ГРАЖДАНСКОЕ ПАТРУЛИРОВАНИЕ 5 страницаМашина остановилась. – Так мы никогда ничего не найдем,- сказал Рик,- тут можно кататься до умопомрачения… – Что ты предлагаешь?… – Надо выйти и походить по закусочным, чайным, прачечным – может быть, и увижу кого-нибудь… Хотя шансы их тут найти, конечно же, невелики… МакКони с подростком вышли из автомобиля. – Да, твой одноглазый приятель сейчас катается где-то тут же с Насименто. Может быть, у них что-то получится?… Полицейский с подростком направились к дверям ближайшей закусочной, однако открыв двери, Джерри едва не упал в обморок – он сразу же заметил сидящую за столиком Агату Трахтенберг. – Агата!- крикнул он прямо с порога. Та приложила палец к губам. Трахтенберг выглядела, как самая настоящая проститутка – необычайно короткая мини-юбка, черные чулки, до неприличия декольтированная блузка и очень толстый слой дешевой косметики на лице… Жеманно отставив руку с дымящейся сигаретой, одетая столь непривычно, полицейская очень мило беседовала с каким-то пожилым лысеющим китайцем – видимо, завсегдатаем этого заведения. Его маслянистые глазки свидетельствовали, что Агата уже завела его до невозможности… МакКони резко обренулся к Рику. – Быстренько, быстренько пошли отсюда,- прошептал он,- уходим, мне эта забегаловка не понравилась с первого же взгляда… – Никогда еще в это заведение не заходили такие привлекательные, такие красивые женщины,- пожилой китаец, заметив, что у собеседницы погасла сигарета, услужливо протянул ей зажигалку и, щелкнув ее, продолжал,- такие сексопильные, такие заманчивые… Агата молча курила, слушая бессвязные комплименты собеседника. – У меня на родине,- продолжал китаец,- вы бы пользовались сногсшибательным успехом. Вы прекрасны, как цветущая вишня… Агата глубоко затянулась. – Скажу честно – последнее время мне совсем перестали нравиться наши американские мужчины. Они все какие-то аморфные, вялые, нечувственные, они не могут взять женщину силой,- сказала она,- только и умеют, что мямлить про свои высокие чувства. – А вам, леди, нравится, когда вас берут силой?- спросил собеседник. Агата затушила сигарету. – О, да!- ответила она,- грубая физическая сила это моя слабость. Когда мужчина берет меня насильно, я вся трепещу от страсти… Мужчина – это прежде всего самец, а самцу должна быть свойственна грубость. Китаец захихикал. Но,- продолжала Агата,- в последнее время я так отвыкла от этого…
– Хи-хи-хи,- продолжал веселиться пожилой китаец,- это очень, очень интересно… Агата продолжала: – Не знаю, может быть – это и какое-то отклонение, какое-то извращение, но мне так хочется, чтобы во время акта меня били, душили, избивали… Я получаю от всего этого двойной оргазм!… – Мисс, вы действительно хотите этого?- спросил китаец, внезапно сделавшись очень и очень серьезным,- вы не шутите? Не будете потом жалеть, раскаиваться в своих желаниях?… – Наоборот – я буду очень и очень благодарна,- ответила Агата,- а что, ты хочешь предложить себя?- Трахтенберг окинула своего собеседника насмешливым взглядом,- глядя на тебя, приятель, я бы не сказала, что ты способен на подобные вещи… Китаец принялся потирать руки. – Нет, я имею в виду совсем не себя,- он, оглянувшись по сторонам, будто его слова могли подслушать посторонние,- я имею в виду совсем другое… Что же? Да есть тут один очень почтенный и уважаемый
