Комментарии. Константин Багрянородный

 

 

Константин Багрянородный. Об управлении империей / Под ред. Г. Г. Литаврина, А. П. Новосельцева. М., 1991. С. 33.

 

 

Там же. С. 33, 35.

 

 

Сюзюмов М. К вопросу о происхождении слова «Pcoq», «Pcoqia», «Россия» // ВДИ. 1940. № 2. С. 121-122. В связи с этим необходимо отметить, что древние русы никогда себя «росами» не называли, в древних памятниках русского языка подобного слова нет. «Даже в том случае, когда летописец заимствует непосредственно из греческой хроники известие о нападении народа Pcoq на Константинополь при императоре Михаиле, термин Pcoq переводят как „Русь“» (Там же. С. 121). В отличие от греческого перевода главы 39 пророчества Иезекииля в еврейском подлиннике имени «Рос» нет. Там сказано: «Вот я на тебя, Гог, верховный глава (неси рош) Мешеха и Фувала». Но семьдесят александрийских толковников, переводчиков Библии на греческий язык, ошибочно поняли «неси рош» как «князь Роша» (Соловьев А. В. Византийское имя России // ВВ. Т. 12. М., 1957. С. 138; см. также: Лев Диакон. История / Пер. М. М. Копыленко, ст. М. Я. Сюзюмова, коммент. М. Я. Сюзюмова, С. А. Иванова; отв. ред. Г. Г. Литаврин. С. 211-212, коммент. 39).

 

 

Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX - начало XII в.). СПб., 2000. С. 110.

 

 

См. разбор русско-византийского соглашения о выброшенной ладье: Мейчик Д. Русско-византийские договоры // ЖМНП. 1916. Ноябрь. С. 57-74. Законодательство Льва VI устанавливало для грабителей имущества лиц, потерпевших кораблекрушение, наказание в четырехкратном размере. Русско-византийские договоры 911 и 944 гг. устанавливали наказание за разграбление судна и убийство его пассажиров по русскому и византийскому законодательствам. Скорее всего, за основу здесь были взяты установления Льва VI, так как вряд ли у русов в первой половине X в. существовал свой писаный или неписаный закон о чужеземцах, потерпевших кораблекрушение (Шангин М. Комментарии к двум статьям договора Игоря с греками 945 года // ИМ. 1941. № 5. С. 111).

 

 

Шангин М. Указ. соч. С. 111.

 

 

Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 106.

 

 

Там же. С. 122-127.

 

 

Повесть временных лет / Подг. текста, пер., ст. и коммент. Д. С. Лихачева; под ред. В. П. Адриановой-Перетц. СПб., 1996. С. 153.

 

 

Эклога. Византийский законодательный свод VIII в. / Пер. Е. Э Липшиц; Византийская Книга Эпарха/Пер. М. Я. Сюзюмова. Рязань, 2006. С. 86.

 

 

Повесть временных лет... С. 161. По византийским законам, если оказывалось, что раб был похищен, то преступник, кроме возвращения раба владельцу, должен был отдать ему еще и другого или вместо него его цену (Эклога... С. 82). См. также: Некрасов Н. П. Заметка о двух статьях в договоре Игоря с Греками 945 года // ИОРЯС. 1902. Т. 7. Кн. 3. СПб., 1902. С. 79-87; Мулюкин А. С. К вопросу о договорах русских с греками // Журнал Министерства юстиции. 1906. Июль. С. 96-98.

 

 

Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 110.

 

 

Там же. С. 112.

 

 

Толочко П. П. Торговые связи Киева VIII-X вв. // Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 364-366.

 

 

Фехнер М. В. Шелковые ткани как источник для изучения экономических связей Древней Руси // История и культура Восточной Европы по археологическим данным. М., 1971. С. 207-208.

 

 

Лиутпранд Кремонский. Антаподосис; Книга об Оттоне; Отчет о посольстве в Константинополь / Пер. с лат. и коммент. И. В. Дьяконова. М., 2006. С. 143.

 

 

Литаврин Г. Г. Патриарх Никифор о выкупе пленных ромеев у славян // Славяне и их соседи. Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время. М., 1994. С. 10.

 

 

Эклога... С. 298-299.

 

 

Каждан А. П. Из истории византийской хронографии X в. // ВВ. Т. 20. М., 1961. С. 111-112.

 

 

Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. СПб., 1997. С. 79, 122.

 

 

Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 114-115, прим. 5.

