Глава 14. У хранителей были смешанные чувства насчет нашего ухода.

 

У хранителей были смешанные чувства насчет нашего ухода.

Обычно они были рады видеть, что посторонние уходят, особенно с учетом того, что с нами была Сидни.

Но после боя, они выставили меня героиней, и их приводила в восторг идея присоединения меня к их семье.

То, что они увидели меня в действии, означает, что некоторые из женщин начали присматриваться и к Дмитрию.

Я была не в настроении смотреть, как они флиртуют с ним, особенно с тех пор, как, в соответствии с их правилами ухаживания, я, по‑видимому, буду единственной, кто будет драться с любой предполагаемой невестой.

Естественно мы не сказали Хранителям наши точные планы, но мы упомянули, что, вероятно, мы столкнемся со стригоями, что вызвало реакцию.

У большинства это вызвало волнение и трепет, что продолжало поднимать нашу репутацию сильных бойцов.

Однако ответ Ангелины был неожиданным.

"Возьмите меня с собой, – сказала она, схватив меня за руку, как будто я начала спускаться по лесной дорожке, направляясь к машине.

"Извини", – сказала я, находясь все еще под впечатлением от ее недавней враждебности.

Мы должны сделать это самостоятельно.

Я могу помочь! Ты поколотила меня… но ты видела, что я могу.

Я хороша.

Я могу справиться со стригоем.

Со всей ее горячностью, я знала, что Ангелина не имела представления, как она будет выглядеть, когда по‑настоящему встретится со стригоем.

Несколько хранителей, у которых были татуировки в виде молний, немного говорили о схватках насмерть.

Они понимали.

Ангелина нет.

Она также не представляла, что любой новичок из старшей классов академии Святого Владимира мог с ней справиться.

У нее и в прямь был потенциал, но нужно было много работать.

"Возможно, ты сможешь,"‑сказала я, не желая задеть ее чувства.

Но все еще невозможно, чтобы ты пошла с нами.

Я бы солгала и сказала неопределенное "Может когда‑нибудь",но с тех пор как эта неопределенность заставила Джошуа думать, что мы наполовину помолвленны, я решила, что лучше не надо.

Я ожидала больше хваставства об ее отваге в битвах.

Мы выучили, что к ней относились как к одной из лучших молодых бойцов в составе, и с ее симпотичной внешностью у нее было много поклонников.

Большая часть этого отложилась у нее в голове, и она любила рассказывать, как она может избить любого.

Мне снова напомнили о Джил.

Джил также следовало многое узнать о настоящей битве, но она все еще страстно желала учавствовать.

Она была спокойнее и предусмотрительней чем Ангелина, поэтому следующей целью Ангелины было поймать меня вне стражи.

Пожалуйста.

Дело не только в стригоях. Я хочу увидеть мир.

"Мне хочется увидеть что‑то еще, находящееся за пределами этого!" – ее голос звучал ниже чем все остальные.

Я только была в Рибисвиле дважды, и они сказали что это нечего сравнивать с другими городами.

Нечего, – согласилась я.

Я даже не предполагала, что это город.

"Пожалуйста"‑взмолилась он снова, ее голос дрожал.

Возьмите меня с собой.

Внезапно мне стало ее жаль.

Ее брат тоже показывал небольшое желание увидеть окружающий мир, но не такое.

Он шутил, что электричество было бы кстати, но я знала, что он был достаточно счастлив без особенностей современного мира.

Но для Ангелины положение было намного отчаяней.

Я знала, как это‑чувстовать себя в ловушке жизни и сожалела, о том, что должна была сказать.

"Я не могу, Ангелина.

Мы должны пойти сами.

Мне жаль.

Правда.

Ее голубые глаза заблестели, и она помчалась в лес, прежде чем я смогла увидеть, что она плачет.

После этого я чувствовала себя ужасно, и не могла перестать думать о ней, о том, как мы попрощались.

Я была настолько рассеяна, что позволила Джошуа обнять себя на прощание.

