ЛЕБЕДИНЫЙ СТАН

Марина Цветаева

* * * На кортике своем: Марина — Ты начертал, встав за Отчизну.Была я первой и единойВ твоей великолепной жизни. Я помню ночь и лик пресветлыйВ аду солдатского вагона.Я волосы гоню по ветру,Я в ларчике храню погоны. Москва, 18 января 1918 * * * Над церковкой — голубые облака,Крик вороний...И проходят — цвета пепла и песка — Революционные войска.Ох ты барская, ты царская моя тоска! Нет лиц у них и нет имен, — Песен нету!Заблудился ты, кремлевский звон,В этом ветреном лесу знамен.Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон! Москва, 2 марта 1917 ЦАРЮ — НА ПАСХУ Настежь, настежь Царские врата!Сгасла, схлынула чернота.Чистым жаромГорит алтарь.— Христос Воскресе,Вчерашний царь! Пал без славыОрел двуглавый.— Царь! — Вы были неправы. Помянет потомствоЕще не раз — Византийское вероломствоВаших ясных глаз. Ваши судьи — Гроза и вал!Царь! Не люди — Вас Бог взыскал. Но нынче ПасхаПо всей стране,Спокойно спитеВ своем Селе,Не видьте красныхЗнамен во сне. Царь! — ПотомкиИ предки — сон.Есть — котомка,Коль отнят — трон. Москва, 2 апреля 1917первый день Пасхи * * * За Отрока — за Голубя — за Сына,За царевича младого АлексияПомолись, церковная Россия! Очи ангельские вытри,Вспомяни как пал на плитыГолубь углицкий — Димитрий. Ласковая ты, Россия, матерьАх, ужели у тебя не хватитНа него — любовной благодати? Грех отцовский не карай на сыне.Сохрани, крестьянская Россия,Царскосельского ягненка — Алексия! 4 апреля 1917третий день Пасхи * * * Чуть светает -— Спешит, сбегаетсяМышиной стаейНа звон колокольныйМосква подпольная. Покидают норы — Старухи, воры.Ведут разговоры. Свечи горят.Сходит ДухНа малых ребят,На полоумных старух. В полумраке,Нехотя, кое-какБормочет дьяк. Из черной тряпицыВыползают на свет Божий — Гроши нищие,Гроши острожные,Потом и кровью добытыеГроши вдовьи,Про черный деньДа на помин душиОтложенные. Так, на рассвете,Ставят свечи,Вынимают просфоры — Старухи, воры:За живот, за здравиеРаба Божьего — Николая. Так, на рассвете,Темный свой пирСправляет подполье. 10 апреля 1917 * * * Из строгого, стройного храмаТы вышла на визг площадей...— Свобода! — Прекрасная ДамаМаркизов и русских князей. Свершается страшная спевка, — Обедня еще впереди!— Свобода! — Гулящая девкаНа шалой солдатской груди! 26 мая 1917 (Бальмонт, выслушав: — Мне не нравится — твое презрение к девке! Я — обижен за девку! Потому что — (блаженно- заведенные глаза) — иная девка... Я: — Как жаль, что я не могу тебе ответить: — “Как и иной солдат...”) * * * И кто-то, упав на карту,Не спит во сне.Повеяло БонапартомВ моей стране.Кому-то гремят раскаты:— Гряди, жених!Летит молодой диктатор,Как жаркий вихрь. Глаза над улыбкой шалой — Что ночь без звезд!Горит на мундире впалом — Солдатский крест! [ * ] Народы призвал к покою,Смирил озноб — И дышит, зажав рукоюВселенский лоб. 21 мая 1917Троицын день [ * ] Крест, на каком-то собрании, сорванный с груди солдатом и надетый на грудь Керенскому. См. газеты лета 1917 г. — М.Ц. * * * Голубые, как небо, воды,И серебряных две руки.Мало лет — и четыре года:Ты и я — у Москвы-реки. Лодки плыли, гудки гудели,Распоясанный брел солдат.Ребятишки дрались и пелиНа отцовский унылый лад. На ревнителей бога МарсаТы тихонько кривила рот.