Глава 5. Сын Валентина

 

Ей снова снились ледяные пейзажи. Горькая тундра, протянувшаяся вокруг, дрейфующие в черных водах Арктики ледяные глыбы, заснеженные горы и города, усыпанные снегом с башнями, сияющими, словно демонические башни Аликанте. Напротив замерзшего города находилось замерзшее озеро.

Клэри скользила вдоль крутого склона, пытаясь добраться к озеру, не понимая, правда, зачем. Две темные фигуры стояли в центре застывшей воды. Приблизившись к озеру, скользя вдоль крутого склона, ее руки запекло от контакта со льдом, и снег полнил туфли. Она увидела, что одной из фигур был мальчик с черными крыльями, распростертыми как у ворона. Его волосы были похожи на окружавший его лед. Себастьян.

Рядом с Себастьяном был Джейс, его золотые волосы были единственным не белым или черным цветом в этом замороженном пейзаже. Джейс отвернулся от Себастьяна и пошел к Клэри, бело-золотые сияющие крылья простирались над ним. Пройдя последние шаги к замерзшей поверхности озера, Клэри упала на колени в изнеможении. Ее руки посинели и кровоточили, губы потрескались, легкие были иссушены ледяным воздухом.

– Джейс, – прошептала она. Он был рядом, подняв ее на ноги и обернув своими крыльями – согрел ее, тепло разлилось от сердца вниз по венам, принося рукам и ногам полу-болезненные полу-приятные ощущения.

– Клэри, – сказал он, нежно проведя по ее волосам. – Ты можешь дать мне обещание, что не закричишь?

Глаза Клэри распахнулись. На какой-то миг она почувствовала себя дезориентированной, как будто мир закрутился вокруг нее словно карусель. Она была в своей комнате у Люка – знакомый матрас под ней, шкаф с треснутым зеркалом, окна выходили на Ист-Ривер, батарея работала и шипела. Тусклый свет лился в окна, и слабый красное свечение исходило от дымовой сигнализации над туалетом. Клэри лежала на боку, под одеялами и ее спина была восхитительно теплой. На ее боку лежала рука. На какой-то миг, в полусознательном состоянии между сном пробуждением, она подумала, что Саймон залез в окно, пока она спала, и лег около нее, также как они спали в одной кровати в детстве. Но Саймон больше не был теплым. Ее сердце забилось в груди. Теперь окончательно проснувшись, она развернулась под одеялом.

Возле нее на боку лежал Джейс, подпирая голову рукой и смотря на нее. Лунный свет создавал ореол над его волосами, а глаза отливали золотом как у кота. Он был полностью одет, в ту же белую футболку, в которой она видела его ранее, его обнаженные руки были оплетены рунами, словно виноградной лозой.

Она пораженно вздохнула. Джейс, ее Джейс, никогда так не смотрел на нее. Он смотрел на нее с желанием, но не с этим ленивым, хищным, поглощающим взглядом, который заставлял ее сердце неровно колотиться в груди. Она открыла рот, чтобы произнести его имя или закричать – она не была уверена, и теперь не имела на это возможности – Джейс двигался настолько быстро, что она даже не видела этого. Он лежал около нее, а в следующий момент был уже сверху, закрывая одной рукой ей рот. Его ноги обхватили ее бедра, и она смогла ощутить его худощавое, мускулистое тело, прижатое к своему.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, – сказал он. – Я бы никогда не сделал тебе больно. Но я не хочу, чтобы ты кричала. Мне нужно с тобой поговорить. – Она взглянула на него. К ее удивлению он рассмеялся. Его привычный смех, успокоенный до шепота. – Я все вижу по твоему лицу, Клэри Фрэй. В ту минуту, когда я уберу руку с твоего рта, ты начнешь кричать. Или воспользуешься приемом и сломаешь мне запястье. Ну давай, пообещай мне что не будешь. Поклянись Ангелом. – На этот раз она закатила глаза. – Хорошо, ты права, – сказал он. – Ты не можешь поклясться, потому что моя рука закрывает тебе рот. Я уберу ее. И если ты закричишь… – Он наклонил голову в бок, светлые золотые волосы упали ему на глаза. – Я исчезну.

