ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДНЫЕ СТЕНЫ 4 страница
– Да, сэр. Он все время надо мной издевается… Только вы ему ничего не говорите о нашем разговоре, иначе он от меня мокрого места не оставит!…
Насименто расхохотался. Неужели ты не можешь ответить ему тем же? Но я его очень боюсь! А ему только это и надо. Такому человеку, как
этот Мартинес, надо сделать какую-нибудь хорошую гадость,- посоветовал Джон,- только этим ты сможешь его заставить себя уважать. Так что, кадет Абрахамсон, оставайтесь в Академии и попробуйте постоять за себя… В свою первую же увольнительную Абрахамсон зашел в магазин химреактивов и купил зловонную дымовую шашку – в инструкции было написано, что шашка предназначена для уничтожения тараканов. Довольный приобретением, Пит незаметно принес его в свою комнату и спрятал под подушкой. Вечером, дождавшись, пока сосед заснул, бывший торговец поджег шашку и, зажав пальцем нос, выбежал на спортивную площадку перед казармой – оттуда отлично просматривалось окно его комнаты. Через полчаса из окна повалил густой ядовитый дым… – Пожар!- услыхал Пит крики соседей.- Горим! В комнате на втором этаже – пожар! Вдалеке истошно завыла сирена – видимо, дежурный офицер вызвал пожарные машины. Вскоре они прибыли на место происшествия – пожарники, остановившись перед казармой, очень быстро разобрали лестницу, добравшись до окна комнаты, выбили стекло – дым повалил настолько густой и настолько едкий, что Абрахамсон помимо своей воли начал испытывать что-то вроде сожалений и угрызений совести… «Боже, зачем я поступил так жестоко,- подумал он,- ведь он может задохнуться там, в дыму… Да, Эрик иногда очень зло шутил надо мной, но ведь он мог сделать со мной что-нибудь еще похуже – например, задушить ночью подушкой… Боже, только бы все окончилось хорошо…» Буквально через минуту пожарники полезли вниз – видимо дым был настолько токсичен, что находиться в комнате не было никакой возможности… «Только бы все окончилось хорошо,- твердил про себя Абрахамсон,- только бы он не погиб…» Пожарники вновь полезли наверх – на этот раз они надели противогазы. Вскоре из комнаты, откуда валил дым, послышались возмущенные крики – Питеру показалось, что кричал Эрик Мартинес. «Может быть, ему так плохо?- Абрахамсон никак не мог успокоиться,- может быть, ему так плохо, если он кричит? Боже, что я натворил!… Если этот несчастный погибнет, я буду виновен в его смерти… Я буду чувствовать себя настоящим убийцей!… Только бы все обошлось!…» Наконец, пожарникам удалось подтащить к окну жертву Абрахамсона. Эрик упирался и кричал на всю Академию: – Оставьте меня в покое! Я не хочу отсюда уходить! Я хочу остаться здесь!… Внизу под окнами бегал комендант Лассард – ядовитые испарения резали ему глаза, он постоянно чихал от дыма. Сложив руки рупором, комендант закричал: – Кадет Мартинес, сейчас же спускайтесь вниз! Вы погибнете! Вы никогда не сможете находиться там слишком долго! Спускайтесь вниз, я вам говорю… Эрик высунулся из окна. – Господин комендант, не кричите. Мне тут очень кайфово – такой потрясный кумар, вы себе представить не можете! Мне это все очень даже по кайфу! – Что? Что?- не понял Лассард. – Идите спать, господин комендант, не обламывайте мне кайф! Я с раннего детства люблю токсикоманить!… На следующее утро Мартинес подошел к Абрахамсону и, заметив, что тот закрывает лицо руками, как будто от удара, очень дружелюбно сказал: – Ты знаешь, кореш, я думал, что ты так, чмо болотное… Да не бойся, опусти руки, не буду я тебя бить. Я думал, что ты чмо, а ты, оказывается, отличный парень! Это ведь ты подложил мне зажженную дымовую шашку?… Абрахамсон, не найдя в себе сил ответить словами, только утвердитель кивнул. – Отличная штука эта дымовая шашка,- продолжил Мартинес,- мне очень, очень понравилось. Это даже гораздо лучше марихуаны… Давно не имел я такого крутого кайфа, очень давно… Наверное, последний раз подобное я испытывал в исправительной колонии для несовершеннолетних правонарушителей. Спасибо тебе, приятель,- Мартинес дружески похлопал по плечу свою недавнюю жертву. Абрахамсон несколько осмелел. – Значит, вы не могли задохнуться там, в комнате? А я думал, что… Мартинес громко рассмеялся. Задохнуться? Ха-ха-ха! Если бы я и отправился на тот свет, то только от удовольствия, уверяю тебя.- Мартинес, вспомнив ночное происшествие, мечтательно закатил глаза.- Слушай, если увидишь где-нибудь еще такую штуку, как эта шашка, обязательно купи для меня… Куплю, сэр,- пообещал Абрахамсон.- Обязательно куплю для вас все, что только будет в магазине… И еще: прекрати говорить мне «вы» и «сэр»,- сказал Мартинес,- меня эта манера разговора очень раздражает. Я что, твой начальник в тюрьме? Зови меня просто Эрик. Мы ведь теперь с тобой друзья, не правда ли?…
Занятия в Полицейской Академии продолжались – кадеты отучились уже больше половины положенного срока. Под руководством инструкторов они изучали и новые дисциплины – например, основы венерологии… …В учебной аудитории было шумно – и это несмотря на то, что занятия уже начались. Старенький преподаватель, специально приглашенный читать курс лекций из Медицинской Академии, подперев рукой подбородок, задумчиво смотрел на кадетов – те не обращали на него ровным счетом никакого внимания. Агата Трахтенберг, полулежа на последнем ряду, целовалась взасос с Биллом О'Коннором… – Вы молоды и беспечны,- задумчивым голосом начал педагог,- вам кажется, что ваша жизнь – бесконечна и счастлива. Многие из вас любят и любимы, многие только еще мечтают об этом. Я тоже был когда-то таким,- голос старенького преподавателя был печален,- я тоже любил и – во всяком случае, мне так казалось – меня любили. Мы ходили по городу до рассвета, взявшись за руки, мы целовались на скамеечках Центрального парка, но моя любимая так мне и не дала того, его я от нее так добивался…- Педагог, продолжая смотреть на резвящихся кадетов, несколько повысил голос,- да послушайте же, наконец, что вам говорит старый, умудренный жизнью человек… – А что было дальше, сэр?- спросила его сидящая у учительского столика Саманта Фокс, присутствовавшая на лекции по долгу службы,- сэр, что было дальше с вашей любовью? Вы не поженились?… Старичок тяжело вздохнул. – Увы, этого не произошло. Впрочем, все, что ни делается, все к лучшему… На глазах негритянки блеснули слезы. – Вы так печальны, так безутешны… Вы до сих пор не можете забыть ее? Педагог продолжал, так и не ответив на вопрос. – И был у меня лучший друг – я делился с ним всем, у меня не было от него никаких тайн… Я слишком поздно заметил, что моя девушка неравнодушна к моему другу, а друг неравнодушен к моей девушке… – И он у вас увел вашу любовь?- всхлипнула Саманта. Педагог вновь тяжело вздохнул. Да, к сожалению, это случилось… И я остался с носом,- голос старичка внезапно наполнился металлическим звучанием, кадеты удивленно обернулись в его сторону.- Да,- повторил, он,- я остался с носом, а он без него. Итак, господа будущие полицейские, запишите в своих конспектах тему нашего сегодняшнего занятия: «Сифилис в третичной стадии»…
До выпускных экзаменов оставался месяц. Администрации обоих учебных заведений полиции решили устроить по этому поводу банкет. Накануне банкета капитан Маузер вызвал к себе в кабинет Харриса, Колтона и Робертса. Развалившись в кожаном кресле, начальник 2-й Полицейской Академии начал так: – Время идет, обе Академии получают баллы – кстати, мы несколько опережаем наших конкурентов, это сборище вонючих черножопых и латинесов,- проинформировал Маузер собравшихся. – Отлично, сэр!- сказал капитан Харрис. Маузер нахмурился. – Это пока мы лидируем. Но может случиться всякое… – Что вы имеете в виду?- спросил Харрис.- Что еще может случиться?… – Да мало ли что!