Ледяными глазами барсаТы глядела на этот сброд. Был твой лик среди этих, темных,До сиянья, до блеска — бел.Не забуду — а ты не вспомнишь — Как один на тебя глядел. 6 июня, 1917 (NB! с ненавистью — как мне тогда показалось, и весь этот стих — ответ на этот классовой ненависти — взгляд. — М.Ц. — 1938 г. — при переписке.) ЮНКЕРАМ, УБИТЫМ В НИЖНЕМ Сабли взмах — И вздохнули трубы тяжко — ПровожатьЛегкий прах.С веткой зелени фуражка — В головах. Глуше, глушеПраздный гул.Отдадим последний долгТем, кто долгу отдал — душу.Гул — смолк.— Слуша — ай! На — кра — ул! Три фуражки.Трубный звон.Рвется сердце.— Как, без шашки?Без погонОфицерских?Поутру — В безымянную дыру? Смолкли трубы.Доброй ночи — Вам, разорванные в клочья — На посту! 17 июля 1917 * * * Ночь. — Норд-Ост. — Рев солдат. — Рев волн.Разгромили винный склад. — Вдоль стенПо канавам — драгоценный поток,И кровавая в нем пляшет луна. Ошалелые столбы тополей.Ошалелое — в ночи — пенье птиц.Царский памятник вчерашний — пуст,И над памятником царским — ночь. Гавань пьет, казармы пьют. Мир — наш!Наше в княжеских подвалах вино!Целый город, топоча как бык,К мутной луже припадая — пьет. В винном облаке — луна. — Кто здесь?Будь товарищем, красотка: пей!А по городу — веселый слух:Где-то двое потонули в вине. Феодосия, последние дни Октября (NB! Птицы были — пьяные.) * * * Плохо сильным и богатым,Тяжко барскому плечу.А вот я перед солдатомСветлых глаз не опущу. Город буйствует и стонет,В винном облаке — луна.А меня никто не тронет:Я надменна и бедна. Феодосия, конец октября КОРНИЛОВ...Сын казака, казак...Так начиналась — речь.— Родина. — Враг. — Мрак.Всем головами лечь. Бейте, попы, в набат.— Нечего есть. — Честь.— Не терять ни дня!Должен солдатЧистить коня... 4 декабря 1917 NB! Я уже тогда поняла, что это: “Да, и солдаты должны чистить своих лошадей!” (Москва, лето 1917 г. — речь на Московском Совещании) — куда дороже всего Керенского (как мы тогда говорили.) МОСКВЕ I Когда рыжеволосый СамозванецТебя схватил — ты не согнула плеч.Где спесь твоя, княгинюшка? — Румянец,Красавица? — Разумница, — где речь? Как Петр-Царь, презрев закон сыновний,Позарился на голову, твою — Боярыней Морозовой на дровняхТы отвечала Русскому Царю. Не позабыли огненного пойлаБуонапарта хладные уста.Не в первый раз в твоих соборах — стойла.Всё вынесут кремлевские бока. 9 декабря 1917 2 Гришка-Вор тебя не ополячил,Петр-Царь тебя не онемечил.Что же делаешь, голубка? — Плачу.Где же спесь твоя, Москва? — Далече. — Голубочки где твои? — Нет корму.— Кто унес его? — Да ворон черный.— Где кресты твои святые? — Сбиты.— Где сыны твои, Москва? — Убиты. 10 декабря 1917 3 Жидкий звон, постный звон.На все стороны — поклон. Крик младенца, рев коровы.Слово дерзкое царёво. Плёток свист и снег в крови.Слово темное Любви. Голубиный рокот тихий.Черные глаза Стрельчихи. 10 декабря 1917 * * * Кровных коней запрягайте в дровни!Графские вина пейте из луж!Единодержцы штыков и душ!Распродавайте — на вес — часовни,Монастыри — с молотка — на слом.Рвитесь на лошади в Божий дом!Перепивайтесь кровавым пойлом! Стойла — в соборы! Соборы — в стойла!В чертову дюжину — календарь!Нас под рогожу за слово: царь!