 

 

Наш основной русский источник по истории Киевской Руси - «Повесть временных лет» - сообщает, что в 6452 (944) г. Игорь совершил второй, более успешный поход на греков. Князь «собрал большое войско: варягов и русь, и полян, словен, и кривичей, и тиверцев, и нанял печенегов и заложников у них взял, и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя. Услышав об этом, корсунцы послали к Роману (византийскому императору Роману Лакапину. - А. К.) со словами: „Идут русы, не счесть кораблей их, покрыли все море корабли“. Также и болгары послали весть, сообщая: „Идут русы и наняли с собой печенегов“. Услышав об этом, царь послал к Игорю лучших бояр с мольбою: „Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег, прибавлю и еще к той дани“. Также и к печенегам послал паволоки (шелковые ткани. - А. К.) и много золота. Игорь же, дойдя до Дуная, созвал дружину и стал с ней думать, и поведает ей речь цареву. Сказала же дружина Игорева: „Если так говорит царь, то чего нам еще нужно, - не бившись взять золото и серебро, и паволоки? Разве знает кто, кому одолеть, нам ли, им ли? Или с морем кто сговорился? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть“. И послушал их Игорь, и повелел печенегам воевать Болгарскую землю, а сам, взяв у греков золото и ткани на всех воинов, повернул назад и возвратился в Киев». Вскоре обрадованные византийцы отправили к Игорю послов, предлагая восстановить прежний мир. Результатом переговоров русов с греками и стал договор 944 г.

Об этом походе нет ни слова в византийских источниках и, хотя летописный рассказ весьма интересен и раскрашен столькими подробностями, исследователи высказывают весьма обоснованное сомнение в том, что второй поход Игоря вообще имел место. Остановимся на этой проблеме, чтобы не возвращаться к ней впредь. Уже Н. И. Костомаров писал: «Если греки недавно разбили русских, то не могли до такой степени перепугаться их нового нашествия, особенно когда были предупреждены заранее и, следовательно, могли предпринять все средства и способы к отражению наступавшего неприятеля. Согласиться на унизительные условия, не бившись с врагами, которые недавно потерпели поражение, было бы уж чересчур нелепо, и Византия не была еще в то время бессильною. Притом же самый договор Игоря с греками, который внес летописатель в свою летопись, вовсе не заключает таких условий, о каких говорится в приведенном рассказе о трусости греков. Очевидно рассказ этот русского происхождения, и так как у летописца не могло быть туземных письменных памятников в этом роде, современных событию, то он, значит, почерпнул его не иначе, как из устного сказания или вернее из думы, как можно заключить по драматичности рассказа. В думах и сказаниях того времени, должно быть, ничего не говорилось о действительной войне, веденной Игорем против греков, войне, несчастной для русских, а потому летописец передал о ней иностранное сведение; но ему, кроме того, известна была дума или сказание, где представлялось, что Игорь только собрался воевать и одним своим сбором на войну навел такой ужас на греков, что они заранее стали просить пощады и мира. Летописец соединил два противоречивых известия и занес в свою летопись два события, поставив их одно за другим, по естественному соображению: сначала войну, описанную греками, а потом сбор Игоря на новую войну по русскому преданию» (Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях // Костомаров Н. И. Раскол. М., 1994. С. 64-65).