Вернуться к пути было облегчением.

Я была рада находиться подальше от Хранителей и готова действовать и начать помогать Лиссе.

Лесингтон был нашим первым шагом.

Мы ехали 6 часов, и Сидни, как обычно, была тверда, что никто кроме нее не будет вести ее машину.

Дмитрий и я тщетно протеставали и в итоге отказались, когда осознали, что если мы скоро столкнемся со стригоями, то лучше бы нам отдохнуть и поберечь силы.

Адрес Донована, стригоя, якобы знавшего Соню, был единственным местом, где его можно было найти ночью.

Значит мы должны доехать до Лесингтона до рассвета, так мы не упустим его, когда он придет в свою дневную берлогу.

Это также означало, что в темноте нас будут встречать стригои.

Конечно, это малость, каторая может случиться в дороге, в особенности тогда, когда мы были за пределами Западной Вирджинии, мы с Дмитрием согласились вздремнуть немного, присматривая, чтобы ни один из нас не заснул полностью.

Хотя в машине убаюкивало, я то впадала, то выходила из беспокойного сна.

После нескольких таких часов, я просто впала в трансовое состояние, которое привело меня к Лиссе.

Это было хорошо: я наткнулась на одно из самых громких событий, с которыми сталкивались морои.

Процедура избрания нового короля или королевы почти началась.

Это был первый из множества этапов, и каждый был взволнован, что было обусловленно действительной редкостью выборов монарха.

Это было событие, которое ни однин из моих друзей не ожидал увидеть в скором времени в наших жизнях, и, учитывая недавние события,

.

у нас был особый интерес.

На кону было будущее мороев.

Лисса сидела на краю стула в одной из колевских лож‑ огромного свободного пространства со сводчатыми потолками и золотой отделкой повсюду.

Я была в этой ослепляющей великолепием комнате с изысканными настенными деталями раньше.

Вверху сверкали люстры.

Там проходил выпускной завтрак, где новоиспеченные стражи выгдядели наилучшим образом и надеялись получить хорошее назначение.

Сейчас комната выглядела как палата Совета, с длинным столом и двенадцатью стульями с одной стороны комнаты.

Напротив стола было множество рядов других стульев, где сидели присутствующие на заседании Совета.

Кроме того, стульев было в четыре раза больше обычного, что, возможно, объясняет необходимость воспользоваться этой комнатой.

Был занят каждый стул.

Фактически, люди даже стояли, теснясь насколько было возможно.

Взволнованне стражи передвигались в толпе, удерживая ее от дверных проемов и удостоверяясь, что свидетелям была обеспечена достаточная охрана.

Кристиан сидел с одной стороны от Лиссы, а Адриан рядом с Кристианом.

К моему приятному удивлению, Эдди и Мия тоже сидели недалеко.

Мия была нашей подругой‑мороем, учившейся в академии Святого

Владимира и почти таким же борцом как и Таша за то, что мороям необходимо защищать себя.

Моего любимого отца нигде не было.

Никто не говорил.

Было бы трудно разговаривать в таком гуле и жужжании, и, кроме того, мои друзья были слишком охвачены благоговейным страхом от того, что должно было случиться.

Там было так много того, что можно было увидеть и испытать, что ни один из них не представлял, насколько большой будет толпа.

Эйб сказал, что все будет происходить быстро после похорон Татьяны, и это было так.

– "Ты знаешь, кто я?" Громкий голос привлек внимание Лиссы, выделяясь из шума.

Лисса мельком оглядела ряд, несколько мест дальше от Адриана.

Два мороя, мужчина и женщина, сидели рядом и смотрели вверх на очень рассерженную женщину.

Она приложила руки ко рту, а розовое вельветовое платье на ней выглядело необычно рядом с парой, одетой в джинсы и футболки.

Как только она вышла из‑под кондиционера, это не могло так продолжаться.

У нее был свирепый взгляд.

"Я Марсела Бадика."