Единодержцы грошей и часа!На куполах вымещайте злость!Распродавая нас всех на мясо,Раб худородный увидит — Расу:Черная кость — белую кость. Москва, 22 марта 1918Первый день весны ДОН 1 Белая гвардия, путь твой высок:Черному дулу — грудь и висок. Божье да белое твое дело:Белое тело твое — в песок. Не лебедей это в небе стая:Белогвардейская рать святаяБелым видением тает, тает... Старого мира — последний сон:Молодость — Доблесть — Вандея — Дон. 24 марта 1918 2 Кто уцелел — умрет, кто мертв — воспрянет.И вот потомки, вспомнив старину:— Где были вы? — Вопрос как громом грянет,Ответ как громом грянет: — На Дону! — Что делали? — Да принимали муки,Потом устали и легли на сон.И в словаре задумчивые внукиЗа словом: долг напишут слово: Дон. 30 марта 1918 NB! мои любимые. 3 Волны и молодость — вне закона!Тронулся Дон. — Погибаем. — Тонем.Ветру веков доверяем снестьВнукам — лихую весть: Да! Проломилась донская глыба!Белая гвардия — да! — погибла.Но покидая детей и жен,Но уходя на Дон, Белою стаей летя на плаху,Мы за одно умирали: хаты!Перекрестясь на последний храм,Белогвардейская рать — векам. Москва, Благовещение 1918— дни разгрома Дона — * * * Идет по луговинам лития.Таинственная книга бытияРоссийского — где судьбы мира скрыты — Дочитана и наглухо закрыта. И рыщет ветер, рыщет по степи:— Россия! — Мученица! — С миром — спи! 30 марта 1918 * * * Трудно и чудно — верность до гроба!Царская роскошь — в век площадей!Стойкие души, стойкие ребра, — Где вы, о люди минувших дней?! Рыжим татарином рыщет вольность,С прахом равняя алтарь и трон.Над пепелищами — рев застольныйБеглых солдат и неверных жен. 11 апреля 1918 * * *...О, самозванцев жалкие усилья!Как сон, как снег, как смерть — святыни — всем.Запрет на Кремль? Запрета нет на крылья!И потому — запрета нет на Кремль! Страстной понедельник1918 АНДРЕЙ ШЕНЬЕ 1 Андрей Шенье взошел на эшафот.А я живу — и это страшный грех.Есть времена — железные — для всех.И не певец, кто в порохе — поет. И не отец, кто с сына у воротДрожа срывает воинский доспех.Есть времена, где солнце — смертный грех.Не человек — кто в наши дни — живет. 17 апреля 1918 2 Не узнаю в темнотеРуки — свои иль чужие?Мечется в страшной мечтеЧерная Консьержерия. Руки роняют тетрадь,Щупают тонкую шею.Утро крадётся как тать.Я дописать не успею. 17 апреля 1918 * * * Коли в землю солдаты всадили — штык,Коли красною тряпкой затмили — Лик, [1]Коли Бог под ударами — глух и нем,Коль на Пасху народ не пустили в Кремль — Надо бражникам старым засесть за холст,Рыбам — петь, бабам — умствовать, птицам — ползть,Конь на всаднике должен скакать верхом,Новорожденных надо поить вином, [2] Реки — жечь, мертвецов выносить — в окно,Солнце красное в полночь всходить должно,Имя суженой должен забыть жених... Государыням нужно любить — простых. [3] 3-ий день Пасхи 1918 [1] Красный флаг, к-ым завесили лик Николая Чудотворца. Продолжение известно. — М.Ц.[2] Поили: г-жу де Жанлис. В Бургундии. Называлось “la miaulee”. И жила, кажется, до 90-ста лет. Но была ужасная лицемерка. — М.Ц.[3] Любили. — М.