Константин Симонов

Мама, я пока ещё живой…»

Летом 1942 года резко обострилась обстановка на фронте. Немецкие войска вышли в районы Сталинграда и Северного Кавказа. Советское политическое и военное руководство было вынуждено предпринимать решительные действия для достижения перелома в ходе военных действий.

28 июля 1942 года, И.В. Сталин подписывает приказ №227, предусматривавший чрезвычайные меры по укреплению дисциплины в Красной Армии.

Так, из офицеров, виновных в нарушении дисциплины «по трусости или неустойчивости» создавались штрафные батальоны, из рядовых и младших командиров – штрафные роты.

В положении о штрафных батальонах и ротах указывалось, что эти части создаются для того, чтобы дать возможность военнослужащим искупить кровью свою вину перед Родиной. Получившие ранение в бою восстанавливались во всех правах.

Известно, что штрафники использовались для выполнения наиболее сложных боевых задач и несли, как правило, огромные потери, доходившие часто до 80-95 процентов личного состава в первом же бою.

И всё-таки, штрафные подразделения были для многих шансом для возвращения честного имени в борьбе с врагом, возможности вырваться из сталинских лагерей и тюрем.

Меня заинтересовал вопрос, какую же роль сыграл этот приказ, более известный фронтовикам под названием «Ни шагу назад», в судьбах некоторых наших земляков. Разную. Чаще трагическую. В этом убеждаешься на примере жизни нашего земляка Георгия Ивановича Костылева.

А началось всё с пожелтевшего и ветхого от времени письма, принесенной моей ученицей Леной Вдовиной на занятие краеведческого кружка во время проведения историко-поисковой операции «Память». Во время зимних каникул Лена гостила у своей бабушки. От неё узнала, что её прадед Георгий Костылев в годы войны воевал в штрафной роте и погиб в первом же бою. За несколько часов до гибели написал и отправил письмо матери. Дата письма и похоронки совпадают – 25 июня 1944 года.

Как же честный и добросовестный работник оборонного завода, отец двоих детей попал в штрафную часть? Это мы и попытались выяснить.

Довоенная биография Георгия Костылева ничем особенным не примечательна. Родился в 1917 году в Оханске в большой многодетной семье. Жили трудно. В 1926 году Костылевы переезжают в село Верхние Муллы. Отец и старшие сыновья работают в сельхозартели, а в 1927 году устраиваются на завод им. Ф.Э. Дзержинского. После окончания семи классов, в 1933 году пришёл на завод и Георгий. Потом была служба в Красной Армии. Вернувшись из армии, женился. Появились дети – Юрий и Люда. Жили не очень богато, но дружно. Жизнь постепенно налаживалась. Перед войной построили небольшой дом недалеко от завода. Георгий гордился профессией рабочего, хотел учиться дальше.

Но навалилась общая беда – началась Великая Отечественная война. Ушли на фронт отец и братья. Георгий, как высококвалифицированный специалист, получил бронь.

Работали на пределе сил, под лозунгом «Всё – для фронта! Всё – для Победы!». Трудились без выходных, неделями не покидали цеха, спали прямо у станков. Трудовая дисциплина в соответствии с законами военного времени – строжайшая. По указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 года все работники военной промышленности считались мобилизованными и закреплялись за предприятием. Самовольный уход, под которым понимался невыход на работу в течение одного дня и прогул – опоздание на работу без уважительных причин более, чем на 20 минут, карались тюремным заключением или исправительные работы.

Так и случилось с Георгием Костылевым в 1944 году. Отпустили с завода на ночь проведать семью. Утром проспал на работу. Далее были суд и приговор – исправительные работы с отсрочкой приговора. Вроде бы не лагерь и не тюрьма. Можно продолжать работать. Но у Георгия отец и брат на фронте, а потому не захотел он остаться в тылу с таким клеймом. Георгий обращается в соответствующие инстанции с заявлением, в котором просит дать ему возможность искупить вину на фронте.

В соответствии с Приказом НКО СССР №323 от 16 октября 1942 года, разрешающем направлять в штрафные части лиц, осуждённых до призыва в армию, в отношении которых отсрочено исполнение приговора, Георгий оказался на фронте.

О том, что думал, переживал и чувствовал солдат штрафной роты перед первым боем, мы можем судить по единственному письму Георгия Костылева с фронта.

В начале письма традиционные приветы, пожелания родным и близким. А далее самые главные для матери строчки: «Мама, я пока ещё жив и здоров».

По пропущенным знакам препинания и целым словам можно судить, что письмо писалось второпях. Только о самом важном, мучившем и волновавшем: «…пока не приходилось искупить свою вину, но, наверное, скоро погонят».