Сомнения эти разделял А. А. Шахматов, писавший, что «6452 г., вероятно, сочинен составителем ПВЛ для того, чтобы связать событие 6449 г. - несчастный поход Игоря - с мирным договором 6453 г.» (Шахматов А. А. Хронология древнейших русских летописных сводов //ЖМНП. 1897. Апрель. С. 475). Другой крупный специалист по древнерусским историческим источникам, В. М. Истрин, доказал, что история второго похода Игоря на греков была составлена летописцами из сообщения византийских источников о столкновении греков с венграми. Дело в том, что источником информации о походе Игоря на греков в 941 г. для русских книжников XI в. (имевших в своем распоряжении только устные предания, в которых этот набег был явно расцвечен легендарными деталями и, вероятно, даже превратился в поход победоносный) была византийская Хроника Георгия Амартола. Эта Хроника написана в 40-х или 60-х гг. IX в. в одном из константинопольских монастырей монахом Георгием, называвшим себя «Грешным» (по-гречески «Амартолом»), и первоначально доводила повествование до 842 г. Впоследствии она была продолжена Хроникой Симеона Логофета и в этом дополнительном виде содержала изложение византийской истории вплоть до 948 г. (см. новейшую литературу о Хронике Георгия Амартола: Матвеенко В. А., Щеголева Л. И. Временник Георгия Монаха (Хроника Георгия Амартола). Русский текст, комментарий, указатели. М., 2000; Летописец Еллинский и Римский / Коммент. и иссл. О. В. Творогова. Т. 2. СПб., 2001. Т. 2). Вот в этом-то продолжении и описывался поход русов во главе с Игорем на Константинополь. В середине XI в. Хроника Георгия Амартола (разумеется, с продолжением) была использована при составлении русской хронографической компиляции - «Хронографа по великому изложению». Его текст в отдельных списках до нас не дошел, но отразился в других памятниках, в том числе в т. н. «Еллинском летописце» (второй редакции) (см.: новейшее издание текста «Еллинского летописца» и исследование о нем О. В. Творогова: Летописец Еллинский и Римский. Т. 1. Текст / Осн. список подг. О. В. Твороговым, С. А. Давыдовой; вступ. ст., археограф, обзор и критич. аппарат подг. О. В. Твороговым. СПб., 1999; Летописец Еллинский и Римский. Т. 2: Коммент. и иссл. О. В. Творогова. СПб., 2001. Т. 2). Проанализировав текст «Еллинского летописца», В. М. Истрин обратил внимание на то, что составитель «Хронографа по великому изложению» переделал историю похода Игоря, сделав из одного похода три - один неудачный, другой - полуудачный и третий - вполне удачный (первые два составлены исключительно по Амартолу, а третий - по Амартолу и другому источнику) (Истрин В. М. Летописные повествования о походах русских князей на Царьград. Пг., 1917. С. 6). См. получившееся в результате описание походов в издании: Летописец Еллинский и Римский. Т. 1. С. 502-504. Первый поход включал в себя неудачное морское сражение русов с греками на Босфоре, второй - боевые действия русов в Малой Азии (с описанием их жестокостей в отношении местного населения), то есть то, что и в реальности, и в продолжении Хроники Георгия Амартола составляло один поход. Об этих временных успехах русов на суше, вероятно, ходили на Руси и устные предания, в которых русы, конечно, побеждали. Возможно, эти победоносные истории были уже изложены в письменном виде. Зная о них, составитель «Хронографа» почему-то соединил их с историей набега угров (венгров), о котором в Хронике Георгия Амартола рассказывалось после истории похода русов. Угры в этом повествовании пришли на Царьград, заключили мир с императором Романом Лакапином и возвратились восвояси. Зная о мирном договоре Игоря с византийцами, составитель «Хронографа» отнес к русам информацию о походе угров. Так появился третий поход Игоря - морской и сухопутный - успешный. В. М. Истрин писал, что определить причину «преобразования похода Угров в поход Игоря» трудно: «Может быть, здесь не обошлось и без палеографического недоразумения: „Угры“ звучало близко к „Игорю“; затем, причина замены Угров Игорем могла быть та, что в обоих случаях со стороны греков являлся Феофан... патрикий; наконец, могла действовать и вышеуказанная причина - одинаковость результатов по хронике Амартола и по другому источнику» (Истрин В. М. Указ. соч. С. 4). Однако, когда позднее составлялась «Повесть временных лет», в распоряжении летописца была и сама Хроника Георгия Амартола, а не только ее извлечения в «Хронографе по великому изложению». Вернувшись к начальной, правильной, версии описания похода русов (по Хронике Георгия Амартола), составитель «Повести временных лет» вновь соединил «первый» и «второй» походы Игоря, разделенные «Хронографом», в один. Правда, он зачем-то поменял последовательность событий. Получилось, что сначала произошло разорение Малой Азии, а потом только - морское сражение близ Константинополя. Затем он восстановил известие о нашествии угров на Царьград после похода Игоря. Однако и от истории победоносного сухопутного похода Игоря он не отказался, просто перенеся его на следующий год (Там же. С. 7-9; см. также: Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола в славяно-русском переводе и связанные с ней памятники // ЖМНП. 1917. Май. С. 11-14; Истрин В. М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Текст, исследование и словарь. Т. 2. Пг., 1922. С. 359). Так и появился в истории поход русов на греков 944 г., которого не было на самом деле, отчего о нем ничего и неизвестно в византийских источниках. См. дополнительную аргументацию в следующих трудах: Бахрушин С. В. К вопросу о достоверности Начального свода // Бахрушин С. В. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М., 1987. С. 32-33; Половой Н. Я. К вопросу о первом походе Игоря против Византии: (Сравнительный анализ русских и византийских источников) // ВВ. М., 1961. Т. 18. С. 103; Кузьмин А. Г. Хронология начальной летописи // Вестник МГУ. Сер. История. 1968. № 6. С. 45-47; Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 265-268.

 

 

Условия договора 944 г. - еще одно свидетельство того, что описанный в летописи успешный поход русов 944 г. не происходил на самом деле. Хотя возможно, до нас дошла только копия с того экземпляра, который шел от имени русов к грекам, и, естественно, он заключает в себе только обязанности русской стороны (Димитриу А. К вопросу о договорах русских с греками // ВВ. Т. 2. Вып. 4. СПб., 1895. С. 549-550. См. также разбор условий договора 944 г.: Зимин А. А. Холопы на Руси (с древнейших времен до конца XV в.) М., 1973. С. 34-35; Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь...С. 78-87).