Когда это не вызвало реакции у пары, она добавила "Принц Бадика‑ мой брат, а наша последняя королева была моей третьей троюродной кузиной."

Больше нет мест, а кто‑то вроде меня не может стоять у стены среди той толпы.

Взгляд пары изменился.

"Я думаю, вам стоило придти раньше, леди Бадика", – сказал мужчина.

Взглад Марселы выражал возмущенное изумление.

"Вы не слышали кто я? Разве вы не знаете у кого преимущества? Я требую, чтобы вы уступили мне место".

Пара все еще выглядела невозмутимой.

"Заседание открыто для всех, и в последний раз, когда я проверяла, распределения по местам не было,"‑сказала женщина.

– "У нас столько же прав, сколько и у вас".

Марсела повернулась к стражу в толпе позади нее.

Он пожал плечами.

Его работой было защищать ее от угрозы.

Он не собирался сгонять кого‑то с их мест, в особенности, если они не нарушали никаких правил.

Марсела выдала высокомерное "Гм",пержде чем резко развернулась и гордо ушла, без сомнений, изводить других бедняг.

– "Это, – сказал Адриан, – будет восхитительно."

Лисса улыбнулась и отвернулась, чтобы изучить оставшуюся часть комнаты.

Как только она это сделала, я начала осознавать нечто поразительное.

Я не могла точно сказать, кто был кто, но толпа состояла не только из королевских особ, как это было на большинстве Королевских заседаний.

Там было огромное количество обычных мороев вроде пары, сидящей рядом с моими друзьями.

Большинство мороев не волновал королевский двор.

Они были во внешнем мире, жили собственными жизнями и старались выжить, пока короли гордо прохаживались по двору и издавали законы.

Но не сегодня.

Должен был быть выбран новый лидер, и это интересовало всех мороев.

Столпотворение и хаос продолжались до момента, пока один из стражей наконец объявил, что комната заполнена.

Оставшиеся снаружи были возмущены, но их крики быстро затихли, когда стражи закрыли двери, перекрывая ложу.

Немного позже, одиннадцать членов совета заняли свои места, и я была в шоке, отец Адриана, Натан Ивашков, занял двенадцатое.

Королевский глашатый закричал и призвал всех ко вниманию.

Его выбрали из‑за выдающегося голоса, хотя мне всегда было интересно, почему просто не использовать микрофон в таких ситуациях.

Я предполагала, что из‑за древних традиций.

Этого и отличной акустики.

Натан заговорил и в комнате установился порядок.

"В отсутствие нашей любимой королевы.

– Он сделал паузу, печально опустив глаза, чтобы выразить уважение, прежде чем продолжить.

Как кто‑либо еще, я могла предположить, что его чувства‑подделка, в особенности после того, как видела его унижающимся перед Татьяной.

Но нет.

Натан любил свою колючку‑тетушку так же, как и Адриан.

"И в осознании этой ужасной трагедии, я буду председательствовать на наступающих процессе и выборах."

"Что я тебе говорил?" прошептал Адриан.

У него не было особой любви к отцу.

"Восхитительно".

Натан немного побубнил о важности того, что должно было произойти, и немного о традициях мороев.

Было очевидно, по крайней мере для меня, что каждый в комнате по‑настоящему хотел приступить к главному событию: назначению.

Он похоже осознал это тоже и поторопился с формальностями.

В конце концов он добрался до основного.

От каждой семьи, если они голосуют, может быть представлен один кандидат на трон, который пройдет испытания, которые выдерживали все правители с начала времен.

Я думала, что "начало времен" было дерзким и, возможно, неподлинным преувеличением, но без разницы.

Единственным исключением являются Ивашковы, так как последовательное избрание монархов из той же семьи не допускается.

Что касается кандидатов, то для номинирования требуется трое мороев королевской крови и подходящего возраста.

Затем он добавил, что случилось, когда было выдвинуто более одного кандидата от одной и той же семьи, но даже я знала, что шансы, чтобы это случилось, равны нулю.