Он убрал руку. Она лежала неподвижно, тяжело дыша, ощущая тяжесть его тела на себе. Она знала, что он быстрей нее, что нет ни одного движения, которое он не опередит, но сейчас казалось, что он рассматривает их взаимодействие как игру, как что то игривое. Он наклонился к ней ближе, и она поняла, что ее майка задралась, и она может ощутить мускулы его плоского, мускулистого живота своей обнаженной кожей. Она покраснела. Невзирая на пылающее лицо, казалось, что ледяные мурашки пробежали вниз по венам.

– Что ты тут делаешь? – Он медленно отступил, выглядя разочарованным.

– Знаешь, это не ответ на мой вопрос. Я ожидал хора, поющего Аллилуйя. Думаю, что не каждый день твой парень возвращается из мертвых.

– Я уже знала, что ты не мертв, – проговорила она оцепеневшими губами. – Я видела тебя в библиотеке. С…

– Полковником Горчицей?

– С Себастьяном.

Он выдохнул с низким смешком.

– Я знал, что ты тоже там была. Я ощутил это.

Она ощутила, как напряглось ее тело.

– Ты позволил мне думать, что ушел, – сказала она. – До того. Я думала ты… я действительно думала, что есть шанс, что ты… – она прервалась, не смогла выговорить это. Мертв. – Это непростительно. Если бы я тебе такое сделала…

– Клэри… – Он снова склонился над ней, его руки были теплыми поверх ее запястий, его дыхание ласкало ее ухо. Она чувствовала, как их обнаженная кожа везде соприкасается. Это ужасно отвлекало. – Я должен был. Было слишком опасно. Если бы я сказал тебе, то тебе пришлось бы выбирать: сказать Совету, что я все еще жив, или позволить им за мной охотиться, а сохраняя это в тайне, сделало бы тебя моей сообщницей в их глазах. А когда ты увидела меня в библиотеке, я должен был подождать. Мне нужно было знать любишь ли ты еще меня, пойдешь ли ты или нет в Совет. Ты не пошла. Я должен был знать, что я для тебя важнее, чем Закон. Правда, не так ли?

– Я не знаю, – прошептала она. – Я не знаю. Кто ты?

– Я все еще Джейс, – ответил он. – Я все еще люблю тебя.

Горячие слезы хлынули из ее глаз. Она моргнула, и они потекли вниз по лицу. Он осторожно наклонил голову и поцеловал ее щеки, а потом губы. Она ощутила свои соленые слезы на его губах, и он осторожно, нежно раскрыл ее рот своими губами. Ее накрыло таким знакомым ощущением его и вкусом, что она прижалась к нему на долю секунды, сомнения ушли, ее тело неблагоразумно признавало необходимость быть прижимать его к себе – и в этот момент дверь спальни открылась.

Джейс отстранился от нее. Клэри немедленно отстранилась от него, поправляя майку. Джейс выпрямился и сел с неторопливым, ленивым изяществом и взглянул на стоявшего в дверях.

– Ну и ну, – сказал Джейс. – Ты выбрал худшее время со времен, когда Наполеон решил что зима правильное время для завоевания России.

Это был Себастьян. Вблизи Клэри более четко увидела изменения, происшедшие с тех пор как она видела его в Идрисе. Его волосы были белыми словно бумага, его глаза были словно черные туннели, окаймленные ресницами, длинными, словно паучьи ноги. Он был одет в белую рубашку, с закатанными рукавами, так что она смогла увидеть красный шрам на его правом запястье, похожий на браслет. Был также шрам, пересекающий его ладонь, выглядящий свежим.

– Ты знаешь, что растлеваешь мою сестру, – произнес он, взглянув на Джейса своими черными глазами.