 

 

Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 35.

 

 

Там же. С. 37-39.

 

 

Там же. С. 35.

 

 

См. издания этих источников: Эклога...; Константин Багрянородный. Указ. соч.; Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей / Изд. подг. Я. Н. Любарский. СПб., 1992; Лиутпранд Кремонский. Указ. соч.; Летописец Еллинский и Римский. Т. 1; Веселовский А. Видение Василия Новаго о походе русских на Византию в 941 г. // ЖМНП. 1889. Январь; Истрин В. М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха... Т. 1. Пг., 1920; Повесть временных лет; Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. IX - первая половина XII в. / Сост., пер., коммент. М. Б. Свердлова. М.; Л., 1989.

 

 

Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 45.

 

 

Там же. С. 312-314.

 

 

Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода. М., 2008. С. 27-28. См., также: Янин В. Л., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода (К постановке проблемы) // ИСССР. 1971. № 2. С. 32-61; Хорошев А. С. Происхождение Новгорода в русской дореволюционной и советской историографии // Новгородский край. Л., 1984. С. 118-122.

 

 

Об изначальном противостоянии княжеской городищенской администрации и новгородского веча пишет В. Л. Янин. См.: Янин В. Л. Новгород как социальная структура // Феодалы в городе: Запад и Русь. М., 1996. С. 35-36.

 

 

Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская земля VIII-XIII вв. // Славяно-русские древности. Вып. 1. Историко-археологическое изучение Древней Руси. Итоги и основные проблемы. Л., 1988. С. 55.

 

 

Седов В. В. Становление европейского раннесредневекового города// Становление европейского средневекового города. М., 1989. С. 40-44; Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. С. 171.

 

 

Носов Е. Н. Указ. соч. С. 193-194.

 

 

Пархоменко В. А. У истоков русской государственности (VIII-XI вв.). Л., 1924. С. 40, 91. Впрочем, В. А. Пархоменко считал, что в сообщении Константина Багрянородного речь идет не о Святославе, а о каком-то другом князе - родном брате, или ином - дальнем или близком - родственнике Игоря, так как «ко времени написания Константином Багрянородным данного сочинения (приблизительно 949-952 гг.) Святослав уже считался князем киевским» и его княжение в Новгороде «было бы не пропущено, а скорее отмечено и даже подчеркнуто летописцем, как факт для его взглядов благоприятный - в смысле указания на подчинение Новгорода Киеву и его князю; наконец, такое княжение Святослава Игоревича в Новгороде - видимо, еще при жизни Игоря - прямо противоречит всем летописным данным - о возрасте в то время Святослава, о регентстве за его малолетством Ольги, о самостоятельной деятельности Ольги в роли правительницы при малолетнем Святославе и т. п.» (Пархоменко В. Начало христианства Руси. Очерки из истории Руси IX-X вв. Полтава, 1913. С. 98-99). Сравнительно недавно А. Л. Никитин высказывал предположение, что Святослав перебрался в Приазовье «еще в раннем отрочестве» (Никитин А. «Аз, Святослав, князь русский...» // Наука и религия. 1991. № 9. С. 42-45).

 

 

Гедеонов С. А. Варяги и Русь. М., 2004. С. 364. Книга Гедеонова была опубликована впервые в 1876 г.

 

 

Бестужев-Рюмин К. Н. О составе русских летописей до конца XIV в. М., 1868. С. 59.

 

 

Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. Томск; М., 2004. С. 29-30.

 

 

Лев Диакон. История. М., 1988. С. 57.

 

 

Там же. С. 200, коммент. 69. П. Г. Бутков считал, что здесь мы сталкиваемся с «явной опиской» Льва Диакона. См.: Бутков П. Г. Оборона летописи русской, Несторовой от навета скептиков. СПб., 1840. С. 44.

 

 

Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 337.

 

 

И. Я. Фроянов, разбирая историю восстания древлян против поборов киевского князя, приходит к выводу, что расправа древлян с Игорем при помощи деревьев - «не простая казнь, а ритуальное убийство, или жертвоприношение, осуществленное с использованием священных деревьев... У древних народов местом народных сходок и собраний нередко являлись священные леса и рощи. Нет ничего невероятного в том, что расправа с Игорем состоялась в священном лесу и означала жертвоприношение древлянским божествам, возможно, деревьям, в одухотворенность и божественную суть которых славяне свято верили» (Фроянов И. Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.; СПб., 1995. С. 55-58). Замечание любопытное, но непонятно, откуда автор вывел, что Игоря казнили именно в «священном лесу»?

 

 

Членов А. По следам Добрыни. М., 1986. С. 75.