человек. Страшно, к тому же, богатый. Агата насторожилась. – Кто это? – Один тайванский бизнесмен,- ответил китаец уклончиво,- так вот, у него точно такой же комплекс… Агата вытащила из пачки вторую сигарету – китаец услужливо щелкнул зажигалкой. – Какой у него комплекс – он хочет, чтобы во время этого его избивали?… – Наоборот. Он сам любит этим заниматься во время соития. Любит это дело больше всего на свете… Агата воодушевилась услышанным и, посмотрев на собеседника, медленно спросила: – А можно ли мне будет с ним увидеться?… Может быть, на этот раз мне повезет?… – Конечно, конечно, я представляю, как он обрадуется, когда узнает, что жерт…, извините, мисс, что единомышленница идет к нему сама, добровольно… Капитан Харрис, наконец-то, очнулся. Все тело его нестерпимо болело от побоев. Лицо было в кровоподтеках, ночная пижама и кальсоны, в которых он лежал, были залиты кровью – она уже подсохла и прилипла к ссадинам на теле. Каждое движение причиняло полицейскому невыносимую боль. Харрис открыл глаза и попытался понять, где он находится. Недавние события он помнил довольно смутно – какие-то наглые подростки били его ногами, затем его непонятно кто и непонятно куда тащил… В помещении, где он очутился, не было никакой мебели – не считая грубо сколоченного стола в углу и ржавого унитаза, в котором постоянно шумела вода. Это была настоящая камера – железные двери с каким-то хитроумным запором, зарешеченное окошко на самом верху, цементные стены и такой же цементный пол. Харрису стало необыкновенно страшно. С трудом превознемогая боль, он поднялся с пола и, подойдя к дверям, постучал в них кулаком. – Эй, кто тут есть? Откройте!- попытался закричать он, но голос капитана сорвался.- Я – капитан нью-йоркской полиции Харрис. Вы не имеете права меня тут держать! Мне пора на службу!… С той стороны дверей послышался поворот ключа. – А, очухался, наконец?- двери открылись, и на пороге появился какой-то китаец. Накачанные бицепсы его свидетельствовали, что это – настоящий боец. Харрис решительно произнес: – Кто вы такие и по какому такому праву держите меня здесь? Я – полицейский!… Китаец очень вежливо улыбнулся и вдруг со всего размаху заехал Харрису в челюсть – тот, завывая от боли, отлетел в дальний конец камеры. – Сэр, то что вы – полицейский, мы прекрасно и без вас знаем,- на удивление корректным тоном ответил китаец – манера разговора никак не вязалась с его поведением,- сэр, если я нечаянно причинил вам боль, простите… Харрис утер рукавом пижамы кровь. Китаец, обернувшись куда-то в сторону, произнес короткую фразу на незнакомом полицейскому языке – из всего услышанного он разобрал только одно слово – «Чанг». Харрис заволновался. Значит, я захвачен Чангом? Совершенно верно,- ответил его мучитель.
– Но зачем? Зачем я вам понадобился?- недоуменно спросил полицейский. – Дело в том, приятель, что в тюрьме для смертников сидит один очень нехороший человек – Салдам. Он приговорен к электрическому стулу. Но мой хозяин посчитал, что для такого негодяя простой разряд электричества – слишком легкая смерть. Дело в том,- продолжал китаец,- что он очень обидел одного из членов нашей семьи… Чанг поклялся наказать его самой жестокой смертью… – А я тут при чем? Китаец вежливо заулыбался. – Вы, сэр, находитесь тут в качестве заложника. Мы поставили мэру условие – или полицейские выпустят Салдама и передадут его в наши руки, или…- китаец продолжал улыбаться… – Что – или?- не понял Харрис. – …или нам придется скормить вас, сэр, любимой крысе нашего хозяина. Она сейчас сидит в специальной клетке, очень голодна – Чанг ее уже третий день не кормит… В комнату вошел китаец постарше – по той почтительности, которую оказал ему боец, можно было догадаться, что это и есть сам Чанг. Предводитель банды коротко кивнул китайцу помоложе – тот тотчас же исчез, но через несколько минут внес в камеру какой-то большой предмет, завернутый в красную материю. Чанг вновь кивнул – охранник снял материю. В руках у него была продолговатая клетка с ручкой наверху – видимо, для переноски. К торцу клетки было приделано что-то наподобие фехтовальной маски, вогнутой стороной наружу. Хотя до клетки было метра два или три, Харрис отчетливо увидел, что она разделена продольной сетчатой перегородкой, и в обоих отделениях – какие-то серовато-рыжеватые животные с голыми отвратительными хвостами. Это, вне всякого сомнения, были крысы. Чанг подошел к клетке и ласково посмотрел на животных. – Вот та, что побольше – это моя любимица,- ласково произнес он, обращаясь к Харрису.