– Извини, – голос Джейса не звучал извиняющимся. Он вытянулся на одеяле словно кот. – Мы увлеклись.

Клэри вздохнула. Вздох прозвучал для нее слишком резко.

– Уходи, – сказала она Себастьяну.

Он облокотился о дверной проем, и она поразилась схожести в движениях, между ним и Джейсом. Они не были похожи, но двигались одинаково. Как если бы… Если бы они были обучены двигаться как единое целое.

– А теперь, – сказал он, – есть ли какой-нибудь способ поговорить с твоим большим братом?

– Магнус должен был оставить тебе вешалку, – выплюнула Клэри.

– Так ты помнишь это, не правда ли? Я думаю, мы хорошо провели время тогда.

Он слегка ухмыльнулся, и Клэри, с неприятными ощущениями пустоты в желудке, вспомнила, как он отвез ее к сгоревшим останкам дома ее матери, как он поцеловал ее среди обломков, зная при этом о том, кем они друг другу приходятся, и наслаждаясь ее незнанием этой тайны.

Она взглянула в сторону на Джейса. Он точно знал, что Себастьян ее поцеловал. Себастьян насмехался с этого и Джейс почти убил его. Но сейчас он не выглядел рассерженным, скорее удивленным и немного раздраженным, что его прервали.

– Мы должны повторить это, – сказал Себастьян, изучая свои ногти. – Провести немного времени с семьей.

– Мне все равно, что ты думаешь. Ты не мой брат, – произнесла Клэри. – Ты убийца.

– Я, правда, не понимаю, как эти два факта отрицают друг друга, – сказал Себастьян. – Это не то, что было в случае с дорогим Отцом. – Его взгляд лениво переметнулся на Джейса. – Вообще-то я не люблю вмешиваться в любовные дела друзей, но я точно не собираюсь стоять в коридоре. Особенно, если не могу включить свет. Это скучно.

Джейс сел, поправляя рубашку.

– Дай нам пять минут.

Себастьян преувеличенно вздохнул и закрыл дверь. Клэри уставилась на Джейса.

– Какого х…

– Язык, Фрэй. – Глаза Джейса плясали. – Расслабься.

Клэри взмахнула рукой в направлении двери.

– Ты слышал, что он сказал. О том дне, когда он поцеловал меня. Он знал, что я его сестра. Джейс… – Что-то вспыхнуло в его глазах, затемняя их золотой цвет, но когда он снова заговорил, казалось, что ее слова отбились от тефлоновой поверхности – не произведя никакого эффекта. Она отстранилась от него. – Джейс, ты вообще слушал, что я говорила?

– Послушай, я понимаю, что тебе не комфортно, с ожидающим в коридоре братом. Я не планировал целовать тебя. – Его усмешку в другой раз она бы нашла восхитительной. – Просто это показалось хорошей идеей.

Клэри вскочила с кровати, уставляясь на него. Она потянулась за халатом, висевшим на столбике ее кровати, и завернулась в него. Джейс смотрел, не пытаясь остановить ее, хотя его глаза сияли в темноте.

– Я… я даже не понимаю. Сперва ты исчезаешь, затем возвращаешься с ним, ведя себя совершенно незнакомо – я даже не могла предположить или вспомнить такие действия от тебя…

– Я сказал тебе, – ответил он. – Мне надо было быть уверенным в тебе. Пока Конклав занимался расследованием, знание о том, где я поставило бы тебя сложное положение. Я думал, что это будет тяжело для тебя…

– Тяжело для меня? – она почти задыхалась от гнева. – Экзамены тяжелые. Курсы препятствия тяжелые. А твое исчезновение практически убило меня, Джейс. А как, по-твоему, ты поступил с Алеком? Изабель? Марисой? Ты знаешь, каково это? Можешь себе представить? ничего не знать, искать… – Этот странный взгляд снова прошел по его лицу, как будто он слушал ее, но и не слышал в то же время.

– Ах да, я собирался спросить. – Он ангельски улыбнулся. – Все искали меня?

– Все… – она встряхнула головой, плотнее запахнув накидку. Внезапно она захотела закрыться от него, от всей этой привычности, красоты и этой милой хищной улыбки, которая заявляла, что он готов сделать с ней все, что угодно, не смотря на того, кто ожидал в коридоре.

– Я надеялся, что они сделают объявления, как о пропавших котах, – сказал он. – Пропал один потрясающе привлекательный тинэйджер. Отзывается на «Джейс» или «Горячий парень».

– Ты просто этого не говорил.

– Тебе не нравится «Горячий парень»? Думаешь «сладенький» будет лучше? «Любимый блинчик»? Правда, последнее немного длинновато. Правда, технически моя семья англичане…

– Заткнись, – сказала она жестко. – И убирайся.

– Я… – Она застигла его врасплох. Клэри вспомнила, как он был удивлен, когда она оттолкнула его в Поместье. – Хорошо, все. Буду серьезен. Кларисса, я здесь, потому что хочу, чтобы ты отправилась со мной.

– Куда?

– Пойдем со мной, – сказал он, а затем добавил, – и Себастьяном. И я все объясню.

На мгновение она замерла, ее взгляд замер на нем. Серебристый лунный свет обозначил кривую его рта, форму скул, тень ресниц, дугу горла.

– В последний раз, когда «я пошла куда-то с тобой», я потеряла сознание и, очнувшись, оказалась в центре обряда черной магии.

– Это был не я. Это была Лилит.

– Джейс Лайтвуд, которого я знаю, никогда бы стал находиться в одной комнате с Джонатаном Моргенштерном, не пытаясь убить его.

– Я думаю, ты найдешь, что это будет саморазрушением, – легко произнес Джейс, шаркая ногами в ботинках. – Мы связаны, он и я. Порежь его, и я тоже за кровоточу.

– Связаны? Что значит связаны?

Он откинул свои светлые волосы назад, игнорирую ее вопрос.

– Это выше твоего понимания, Клэри. У него есть план. Он готов работать, жертвовать. Если ты дашь мне шанс объяснить…

– Он убил Макса, Джейс, – сказала она. – Твоего младшего брата.

Он вздрогнул, и на мгновение ее посетила дикая надежда на то, что ей удалось пробиться к нему – но выражение его лица разгладилось, подобно вытягиванию смятого листа.

– Это был… Это был несчастный случай. Кроме того, Себастьян мне тоже брат.

– Нет. – Клэри покачала головой. – Он – не твой брат. А – мой. Одному Богу известно, как же мне хочется, чтобы это не было правдой. Он никогда не должен был родиться…

– Как ты можешь говорить такое? – спросил Джейс. Он спустил ноги с кровати. – Ты когда-нибудь задумывалась, что, возможно, мир делится не только на черное и белое? – он наклонился, чтобы взять оружие и закрепить его на поясе. – Была война, Клэри, и люди пострадали, но потом все стало иначе. Теперь я знаю, что Себастьян не причинит умышленного вреда тем, кого я люблю. Он служит великой цели. Порой возможен косвенный ущерб…

– Ты только что назвал своего собственного брата косвенным ущербом? – ее голос вырос до недоверчивого крика вполовину. Она чувствовала, что едва может дышать.

– Клэри, ты не слушаешь. Это важно…

– Это схоже с тем, что считал важным делом Валентин?

– Валентин ошибался, – ответил он. – Он был прав относительно испорченности Конклава, но он ошибался в средствах излечения. Но Себастьян прав. Если бы ты только выслушала нас…

– Нас, – произнесла она. – Боже. Джейс…

Он смотрел на нее с кровати, и, хоть она и ощущала, как разбивается ее сердце, ее разум стремительно думал, стараясь вспомнить, где она оставила свое стило, и сумеет ли она добраться до ножа фирмы X-Acto, спрятанного в ящике тумбочки. Гадая, сможет ли она сделать это, если понадобится.

– Клэри? – Джейс наклонил голову в сторону, изучая ее лицо. – Ты все еще… Ты все еще любишь меня, правда?

– Я люблю Джейса Лайтвуда, – ответила она. – Тебя же я не знаю.

Его лицо изменилось, но, перед тем, как заговорил, крик прорезал тишину. Крик и звук бьющегося стекла. Клэри сразу же узнала голос. Это была ее мать. Не глядя на Джейса, она распахнула дверь спальни и устремилась вниз по коридору, в сторону гостиной. Гостиная в доме Люка была большой, от кухни ее отделяла длинная стойка. Джослин, одетая в штаны для йоги и потертую футболку, стояла у стойки, ее волосы вылезли из пучка в грязном беспорядке. Она явно пришла на кухню, чтобы выпить что-нибудь.

Осколки стекла лежали у ее ног, вода впитывалась в серый ковер. Лицо лишилось всех цветов, по бледности сравнявшись с выбеленным песком. Она смотрела через всю комнату, и до того, как Клэри повернула голову, она уже знала, на кого глядит ее мать.

На своего сына.

Себастьян прислонился к стене гостиной, возле двери, его угловатое лицо было без выражения. Он опустил веки и смотрел на Джослин сквозь ресницы. Что-то в его позе, в его виде, заставляло подумать, что это семнадцатилетний Валентин сошел со снимка Ходжа.

– Джонатан, – прошептала Джослин.

Клэри оставалась пораженной даже, когда Джейс выбежал из коридора и остановился, оказавшись перед Себастьяном. Его левая рука была на оружии, прикрепленном к поясу; его тонкие пальцы были в дюймах от рукоятки одного из кинжалов, но Клэри знала, что ему потребуется меньше секунды, дабы добраться до него.

– Теперь я отзываюсь на Себастьяна, – произнес брат Клэри. – Я пришел к выводу, что не заинтересован в том, чтобы оставить себе имя, что вы с отцом дали мне. Вы оба предали меня, и я предпочел бы иметь как можно меньше связей с вами.

Вода из лужи от разбитого стакана разлилась вокруг ног Джослин темным кольцом. Она сделала шаг вперед, ее взгляд изучал, бегая взад-вперед по лицу Себастьяна.

– Я думала, что ты умер, – прошептала она. – Был мертв. Я видела, как твои кости обратились в пепел.

Себастьян посмотрел на нее, его глаза были спокойны, но сужены.

– Если бы ты была настоящей матерью, – ответил он. – Хорошей матерью, ты бы знала, что я жив. Однажды один человек сказал: «Матери носят ключи от наших душ с собой всю жизнь». Но ты выбросила мой.

Джослин издала горловой звук. Она прислонилась к стойке для опоры. Клэри хотела подбежать к ней, но до сих пор ощущала свои ноги, примерзшими к полу. Чтобы не происходило между ее братом и ее матерью, оно не имело ничего общего с ней.

– Не говори, что ты хоть немного не рада видеть меня, Мама, – сказал Себастьян, и, хоть в словах была мольба, голос его оставался тверд. – Разве я не обладаю всеми теми качествами, которые ты хотела видеть в сыне? – он развел руками. – Сильный, привлекательный, выгляжу как Отец. – Джослин покачала головой, ее лицо посерело.

– Чего ты хочешь, Джонатан?

– Я хочу того, чего хотят все, – ответил Себастьян. – Я хочу то, что принадлежит мне. В данном случае – наследство Моргенштернов.

– Наследство Моргенштернов – это кровь и опустошение, – произнесла Джослин. – Мы не являемся Моргенштернами. Ни я, ни моя дочь.

Она выпрямилась. Ее рука все еще сжимала стойку, но Клэри заметила, как в выражении лица матери начал проглядывать прежний огонь.

– Если ты сейчас уйдешь, Джонатан, я не скажу Конклаву о том, что ты даже был здесь. – Ее взгляд переместился к Джейсу. – Или ты. Если они узнают, что вы действуете заодно, они убьют вас обоих.

Клэри, рефлекторно, встала перед Джейсом. Он глянул мимо нее, через ее плечо, на ее мать.

– Вы переживаете из-за моей возможной смерти? – сказал Джейс.

– Я переживаю за то, что она может сделать с моей дочерью, – ответила Джослин. – Закон суров – слишком суров. Что произошло с тобой – это можно отменить. – Она вернулась взглядом к Себастьяну. – Но для тебя, мой Джонатан, слишком поздно.

Рука, сжимавшая стойку, метнулась вперед, сжимая нож Люка с кинжальным лезвием с длинной рукояткой. Слезы блестели на лице Джослин. Но хватка на ноже была твердой.

– Я выгляжу как он, не так ли? – произнес Себастьян, не двигаясь с места. Казалось, что он едва заметил нож. – Валентин. Вот почему ты так смотришь на меня.

Джослин покачала головой.

– Ты всегда был собой, с того момента, когда я впервые увидела тебя. Ты выглядишь как создание Дьявола. – Ее голос звучал болезненно печально. – Мне так жаль.

– О чем ты жалеешь?

– О том, что не убила тебя, как только ты родился, – произнесла она, и вышла из-за стойки, вертя кинжал в руке.

Клэри напряглась, но Себастьян не шевелился. Его темные глаза следили за матерью, когда она подошла к нему.

– Ты этого хочешь? – спросил он. – Смерти для меня? – он раскрыл руки, как если бы он хотел обнять Джослин, и сделал шаг вперед. – Давай. Соверши детоубийство. Я не стану останавливать тебя.

– Себастьян, – произнес Джейс. Клэри послала ему недоверчивый взгляд. Он, что, действительно был обеспокоен?

Джослин сделала еще один шаг вперед. Нож был размытым пятном в ее руке. Когда она остановилась, острие было направлено точно в сердце Себастьяна. И он все еще не шевелился.

– Сделай это! – мягко произнес он. Он склонил голову вбок. – Или тебя нужно довести до этого? Ты могла убить меня, когда я только родился. Но ты не сделала этого. – Его голос понизился. – Возможно, ты знаешь, что нет такого явления, как условная любовь к ребенку. Возможно, если ты достаточно любила меня, ты могла спасти меня.

На мгновение они смотрели друг на друга, мать и сын, холодные зеленые глаза встретились с угольно-черными. Были резкие линии в уголках рта Джослин, которых не было две недели назад, в чем Клэри могла поклясться.

– Ты притворяешься, – сказала она, её голос дрожал. – Ты ничего не чувствуешь, Джонатан. Твой отец научил тебя симулировать человеческие эмоции, как можно научить попугая повторять слова. Он не понимал что говорил, и ты тоже Я хочу… Бог видит, как бы я хотела, чтобы ты понимал. Но…

Джослин подняла нож в быстрой, чистой, режущей дуге. Совершенно поставленный удар, который должен был пройти под ребрами Себастьяна прямо в его сердце. Это бы удалось, если бы он не двигался еще быстрее Джейса; он повернулся в сторону и обратно, и острие лезвия провело лишь легкий порез по его груди. Кроме Клэри, резко вдохнул и Джейс. Она посмотрела на него в смятении. Красное пятно расплывалось на передней части его рубашки. Он коснулся его своей рукой; его пальцы окрасились кровью.

«Мы связаны. Порежь его, и я начну кровоточить». Без задней мысли, Клэри метнулась через комнату, бросаясь между Джослин и Себастьяном

– Мама, – ахнула она. – Остановись

Джослин все еще держала нож, глядя на Себастьяна

– Клэри отойди в сторону

Себастьян засмеялся

– Мило, не правда ли? – сказал он. – Младшая сестренка защищает своего старшего брата.

