Чернобыльская молитва 15 страница
- А это уже ты - автор. Другие лишь поставщики фактов, а не смысла. Они могут и не чувствовать того, что чувствуют, и не видеть того, что видят, ты им в этом помогаешь, иногда вы не соприкасаетесь. Ты - и бесстрастный летописец, и пристрастный толкователь. Чувство - это вторая реальность, особенно у нас. Как-то мы удерживаемся между чудом и наукой... В зоне больше всего запоминаются вещи без человека... Пейзажи без человека... Поразительно, как интересна и их жизнь тоже... После Чернобыля мир для меня раздинулся... Ездила, разговаривала, записывала, обдумывала для себя, чтобы самой понять. Эти люди уже увидели то, что еще для всех - тайна. Мне кажется - я записывала будущее... Они жили в условиях, где специалист-атомщик по инструкции не может находиться больше часа. Эти первые недели после аварии... Какой, спрашиваете, я поставила бы спектакль о Чернобыле? Вижу: пустая деревня, цветут яблони. Цветет черемуха. Пышно. Нарядно. Цветет дикая груша на кладбище... По заросшим улицам бегают коты с поднятыми хвостами. Никого нет. Коты занимаются любовью. Где-то в глубине сцены... Деревни... Сидит на пороге старуха. У самого порога растет дерево, чтобы войти в дом, надо обойти это дерево. Старуха варит в чугунке еду... На улице, на костре... И кормит собак и кошек... Они все тут возле нее. Все цветет. Красота и тишина. У этой тишины есть свой текст... Старуха сидит... Трава высоко колышется... И то ли плач, то ли причитание... Старуха как будто молчит, но это ее голос... Откуда-то... На беларусском. Перевести невозможно... Как музыка... "Ой жа, зямелька-зямелька, якая ж ты чорная! Тут жа зязюлькi не куваюць, тут жа салавейкi не шчабечуць. Ой жа, мой лясочак, якi ж ты стаў цемненькi, дык мы ж так весяла жылi, слухалi, як шумелi твае лiсточкi, ды грыбочкi збiралi. Усе поцямнела, ды няма ж нiчога. У нас няма нi зязюлькi, нi салавейкi. У нас ужо усе зацiхла. I наш лес цемны, i наша зямля смутна..." А дальше никаких слов... Только плач. Но это не старуха плачет... Помню лагерь... Плач... Но моя мама не плакала, и другие люди не плакали. Высокий красивый итальянец все время пел. Но кто-то другой... Где-то рядом... Все время плакал... Я никогда его не видела... У нас, у беларусов, нет Толстого. Нет Пушкина. А есть Янка Купала... Якуб Колос: "Мой родны кут! Як ты мне мiлы..." Мы люди земли, а не неба. Наша монокультура - картошка, мы ее копаем, садим, и все время в землю глядим. Долу! А если вскинет человек голову, то не выше аистиного гнезда. Ему это уже и высоко, это и есть для него небо. А неба, которое зовется космосом, у нас нет, в нашем сознании оно отсутствует. Тогда мы берем что-то в русской культуре, в польской. Вот когда у нас появятся Толстой или Пушкин, мы поймем что-то в себе. Так норвежцам нужен был Григ, а евреям Шолом-Алейхем, как центр кристаллизации, вокруг чего они смогли объединиться и осознать самих себя. Словарь "Гробовые" - так в народе окрестили ежемесячную приплату к жалованью за жизнь и работу в "зоне риска" зона - радиоактивное пятно, замазавшее землю Украины, Беларуси и России самоселы - это люди, которые были выселены из 30-километровой зоны вокруг Чернобыля, но потом через какое-то время самовольно вернулись в родные дома могильник - специальное хранилище для загрязненных радиацией предметов (это могут быть дома, машины, домашняя утварь и так далее) биомогильник - место захоронения радиоактивных домашних животных, которых убивали или они сами погибали от голода "горячие частицы" - наимельчайшие частицы реакторного топлива, разбросанные по огромной территории вокруг Чернобыля
|
