Глава двадцать вторая. Мы договорились встретиться в кофейне «Лингтонс» на Оксфорд-стрит, потому что оба ее знаем

 

Мы договорились встретиться в кофейне «Лингтонс» на Оксфорд-стрит, потому что оба ее знаем. Каждый раз, когда нужно пересечься, папа предлагает «Лингтонс». Он бесконечно предан дяде Биллу, к тому же у него «Золотая карта» и он получает бесплатно кофе и еду в любое время в любой кофейне сети. (Я такую не заслужила. У меня всего лишь карта «Друзья и Семья», дающая 50 % скидки. Впрочем, я не жалуюсь.)

Приближаясь к знакомому шоколадно-белому зданию, я немного нервничаю. А вдруг у папы плохие новости? Мама больна. Или он.

И даже если у него нет плохих новостей, они есть у меня, один разрыв с Натали чего стоит. Опять я его расстрою. Может, не признаваться? Хотя бы сейчас. Пока что-нибудь не придумаю.

Толкаю дверь и вдыхаю знакомый запах кофе, корицы и свежей выпечки. Коричневые бархатные стулья и лакированные деревянные столики такие же, как в каждом «Лингтонсе» в любой точке земного шара. Дядя Билл широко улыбается с плаката на стене. Фирменные шоколадно-белые чашки, кофейники и кофемолки выстроились на витрине.

– Лара, – сигналит папа из начала очереди, – ты как раз вовремя! Что тебе взять?

Так. Выглядит неплохо. На больного не похож.

– Привет, – обнимаю я его. – Мне карамельный «Лингтончино» и паштет из тунца.

Капучино здесь не водится. Только «Лингтончино».

Папа заказывает угощение и протягивает «Золотую карту».

– Что это? – недоумевает кассир. – Впервые такую вижу.

– Просканируйте, – советует папа мягко.

– Ух ты! – Глаза парня расширяются, когда он видит результат. Теперь он смотрит на папу с почтением. – Для вас… бесплатно.

– Мне всегда немного неловко пользоваться ею, – признается папа, когда мы забираем кофе и идем к столику. – Я лишаю беднягу Билла кровно заработанного.

Бедняга Билл? Противно это слышать. Но мой папа судит о других по себе.

– Не обеднеет, – кисло говорю я, любуясь дядюшкиным лицом на кофейной чашке.

– Разве что чуть-чуть, – улыбается папа и оглядывает меня. – Ты так просто одета. У вас в офисе новая политика в отношении дресс-кода?

Вот я и попалась. На такой мелочи.

– Да просто была на семинаре, – на ходу придумываю я, – с ролевыми играми и прочими штуками.

– Прекрасно. – Папа так рад, что мне стыдно. Он добавляет сахар в кофе. – А теперь я хочу спросить тебя. Ты и правда довольна своей нынешней работой?

Вот уж не в бровь, а в глаз.

– Ну как тебе сказать… В целом… все неплохо. Даже хорошо! Есть отличные клиенты, я подыскала кандидата для «Макросанта», и Натали вернулась…

– Откуда? – удивляется папа. – Разве она уезжала?

Когда врешь, главное правило – запоминать свое вранье.

– Ненадолго. В командировку.

– Но ты ведь не сомневаешься в своем выборе? – настаивает папа. – Ты довольна?

– Вполне, – грустно говорю я. – Да, довольна.

Врать родителям совсем не так приятно, как кажется. Иногда просто завыть хочется: «Папочка, все идет на-а-пе-е-ре-е-ко-о-сяк! Что же мне теперь де-е-елать?»

– Так о чем же ты хотел со мной поговорить? – пытаюсь я сменить тему разговора.

– Пустяки, – папа смотрит на меня с нежностью, – ты уже ответила на мой вопрос. Бизнес процветает. Ты довольна. Это все, что я хотел услышать.

– То есть? – не понимаю я.

Папа улыбается.

– Просто наклевывается интересная возможность. Но раз дела у тебя идут на лад… Бессмысленно хвататься за что-то другое. Ты занимаешься любимым делом, у тебя все хорошо. Зачем тебе другая работа?

Другая работа?

Сердце мое екает. Но я стараюсь казаться безучастной.

– В любом случае интересно послушать. Мало ли что.

– Это так мило, – смеется папа. – Тебе действительно интересно или ты спрашиваешь из вежливости?

– Конечно, интересно, – быстро отвечаю я. – Почему бы и нет?

– Знаешь, я так горжусь твоими достижениями. А тут придется все начинать сначала. Даже говорить не хочу.

– Нет уж, говори, раз начал! – требую я слишком уж настойчиво. Но, спохватившись, снова изображаю сдержанное любопытство. – Просто объясни, в чем дело. Это же тебя ни к чему не обязывает.

– Ну хорошо. – Папа отпивает кофе и смотрит мне прямо в глаза. – Вчера звонил Билл. Вот уж не ожидал.

– Дядя Билл? – не верю я своим ушам.

– Сказал, что ты заезжала к нему недавно.

– Э-э… – я откашливаюсь, – решила навестить его. Не успела тебе рассказать.