 

 

Ипатьевская летопись. М., 1998 (ПСРЛ. Т. 2). Стб. 34.

 

 

Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях// Костомаров Н. И. Раскол. Исторические монографии и исследования. М., 1994. С. 77.

 

 

Наличие у Игоря других жен, кроме Ольги, предполагали уже М. М. Щербатов (со ссылкой на Пуфендорфа: Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб., 1770. С. 214), И. Ф. Г. Эверс (Эверс И. Ф. Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. СПб., 1835. С. 122), С. А. Гедеонов (Гедеонов С. А. Варяги и Русь. СПб., 1876. С. 212) и др.

 

 

Михаил Пселл. Хронография. М., 1978. С. 118.

 

 

Щербатов М. М. Указ. соч. С. 222-223.

 

 

Шлецер А. Л. Нестор. Т. 3. СПб., 1819. С. 373-375.

 

 

ПСРЛ. Т. 37: Устюжские и Вологодские летописи XVI-XVIII вв. Л., 1982. С. 19.

 

 

См. о происхождении летописного свидетельства о десятилетнем возрасте Ольги: Карпов А. Ю. Княгиня Ольга. М., 2009. С. 37. Еще более поздние летописи, отражавшие несколько иные представления о возрасте вступления в брак, указывали, что Ольге в момент смерти было 80 или даже 88 лет, следовательно, родилась она в 889 или 881 г. Это не разрешало противоречий в летописном тексте, зато давало невесте возраст 14, а то и 22 года. Так в Мазуринском летописце 80-х гг. XVII в. (ПСРЛ. Т. 31: Летописцы последней четверти XVII в. М., 1968. С. 40). См. также: Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1963. Т. 2. С. 306.

 

 

См., напр.: Малышевский И. Происхождение русской великой кн. Ольги св. // Киевская старина. 1889. Август. С. 336-339; Шахматов А. А. Хронология древнейших русских летописных сводов // ЖМНП. 1897. Апрель. С. 472.

 

 

Гедеонов С. А. Варяги и Русь. СПб., 1876. С. 212.

 

 

Каргалов В. В., Сахаров А. Н. Полководцы Древней Руси. М., 1986. С. 16-22.

 

 

Там же. С. 36. Историк конца XIX в. И. И. Малышевский, как и лет на сто позже В. В. Каргалов, считал, что Ольгу привели к Игорю в качестве жены «в возрасте 10-летней, а может быть 8-летней». Она жила, воспитывалась и подрастала на глазах своего будущего мужа еще пять-семь лет и только затем фактически стала женой киевского князя. Однако, в отличие от историка XX в., его предшественник объяснял столь долгое ожидание немолодым Игорем совершеннолетия своей невесты ее знатным происхождением (Малышевский И. Указ. соч. С. 339).

 

 

В ряде поздних летописцев указывается, что Игорь остался после смерти Рюрика (в 879 г.) то ли двух, то ли четырех лет (Гиляров Ф. Указ. соч. С. 127, 132). В. Н. Татищев в первой части своего труда относит рождение Игоря к 875 г., а во второй части (вторая редакция, варианты к примечаниям), ссылаясь на «Нижегородскую» летопись, допускает, кроме 875-го, и 861 г. См.: Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 1. М.; Л., 1962. С. 372; Т. 2. М.; Л., 1963. С. 305.

 

 

Кузьмин А. Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды // Новое о прошлом нашей страны. Памяти академика М. Н. Тихомирова. М., 1967. Отметим попытку польского ученого Г. Ловмянского «спасти» летописное построение о родственных связях Игоря и Рюрика. Он считал, что большой разрыв между датами смерти обоих князей - отца и сына - в 66 лет (945-879) «теоретически» нельзя исключать. Например, литовский князь «Свидригелло умер через 75 лет после смерти своего отца Ольгерда (1452 минус 1377)». И все-таки, «ради большего правдоподобия», Ловмянский допускал, что «действительный Рюрик был значительно моложе Рюрика, описанного Нестором» (Ловмянский Г. Рорик Фрисландский и Рюрик Новгородский // Скандинавский сборник. Т. 7. Таллин, 1963. С. 247).

 

 

Грушевский М. Очерк истории украинского народа. Киев, 1911. С. 64; Шахматов А. А. Очерк древнейшего периода истории русского языка // Энциклопедия славянской филологии. Вып. 11. Пг., 1915. С. XXXIII; он же. Введение в курс истории русского языка. Ч. 1. Пг., 1916. С. 74. Из новейшей литературы см.: Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документах века. М.; Иерусалим, 1997. С. 94,96 (1-е изд. 1982 г.); Кожинов В. Ольга и Святослав // Родина. 1992. №11-12. С. 16; Цукерман К. Русь, Византия и Хазария в середине X века: проблемы хронологии // Славяне и их соседи. Вып. 6. Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время. М., 1996. С. 74, 77, 79, прим. 31.