Ц. * * * Это просто, как кровь и пот:Царь — народу, царю — народ. Это ясно, как тайна двух:Двое рядом, а третий — Дух. Царь с небес на престол взведен:Это чисто, как снег и сон. Царь опять на престол взойдет — Это свято, как кровь и пот. 7 мая 1918, 3-ий день Пасхи(а оставалось ему жить меньше трех месяцев!) * * * Орел и архангел! Господень гром!Не храм семиглавый, не царский домДа будет тебе гнездом. Нет, — Красная площадь, где весь народ!И — Лобное место сравняв — в поход:Птенцов — собирать — сирот. Народ обезглавлен и ждет главы.Уж воздуху нету ни в чьей груди.Архангел! — Орел! — Гряди! Не зарева рыщут, не вихрь встает,Не радуга пышет с небес, — то ПетрПтенцам производит смотр. 7 мая 1918, третий день Пасхи * * * Московский герб: герой пронзает гада.Дракон в крови. Герой в луче. — Так надо. Во имя Бога и души живойСойди с ворот, Господень часовой! Верни нам вольность, Воин, им — живот.Страж роковой Москвы — сойди с ворот! И докажи — народу и дракону — Что спят мужи — сражаются иконы. * * * Бог — правТлением трав,Сухостью рек,Воплем калек, Вором и гадом,Мором и гладом,Срамом и смрадом,Громом и градом. Попранным Словом.Проклятым годом.Пленом царёвым.Вставшим народом. 12 мая 1918 NB! Очевидно, нужно понять: Бог всё-таки прав, прав — вопреки). * * * Семь мечен пронзали сердцеБогородицы над Сыном.Семь мечей пронзили сердце,А мое — семижды семь. Я не знаю, жив ли, нет лиТот, кто мне дороже сердца,Тот, кто мне дороже Сына... Этой песней — утешаюсь.Если встретится — скажи. 25 мая 1918 * * * Мракобесие. — Смерч. — Содом.Берегите Гнездо и Дом.Долг и Верность спустив с цепи,Человек молодой — не спи!В воротах, как Благая Весть,Белым стражем да встанет — Честь. Обведите свои дом — межой,Да не внидет в него — Чужой.Берегите от злобы волнСадик сына и дедов холм.Под ударами злой судьбы — Выше — прадедовы дубы! 6 июня 1918 * * * Белизна — угроза Черноте.Белый храм грозит гробам и грому.Бледный праведник грозит СодомуНе мечом — а лилией в щите! Белизна! Нерукотворный круг!Чан крестильный! Вещие седины!Червь и чернь узнают ГосподинаПо цветку, цветущему из рук. Только агнца убоится — волк,Только ангелу сдается крепость.Торжество — в подвалах и в вертепах!И взойдет в Столицу — Белый полк! 7 июля 1918 * * * — Где лебеди? — А лебеди ушли.— А вороны? — А вороны — остались.— Куда ушли? — Куда и журавли.— Зачем ушли? — Чтоб крылья не достались. — А папа где? — Спи, спи, за нами Сон,Сон на степном коне сейчас приедет.— Куда возьмет? — На лебединый Дон.Там у меня — ты знаешь? — белый лебедь... 9 августа 1918 * * * Белогвардейцы! Гордиев узелДоблести русской!Белогвардейцы! Белые груздиПесенки русской!Белогвардейцы! Белые звезды!С неба не выскрести!Белогвардейцы! Черные гвоздиВ ребра Антихристу! 9 августа 1918 * * * Надобно смело признаться. Лира!Мы тяготели к великим мира:Мачтам, знаменам, церквам, царям,Бардам, героям, орлам и старцам,Так, присягнувши на верность — царствам,Не доверяют Шатра — ветрам. Знаешь царя — так псаря не жалуй!Верность как якорем нас держала:Верность величью — вине — беде,Верность великой вине венчанной!Так, присягнувши на верность — Хану,Не присягают его орде. Ветреный век мы застали. Лира!Ветер в клоки изодрав мундиры,Треплет последний лоскут Шатра...Новые толпы — иные флаги!Мы ж остаемся верны присяге,Ибо дурные вожди — ветра. 