Психоаналитическая теория

Заметим, что изложенные выше концепции появляются в конце XVIII – середине XIX века. Именно это время было временем, в котором люди особенно активно задумывались о происхождении религии. Почему? Потому что это было время романтической надежды на переустройство мира, на прогресс его, на то, что мир станет лучше. Как этого достигнуть – предлагались разные методы: или просвещать, долгими реформами улучшать мир, или революционно его преобразовывать; но все верили, что в результате этих преобразований мир станет лучше. А религия мешает этому процессу. ХХ век показал всю сложность исторического прогресса, что так просто такими кавалеристскими замашками здесь не обойдешься. Поэтому ХХ век уже не предложил ни одной другой концепции возникновения религии. Только Фрейд, который является фактическим продолжателем идей XIX века, предложил нечто иное.

Фрейд стремится разрабатывать далее просветительскую и эволюционную концепцию. Получается довольно странная смесь. У фрейдовской концепции есть два аспекта: один - достаточно странный, исторический, который высказан впервые в работе «Тотем и табу», второй – более классический, собственно психоаналитический, изложенный в работах «Будущее одной иллюзии», «Неудовлетворенность культурой» и др. Работа «Тотем и табу» посвящена исследованию того, как в народе появляются некоторые запреты, табу, т.е. представления, что есть нечто, чего делать совершенно нельзя, хотя почему - непонятно. Фрейд исследует это на примере понятия инцеста, т.е. полового смешения с близкими родственниками. В животном мире инцест - вполне нормальное явление, а люди наложили на него табу. Фрейд как ученый пытается этот вопрос исследовать и создает, сам того не замечая, некоторую мифологическую картину. Он приходит к выводу, что когда-то было некоторое древнее племя, которым управлял некий сильный, имеющий большую власть и авторитет мужчина, который оставлял для себя всех самок и изгонял своих сыновей. Его сыновья были этим крайне недовольны и «в один прекрасный день изгнанные братья соединились, убили и съели отца и положили таким образом конец отцовской орде»[12]. Они надеялись, что съеденный отец даст им эту силу и авторитет. Но вышло наоборот, и сыновья раскаялись: «Они ненавидели отца, который являлся таким большим препятствием на пути удовлетворения их стремлений к власти и их сексуальных влечений, но в то же время они любили его и восхищались им. Устранив его, утолив свою ненависть и осуществив свое желание отождествиться с ним, они должны были попасть во власть усилившихся нежных душевных движений. Это приняло форму раскаяния, возникло сознание вины, совпадающее с испытанным всеми раскаянием. Мертвый теперь стал сильнее, чем он был при жизни»[13]. Поэтому сыновья стали сожалеть о содеянном и отказываться от вступления в половую связь со своими родными. Возникает запрет на инцест, табу, а ощущение от ошибки, которую они совершили, превратилось в ощущение вины за свой поступок. Этот отец стал впоследствии обожествляться, он превратился в Бога и т.д. и т.п. Совершенно не научная, а мифологическая картина. Где такое племя отыскал Фрейд – неизвестно. Или это поедание было везде? И везде сыновья раскаивались за свое отцеубийство? Фрейд ничего об этом не говорит. Просто читаешь и диву даешься. Но Фрейд не отказывается от этой своей «теории» и в последней своей работе «Человек Моисей и монотеистическая религия» вновь возвращается к ней и даже видит сходство «между обрядом христианского причастия (когда верующие символически поедают плоть и кровь их Бога) и тотемным пиршеством, внутренний смысл которого причастие, в сущности, воспроизводит»[14]. И даже сам факт Смерти и Воскресения Христа служит для Фрейда доказательством своим взглядам: «Смутное ощущение вины, изначально присущее человечеству, во многих религиях воплотившееся в признание исконной виновности, первородного греха, представляет собой, по всей видимости, память о преступлении, за которое несут ответственность первобытные люди. Из христианского вероучения мы еще можем вынести догадку о том, в чем состояло это преступление. Если сын Божий принес свою жизнь в жертву, чтобы искупить первородный грех человечества, то, согласно закону талиона, предписывающему воздаяние мерой за меру, этим грехом было убийство, умерщвление. Только оно могло потребовать в качестве возмездия такой жертвы, как жизнь. А поскольку первородный грех был виной перед Богом-отцом, значит, наидревнейшим преступлением человечества было, по всей видимости, умерщвление прародителя кочующим племенем первобытных людей, в памяти которых образ убитого позже преобразился в божество. В своей книге "Тотем и табу" (1913) я постарался собрать аргументы в пользу такого понимания изначальной вины»[15]

В других работах Фрейд чаще высказывается в духе своей психоаналитической теории. По его мнению, религия появилась на заре человечества как результат того, что человек, слабый и беззащитный, стремился уберечься от могучих сил природы. Поэтому человек очеловечивает природу. «Такая замена естествознания психологией не только дает мгновенное облегчение, она указывает и путь дальнейшего овладения ситуацией... Ведь в такой же беспомощности человек когда-то уже находился маленьким ребенком перед лицом родительской пары, не без оснований внушавшей ребенку страх, особенно отец, на которого при всем том можно было, однако, рассчитывать»[16]. В работе "Неудовлетворенность культурой" Фрейд пишет: "Мне кажется неопровержимым тот факт, что религиозная потребность проистекает из инфантильной беспомощности и вызванного ею влечения к отцу... Я не мог бы назвать ни одной другой, возникшей в детстве потребности, которая бы могла приблизиться к потребности в покровительстве отца»[17]. С другой стороны, каждый ребенок испытывает неосознанное сексуальное влечение к своей матери и поэтому ненавидит своего отца, что именуется Эдиповым комплексом. Возникает противоречивое отношение к отцу, являющееся причиной глубоких детских неврозов. «Религию в таком случае можно было бы считать общечеловеческим навязчивым неврозом, который, подобно соответствующему детскому неврозу, коренится в Эдиповом комплексе, в амбивалентном отношении к отцу»[18]. Религия - это типичный невроз, это болезнь, с которой нужно бороться такими же психоаналитическими методами, как и с другими видами невроза.

Многие и сейчас считают, как бы соглашаясь с Фрейдом, что религия - это вид болезни. Но нужно быть уж слишком упертым фрейдистом, чтобы с этим соглашаться. Потому что есть в психологии, в психиатрии методики определения нормы и болезни, и никакая методика не укажет, что христианин, мусульманин или даже сатанист является человеком больным с точки зрения психической. Всех возмущают поступки серийных маньяков, совершивших десятки убийств в извращенной форме. Но очень часто психиатрическая экспертиза дает заключение о полном психическом здоровье маньяка. Общество недоумевает: как это так, это же извращенец, но он здоров. Есть свои медицинские критерии. Следует заметить, что концепция Фрейда не поддерживается даже многими психоаналитиками. От этого мнения о религии отказались даже ближайшие ученики Фрейда, например К.-Г. Юнг, который в целом соглашался с атеистическими взглядами Фрейда и сам был атеистом, но тем не менее считал, что религия является более сложным феноменом, составной частью коллективного бессознательного, а не просто вырастает из либидо, из эдипового комплекса или каких-нибудь других неудовлетворенных сексуальных влечениях человека.