- Не правда ли, замечательный экземпляр?… Харрис побледнел от страха и услышал гул крови в ушах. – Она сейчас очень голодна,- продолжал Чанг,- но ничего,- он посмотрел на часы,- не долго ей мучиться… В любом случае, сегодня же вечером она сытно поужинает… Харрис побледнел пуще прежнего. – Но я не виноват!- закричал он,- я не виноват! Что я вам такого сделал?- с этими словами Харрис со стуком бухнулся на колени на цементный пол камеры и попытался схватить руку Чанга,- я не виноват, простите меня!… Чанг брезгливо посмотрел на полицейского. – А разве она,- он сделал короткий жест в сторону клетки,- разве она виновата, что голодна? Она очень хочет кушать и обязательно это сделает через…- Чанг посмотрел на часы,- меньше, чем через сутки. Она скушает либо вас, господин капитан, либо Салдама, хотя я бы предпочел, чтобы – обоих. Харрис, в ужасе глядя на клетку, продолжая скулить: – Но за что?… За что?… – Давайте я лучше расскажу вам что-нибудь приятное,- очень вежливо обратился Чанг к полицейскому,- вот, например,- он указал в сторону клетки,- про них. Крыса,- произнес Чанг тоном ученогобиолога, читающего лекцию в каком-нибудь университете,- это, несомненно, грызун. Но при этом – заметьте!- грызун плотоядный. Вам, господин полицейский, по долгу службы, наверное, несомненно приходилось слышать, что творится в некоторых трущобных кварталах нашего города, где обитают отбросы общества… На некоторых улицах пьяные и наркоты боятся отрубаться, потому что знают – крысы нападут на них обязательно. И очень быстро от здорового мужчины останутся одни только кости – такие эти животные прожорливые. Я иногда люблю поразвлечься – посмотреть, как мучается жертва, съедаемая этими грызунами,- Чанг, подойдя к клетке, сказал одной из крыс очень ласковым и нежным тоном,- потерпи, моя хорошая, потерпи, моя умница, тебе недолго осталось ждать… В клетке послышался визг. – Скоро я вас накормлю, мои милые,- продолжал успокаивать их хозяин. Голодные животные принялись драться – они пытались добраться друг до друга через проволочную перегородку. – Ну не надо, не надо так сердиться,- продолжал Чанг,- очень скоро вы накушаетесь… Чанг испытывающе посмотрел на Харриса – казалось, что тот вот-вот умрет от страха. Мафиози, подойдя к клетке, нажал какую-то кнопку. Внутри раздался резкий щелчок. Предмет, приделанный к торцу – он походил на фехтовальную маску – слегка приоткрылся. Первая крыса жадно просунула в образовавшуюся щель свою морду. – А-а-а!!! – в ужасе заорал Харрис,- А-а-а!!! Чанг нажал на рычажок – клетка захлопнулась. Голодное животное принялось исступленно носиться по своей половине, кусая от ярости зубами проволочную перегородку. Чанг принюхался к воздуху в камере. – Фу,- сказал он с нескрываемым отвращением,- фу, только аппетит моим крошкам испортил… Какой всетаки гнусный полицейский нам попался… В этот момент кто-то из телохранителей поднес радиотелефон. – Слушаю… – Господин Чанг,- послышалось с того конца провода,- господин Чанг, у меня для вас очень хорошее известие… – А, это ты, Чон,- улыбнулся мафиози,- ну, чем ты меня на этот раз порадуешь?… – Я только что нашел вам то, о чем вы давно мечтали… Неужели?… Вы не поверите, но она сама хочет этого!… Вот как?- удивился Чанг,- а кто она такая?… – Белая, не наша,- ответил Чон,- она тут со мной сидит, в моей чайной… – Так веди же ее сюда!- ответил Чанг и, посмотрев на телохранителя, улыбнулся в предвкушении чего-то очень и очень приятного.