14 августа 1918 * * * Если душа родилась крылатой — Что ей хоромы — и что ей хаты!Что Чингис-Хан ей и что — Орда!Два на миру у меня врага,Два близнеца, неразрывно-слитых:Голод голодных — и сытость сытых! I8 августа 1918 * * * Под рокот гражданских бурь,В лихую годину,Даю тебе имя — мир,В наследье — лазурь. Отыйди, отыйди. Враг!Храни, Триединый,Наследницу вечных благМладенца Ирину! 8 сентября 1918 * * * Колыбель, овеянная красным!Колыбель, качаемая чернью!Гром солдат — вдоль храмов — за вечерней...А ребенок вырастет — прекрасным. С молоком кормилицы рязанскойОн всосал наследственные блага:Триединство Господа — и флага,Русский гимн — и русские пространства. В нужный день, на Божьем солнце ясном,Вспомнит долг дворянский и дочерний — Колыбель, качаемая чернью,Колыбель, овеянная красным! 8 сентября 1918 (Моя вторая дочь Ирина — родилась 13-го апреля 1917 г., умерла 15 февраля 1920 г. в Сретение, от голода, в Кунцевском детском приюте.) * * * Ты дал нам мужества — На сто жизней!Пусть земли кружатся,Мы — недвижны.И ребра — стойкиеНа мытарства:Дабы на койке намПомнить — Царство! Свое подобьеТы в небо поднял — Великой веройВ свое подобье. Так дай нам вздохуИ дай нам поту — Дабы снести намТвои щедроты! 30 сентября 1918 * * * Поступью сановнически-гордойПрохожу сквозь строй простонародья.На груди — ценою в три угодья — Господом пожалованный орден. Нынче праздник слуг нелицемерных:Целый дождь — в подхваченные полы!Это Царь с небесного престолаОрденами оделяет — верных. Руки прочь, народ! Моя — добыча!И сияет на груди суровойСтрастный знак Величья и Отличья,Орден Льва и Солнца — лист кленовый. 8 октября 1918Сергиев День * * * Над черною пучиной водною — Последний звон.Лавиною простонародноюНизринут трон. Волочится кровавым волокомПурпур царей.Греми, греми, последний колоколРусских церквей! Кропите, слезные жемчужинки,Трон и алтарь.Крепитесь, верные содружники:Церковь и царь! Цари земные низвергаются.— Царствие! — Будь!От колокола содрогаютсяГород и грудь. 9 октября 1918день Иоанна Богослова * * * Бури-вьюги, вихри-ветры вас взлелеяли,А останетесь вы в песне — белы-лебеди! Знамя, шитое крестами, в саван выцвелоА и будет ваша память — белы-рыцари. И никто из вас, сынки! — не воротится.А ведет ваши полки — Богородица! 25 октября 1918 * * * Царь и Бог! Простите малым — Слабым — глупым — грешным — шалым,В страшную воронку втянутым,Обольщенным и обманутым, — Царь и Бог! Жестокою казниюНе казните Стеньку Разина! Царь! Господь тебе отплатит!С нас сиротских воплей — хватит!Хватит, хватит с нас покойников!Царский Сын, — прости Разбойнику! В отчий дом — дороги разные.Пощадите Стеньку Разина! Разин! Разин! Сказ твой сказан!Красный зверь смирен и связан.Зубья страшные поломаны,Но за жизнь его за темную, Да за удаль несуразную — Развяжите Стеньку Разина! Родина! Исток и устье!Радость! Снова пахнет Русью!Просияйте, очи тусклые!