Каждый королевский дом хотел получить максимальную выгоду, и это повлечет объединенный вес каждого кандидата.

Удовлетворенный всеобщим пониманием, Натан кивнул и сделал величествееный жест присутствующим.

Давайте начнем назначение.

Секунду не просходило ничего.

Это напомнило мне о том, что я возвращалась на занятия в академии, когда учитель скажет что‑то типа: "Кто хочет представить работу первым?" Каждый ждал, пока кто‑нибудь решиться и в конце концов это случалось.

Мужчина, которого я не узнала, поднялся.

Я выдвигаю кандидатуру Арианы Зельски.

Ариана, как принцесса, состоявшая в Совете была ожидаемым выбором.

Она одарила мужчину грациозным кивком.

Второй мужчина, по‑видимому, из ее семьи также встал и выдвинул вторую кандидатуру.

Третья и последняя кандидатура, очень неожиданная, была выдвинута другим Зельски.

Он был братом Адриана, путешественником по миру, тем, кто почти никогда не бывал в Совете и которого охраняла моя мать.

Я осознала, что Джанин Хэзервей вероятно была в этой комнате.

Я желала, чтобы Лисса оглянулась и нашла ее, но Лисса была слишком сфокусирована на процедуре.

После всего, через что я прошла, у меня внезапно появилось отчаянное желание увидеть свою мать.

После выдвижения трех кандидатур, Натан объявил: " Кандидатура принцессы Анны Зельски записана".

Размашистым движением он что‑то быстро записал на куске бумаги перед ним.

"Продолжим".

После этого кандидатуры звучали в быстрой последовательности.

Многие были принцами и принцессами, но некоторые были уважаемыми и все еще высокопоставленными членами семей.

Кандитат от семьи Озера, Рональд, не был ни членом совета, ни тем, с кем я была знакома.

"Он не один из "идеальных кандидатов" тети Таши", – прошептал Кристиан Лиссе.

– Но она утверждает, что он не идиот.

Я не знала многого о большинстве остальных кандидатов.

У меня было хорошее впечатление об Ариане Зельски.

Также был тот, кого я считала отталкивающим.

Десятым кандидатом был Руфус Тарус, кузен Даниэлы.

Бывшая членом семьи Таруса, она вышла за одного из Ивашковых и казалась радостной видеть кузена, выдвинутого кандидатом на трон.

"Мне он не нравится, – сказал Адриан, скорчив рожу.

– Он всегда говорит мне делать что‑то полезное с моей жизнью.

Натан записал имя Руфуса и затем скатал бумагу в трубочку.

Несмотря на древние обычаи, я полагаю секретарь записал все, что было сказанно, в ноутбук.

– Хорошо, – провозгласил Натан, – подводим итог…"

– "Я выставляю кандидатуру принцессы Василисы Драгомир."

Голова Лиссы резко дернулась влево, и я узнала знакомую фигуру.

Таша Озера.

Она стояла и говорила слова громко и уверенно, сверкая теми ледянными голубыми глазами, как будто предостерегала любого возразить.

Комната застыла.

Ни шума, ни движения на стульях.

Только полная и совершенная тишина.

Оценив выражения лиц, кандидат от семьи Озера был вторым самым изумленным человеком в комнате, слышавший речь Таши.

Первой, разумеется, была сама Лисса.

Потребовалась секунда, прежде чем Натан смог заговорить.

– "Это не…"

Рядом с Лиссой неожиданно встал Кристиан.

"Я поддерживаю кандидатуру".

И прежде чем Кристиан сел, Адриан уж вскочил на ноги.

"Я подтверждаю кандидатуру".

Все взгляды в комнате были устремлены на Лиссу и ее друзей, и тогда все как один развернулись к Натану Ивашкову.

Казалось, ему трудно заговорить, снова.

– "Это, – наконец‑то он смог, – не законное выдвижение".

"Согласно текущему положению в совете, линия Драгомиров не имеет право выдвигать кандидата".

Таша, которая никогда не боялась говорить на публике или браться за невозможное, ухватилась за это.