 

 

Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1993. С. 369.

 

 

См., напр.: Брусилов Н. Историческое исследование о времени рождения в. к. Святослава // Вестник Европы. 1810. Ч. 52. № 15. Август. С. 162-179; Лонгинов А. В. Мирные договоры русских с греками, заключенные в X веке. Одесса, 1904. С. 111; Приселков М. Д. Киевское государство второй половины X в. по византийским источникам // Ученые записки ЛГУ. Серия исторических наук. № 73. Вып. 8. Л., 1941. С. 219; Тихомиров М. Н. Русское летописание. М., 1979. С. 35; Мавродин В. В. Древняя Русь: (Происхождение русского народа и образование Киевского государства). М., 1946. С. 184; Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. Т. 1. М., 1993. С. 97; Вернадский Г. В. Киевская Русь. Тверь; М., 1996. С. 41.

 

 

См., напр.: Пархоменко В. А. Начало христианства. Очерки по истории Руси IX-X вв. Полтава, 1913. С. 98; Пресняков В. А. Княжое право в древней Руси. Лекции по русской истории: Киевская Русь. М., 1993. С. 360.

 

 

Уже В. Н. Татищев писал о странности летописной биографии Святослава, поскольку тот «по смерти своей детей всех оставил в совершенном возрасте, что с летами его не согласуется» (Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 306). Н. И. Костомарову во второй половине XIX в. показался странным подарок, сделанный Святославом Ярополку, который «мог иметь никак не более десяти лет от роду, когда получил от отца жену себе» (Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 85). Другой крупный историк того же времени С. М. Соловьев, признавая летописную дату рождения Святослава (942 г.), пытался разрешить это противоречие следующим образом: «Положим, что Святослав мог иметь сына, будучи 19 лет, следовательно, в 970 году, год распределения волостей, Ярополку могло быть 9 лет, Олегу - 8; что Владимир был мал в то время, об этом имеем определенное известие: он был, как малолетний, послан с дядею Добрынею в Новгород; таким образом, с кормильцами могли быть посажены и другие братья. Следовательно, в год смерти Святославовой, в 972 году, Ярополку было не более 11 лет. Против этого вывода возражают, приводя известие летописи, что Святослав привел Ярополку жену, пленную греческую монахиню; следовательно, в 970 году Ярополку могло быть только 9 лет... но... известия легко согласить: из последующих известий мы знаем, что князья женили малолетних детей своих; и Святослав очень мог назначить для Ярополка греческую пленницу необыкновенной красоты, ибо если даже предположим ее совершеннолетней в 970 году, то разница лет при многоженстве ничего не значила. Мы взяли обыкновенный, общий возраст - 19 лет; но возьмем теперь исключение, самый меньший возраст, в который Святослав мог иметь сына, возьмем 15 лет, тогда в год распределения волостей Ярополку будет 13, в год отцовой смерти - 15 лет, другим братьям еще меньше - всем еще необходимы кормильцы» (Соловьев С. М. Сочинения. В 18 кн. Кн. 1. М., 1988. С. 304, прим. 233). С Соловьевым можно было бы согласиться (в том смысле, что юноше тринадцати лет такой «подарок» уже мог пригодиться), если бы не русско-византийский договор 944 г. и свидетельство Константина Багрянородного.

 

 

Назаренко Л. В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI вв. М., 1993. С. 141-142, 173-174, коммент. 64.

 

 

ПСРЛ. Т. 41: Летописец Переславля Суздальского (Летописец русских царей). М., 1995. С. 44. О. М. Рапов, вычтя 73 из 1015 г. - даты смерти Владимира, имеющейся в «Повести временных лет», пришел к выводу, что князь родился около 942-943 гг. (Рапов О. М. Русская церковь в IX - первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1998. С. 150). С этими расчетами не согласился А. Ю. Карпов, отметивший, что в Летописце Переяславля Суздальского смерть Владимира помечена не 6523 (1015) г., как в других летописях, а 6543-м (1035). Исследователь не считает последнюю датировку случайной опиской переписчика и не видит оснований предполагать, что «в руках составителя Летописца Переяславля Суздальского находились какие-то неизвестные нам источники, содержащие уникальные известия о князе Владимире (например, дату его рождения или число прожитых лет). Напротив, это число, по-видимому, появилось в результате собственных исторических разысканий летописца». Карпов предлагает вычесть число 73 не из 6523 (1015), а из 6543 (1035) г. Полученный в результате 6470 (962/963) г. он и считает такой датой рождения Владимира, «какой ее представлял себе составитель Летописца Переяславля Суздальского» (Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 1997. С. 369-370, прим. 10).

 

 

Рыдзевская Е. А. «Россика» в исландских сагах //Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. (Материалы и исследования). М., 1978. С. 50-51; Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 года): Тексты, переводы, комментарий. М., 1993. С. 117-119, 132, 133, 136-137, 146, 153, 159, 160, 161, 174-175, 176, 177, 178-179,185-188; Карпов А. Ю. Владимир Святой... С. 68-72, 376, прим. 24. Кстати, киевский митрополит Иларион (середина XI в.) в своем сочинении «Слово о Законе и Благодати» также называет Игоря «старым», но в данном случае речь идет не о возрасте князя, а о том, что его княжение относится к далекому прошлому (ко времени Илариона минуло уже 100 лет) (Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Кн. 3. М., 1994. С. 608).

 

 

В. Н. Татищев, ссылаясь на некие «Новгородский и Ростовский манускрипты», полагал, что Святослав родился в 6428 (920) г. (Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 2. М.; Д., 1963. С. 40, 217, прим. 101). Любопытно, что, готовя первую редакцию своей «Истории», он также писал о рождении Святослава в этом году, но сообщал, что об этом написано «в одном только Раскольничьем» летописце (Там же. Т. 4. М.; Л., 1964. С. 407, прим. 107). М. М. Щербатов, не ссылаясь ни на какие источники, уверенно сообщал, что Святослав родился в 933 г. и скончался тридцати девяти лет от роду (Щербатов М. М. Указ. соч. С. 221, 237). Была ли эта датировка как- то искусственно выведена Щербатовым или стала результатом ошибки - неизвестно. Современный историк О. М. Рапов обратил внимание на то, что в цитированном отрывке из «Повести временных лет» (в составе Ипатьевской летописи) рождение Святослава произошло в один год со смертью царя Болгарии Симеона. Учитывая относительность дат раннего летописания, Рапов пришел к выводу, что Святослав родился не в 942-м, а в 927 г., когда, как известно, и умер Симеон Болгарский (Рапов О. М. Когда родился великий киевский князь Святослав Игоревич // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1993. № 4. С. 94-96). Это объяснение летописного текста показалось «совершенно неприемлемым» А. Ю. Карпову: «Летописная статья 6450 (942) г., с небольшими разночтениями (но без упоминания о Святославе), читается и в Лаврентьевской, и в сходных с нею летописях. Несомненно, она извлечена из внелетописного источника. Но предполагать, будто во внелетописном источнике читалось и известие о рождении Святослава и что оно оттуда попало в текст „Повести временных лет“, отразившийся в Ипатьевской летописи, но было исключено при составлении редакции, отразившейся в Лаврентьевской (а по Рапову, получается именно так), излишне. Появление имени Святослава в Ипатьевском списке „Повести временных лет“... объясняется, конечно, совсем другими причинами - а именно, редакторской работой и собственными хронологическими расчетами составителей этих летописей, основанными... на известии о малолетстве Святослава во время сражения с древлянами» (Карпов А. Ю. Владимир Святой... С. 368-369). Аргументация Карпова вполне убедительна - при чтении «Повести временных лет» возникает ощущение, что кончину Симеона русский летописец относил к 40-м гг. X в.

 

 

Гарданов В. К. «Кормильство» в Древней Руси (К вопросу о пережитках родового строя в феодальной Руси IX-XIII вв.) // СЭ. 1959. № 6. С. 50; Гейштор А. Заметки о центральном управлении в славянских государствах в IX-XI вв. // Становление раннефеодальных славянских государств. Киев, 1972. С. 71-73; Щавелева Н. И. О княжеских воспитателях в древней Польше // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 130-131.

 

 

Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956. С. 142.

 

 

Там же. С. 141.

 

 

Новосельцев Л. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 303.

 

 

В этой связи особого интереса заслуживает гипотеза И. Я. Фроянова о челядинах (рабах) Древней Руси как об иноплеменниках, попавших в плен к русам (Фроянов И. Я. Рабство и данничество у восточных славян (VI-Х вв.). СПб., 1996. С. 74-156).

 

 

Рыбаков Б. А. Образование Древнерусского государства с центром в Киеве // Всемирная история. Т. 3. М., 1957. С. 245. Я не буду углубляться в «проклятые» вопросы о происхождении и значении названия «русь». Предположений за три последних века было высказано превеликое множество. Даже в «Повести временных лет» приведены две версии появления «руси». Одна, как уже указывалось, выводит русь от полян, другая от некоего варяжского племени «русь», к которому принадлежали легендарные братья Рюрик, Синеус и Трувор, принесшие якобы это имя славянам. В настоящее время более популярной в академической науке является версия о скандинавском происхождении названия «русь», хотя она весьма уязвима, учитывая более раннюю, южную локализацию «Руси», «Русской земли». См. о соотношении летописных версий происхождения «руси»: Кузьмин А. Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды.

 

 

Рыбаков Б. А. Древние русы // СА. Вып. 17. М., 1953. С. 45.

 

 

Толочко П. П. Киев - административно-политический центр Полянского княжества // Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 60; он же. Южная Русь: некоторые проблемы и перспективы историко-археологического изучения // Славяно-русские древности. Вып. 1. Историко-археологическое изучение Древней Руси. Итоги и основные проблемы. Д., 1988. С. 190; Смиленко А. Т. К изучению локальных особенностей культуры союзов восточнославянских племен VIII-X вв. // Древние славяне и Киевская Русь. Киев, 1989. С. 108; Петрашенко В. А. Волынцевская культура на Правобережном Поднепровье // Проблемы археологии Южной Руси. Материалы историко-археологического семинара «Чернигов и его округа в IX-XIII вв.». Чернигов, 26-28 сентября 1988 г. Киев, 1990. С. 47-50.

 

 

Титмар Мерзебургский. Хроника / Пер. И. В. Дьяконова. М., 2005. С. 178.

 

 

О киевских поселениях см.: Голубева Л. А. Топография домонгольского Киева // КСИИМК. Т. 16. М.; Л., 1947. С. 179; Каргер М. К. Основные итоги и проблемы археологического исследования древнего Киева // КСИИМК. Т. 41. М., 1951. С. 45; Брайчевский М. Ю. К происхождению древнерусских городов // Там же. С. 33; Воронин Н. Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города // КСИИМК. Т. 41. М., 1951. С. 10; Каргер М. К. Древний Киев. Т. 1.М.;Л., 1958. С. 115 \Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971. С. 52; Толочко П. П. Древний Киев. Киев, 1976. С. 24-54; он же. Киев - административно-политический центр...С. 51-60; он же. Киев в период сложения Древнерусского государства // Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 69-70; Седов В. В. Начало городов на Руси // Древнерусское государство и славяне. Минск, 1983. С. 52; Мюле Э. К вопросу о начале Киева // ВИ. 1989. № 4. С. 71. Впрочем, такой крупный специалист по истории древнего Киева, как П. П. Толочко, уточняет, что археологи, повторяя вслед за М. К. Каргером тезис о слиянии поселений при Владимире, «не уточняют, о каком слиянии идет речь - структурно-градостроительном или же социальном. Если говорить о первом, то полного соединения всех обособленных (в силу топографических условий) частей древнего Киева в сплошной городской массив не произошло и в период его расцвета; если о втором, то термин „слияние“ здесь вообще неприемлем. Уже в третьей четверти I тыс. н. э. киевские поселения представляли собой не простую совокупность, а определенное социальное единство во главе с городком на Старокиевской (первоначально - Замковой) горе» (Толочко П. П. Древнерусский феодальный город. Киев, 1989. С. 44).

 

 

Кстати, археологи отмечают, что «до конца IX в. в Киеве не прослеживается никаких археологических признаков присутствия в среде этой знати, да и вообще в земле киевских полян, варяжских выходцев» (Кирпичников А. Н., Дубов И. В Лебедев Г. С. Русь и Варяги (Русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и скандинавы. М., 1986. С. 231).

 

 

Даже в XVIII в. В. Н. Татищев, не только первый русский историк, но и крупный администратор своего времени, отмечал: «Есть же некоторых суеверных мнение, что посылают на улицу, и кто первой навстречу попадется, то во онаго имя нарицают, а некоторые в кумы таких призывают, мня, что чрез оное младенец будет долголетен. Я сие приметил у иноверных русских подданных народов, что просят других из предпочтения имя нарещи. Случилось мне 1723-м, едучи чрез башкир, стать в дом у знатного татарина, когда у него одна жена сына родила. Он, пришед, меня просил, чтоб я новорожденному имя нарек. Онаго я назвал Удалец и ему чрез переводчика, что значит растолковал, который был весьма тем доволен. Оной Удалец 1744-м приезжал з другими в Астрахань с торгом и называл меня по их обычаю отцом. У калмык, черемис и мордвы есть тот же обычай, что о дании имяни младенцу отцы других просят и, как часто случается, проезжающие рускии нарицают, то междо ими много имян русских. Мне же случилось у вотяка сына видеть, названного Тердинант, и как я спросил, кто ему имя дал, то объявили, что ехавший на заводы немчин, из чего я узнал, что оной сказал ему свое имя Фердинанд, но они испортили» (Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 1. М.; Д., 1962. С. 385). Если следовать логике тех, кто считает, что имя обязательно свидетельствует о про