Веселися, сердце русское! Царь и Бог! Для ради празднику — Отпустите Стеньку Разина! Москва, 1-ая годовщина Октября Дни, когда Мамонтов подходил к Москве — и вся буржуазия меняла керенские на царские — а я одна не меняла (не только потому, что их не было, но и), потому что знала, что не войдет в Столицу — Белый Полк! ПАМЯТИ А. А. СТАХОВИЧА A Dieu — mon ameMon corps — au Roy,Mon coeur — aux Dames,L`honneur — pour moi. [1] 1 He от запертых на семь замков пекаренИ не от заледенелых печек — Барским шагом — распрямляя плечи — Ты сошел в могилу, русский барин! Старый мир пылал. Судьба свершалась. — Дворянин, дорогу — дровосеку! [2]Чернь цвела... А вблизь тебя дышалосьВоздухом Осьмнадцатого Века. И пока, с дворцов срывая крыши,Чернь рвалась к добыче вожделенной — Вы bon ton, maintien, tenue [3] — мальчишекОбучали — под разгром вселенной! Вы не вышли к черни с хлебом-солью,И скрестились — от дворянской скуки! — В черном царстве трудовых мозолей — Ваши восхитительные руки. Москва, март 1919 NB! Даже труд может быть — отвратителен: даже — чужой! если он в любовь — навязан и в славословив — вменен. — М.Ц. — тогда и всегда.) [1] Господу — мою душу,Тело мое — королю,Сердце — прекрасным дамам,Честь — себе самому (фр.). [2] NB! Если бы дровосеку! — М.Ц. [3] Правила хорошего тона, осанка (фр.). 2 Высокой горести моей — Смиренные следы:На синей варежке моей — Две восковых слезы. В продрогшей церковке — мороз,Пар от дыханья — густ.И с синим ладаном слилосьДыханье наших уст. Отметили ли Вы, дружок,— Смиреннее всего — Среди других дымков — дымокДыханья моего? Безукоризненностью рукВо всем родном краюПрославленный — простите, друг,Что в варежках стою! Март 1919 АЛЕ В шитой серебром рубашечке,— Грудь как звездами унизана! — Голова — цветочной чашечкойИз серебряного выреза. Очи — два пустынных озера,Два Господних откровения — На лице, туманно-розовомОт Войны и Вдохновения. Ангел — ничего — всё! — знающий,Плоть — былинкою довольная,Ты отца напоминаешь мне — Тоже Ангела и Воина. Может — всё мое достоинство — За руку с тобою странствовать.— Помолись о нашем ВоинствеЗавтра утром, на Казанскую! 18 июля 1919 С.Э. Хочешь знать, как дни проходят,Дни мои в стране обид?Две руки пилою водят,Сердце — имя говорит. Эх! Прошел бы ты по дому — Знал бы! Так в ночи пою,Точно по чему другому — Не по дереву — пилю. И чудят, чудят пилоюРуки — вольные досель.И метет, метет метлоюБогородица-Метель. Ноябрь 1919 * * * Дорожкою простонародною,Смиренною, богоугодною,Идем — свободные, немодные,Душой и телом — благородные. Сбылися древние пророчества:Где вы — Величества? Высочества? Мать с дочерью идем — две странницы.Чернь черная навстречу чванится.Быть может — вздох от нас останется,А может — Бог на нас оглянется... Пусть будет — как Ему захочется:Мы не Величества, Высочества. Так, скромные, богоугодные,Душой и телом — благородные,Дорожкою простонародною — Так, доченька, к себе на родину: В страну Мечты и Одиночества — Где мы. — Величества, Высочества. (Вписываю во памяти и думаю, что осень 1919 г.) БАЛЬМОНТУ Пышно и бесстрастно вянутРозы нашего румянца.Лишь камзол теснее стянут:Голодаем как испанцы. Ничего не можем даромВзять — скорее гору сдвинем!И ко всем гордыням старым — Голод: новая гордыня. В вывернутой наизнанкуМантии Врагов НародаУтверждаем всей осанкой:Луковица — и свобода. Жизни ломовое дышлоСпеси не перешибилоСкакуну. Как бы не вышло:— Луковица — и могила. Будет наш ответ у входаВ Рай, под деревцем миндальным:— Царь! На пиршестве народаГолодали — как гидальго! Ноябрь 1919

 

1

Кремлю: