Зрители и люди между ними

Думали: "Вот пьяница упал";.

Шут в своей последней пантомиме

Заигрался - и переиграл.

Он застыл - не где-то, не за морем -

Возле нас, как бы прилег, устав.

Первый клоун захлебнулся горем,

Просто сил своих не рассчитав.

Я шагал вперед неукротимо,

Но успев склониться перед ним.

Этот трюк - уже не пантомима:

Смерть была - царица пантомим!

Этот вор, с коленей срезав путы,

По ночам не угонял коней.

Умер шут. Он воровал минуты -

Грустные минуты у людей.

Многие из нас бахвальства ради

Не давались: "Проживем и так!";

Шут тогда подкрадывался сзади

Тихо и бесшумно - на руках...

Сгинул, канул он, как ветер сдунул!

Или это шутка чудака?

Только я колпак ему - придумал,

Этот клоун был без колпака.

# 029

Натянутый канат

Он не вышел ни званьем, ни ростом.

Не за славу, не за плату -

На свой, необычный манер

Он по жизни шагал над помостом -

По канату, по канату,

Натянутому, как нерв.

Посмотрите - вот он

Без страховки идет.

Чуть правее наклон -

упадет, пропадет!

Чуть левее наклон -

Все равно не спасти...

Но должно быть, ему очень нужно пройти

Четыре четверти пути.

И лучи его с шага сбивали,

И кололи, словно лавры.

Труба надрывалась - как две.

Крики "Браво!" его оглушали,

А литавры, а литавры -

Как обухом по голове!

Посмотрите - вот он

Без страховки идет.

Чуть правее наклон -

упадет, пропадет!

Чуть левее наклон -

Все равно не спасти...

Но теперь ему меньше осталось пройти -

Уже три четверти пути.

"Ах как жутко, как смело, как мило!

Бой со смертью - три минуты!" -

Раскрыв в ожидании рты,

Из партера глядели уныло -

Лилипуты, лилипуты -

Казалось ему с высоты.

Посмотрите - вот он

Без страховки идет.

Чуть правее наклон -

упадет, пропадет!

Чуть левее наклон -

Все равно не спасти...

Но спокойно, - ему остается пройти

всего две четверти пути!

Он смеялся над славою бренной,

Но хотел быть только первым -

Такого попробуй угробь!

Не по проволоке над ареной, -

Он по нервам - нам по нервам -

Шел под барабанную дробь!

Посмотрите - вот он

Без страховки идет.

Чуть правее наклон -

упадет, пропадет!

Чуть левее наклон -

Все равно не спасти...

Но замрите, - ему остается пройти

не больше четверти пути!

Закричал дрессировщик - и звери

Клали лапы на носилки...

Но строг приговор и суров:

Был растерян он или уверен -

Но в опилки, но в опилки

Он пролил досаду и кровь!

И сегодня другой

Без страховки идет.

Тонкий шнур под ногой -

упадет, пропадет!

Вправо, влево наклон -

И его не спасти...

Но зачем-то ему тоже нужно пройти

четыре четверти пути!

# 030

1972 Я первый смерил жизнь обратным счетом…

Я первый смерил жизнь обратным счетом.

Я буду беспристрастен и правдив:

Сначала кожа выстрелила потом

И задымилась, поры разрядив.

Я затаился и затих, и замер,

Мне показалось, я вернулся вдруг

В бездушье безвоздушных барокамер

И в замкнутые петли центрифуг.

Сейчас я стану недвижим и грузен

И погружен в молчанье, а пока

Горн и меха земных газетных кузен

Раздуют это дело на века.

Хлестнула память мне кнутом по нервам,

В ней каждый образ был неповторим:

Вот мой дублер, который мог быть первым,

Который смог впервые стать вторым.

Пока что на него не тратят шрифта:

Запас заглавных букв - на одного.

Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта,

Но дальше я поднялся без него.

Вот - тот, который прочертил орбиту,

При мне его в лицо не знал никто.

Все мыслимое было им открыто

И брошено горстями в решето.

И, словно из-за дымовой завесы,

Друзей явились лица и семьи:

Они все скоро на страницах прессы

Расскажут биографии свои.

Их - всех, с кем вел я доброе соседство, -

Свидетелями выведут на суд.

Обычное мое босое детство

Оденут и в скрижали занесут.

Чудное слово "Пуск!" - подобье вопля -

Возникло и нависло надо мной.

Недобро, глухо заворчали сопла

И сплюнули расплавленной слюной.

И вихрем чувств пожар души задуло,

И я не смел или забыл дышать.

Планета напоследок притянула,

Прижала, не желая отпускать.

Она вцепилась удесятеренно,

Глаза, казалось, вышли из орбит,

И правый глаз впервые удивленно

Взглянул на левый, веком не прикрыт.

Мне рот заткнул - не помню, - крик ли, кляп ли,

Я рос из кресла, как с корнями пень.

Вот сожрала все топливо до капли

И отвалилась первая ступень.

Там, подо мной, сирены голосили,