Точнее, не хотела.

– В общем, он впечатлен. Очень странно охарактеризовал тебя. – Папа криво ухмыляется, так у него выражается удивление. – А, да, «цепкая». И еще прислал… это.

Он вынимает из кармана конверт и пускает по столу в мою сторону. Предчувствуя недоброе, я открываю. Сверху – официальный логотип «Лингтонс». Мне предлагают прекрасную должность в отделе кадров. И зарплату с пятью нулями.

Я не знаю, как реагировать. Поднимаю глаза на папу – он сияет. Конечно, он старается это скрыть, но меня-то не обманешь.

– Билл зачитал мне его по телефону, а потом прислал с курьером. Неплохо, правда?

– Ничего не понимаю, – я озадаченно тру бровь, – почему он послал письмо тебе? А не мне?

– Видимо, решил, что это дело семейное.

– Вот, значит, как.

– Неужели ты не рада? – смеется папа. – Даже если ты отклонишь предложение, все равно приятно!

Но мне-то совсем не весело. Что-то тут не так.

– Это признание твоих заслуг, – уверяет папа. – Ведь Билл нам не обязан. Он сделал это исключительно по доброй воле из уважения к тебе.

Точно, дело именно в этом: папа проговорился, сам того не заметив. В жизни не поверю, что дядюшка Билл способен оценить мои таланты. А в добрую волю Билла не верю и подавно.

Я посматриваю на письмо, особенно на отпечатанную черным по белому цифру с пятью нулями. Ясно, он пытается меня купить. Ладно, пусть не купить. Просто переманить на свою сторону. Видно, надеется, что я помогу ему добраться до ожерелья. Так что не стоит обольщаться по поводу мотивов нежданного предложения.

– Выбор всегда за тобой, – говорит папа. – Мы с мамой полностью тебя поддержим, что бы ты ни решила. Можешь на нас рассчитывать. Обдумай все хорошенько.

Только говорит папа не совсем то, что думает. Он спит и видит, чтобы я работала в крупной международной компании и получала гарантированную зарплату. Особенно если эта крупная международная компания – «Лингтонс».

Дядя Билл все точно рассчитал. Именно поэтому он послал письмо папе. Дядюшка пытается манипулировать мною через родителей.

– Полагаю, Билл хочет загладить свое поведение на похоронах, – продолжает папа. – Ему понравилась твоя настойчивость. И мне тоже! Я представить не мог, что ты решишься его навестить.

– Но я не просила его о работе! Я просто поинтересовалась… – Стоп. Ни слова об ожерелье. Ни слова о Сэди. Только не с папой.

– Если честно, я думаю, у Билла кое-какие проблемы с Диамантой. Он понимает, что дочь выросла слишком уж избалованной. Мы поговорили по душам, и знаешь, что он сказал? – Папа розовеет от удовольствия. – Что такая самостоятельная и решительная девушка, как ты, – прекрасный образец для подражания.

«Разумеется, думает он нечто противоположное! – хочу закричать я. – Ты, папочка, просто не знаешь всех обстоятельств. Все дело в проклятом ожерелье».

Что за бредовая история. Полный абсурд. Мало мне того, что ожерелье исчезло, и Сэди исчезла, и голова идет кругом… И я не знаю, как быть… И…

– Лара! – теребит меня папа. – Милая! О чем ты задумалась?

– Все это немного неожиданно.

– Это я виноват, – расстраивается папа. – Надо было промолчать. Вообще не говорить тебе об этом. Твои дела и без этого идут хорошо…

– Папа, – решительно обрываю я, – с бизнесом все не так уж и хорошо.

– В каком смысле?

– В прямом. Ты многого не знаешь. Не хотела тебя расстраивать. – Я нервно комкаю сахарный пакетик и не решаюсь поднять на отца глаз. – По правде говоря, все кончено. Натали бросила меня одну, я не стала ей спускать и уволилась. И еще… мы снова расстались с Джошем. Навсегда. – Нелегко мне даются эти слова. – Я поняла, как ошибалась в нем. Он меня не любил. Мне просто очень хотелось в это верить.

– Вот, значит, как. Что ж… тогда предложение подоспело как раз вовремя.

– Думаешь?

– Почему нет? – мягко спрашивает он. – Разве тебе не нравится открывшаяся перспектива? Но ты же хотела работать у дяди Билла.

– Понимаешь, это сложно объяснить.

– Хочу дать тебе один совет. – Отец ждет, пока я взгляну на него. – Не укоряй себя. Плюнь на все. Рано или поздно все образуется.

У моего папы такое открытое лицо и честные глаза. Если я скажу правду, он не поверит ни единому слову. Он примет меня за параноидальную шизофреничку или наркоманку. Возможно, за параноидальную шизофреничку, подсевшую на наркоту.

– Дядя Билл не спрашивал тебя об ожерелье? – не удержавшись, осведомляюсь я.

– О каком ожерелье? – удивляется папа. – Нет.

– А-а… неважно.

Папа хоть и улыбается, но заметно нервничает.

