Ты не была моей любовницей, ты даже не была моей подругой. Ты не оборотень. Ты не можешь быть лупой.

Ты действительно сердишься на меня за то, что я защитила Стивена?

Ты приказала членам стаи защищать его и того леопарда. Ты пригрозила, что убьешь их, если они ослушаются. У тебя не было на это права.

Ты дал мне это право, когда сделал меня лупой. – Я подняла руку, чтобы он меня не перебил. – И нравится тебе это или нет, хорошо получилось, что у меня было влияние, которое я смогла бросить на весы. Если бы не оказалась на месте, Стивен мог бы сейчас быть мертв. А Зейн устроил бы в больнице побоище. Ликантропам не нужна лишняя плохая пресса.

Анита, мы монстры. У монстров хорошей прессы не бывает.

Ты сам в это не веришь.

Ты веришь, что мы монстры, Анита. Ты это доказала. Для тебя лучше спать с трупом, чем терпеть мое прикосновение.

Что ты хочешь от меня услышать, Ричард? Что я сожалею, что не могла с собой справиться? Я сожалею. И мне до сих пор неловко, что я побежала в постель Жан-Клода? Неловко. Что я стала о себе худшего мнения, когда не смогла любить тебя, увидев, как ты съел Маркуса?

Ты хотела, чтобы я его убил.

Если бы ты этого не сделал, он бы убил тебя. Так что – да, я хотела, чтобы ты убил Маркуса. Но есть его я тебе не приказывала.

Когда член стаи погибает в борьбе за господство, пируют все. Это способ воспринять его энергию. Маркус и Райна не исчезнут совсем, пока жива стая.

Вы и Райну съели?

А как ты думаешь, куда девались тела? Ты же не считаешь, что твои друзья из полиции их спрятали?

Я думал, это устроил Жан-Клод.

Так и было, но грязную работу сделала стая. Вампиры не интересуются телом, если оно уже остыло. Если нет теплой крови, они его не захотят.

Я чуть не спросила, предпочитает он теплое мясо или холодное, но не спросила. Не хотела слышать ответ. Весь разговор ушел куда-то не туда, куда бы мне хотелось. Я посмотрела на часы:

Ричард, мне пора.

Пора выручать своих леопардов?

Я посмотрела прямо ему в глаза:

Да.

Потому-то я и здесь. Я и есть твоя подмога.

Это была идея Жан-Клода?

Сильвия сказала мне, что Грегори отказался ее мучить. Что бы они ни делали, когда жив был Габриэль, они – ликантропы, а мы помогаем своим, даже если они не ликои.

А у оборотней-леопардов тоже есть самоназвание? – спросила я.

Ричард кивнул:

Они называют себя пардами. Вервольфы – ликои, вер-леопарды – парды.

Я протиснулась мимо него, задев плечом его голую руку. От этого прикосновения у меня волосы на теле зашевелились, будто я коснулась чего-то куда более интимного. Но я привыкну. Я сделала выбор, и какое бы ни творилось во мне смятение чувств, выбор определял все. Да, я все еще хочу Ричарда, даже люблю его. Но я выбрала вампира, а сохранить одновременно вампира и вервольфа невозможно.

Я вытащила автомат из-под кровати и набросила ремень поперек груди.

Жан-Клод сказал, что мы не собираемся никого убивать, – заметил Ричард.

Он знал, что ты идешь сюда? – спросила я.

Он кивнул. Я улыбнулась, но улыбка была безрадостной.

Он тебе не сказал?

Нет.

Мы снова поглядели друг на друга.

Ему нельзя доверять, Анита, ты это знаешь.

Это ведь ты по доброй воле позволил ему поставить на себя первую метку. То, что сделала я, Ричард, было сделано для спасения вашей жизни. И его, и твоей. Если ты действительно считал, что он так чертовски ненадежен, зачем ты привязал нас к нему?

Ричард отвернулся и сказал очень тихо:

Я не думал, что потеряю тебя.

Выйди и подожди в коридоре, Ричард.

Зачем?

Мне надо закончить одеваться.

Он опустил взгляд на мои ноги, очень белые на фоне черного платья и черных туфель.

Колготки, – тихо сказал он.

На самом деле еще одна кобура. Колготки этой ночью приведены в негодность. А теперь выйди, пожалуйста.

Он вышел, даже не оставив за собой последнего слова, и это было хорошо с его стороны. Я села на кровать, хотя и не собиралась этого делать. Возвращаться за леопардами – не слишком удачная мысль. Иметь с собой Ричарда в качестве поддержки – еще хуже. Но так и будет, я не могу приказать ему остаться дома. К тому же поддержка мне нужна. Как бы ни было мне трудно в его присутствии, он был одним из самых сильных оборотней, которых я только знала. Если бы не грызущая его совесть размером со штат Род-Айленд, он был бы опасен. Конечно, Маркус мог бы сказать, что он и так достаточно опасен. И был бы прав.

Ричард гнал свой внедорожник к «Цирку», я сидела рядом, но с тем же успехом могла быть где угодно. Он даже не смотрел на меня, тем более не заговаривал. Но тело его было достаточно напряжено. Он знал, что я здесь. Черри и Зейн ехали на заднем сипенье. Когда Черри влезла в машину, я даже удивилась. Белки глаз ее сверкали, веки дергались в нервном тике. Будто она вот-вот упадет в обморок. Зейн вел себя как обычно: улыбался, глаза хитрые. Как обычно? Почти смешно, я знаю его меньше суток. И не знаю, что для него «обычно».