Чанг направился к двери. – Что делать с животными?- кивнул на клетку его телохранитель,- оставить тут, чтобы подольше помучался?… Чанг слегка замешкался. Нет, не надо. Занеси клетку ко мне. А не то еще этот гнусный тип умрет со страху раньше, чем станет их ужином… Передаем последний выпуск нью-йоркских известий. Как мы уже сообщали, исполняющий обязанности начальника Полицейской Академии капитан Харрис захвачен в качестве заложника вчера вечером. Ответственность за это взяла на себя банда китайских мафиози, более известная в Нью-Йорке, как банда Чанга. Мафиози требуют, чтобы в обмен на захваченного полицейского им выдали находящегося в камере для смертников Салдама,- Джордж Хильер говорил с необычайно серьезным выражением лица,- только что стало известно, что мэр нашего города Мери Сьюзил приняла решение – если капитан Харрис не будет найден и
освобожден, ультиматум бандитов будет принят. Мери Сьюзил считает, что поступить так гораздо целесообразней, чем рисковать жизнью полицейского – тем более, что Салдам и без того приговорен к электрическому стулу… Комендант Лассард откинулся на спинку кресла. – Ну, вот,- сказал он, обращаясь к МакКони,- не успел приехать – и уже неприятности… Я, конечно же, всего ожидал, но тако-о-ого…- протянул он. МакКони ответил: – Сэр, не стоит терять надежды. Сегодня я видел в китайском квартале нашего офицера Агату Трахтенберг, переодетую проституткой. Она беседовала с каким-то китайцем, после чего ушла вместе с ним звонить по телефону. Может быть, у нее что-нибудь получится?… Лассард безнадежно махнул рукой. – Да что у нее там может получиться… МакКони продолжал: – Но ведь раньше, еще будучи кадетом, она сумела отстоять честь Академии и спасти ее от расформирования… – Ну, затрахать до смерти всю общественную комиссию,- ответил Лассард,- это не то, что накрыть такого жуткого преступника… – Сэр, я оставил в чайной одного добровольца, проходящего у нас учебный курс в рамках программы «Граждане на улицах», он пообещал проследить, а в случае чего – помочь… – Что за доброволец?- безучастно спросил Лассард. – Да так, один мальчишка… – Тоже мне, нашел, кого послать… Лассард вновь обратил внимание на телеэкран. – Правда,- продолжал телеведущий,- подобный поворот событий не может не вызвать возмущенной реакции. Как известно, скоро состоятся выборы нового мэра НьюЙорка, и то, что Мери Сьюзил приняла ультиматум бандитов, свидетельствует о беспомощности федерального правительства перед проблемой организованной преступности в нашем городе. Лассард недовольно поморщился. – …Особые ожидания возлагались на новую полицейскую программу «Граждане на улицах», инициатором проведения которой, если вы помните, был начальник Полицейской Академии нашего штата комендант Лассард. Комендант только сегодня вернулся из Парижа, где представлял Соединенные Штаты на специальной конференции по проблемам общественной безопасности, организованной Интерполом. Лассард, отказался как-либо прокомментировать похищение своего коллеги. Безусловно,- улыбнулся Хильер,- что в случае неудачи, в случае, если полиция не обнаружит и не освободит заложника, Лассарду придется уйти на заслуженный отдых. Вне всякого сомнения, программа «Граждане на улицах» будет свернута, а в руководящих кадрах Академии произойдут серьезные изменения… По непроверенным данным, на эту должность претендует бывший начальник бывшей 2-й Полицейской Академии капитан Маузер… Лассард подошел к телевизору и с остервенением выдернул из розетки шнур. Видя, что начальник явно не в духе, МакКони несмело произнес: Разрешите идти?… Тот резко обернулся. Пошел ты в задницу, идиот!…
Агата Трахтенберг вошла в небольшое помещение – это был бывший китайский ресторанчик, находящийся, повидимому, на ремонте. Повсюду лежал строительный мусор, в углу были штабелями сложены бетонные блоки, на полу в полнейшем беспорядке валялись разломанные стулья и столы. – Сюда,- сопровождавший ее Чон указал на бамбуковую ширму с изображением дракона. За ширмой оказался довольно длинный коридор – видимо, это были какие-то подсобные помещения. Вдыхая запах застарелой пыли, известки и строительного мусора, Агата пошла по коридору. Ее провожатый следовал сзади на некотором расстоянии. – Послушай,- обернулась она,- если этот твой тайванский бизнесмен действительно так богат, почему он не мог мне предложить встретиться в каком-нибудь более приличном месте – в гостинице, например? Китаец сказал что-то неопределенное. Агата продолжала: – Не понимаю: богатый мужчина, любитель такого редкого извращения – и вдруг приглашает девушку на какую-то помойку. Как это понимать? Китаец слегка улыбнулся. – Не обращайте внимания, мисс. Этот человек действительно сказочно богат, только… – Что – только?… – Только у него сейчас маленькие неприятности с полицией – у кого из нас не было подобных неприятностей? – Ну так что с этого?- с явным вызовом произнесла Агата. – Вот он и вынужден тут скрываться какое-то время… А денег у него, будьте спокойны, очень, очень много… Он вполне мог бы скупить не только весь наш китайский квартал, но, наверное, и свой родной Тайвань… – А на чем же он делает деньги?- как молено более развязным тоном поинтересовалась Трахтенберг. Китаец захихикал, потирая руки. – Не знаю, не знаю… У нас не принято говорить об этом. Мы ведь сейчас идем к нему с совершенно другими целями, не правда ли?… Пройдя в самый конец коридора, Агата со своим провожатым очутилась перед большой, окованной железом, дверью. Провожатый очень деликатно постучал. – Да,- послышалось с той стороны,- войдите, незаперто… Агата очутилась в небольшой комнате, убранной в китайском вкусе – изображения драконов, пагод, каких-то фантастических существ, множество фарфоровых вазочек и всякого прочего хлама в китайском вкусе. Мебели в помещении не было – если не считать гинекологического кресла, блестящего никелированными поверхностями. Прямо на полу, на бамбуковой циновке сидел пожилой мужчина – несмотря на очевидно немолодой возраст, выглядел он достаточно свежо. Заметив вошедшую девушку, хозяин комнаты что-то быстро сказал по-китайски ее спутнику – видимо, приказал удалиться. Тот закрыл двери с внешней стороны. Поднявшись с пола и подойдя к Агате, мужчина пристально посмотрел ей в лицо. – Так это про тебя мне говорили?- спросил он,- это ты любишь, когда во время акта тебя… Агата не дала ему окончить. Да,- прошептала она и внезапно обхватила шею китайца обеими руками,- да, не продолжай, я люблю это больше всего на свете… Может, сперва чаю?- предложил хозяин. Агата согласно кивнула.
– Спасибо, не откажусь. Пока пожилой китаец занимался заваркой, Агата принялась осматривать комнату. А это что такое?- она указала на небольшую проволочную клетку с крысами. Домашние животные,- ответил хозяин,- иногда, когда мне очень грустно, они развлекают меня. Они почти ручные – я люблю кормить их с рук…- осторожно,- закричал он,- не подходите близко к клетке. Они очень, очень голодны!…
Заметив в помещении клетку с крысами, Агата более ни на секунду не сомневалась, что перед ней – Чанг. «Главное мне удалось,- подумала девушка,- главное и, пожалуй, самое сложное. Чанга я нашла. Теперь остается придумать, каким способом мне отсюда выкарабкаться.» Продолжая рассматривать клетку, Агата указала на подобие фехтовальной маски: – А это зачем? Чанг улыбнулся. – Нравится? Это – мое изобретение. Прекрасная клетка, не правда ли? Аккуратно сделана – сразу видно, что мастерил ее не какой-то там европеец, а человек желтой расы… А маска тут для того, чтобы вставлять в нее человеческое лицо. Обратите внимание – там сбоку зажимы – никто еще отсюда не вырывался! Клетка надевается на лицо, я поднимаю перегородку, крыса, видя перед собой свежий ужин, или обед, или завтрак, судя по обстоятельствам, сразу же… – Отлично придумано,- воскликнула Трахтенберг.- Скажите, а для чего у вас тут гинекологическое кресло? Чанг снова заулыбался. – Это тоже мое изобретение. Достаточно поместить сюда кого-нибудь, а клетку придвинуть поближе,- он указал в воздухе на то место, где у лежащей должна находиться промежность,- и эти зверьки начнут свою трапезу не с лица, а с иных частей тела… Глядя на улыбавшегося Чанга, Агата лихорадочно соображала, как ей следует поступать дальше. Чанг продолжал объяснять ей устройство клетки и, казалось, не обращал на девушку ровным счетом никакого внимания. – А-а-а!…- Агата с пронзительным криком толкнула Чанга прямо в кресло,- тот так и не понял, что произошло. Девушка молниеносно щелкнула замочками на держателях рук и ног – китаец оказался распластанным… – Что, что ты делаешь?- закричал Чанг.- Охрана! Скорей сюда!… Двери раскрылись, и в помещение вбежал один из телохранителей мафиози – та даже не успела потянуться к радикюлю, где лежал кольт. Наведя на Агату ствол «Узи», охранник приказал: – Лицом к стене! Сумку – на пол!… Да побы… Однако договорить он так и не успел – послышался короткий тупой удар, и китаец замертво свалился на пол. Агата подняла глаза – перед ней стоял Рик, сжимая в руке пистолет – забыв, что можно выстрелить, а может быть, не желая поднимать лишнего шума, он использовал полицейский кольт более привычно для себя – в качестве кастета. – Поднимайся,- кивнул он Трахтенберг. Та схватила сумочку и, посмотрев на подростка, произнесла: – Спасибо, Рик… Я – твой должник на всю оставшуюся жизнь. Рик подошел к лежавшему на гинекологическом кресле Чангу – тот силился вырваться, но его усилия были тщетны. – Где Харрис?