– Дорогая, это прекрасная возможность, – кивает он на письмо, – отличный шанс наладить свою жизнь. Может, не стоит раздумывать, а сразу согласиться? О чем здесь особо размышлять? Все ясно как божий день.

Объяснять бесполезно. Я не могу просто взять и забыть про Сэди. Ожерелье – это реальная, серьезная проблема. И я должна ее решить. Сэди – моя подруга, и я должна сделать для нее все возможное…

«Только вот где она? – раздается противный голос в моей голове. – Может, ее просто не существует?»

Откуда взялся этот голос? Неужели я сомневаюсь? Сама себе противоречу?

Мне не по себе. Разумеется, Сэди настоящая. А то как же! И не надо сомневаться.

Но мне тут же вспоминаются слова Джинни: «Думаю, это галлюцинации. Ведь люди хотят в них верить».

Да. Я хочу в это верить. И никакая это не… В общем, понятно.

Голова моя кружится. Отхлебываю кофе и оглядываю кафе, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей. Я сижу в «Лингтонсе», напротив папа, на столе предложение о работе. Все это реальность – такая же, как и Сэди. Я в этом уверена. Я же ее видела. И слышала. Мы разговаривали. И между прочим, танцевали.

У меня бы фантазии не хватило ее придумать. И все подробности ее биографии. И ожерелье. Я же ни разу не видела ее живую.

– Папа, – говорю я вдруг с испугом, – мы никогда не ездили к двоюродной бабушке Сэди? Кроме того раза, когда я была совсем маленькой?

– Ну, это не совсем так, – вздыхает папа. – Мы с мамой вспомнили после похорон. Однажды мы приезжали к ней, тебе тогда было лет шесть.

– Шесть? – сглатываю я. – Она тогда носила ожерелье?

– Не помню, – пожимает плечами папа.

В шесть лет я видела двоюродную бабушку Сэди. Могла заметить и ожерелье. Могла запомнить его и не осознавать этого.

Мысли так и скачут. Внутри пусто и холодно. Я уже не понимаю, на каком я свете. Ведь все может быть не так, как мне представлялось раньше.

Я сама сочинила всю историю. Мне так захотелось. А все из-за подсознательного чувства вины. Впервые увидев ее, я сразу решила, что это галлюцинация. Галлюцинация.

– Но к чему эти расспросы?

Я слабо улыбаюсь, но не отвечаю. Два голоса в моей голове ведут борьбу не на жизнь, а на смерть. Первый кричит: «Сэди существует, ты это знаешь! Она твоя подруга, она обижена, ты должна ее найти!» Второй спокойно возражает: «Ее нет. И никогда не было. Ты потеряла кучу времени. Займись, наконец, своими делами».

– Папа, я похожа на сумасшедшую? Нет, серьезно. Не пора ли мне обратиться к врачу?

Папа нервно смеется:

– Бесполезно! Уже не поможет! – Он ставит чашку и наклоняется ко мне: – Потому что эмоции тебя захлестывают и воображение слишком сильное. Вся в мать. Такая же эмоциональная. Но не сумасшедшая. В любом случае, ты более нормальная, чем мама.

– Ясно, – вздыхаю я. – Бедная мама.

Нашел чем утешить.

Дрожащими руками беру письмо дядюшки Билла и перечитываю. Не так уж оно зловеще и выглядит. Письмо как письмо. Богатый дядюшка решил помочь бедной родственнице. Почему я должна отказываться? Лара Лингтон из «Лингтонс», звучит неплохо. Плюс огромные перспективы: зарплата, машина, большие возможности. Все будут счастливы. Никаких сложностей. А воспоминания о Сэди растают как дым. Жизнь пойдет своим путем.

Это же просто, проще простого.

– Давненько ты к нам не заезжала, – добродушно замечает папа. – Не хочешь заглянуть на выходных? Мама обрадуется.

– Возможно, – соглашаюсь я после паузы. – Неплохая идея. Я и сама собиралась вас навестить.

– Это тебя немного взбодрит. Когда старая жизнь рушится, а новая еще не наладилась, нет места лучше родного дома. Сколько бы лет тебе ни исполнилось.

– Лучше дома места нет.^[23]

– С Дороти не поспоришь. А теперь поешь, – он кивает на нетронутый паштет из тунца.

Но мне уже не до того.

Дом. Вот она, нежданная догадка. Почему я не подумала о нем раньше?

Она могла вернуться домой.

Туда, где когда-то стоял старый особняк. Где прошло ее детство. Где она встретила большую любовь. При жизни она избегала тех мест, но это ничего не значит.

Я задумчиво болтаю ложкой в кофе. Самое разумное – забыть Сэди навсегда. Принять предложение дяди Билла, купить бутылочку шампанского и отпраздновать назначение с родителями.

Но я не могу. В глубине души я уверена, что Сэди существует. Я слишком прикипела к ней и слишком виновата.

Решено. Если ее там не окажется, пойду работать к дядюшке. И перестану дергаться.

– Наконец-то, – папа вытирает рот коричневой салфеткой, – ты выглядишь более счастливой. – Он кивает на письмо: – Уже решила, что будешь делать?

– Да. Решила. Поеду на вокзал Сент-Панкрас.