Я могла сказать, что она желала этого.

У нее хорошо получалось вести речи и бросать вызов системе.

"В выдвижении кандидатуры монарха не нужна позиция Совета или кворум".

"Это бессмысленно,"‑ сказал Натан.

Послышалось бормотание согласия.

– Перечитай законы, Нэйт – я имела в виду, лорд Ивашков.

Да, наконец он появился там.

Мой тактичный отец присоединился к разговору.

Эйб опирался на стену возле дверного проема, роскошно одетый в черный костюм, а рубашка и галстук были точно того же оттенка, что и зеленый изумруд.

Моя мать стояла позади него, на ее лице мелькнул легкий намек на улыбку.

На секунду меня увлекло изучение их нахождения рядом.

Моя мать: совершенная картина выдающегося мастерства и этикета стража.

Мой отец: всегда достигает своих целей, не важно насколько извращенными способами.

Не без труда я начала понимать, как я унаследовала мою эксцентричную личность.

"Выдвижение кандидатов не имеет требований о количестве человек в семье кандитата", – весело продолжил Эйб.

"Нужно всего лишь три подтверждения от королевских особ".

Натан бросил сердитый взгляд туда, где сидели его своенравный сын и Кристиан.

– "Они не из ее семьи!"

– "А им это и не нужно, – нанес ответный удар Эйб.

"Им просто нужно быть из королевской семьи.

Они из нее.

Ее кандидатура законна, так что принцесса допускается".

Теперь все повернули головы к Лиссе, как будто они только что неожиданно заметили ее.

Лисса не дергалась с начала потрясающих событий.

Она была слишком шокирована.

Ее мысли проносились одновременно и быстро и медленно.

Часть ее даже не могла воспринимать, что происходило вокруг нее.

Часть ее разума пронзали вопросы.

Что происходит? Это шутка? Или может призрачная галюцинация? Она окончательно сошла с ума? Она спала? Был ли это обман? Если так, то почему это делали ее собственные друзья? Почему они это делали? И из любви к Богу кто‑нибудь прекратит играть с ней?

Она могла управлять вниманием.

Она была рождена и выращена для этого, и как Таша, Лисса могла обращаться к толпе и делать смелые утверждения, когда она их подтверждала и была готова к этому.

Но ничего из этого не относилось к этой ситуации.

Это была действительно последняя вещь в мире, которую она ожидала или хотела.

И поэтому она не могла как‑то отреагировать или даже ответить.

Она стояла, где была, в молчаливая и шокированная.

Затем, что‑то выбило ее из транса.

Рука Кристиана.

Он взял Лиссу за руку, сплетая их пальцы.

Он слегка сжал ее(руку), и тепло и энергия, которую он послал, вернули ее(Лиссу) к жизни.

Медленно, она окинула взглядом комнату, встречаясь глазами со всеми, кто смотрел на нее.

Она видела твердый, пристальный взгляд Таши, хитрый взгляд моего отца, и даже ожидание моей матери.

Последний доказал, насколько поразительно все было.

Как могла Джанин Хазервей, которая всегда была права и едва могла пошутить, соглашаться с этим? Как мог кто‑то из друзей Лиссы соглашаться с этим? Разве они ее не любили и не заботились о ней?

Роуз, подумала она.

Как бы я хотела, чтобы ты была здесь и сказала, что мне делать.

Мне тоже.

Проклятая односторонняя связь.

Она доверяла мне больше, чем кому бы то ни было в мире, но потом она осознала, что она доверяла всем этим друзьям тоже, ну может быть кроме Эйба, но это было понятно.

И если они делали это, тогда несомненно‑несомненно должна быть причина, правильно? Правильно? Это не имело смысла для нее, Лисса почувствовала как ее ноги двигались, с тех пор как она на них встала.

И несмотря на страх и смущение все еще присутствовавших в ней, она нашла свой голос необъяснимо четким и уверенным, когда он зазвенел в комнате.

"Я принимаю выдвижение".