– Я защищаю не тебя, – Клэри посмотрела на лицо матери. – Чтобы не случилось с Джонатаном, случится с Джейсом. Ты понимаешь, мама? Если ты убьешь его, то умрет Джейс. Он уже истекает кровью. Мама, пожалуйста.

Джослин все еще сжимала нож, но ее лицо выражало сомнение.

– Клэри…

– Батюшки, как это неловко, – заметил Себастьян. – Мне было бы интересно увидеть, как вы разберетесь с этим. После всего этого, у меня нет причин уходить.

– Вообще-то, есть, – раздался голос из коридора. – Ты уйдешь.

Это был Люк, босой, в джинсах и старом свитере. Он выглядел взлохмаченным и необычайно молодым без своих очков. Также он держал обрез, сбалансированный на плече, ствол которого был направлен непосредственно на Себастьяна.

– Это винчестер двадцать четвертого калибра. Стая использует его для успокоения жульничающих волков, – сказал он. – Даже если я не убью тебя, то могу оставить без ноги, сын Валентина.

Казалось, все в комнате затаили дыхание, все кроме Люка. И Себастьяна, который с разделяющей лицо надвое улыбкой, повернулся и шел к Люку, словно забывая о ружье.

– Сын Валентина, – сказал он. – Ты так обо мне думаешь? При других обстоятельствах ты был бы моим крестным

– При других обстоятельствах, – сказал Люк, скользя пальцем по спусковому механизму, – ты мог бы быть человеком.

Себастьян остановился, как вкопанный.

– То же самое можно сказать и про тебя, оборотень.

Мир, казалось, замедлился. Люк наблюдал сквозь прицел винтовки. Себастьян все еще улыбался.

– Люк, – сказала Клэри. Это словно был один из тех снов, кошмаров, где ей хочется кричать, но все, что может издать ее горло, это легкий шепот. – Люк, не делай этого

Палец ее отчима напрягся на спусковом крючке – и затем Джейс подорвался в движении, стартуя рядом с Клэри, сделав кувырок над диваном, и врезался в Люка в тот момент, когда тот выстрелил. Пуля прошла мимо цели; одно из окон вылетело наружу из-за того, что снаряд угодил в него.

Люк, потеряв равновесие, пошатнулся. Джейс вырвал ружье из его рук и отбросил его. Оно пролетело сквозь разбитое окно, и Джейс повернулся обратно к старшему.

– Люк, – начал он. Люк ударил его.

Даже зная все то, что она знала, она была в шоке, увидев Люка, который защищал Джейса бесчисленное количество раз от ее матери, от Марисы, от Конклава, Люк, который в основном был мягким и добрым, увидев, как он действительно ударил Джейса по лицу, ей казалось, что он ударил не его, а ее. Джейс, совершенно неподготовленный, отлетел обратно к стене.

А Себастьян, до этого момента не проявлявший никаких эмоций, кроме издевательства и отвращения, зарычал – зарычал и достал из-за пояса длинный, тонкий кинжал. Глаза Люка расширились, и он попытался откатиться прочь, но Себастьян оказался быстрее него – быстрее, чем Клэри когда-либо видела.

Быстрее Джейса. Он погрузил кинжал в грудь Люка, жестко прокрутил его, затем выдернул обратно, окровавленный до самой рукоятки. Люк припал спиной к стене – затем съехал, оставив за собой мазок крови, Клэри смотрела на это в ужасе.

Джослин закричала

Голос был хуже, чем звук пули, разбившей окно, хоть Клэри и слышала его как бы с расстояния, или если бы она была под водой. Она смотрела на Люка, который рухнул на пол, ковер вокруг него быстро стал алым.

Себастьян вновь поднял кинжал, и Клэри бросилась на него, врезавшись в его плечо со всеми своими силами, пытаясь лишить его равновесия.

Она почти приблизилась к нему, но он выронил кинжал. Он повернулся к ней. У него кровоточила разбитая губа. Клэри не знала почему, пока Джейс не попал в ее поле зрения, и она увидела кровь на губе, там, где его ударил Люк.

– Хватит, – Джейс схватил Себастьяна за спинку пиджака. Он был бледен, не смотрел ни на Люка, ни на Клэри, ни на кого-либо еще. – Перестань. Это не то, зачем мы пришли.

– Отпусти меня.

– Нет.

Джейс воспрепятствовал Себастьяну, схватив его за руку. Его взгляд встретился со взглядом Клэри. Его губы прошептали слова – блеснула серебристая вспышка, это было кольцо на пальце Себастьяна, – и оба из них исчезли, слегка мигнув, между двумя вздохами.

Как только они испарились, полоса чего-то металлического пронеслась сквозь воздух там, где они только что стояли, и погрузилась в стену. Кинжал Люка. Клэри повернулась к своей материи, которая бросила нож

Но Джослин не смотрела на Клэри. Она бросилась к Люку, опустившись на колени на кровавом ковре, и потянула его к себе на колени. Его глаза были закрыты. Кровь тонкой струйкой текла из уголков его рта. Серебряный кинжал Себастьяна, обагренный кровью, лежал в нескольких футах от них.

– Мама, – прошептала Клэри. – Он….

– Клинок из серебра. – Голос Джослин дрожал. – Он не излечится быстро, как обычно, по крайней мере, без специального лечения.

Она коснулась лица Люка, кончиками пальцев. Клэри с облегчением заметила, что его грудь неглубоко поднималась и опускалась. Она могла ощутить вкус слез, обжигающих ее горло изнутри, и на мгновение она была впечатлена спокойствием матери. Но в то время это была женщина, которая стояла на пепелище ее дома, окруженная почерневшими телами ее семьи, включающих ее родителей и сына, и затем она просто ушла.

– Принеси несколько полотенец из ванной, – произнесла ее мать. – Мы должны остановить кровотечение.

Клэри поднялась на ноги и почти наощупь отправилась в маленькую, обделанную кафелем, ванную Люка. Там было серое полотенце, висевшее на двери сзади. Она сдернула его и вернулась в гостиную.

Джослин удерживала Люка на своих коленях одной рукой, в другой она сжимала сотовый телефон. Она выронила его и протянула руку за полотенцем, когда Клэри вошла. Сложив его пополам, она приложила его к ране на груди Люка и придавила его. Клэри наблюдала, как серые края полотенца становятся алыми от крови.

– Люк, – прошептала Клэри

Он не двигался. Его лицо было ужасного серого цвета

– Я позвонила его стае, – сказала Джослин. Она не смотрела на свою дочь; Клэри поняла, что Джослин не задала ей ни одного вопроса о Джейсе и Себастьяне, или почему она и Джейс вышли из ее спальни, или что они там делали. Она была полностью сосредоточена на Люке. – Несколько членов стаи будут патрулировать территорию. Как только они будут здесь, мы должны уйти. Джейс вернется за тобой.

– Ты не знаешь этого… – начала Клэри, шепча из-за пересохшего горла.

– Я знаю, – сказала Джослин. – Валентин вернулся за мной, после пятнадцати лет. Это похоже на мужчин из рода Моргенштернов. Они никогда не сдаются. Он вернется за тобой, снова.

– Джейс – не Валентин.

Но слова Клэри умерли на её губах. Она хотела упасть на колени, взять руку Люка, держать её крепко и сказать, что она его любит.

Но она помнила руки Джейса на ее в спальне, и не сделала этого. Это была её вина. Она не заслуживает дарить утешение Люку, или себе. Она заслуживает боль, чувство вины.

Скрип шагов раздался на крыльце, низкий шум голосов. Голова Джослин дернулась. Стая.

– Клэри, иди и собери свои вещи, – произнесла она. – Возьми то, что считаешь нужным, но не больше, чем ты сможешь унести. Мы не вернемся в этот дом.