доведения конечного продукта до по­требителя. Говоря другими словами, рост третичного сектора является результатом усложнения разделения труда. Научная и техническая организация и координация современного произ­водства, географически разбросанного и включенного в между­народное разделение труда, требуют большого количества за­нятых, не участвующих в непосредственном производстве благ, но тем не менее интегрированных в общий процесс их произ­водства.

Здесь, однако, возникает следующая проблема. Одно дело -секторный анализ занятости, а другое - изменения в характере и условиях труда. По мнению Белла, характер труда в совре­менном обществе меняется двояким образом. Во-первых, со­временное производство требует «образованного» труда: изме­нилось само место работы - вместо тяжелейшего труда на гро­мадных фабриках, подчиненного ритму конвейера, современ­ные рабочие трудятся в небольших фирмах, в которых труд не имеет такого отчуждающего характера. Во-вторых, современ­ный труд, прежде всего труд в рамках сервисного сектора, - это труд, связанный с человеческой коммуникацией, общением, договором, начиная с труда продавца авиабилетов до труда университетских профессоров. «Тот факт, - пишет Д. Белл, -что труд человека в большей степени сейчас состоит из разго­вора с другим, чем из взаимодействия с машиной, является фундаментальным фактом, характеризующим труд в постиндустриальном обществе.

К сказанному следует добавить еще одно, третье соображе­ние. В течение многих десятилетий тема классового конфликта доминировала в западном обществе. Конфликт между рабочим и боссом (капиталистом или корпоративным управляющим) преобладал над всеми другими конфликтами и был осью, во­круг которой вращались все остальные социальные конфликты общества. В постиндустриальном обществе этот конфликт ото­шел в прошлое. Конфликт между рабочим и менеджером на производстве относительно условий труда, заработной платы и участия в управлении производства стал институционализированным. Радикальные методы классовой борьбы отошли в про­шлое. Изменилась и сама психология политического поведения и принципа социального взаимодействия между группами. Сферой социального конфликта в настоящее время является сфера взаимодействия «закрытых статусных групп», разли­чающихся по расовым, этническим, лингвистическим, религи­озным и другим признакам. Отношения этих групп друг к дру­гу, их связи и эмоциональная идентичность более значимы в настоящее время, чем классовая идентичность. Именно этими группами, а не классами разворачиваются основные со­циальные конфликты.

Изменения в характере труда позволяют, как считает Белл, говорить если не об исчезновении, то по крайней мере об уменьшении старого рабочего класса. Основным классом ин­формационного общества является сервисный класс, а новую элиту составляют специалисты, технократы и интеллектуалы. Собственность уже не является критерием членства в высших классах, новые элиты формируются на основе знания и высоко­го уровня образования. Обладание этим образованием является условием входения в элиту и ее символом. Знание становится основным ресурсом власти. Власть переходит к группам и индивидам, владеющим знанием. Первоначально Белл распространил эта позицию на все сферы общества, включая и сферу политики. Но затем он скоррек­тировал свою позицию. Интеллектуальная элита обладает вла­стью в пределах институтов, связанных с интеллектуальной деятельностью, т. е. исследовательских организациях и универ­ситетах, но в мире большой политики она обладает не более чем влиянием. Политические проблемы все теснее переплета­ются с техническими, в силу этого «элита знания» может ста­вить и инициировать новые вопросы и предлагать техническое решение для принимаемых решений, но она не обладает вла­стью сказать «да» или «нет». Последнее является прерогативой политиков, а не ученых и экономистов, поэтому Белл считает идею о том, что в будущем «элита знания» может стать новой «элитой власти», крайне преувеличенной.