… Любая случайность может все испортить. Например – мы чем-то не понравимся комунибудь из членов этой идиотской комиссии… – А что же следует предпринять? – За этим я вас сюда и вызвал. Вспомните, что вы обещали мне тогда, в гараже,- капитан Маузер прищурился, поочередно глядя на своих подчиненных,- что вы обещали мне? Вредить, пакостить, портить нервы этим ублюдкам коменданта Лассарда… А каковы результаты? Что вы сделали за это время? Вот вы, идиоты,- Маузер повернулся к Колтону и Робертсу,- напились, как грязные свиньи и опозорили нашу Академию на весь штат… Колтон и Робертc потупили взоры. – Мы не нарочно, сэр… Нас напоили – мы же писали в объяснительной, как было на самом деле… Маузер покраснел от гнева. – Меня не волнуют эти подробности! Вы обещали облажать этого козлину Лассарда? Я жду результатов. – Сэр,- робко начал Колтон,- но как, как мы можем его облажать?… Маузер презрительно посмотрел на полицейского. – Не знаю, как именно. Это уже ваше дело. Капитан Харрис, переминаясь с ноги на ногу, несмело предложил: – Может быть, придумать что-нибудь такое веселенькое на предстоящем банкете? Маузер замахал руками: – Эти идиоты,- он кивнул в сторону Колтона и Робертса,- уже придумали на прошлом… Харрис несмело перебил своего начальника: – Это все потому, что у них нет никакого опыта, господин капитан… У меня есть предложение… Маузер насторожился. – Какое у вас предложение, капитан Харрис? Что вы можете предложить?… Харрис подошел поближе к столу. – Предложение такое,- Харрис наклонился к самому уху начальника Академии и принялся ему что-то шептать… Внимательно выслушав, Маузер вроде бы согласился. – Ну что ж, попробуйте. Только не поручайте ничего серьезного этим дегенератам,- он кивнул в сторону полицейских, стоявших по стойке «смирно».- Они могут только все испортить, капитан Харрис… Харрис, Колтон и Робертc вышли из кабинета. Маузер посмотрел на настенный календарь напротив – до выпускных экзаменов оставалось ровно двадцать девять дней… Агата Трахтенберг, заместитель командира взвода, полностью выполняла главное, как ей казалось, распоряжение своего командования в лице Саманты Фокс – она ревностно следила, чтобы после отбоя юноши не задерживались подолгу на женской половине казарм. Однако в приказе Фокс ничего не говорилось о том, что девушки не могут проводить ночи на мужской половине… Первой жертвой Агаты стал Билл О'Коннор – девушку прельстили рельефы бицепсов и трицепсов мастера армрэслинга. Однако через некоторое время Трахтенберг выяснила, что у спортсмена начинаются какие-то проблемы с эрекцией – видимо, он злоупотреблял допингом. Перепробовав почти всех парней на курсе, Трахтенберг осталась очень неудовлетворенной результатами проверки. Однажды она пожаловалась своей старшей сестре: – Ты знаешь, Лиз, мне кажется, что настоящие мужчины уже перевелись. То член не больше, чем у зайца, то вообще не встает… Посоветуй, как мне жить дальше?… – Ты знаешь, сестричка, мне, конечно, трудно судить, какой именно мужчина тебе нужен… Я бы посоветовала тебе попробовать вон с тем узкоглазым япончиком – может быть, он тебе понравится. Говорят, азиаты в подобных делах бесподобны… Следуя совету старшей сестры, Агата принялась оказывать Ногато всяческие знаки внимания – вскоре он клюнул… Однажды вечером, зайдя к Трахтенберг, стажер из Японии несмело сказал: – Дорогая девуска, я вижу, что мой нравится вам… В мой страна девуски редко проявляют инициатива первый. Если мужчина тоже нравится женщина, он должен сделать ее какой-нибудь подарка,- с этими словами Ногато преподнес девушке букет хризантем. Агата, втолкнув слишком скромного поклонника в комнату и заперев за ним двери, усадила его на свою койку. – А что еще принято в вашей стране?- спросила она.- Если девушка принимает этот букет,- она швырнула цветы под кровать,- что должен делать мужчина дальше?… Японец замялся. – Ну, говори же, говори…- Агата принялась прерывисто дышать. Грудь ее то поднималась, то опускалась. Видимо, японцу было очень неудобно. – Дальсе,- продолжил он,- мужчина и девуска должны встречаться, мужчина должен говорить девушка о своих чувства к ней, читать стихи хороший японский поэта, говорить красивый ласковый слова… – Что говорить?- переспросила Трахтенберг. Японец очень вежливо улыбнулся. – Красивый ласковый слова… – Ах, слова!- возмутилась Агата,- ты не в Японии! Ты – в Америке!