- спросил Рик угрожающим тоном. Тот, не ответив, смачно плюнул ему в лицо. – Ну, сейчас ты у меня запоешь,- злобно прошептал юноша,- сейчас я покажу тебе,- он направил свой кольт прямо в переносицу китайцу. Тот молчал, злобно глядя на Рика. – Где Харрис?- повторил тот свой вопрос. Агата взяла клетку с крысами – те, поняв, что настало время кормежки, запищали, выставив вверх свои отвратительные морды с хищными мелкими зубками. – Ну, так что, говоришь, ты их долго не кормил?- издевательским тоном произнесла Агата.- Говоришь, они у тебя очень голодны? Чанг сразу обмяк. – Ключи – вон в той вазе,- кивнул он. Через несколько минут Агата Трахтенберг и Рик уже открывали двери камеры, где был Харрис. – Ну что, легавый,- подтолкнул лежащего на полу полицейского Рик,- поднимайся, пойдем. Тот, ничего не соображая, не веря в столь чудесное избавление, смотрел на вошедших. – Пойдем,- повторил Рик. Харрис несмело поднялся с цементного пола, закрывая лицо руками – видимо, он узнал в своем спасителе того, кто еще недавно громил его квартиру. – Давай же быстрее,- зашипела на него Агата,- с минуты на минуту тут могут появиться эти узкоглазые ублюдки. Тогда нам хана… Осознав, наконец, что перед ним – не насильники, а спасители, Харрис облегченно вздохнул. – Извините меня,- произнес он,- но я не могу идти в таком виде… – Это еще почему?- спросила Агата,- тебе что, нужен специальный выходной костюм? Харрис густо покраснел. – У меня от всех этих неприятностей случилось внезапное расстройство кишечника… – Экстренный выпуск последних известий,- Джордж Хильер, стоя с микрофоном в руках у ворот федеральной тюрьмы, сосредоточенно смотрел в камеру,- только что стало известно, что мэр Нью-Йорка госпожа Сьюзил отказалась выполнить требования китайских бандитов.«Что же будет с несчастным капитаном Харрисом?» – спросите вы.- Хильер неожиданно улыбнулся,- дамы и господа, ваши опасения неоправданны. Капитан Харрис полчаса назад освобожден из лап Чанга и его банды. Да и никакой банды уже нет – она арестована в результате блестящей операции, проведенной нью-йоркской полицией с помощью гражданского населения – программа коменданта Лассарда «Граждане на улицах» дала блестящие результаты. Освобождение заложника и захват Чанга и его людей был бы невозможен без героической помощи скромного пятнадцатилетнего юноши Рика Бонхэма – это он, рискуя жизнью, проник в самое логово мафиози и помог уже известной вам очаровательной Агате Трахтенберг обезвредить бандитов. Ну, а теперь,- Хильер заулыбался вновь,- а теперь вы можете видеть, как Чанг и его люди под усиленным конвоем направляются именно туда, где им давно и следовало быть – в федеральную тюрьму. Железные автоматические ворота раскрылись, и вовнутрь тюрьмы въехало несколько полицейских фургонов с зарешеченными окнами – полицейские фургоны сопровождало около десятка специальных автомашин с включенными мигалками. – На этом я заканчиваю сюжет об аресте Чанга,- произнес Хильер,- подробности вы можете узнать в нашем ночном выпуске теленовостей. Лассард в самом скверном настроении духа сидел в своем кабинете. То, что произошло, было полным крахом и его карьеры, и его любимого детища – программы ГНУ. В дверь постучали. – Да-а-а,- с тоской в голосе произнес комендант,- прошу… На пороге стояли МакКони, Рик и Агата Трахтенберг. – Ну, что у вас нового? МакКони и Агата втолкнули в кабинет упиравшегося капитана Харриса – тот был в одном нижнем белье и, очевидно, очень стеснялся. Вот наши новости,- улыбнулся МакКони. Комендант Лассард принюхался – в кабинете отчетливо что-то воняло. Откуда такой смрад?- спросил он. МакКони расхохотался. Вот, господин капитан Харрис,- указал он на полицейского в нижнем белье,- всегда утверждал, что вонючки – это мы. Теперь мы можем убедиться, что он несколько ошибался… Как это произошло?- спросил Лассард, необыкновенно обрадовавшись. Ну, как и следовало ожидать: эти китайские мафиози так его напугали, обещая скормить крысам, что бедный господин капитан навалил полные штаны…
Лассард нетерпеливо махнул рукой. – Я не об этом… То, что капитан Харрис – настоящий засранец, мне и без вас отлично известно. Я хочу знать, как и кому удалось его освободить?… МакКони подтолкнул вперед Рика. Это все он, господин комендант, это все этот юноша. А вы мне не верили. А все – благодаря нашей, то есть, простите, господин комендант, благодаря вашей замечательной программе «Граждане на улицах»,- нашелся Рик.