Чувствуется тревога, грусть и обида: «тяжело, обидно и досадно невинный срок на фронте отбывать». Но выбор-то фронта был у Георгия осознанный: «…ничего, как-нибудь искуплю свою вину, ведь никто меня сюда силком не толкал. Так и нечего обижаться».

Об обстановке во фронтовой полосе и предстоящем бое солдат пишет скупо и образно: «Мама, мы находимся очень близко (от места), где летают, свистят и рвутся (мины, снаряды), но нельзя сказать, что очень страшно. Нам говорят, что это только цветочки, а ягодки впереди. Только не знаем – вкусны ли белорусские ягоды-то».

Искупление наступило очень скоро. В первом же бою Георгий Иванович Костылев погиб, находясь в атакующих порядках штрафной роты.

Набирала мощь грандиозная белорусская наступательная операция Советской Армии под кодовым названием «Багратион».

Честное имя Костылева восстановлено, и цена ему – жизнь. Такая вот судьба.

Это письмо, как и тысячи, миллионы других, уже никто и никогда не сможет исправить и дополнить. Оно – пронзительный документ эпохи. Куда более наглядный и доходчивый, чем ржавое оружие или пожелтевшие карты музейных экспозиций.

Письма солдат с фронта – это, на мой взгляд, особая глава в истории Великой Отечественной войны. Важно сохранить эти документальные свидетельства о минувшем лихолетье для потомков, если общество намерено заботиться о духовном здоровье народа, и прежде всего – молодёжи.

Я обращаюсь к тем, в чьих семейных архивах ещё сохранились драгоценные фронтовые реликвии. Приносите фронтовые весточки в архивы, в музеи, в редакции газет. Расскажите о людях, написавших письма. Эти письма не должны молчать. Их высокое предназначение – говорить, убеждать, воспитывать. Они – память о войне, эхо войны.

 

НИКТО ИЗ НАС НЕ ДУМАЛ ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ…

(по страницам фронтовой записной книжки-дневника А.Н. БЕЛЯЕВА)

Не грусти дорогая о юных летах,

Наши годы нетленными стали.

Это мы от врагов в наступленьях, боях

Свою юность с тобой отстояли…

Да, отстояли. И не только свою. Солдаты Великой Отечественной спасли саму жизнь. Низкий поклон им за это.

В ходе историко-поисковой операции «Память», которую проводили юные краеведы средней школы №107, собран огромный массив уникальных документальных материалов о Великой Отечественной войне: письма фронтовиков, фотографии, орденские книжки, выписки из приказов, справки о ранениях и др.

О наиболее ценном документе, сохранившемся в личном архиве Александра Николаевича Беляева, выпускника Верхнемуллинской школы (ныне – это средняя школа №107) 1940, предвоенного года, мой рассказ. Документ передан ветераном во время одной из наших многочисленных встреч.

Это самодельная записная книжка (скорее дневник) объёмом 124 страницы, форматом 7,5*10,5 сантиметров. Она сшита из разных блокнотов. Записи сделаны чернилами синего и чёрного цвета, иногда карандашом.

Записную книжку-дневник, как утверждает сам А.Н. Беляев, он начал вести с 1942 года, когда по памяти восстановил свой боевой путь с июня 1941 года. Последняя запись сделана им 3 декабря 1946 года в городе Молотове (Перми).

Удивительно, как фронтовику удалось сохранить свои записи. Известно, что в годы войны в условиях сверхсекретности и шпиономании военнослужащим запрещалось не только вести фронтовые дневники, но и хранить личную переписку.

На страницах книжки мы находим адреса родных, близких, знакомых А.Н. Беляева, его боевых и школьных друзей, номера и даты приказов о награждении государственными наградами и присвоении очередных воинских званий.

Здесь же – тексты песен и романсов: «Весенний вечер» («Весенней вечер, вечер весь в электросвете…»), «На Солнечной поляночке», «Песня Кати» («На закате в саду заброшенном…»), «Письмо любимой» («Как ты встретишь меня, любимая…») и др.

И рядом – стихи (в том числе свои?): «Пушкинские горы» («У монастырской каменной ограды…»), «Моему другу» («Не горюй, дорогая, что юность прошла…»), «Возвращение» («Война… Случайная солома…»), «Дома» («Ты подъехал к дому на рассвете…»), «Матери» («У окна, наверно, тополи желтеют…»), «Встреча» («Тёплый тихий вечер…»), «Из дальнего края» («Из дальнего края с просторов Китая…») и др.

И тут же – цитаты из сочинений А.М. Горького о женщине-матери. Часть страниц не заполнена.

Наибольший интерес представляют записи «Из фронтового дневника…», «Кёнигсбергские записи…» 1945 года, описание боевого пути, лирические зарисовки о встречах на дороге войны, об утратах близких людей, о любовных переживаниях автора дневника. Важно, что записи в книжке-дневнике подтверждаются другими документами личного архива А.Н. Беляева.

Александр Николаевич призван в Красную Армию Верхнемуллинским РВК в ноябре 1940 года. Начинал службу на Западной Украине под городом Ровно в полковой танковой школе 19 танковой дивизии. Учили воевать на танках Т-26, БТ-7, Т-35, Т-34. В школе стал стрелком-радистом.

Война… 22 июня 1941 года его роту подняли по тревоге в 4 часа утра, накормили, выдали винтовки, патроны и, как пехоту, отправили к границе. С воздуха два раза бомбили. Прятались в вызревших хлебах. Появились первые убитые и раненые. Всех волновал вопрос: «Где же наши самолёты?»

Боевое крещение Александр Беляев получил под Владимиром-Волынским. Бои шли ожесточенные и кровопролитные. Старинный русский город трижды переходил из рук в руки, а от роты пешихтанкистов в 150 человек в живых осталось лишь 19 бойцов. Все командиры погибли.

В книжке перечисляются оставленные противнику населённые пункты, в том числе Ровно, Козелец, Конотоп, Белокоровичи, Коростень, Сарны, Бахмач, Курск, Орёл, называются даты отдельных боёв, отступления, делаются записи о гибели боевых товарищей.

Сам А.Н. Беляев чудом избежал трагической участи войск Юго-Западного фронта, в период кровопролитных боёв и окружения под Харьковом, во время тяжёлого отступления до Сталинграда.

И позже фронтовая судьба берегла солдата. Пули, осколки пощадили Александра Николаевича и в ходе боёв в составе Калининского, и 3-го Белорусского фронтов. За всю войну он не был ранен, не был контужен. Великую Отечественную закончил в г. Кёнигсберге – столице Восточной Пруссии.

Но не домой пришлось после Победы ехать начальнику радиостанции – старшему сержанту Беляеву, а в воинском эшелоне на Дальний Восток, где собирался мощный военный кулак против милитаристской Японии. В августе 1945 года снова бои и тяжёлые переходы, в т.ч. через перевал Большой Хиган.

Изучение записной книжки-дневника позволяет с достаточной полнотой проследить боевой путь подразделений, в составе которых А.Н. Беляев воевал. Александр Николаевич называет 446 больших и малых населённых пунктов от западной границы страны до восточной – от Кёнигсберга до Порт-Артура. Перечень, однако, далеко не полный, поскольку записи часто делались по памяти. Но и этот список впечатляет.

Скупые «Кёнигсбергские записи» точно воспроизводят обстановку в этом городе-крепости. А.Н. Беляев пишет о настроениях мирного немецкого населения, о волнениях и страхах пленных гитлеровцев. И вместе с этим приводит лирические зарисовки отдыха советских солдат после ожесточённого штурма Кёнигсберга.

Вот одна из записей – свидетельство поверженного врага: «…Я воюю с 1939 г., но такого ужаса ещё не видал и не испытывал. Нам создали в Кёнигсберге ад, - приводит А.Н. Беляев слова немецкого пленного Ганса Миттендорфа. – Никто из нас не думал остаться в живых. За два-три дня многие поседели, сошли с ума».

Или вот эта, удивительно лирическая зарисовка: «Кёнигсберг в дымке из пепла и красно-коричневой пыли… На берегу пруда, роздевшись до пояса, усталые солдаты смывают кирпичную пыль, въевшуюся в кожу за дни штурма города. Они делают это так буднично и деловито, словно это не пыль рухнувшей знаменитой прусской цитадели, а так, обычная пыль обыкновенной дороги. Они спокойны и уверены в себе. Кёнигсберг. 10/04-45г.».

О том как воевал Александр Николаевич, свидетельствуют его боевые награды – два ордена Красной Звезды и медаль «За отвагу».

После войны А.Н. Беляев окончил Молотовский педагогический институт. Многие годы работал учителем физики и математики Верхнемуллинской средней школы. В настоящее время он на заслуженном отдыхе, но ведёт активную военно-патриотическую работу среди молодёжи.

Копии записной книжки-дневника А.Н. Беляева преданы на хранение в областной архив новейшей истории, музеи истории Индустриального и Пермского районов. Нынешнему и будущим поколениям. Чтобы помнили…