- она повалила его на кровать и принялась расстегивать замок-молнию брюк,- Ты – в Америке! А в Америке словам не верят!… Через минуту она жадно припала своими губами к органу Ногато. В двери постучали. – Ой, кто это, кто это?- заволновался Ногато,- если это вас старый начальника, у мой будет больсрй, больсой неприятность… Мой будет выгонять из Академии и его написет жалобу в Япония, плохо будет… Агата, быстренько надев на перепуганного японца трусы и затолкнув его в стенной шкаф – бедному японцу пришлось скрючиться в три погибели, несмотря на свой и так не слишком большой рост – моментально накинула халат прямо на голое тело и будто бы сонным голосом спросила: Кто там? За дверью послышался тихий шепот: Агата, это я, Билл. Открой, у меня к тебе очень
важное дело… Агата открыла. На пороге стоял О'Коннор. – Послушай, дорогая,- начал он,- тут такое дело: мой сосед по комнате сейчас привел какую-то телку и попросил меня провести эту ночь где-нибудь в другом месте… Все койки заняты – куда я только ни обращался. Я знаю, твоя соседка немножко приболела и сейчас лежит в госпитале… Мне очень неудобно, но больше обратиться не к кому… – Ты хочешь переночевать на ее месте?- спросила Агата. – Мне больше негде… – А что, если сейчас я тут не одна?- высказала гипотезу Агата,- что, если со мной – мужчина, у которого сейчас совершенно дикий, необузданный стояк – не то, что у некоторых… – Но я не буду вам мешать! Я хочу только гденибудь перекантоваться до утра!- взмолился Билл. – Хорошо,- согласилась Агата,- до утра, так до утра. Не выгонять же тебя на улицу… Билл принялся раздеваться. Взгляд Трахтенберг упал на его трусы – из-под полупрозрачной материи рельефно выпирало то, что девушка любила больше всего на свете… Агата выключила свет и прошептала: – Иди ко мне…, -в этот момент она уже начисто позабыла Ногато, скрючившегося в шкафу… Вскоре с ее кровати послышались очень характерные вздохи: – О-о-о! А-а-а! У-у-у!- стонала Агата. Бедра ее ходили тяжело и уверенно, как автомобильные поршни… Вновь послышался какой-то стук в двери. – Ну, кто там еще,- прошептала Агата. Билл быстренько поднялся с кровати и, забыв даже одеть нижнее белье, в панике заметался по комнате. – Если это лейтенант Джон Насименто, я погиб! Он еще вчера приказал мне привести в порядок полицейскую машину, на которой я езжу, а у меня начисто вылетело из головы. Он сотрет меня в порошок!- Билл продолжал метаться по комнате,- Агата,- он бросил умоляющий взгляд на свою подругу,- ну, сделай хоть что-нибудь… Что я могу сделать? Спрячь куда хочешь… Агата приподняла сбившееся на пол одеяло: Полезай под кровать. Стук, повторился. Кто там?- спросила Трахтенберг. Это Джордж Хильер,- голос из-за двери звучал
несколько официально,- могу ли я зайти?… Агата открыла двери. – Пожалуйста… Тележурналист зашел и, озираясь по сторонам, спросил девушку: – Мне очень неудобно беспокоить вас в столь позднее время, мисс Трахтенберг, но только вы сможете мне помочь… – Что случилось?… Телеведущий продолжал: – Вопрос жизни и смерти. Вы, конечно же, знаете еженедельную программу для американских онанистов «Железный кулак»? – Да,- ответила Трахтенберг. – Видимо, вы помните, на чем построен конкурс мастурбаторов в заключительной части программы: молодая девушка в стриптизе демонстрирует собравшимся свою сексопильность, а делегаты ото всех мастурклубов, глядя на нее, соревнуются в зале – кто же быстрее кончит… – Отличная передача,- согласилась Трахтенберг,- кажется, вы работаете в ней ведущим?… – Да, именно потому я к вам и обращаюсь. Дело в том, дорогая Агата, что звезда эротик-шoy, которая все это время заводила сидящих в зале, неожиданно заболела… Дирекция программы сбилась с ног, подыскивая на ее место подходящую кандидатуру. И когда, казалось, программа на грани срыва, я неожиданно вспомнил о любительском видеофильме с вашим участием – о том самом, который лейтенант МакКони случайно подключил к диспетчерской сети… – Вы предлагаете стать мне участницей этой программы?- поинтересовалась Агата. Хильер улыбнулся. – Конечно, если вы не будете возражать… – Это я-то буду возражать?- возмутилась Агата.- Вы что, всерьез считаете, что моя кандидатура на эту роль – не самая подходящая?… Хильер с улыбкой перебил ее. – Я так не считаю… Скорее – наоборот: во всем нашем штате – да что во всем штате!- во всей Америке я не нашел бы лучшей, чем вы!… – Отлично!- воскликнула Агата.- Когда надо там быть? – Программа начинается через два часа,- ответил телеведущий,- внизу стоит мой автомобиль. Я подвезу вас… Кстати, с вашим начальником, комендантом Лассардом, я уже договорился. Он даже пообещал мне, что будет смотреть эту программу… Трахтенберг начала одеваться. – Едем немедленно! В это время в стенном шкафу что-то затрещало – послышался звук ломаемого дерева. Хильер насторожился. – Что там?- спросил он у Агаты. Та махнула рукой. – Не обращайте внимания, сэр. Это, наверное, крысы. Они иногда резвятся тут по ночам… – Крысы?- переспросил телеведущий недоверчиво.- Странно, очень странно. Трахтенберг и Хильер вышли, захлопнув двери. Изпод кровати вылез Билл и, стряхнув с себя пыль, подошел к шкафу. – Эй, крыса!- постучал он в двери,- а ну-ка, вылезай отсюда!… – Дверцы шкафа медленно открылись, оттуда, придерживая руками верхнюю полку, которая во время сидения неожиданно свалилась на голову, показался Ногато. – А, узкоглазый, и ты здесь?- удивился Билл.- Интересно, как ты тут оказался? Японцу было очень стыдно стоять перед малознакомым человеком в одних трусах. Положив свалившуюся полку на пол и став к О'Коннору боком, он сказал: – Девуска пригласила меня в свой комната… Я говорил девуска много хоросих слов, но девуска сказала, что в Америка словам не верят и усадила меня в этот шкафа. Наверное, мой слов ее не понравился… – Ага, приятель,- наконец-то дошло до О'Коннора,- значит, она хотела оттрахать и тебя, а я вам помешал своим неожиданным визитом… – Я не знаю, что есть оттрахать,- ответил Ногато,- но то, что она делала со мной в самом начале, мой очень, очень доволен!… Билл уселся на койку. – Ну, курва,- сделал он вывод,- настоящая курва, иначе не скажешь… Японец вежливо поинтересовался: – А что есть курва? Билл посмотрел на него как на ненормального. – Ты что, приятель, вот уже несколько месяцев живешь тут, и до сих пор не набрал нормального словарного запаса?… Ногато принялся оправдываться. – В мой словаре нет таких слов, я смотрел… Билл окончательно потерял терпение. – Мог бы и сам догадаться! Курва – это такая женщина, которой мало одного мужчины. Она хочет трахаться как можно с большим количеством… Ну, понимаешь?… Ногато на несколько секунд задумался, а потом, видимо, понял смысл сказанного. – А, понимай, теперь мой понимай… Курва – это такой девушка, который любит всех людей вместе взятых… – Ладно, мне надоели твои шуточки,- перебил его Билл,- мне кажется, что эту прошмандовку следовало бы наказать… Машина Хильера неслась по нью-йоркским улицам к зданию телецентра. Сидя за рулем, телеведущий наставлял Трахтенберг: – Значит, так, дорогая. Веди себя как можно более естественно. Раздеваться на сцене следует очень медленно и непринужденно. Трахтенберг, кутаясь от вечернего холода в теплую куртку, заметила: Кого вы учите раздеваться… Хильер погладил ее по обнажившейся коленке. Я рад, что не ошибся в выборе… Я тоже рада… Хильер продолжал: Помните, что вы – центр внимания. Я понимаю…
– Что на вас будут смотреть сотни глаз, следя за каждым вашим движением, сотни рук будут работать в едином порыве… Трахтенберг неожиданно перебила телеведущего; – То, что мне предстоит сейчас выполнить, конечно же, очень и очень интересно… – Вас что-то смущает? – Я понимаю, что быть центром внимания – очень и очень лестно. Но мне не нравится одна вещь… – Какая же? – Эти люди – я имею в виду онанистов - действительно получат удовлетворение… Хильер насторожился. – Вас что-то не устраивает?… Трахтенберг, посмотрев ему в глаза, ответила одними губами: – Ая?… Телеведущий, резко притормозив, остановил машину. Посмотрев на обидчивое лицо Агаты, он рассмеялся. – А, так вот вы о чем! Вы имеете в виду, что… – Доставив удовольствие всем, я сама останусь неудовлетворенной,- закончила Агата. – И все? Деточка,- Хильер вновь погладил оголенную коленку Трахтенберг,- после передачи к вашим услугам весь наш телеканал новостей – от последнего осветителя до генерального директора программы… И вы? Хильер утвердительно кивнул. Конечно!… – Ну, тогда я согласна. Поехали…- сказала она.- Впрочем, вот еще что: могу ли я получить то, что хочу, еще до выступления, авансом?…
Банкет было решено провести в специально забронированном на весь вечер зале ресторана одного из лучших в городе гостиничных комплексов. Начальники обеих Академий, стоя у входных дверей, встречали прибывших гостей – на банкет приехали правительственные чиновники, представители федеральных властей, крупные чины городской полиции. Мужчины были одеты во фраки и парадные мундиры, на их женах и любовницах были дорогие вечерние платья. К капитану Маузеру подошел Харрис. – Сэр,- обратился он к начальнику,- у меня все готово, как и договаривались… Тот отмахнулся от него: – Попозже, попозже, не видишь – я занят… Когда большинство гостей прошло в банкетный зал, Маузер, наконец-то подозвал Харриса. – Ну, теперь можешь начинать… Тот подбежал к маленькому спортивному «датсуну», стоявшему недалеко от входа. Нагнувшись к окошку, он произнес: – Пошли… Из автомобиля вышла страшно раскрашенная девица в необыкновенно короткой мини-юбке, полупрозрачной блузке, под которой не было бюстгальтера и черных колготках. Харрис поманил ее пальцем к входным дверям – та, подбежав к полицейскому, схватила его под руку. Харрис брезгливо вырвался из ее объятий. Маузер подошел к стоявшим рядом с «датсуном» полицейскому и проститутке. Осмотрев ее оценивающим взглядом, он сказал Харрису: – Что ж, отличный экземпляр… Где вы ее откопали? Необычайно довольный похвалой начальства, капитан Харрис ответил: – Мне пришлось облазить все нью-йоркские притоны… Случайно встретил ее в одном массажном кабинете на Брайтон-Бич. Маузер продолжал любоваться девкой. – Отлично, отлично… Ну, прямо как живая картинка из медицинской брошюры о вреде случайных половых связей… Отлично, капитан. Хвалю. Тот вытянулся. – Рад стараться! Проститутка вытащила из сумочки зеркальце и, глянув в него, поправила прическу. – А как насчет денег, папаша?- В очень развязной манере обратилась она к Харрису. Тот полез в нагрудный карман кителя за чековой книжкой и авторучкой. – Но я не беру чеками!- возмутилась девка,- я же вас об этом уже предупреждала! Маузер несколько смутился. – Но чем вам не нравится чек?- попытался возразить он.- У меня счет в «Континентал Интернейшнл Банке»- очень солидная фирма… – Если вам не нравится,- обратился к девке капитан Маузер,- если вам не нравится этот банк, мы можем оплатить вам услуги через кассу нашей Академии – вы выставляете нам счет, а мы оформим его как производственные расходы… – Никаких счетов!- обрезала проститутка.- Я никогда не работаю по безналу. Только наличка и только предоплата! Это мое правило, мой принцип… Не могу же я поступиться принципами, папаша?… Харрис принялся заталкивать чековую книжку и авторучку обратно в карман. – Хорошо, хорошо,- успокоил он проститутку,- мы расплатимся наличкой. Держи!- он протянул ей стодолларовую бумажку.- Это аванс. Остальное получишь, когда исполнишь все, о чем мы договаривались… – А ты меня не обманешь, папаша?- недоверчиво спросила девка. – Ты что, не доверяешь нью-йоркской полиции?- несколько обиженным тоном спросил Маузер. – Я вообще не доверяю никакой полиции. И вообще я очень не люблю копов, какие бы они ни были,- сказала проститутка.- Когда я работала в московской гостинице «Космос»- я, как вы поняли, приехала в Америку из Советской России – так вот, когда я работала там, местные менты вымогали у меня большую часть моего заработка… Думаешь, подставляться каждую ночь по несколько раз – такое уж большое удовольствие?… – Так ты – из Советской России?- удивился Маузер.- А как ты тут оказалась?… – Вообще-то моя гражданская специальность несколько иная,- ответила та,- в Штаты я попала по культурному обмену. Понравилось, решила остаться… – Ну ладно, хорош трепаться,- прервал ее Харрис,- видишь вон того старого розовощекого козла, что суетится у входных дверей? Проститутка утвердительно кивнула. Харрис продолжал: – Значит, так. На банкете ты подойдешь к нему и начнешь при всех приставать. Делай это как можно вульгарней. Не забудь, чему я тебя учил…- Капитан обернулся к своему начальнику.- Такая непонятливая, вы бы только видели, как я с ней мучился… – Хорошо, папаша,- сказала девка,- твои указания поняла. Буду действовать строго по инструкции. Только не забудь – деньги отдашь мне сразу же после банкета… Виляя задницей, проститутка направилась вовнутрь зала. Капитан Маузер, удовлетворенно глядя ей вслед, произнес: – Мне кажется, должно сработать. Только бы она ничего не напутала… В зале было людно и не слишком шумно – на сцене ненавязчиво играл какой-то джаз-бэнд, гости, разбившись на небольшие группки; беседовали с улыбками на лицах о чемто своем, официанты в белых пиджаках подносили присутствующим вина. Капитан Лассард, стоя у накрытого столика, один за другим ел небольшие бутерброды с креветками. Внезапно над самым его ухом раздалось: – Привет, привет!…- Лассард обернулся. Перед ним стояла совершенно вульгарного вида девка и, расставив ноги на ширине плеч, улыбалась, словно своему давнему другу. – Привет!- повторила девка.- Ты что, парень, не узнаешь меня? Лассард смутился. – Извините, мисс,- пробормотал он,- но мы, кажется, не знакомы… Мы, кажется, не представлены друг другу… Девица похабно улыбнулась: То есть, ты хочешь сказать, что не знаешь меня? Мне кажется, что нет… Девица звонко, на весь зал расхохоталась.
– Вы только посмотрите на него! Оставив меня с ребенком на руках, соблазнил и бросил, а сам стоит тут преспокойно и жрет бутерброды с креветками! Нет, вы только посмотрите, каков нахал! Я мучаюсь с ребенком, а эта гадкая образина тут развлекается!… Лассард остолбенело смотрел на девку. – Простите, мисс, с каким таким ребенком?- попытался он перебить говорившую без умолку проститутку. Та разъярилась до невозможности. – То есть как это с каким таким ребенком?… Ты что, старый пердун, забыл о нашем малыше?… К месту скандала стали подходить любопытные - сцена привлекла всеобщее внимание. Лассард, переминаясь с ноги на ногу, бормотал: – Но я совершенно не знаю вас, мисс, я не знаю ни вас, ни вашего ребенка!… Заметив неладное, через собравшуюся толпу к месту события пробрался МакКони – он еще раньше заметил девку, беседовавшую у входа с проклятыми конкурентами и, конечно же, сразу все понял. – Привет, малышка!- весело закричал он проститутке еще издали. Та удивленно обернулась. – Привет… МакКони подошел поближе и, взяв ее под руку, отвел в сторону. – Ты что, не узнаешь меня?- сказал он нарочито громко, чтобы слышали все. Та пожала плечами. – Да нет, не узнаю… МакКони наклонился к уху девки и быстро-быстро зашептал: – Значит так. Выкладывай, сколько заплатили тебе эти уроды, Маузер и Харрис? – Сто баксов,- скривилась та,- всего лишь стольник. Еще столько же обещали дать после. Джерри вытащил из кармана кошелек. – Держи триста и оставь этого бедного старика в покое. Ты его и так слишком напугала своим криком. А теперь – иди вон за тот столик и выпей за его здоровье – выпивка и закуска тоже за мой счет. Проститутка, быстро успокоившись, отправилась на указанное МакКони место. Джерри, улыбнувшись, точно голливудовский положительный персонаж, сказал собравшимся: – Господа, не обращайте внимания, это всего только шутка, всего только розыгрыш. Какие дети могут быть у нашего дорогого коменданта,- он указал на Лассарда,- всем известно, что он вот уже двадцать лет как импотент! Не обращайте внимания, господа, занимайтесь своими делами!… Когда любопытствующие гости, убедившись, что это действительно была шутка, разошлись, Джерри подошел к столику, за которым сидела девка. Глаза ее блестели – видимо, она нажралась спиртного в достаточном количестве.
|