– Неужели?- воскликнул Лассард.- Глазам своим не верю… Харрису было чрезвычайно стыдно – он то краснел, то бледнел, поминутно прячась за спины полицейских – впрочем, те не обращали на него внимания… Как это случилось?- переспросил МакКони,- это очень и очень долго объяснять. Все подробности – в сегодняшней ночной программе теленовостей… И так вот всегда,- произнес Лассард нарочито расстроенным голосом,- так вот всегда: я узнаю все, что касается моей Полицейской Академии только по «ящику» и всегда в самую последнюю очередь…
Харрис, униженно глядя на коменданта, произнес: – Пожалуйста, я вас очень прошу, отведите меня в душ и дайте во что-нибудь переодеться… Лассард брезгливо посмотрел на капитана. – Пожалуйста, простите меня,- продолжал скулить Харрис,- я хороший, я больше не буду, я обязательно исправлюсь, господин комендант… Такого в истории Полицейской Академии еще не было. После перенесенных тревог комендант Лассард решил за свои средства устроить банкет для офицеров-инструкторов. – Дорогие коллеги,- комендант, стоя за столом с бокалом шампанского в руке, обращался к офицерам,- дорогие коллеги! Друзья! Мне очень приятно осознавать, что моя… извините, наша общая программа «Граждане на улицах» увенчалась полным успехом. После ликвидации Чанга и его банды общественное мнение бесповоротно изменилось к лучшему – нью-йоркская полиция заслуживает самого глубокого уважения за свою нелегкую работу. Скажу честно – без вашей помощи, господа, я ни за что бы не смог реализовать задуманное… МакКони надоело слушать своего начальника, и он под каким-то предлогом отлучился в свой кабинет. Проходя мимо комнаты дежурного офицера, Джерри услыхал сладострастные вздохи. Дверь была полуоткрыта. МакКони приотворил ее пошире и заглянул вовнутрь – на столе, где обычно лежали различные документы, Рик совокуплялся с Агатой. Заметив вошедшего, оба подмигнули ему. Что, отдаешь старые долги?- весело спросил Джерри, обращаясь к Агате. Да, приходится, я же человек слова!- ответила та, продолжая равномерно двигать бедрами. А как тебе нравится?- поинтересовался МакКони у Рика – тот, двигая бедрами в такт Агате, произнес:
– Да, ничего не скажешь – высший пилотаж!… Это тебе не какие-нибудь малолетки!… Слегка постанывая, Агата сказала Джерри: – Ладно, оставь нас… Я – девушка очень стеснительная, не могу при посторонних… МакКони широко улыбнулся. Да разве я – посторонний?… Нет… Ладно, коп, хорош трепаться! Если и ты хочешь принять участие – раздевайся, сейчас мы устроим замечательную групповуху!…- воскликнул Рик. Ладно,- ответил МакКони,- трахайтесь, не буду вам мешать!…
Выйдя на коридор и закрыв за собой двери, МакКони вернулся в холл, где и происходил банкет. Тут он внезапно столкнулся с комендантом Лассардом – тот, окончив свою речь, стоял у столика, наливая себе в фужер алкоголь. – Ну, что,- спросил он Джерри,- значит, завтра вновь возвращаешься в свой полицейский участок?… МакКони вздохнул. – Да,- грустно произнес он,- вновь эти бесконечные патрулирования улиц, составление протоколов, беседы с разными мерзавцами… – Ничего не поделаешь,- ответил комендант,- такая уж наша служба… – Значит – до скорого свидания?- спросил коменданта Джерри. До скорого ли? Как знать…
|
