Глава 26. Ричард разломал колбасу и положил в котелок с рисом

Ричард разломал колбасу и положил в котелок с рисом. Он пытался осознать всё, что наговорила Никки, и не знал, чему верить. Больше всего Ричард боялся, что всё это правда. Кажется, Никки незачем ему лгать. Во всяком случае пока.

Она была не столь... враждебна, как должна бы. Просто — грустная. Возможно, она расстроена из-за того, что сделала, хотя непохоже, чтобы истинная сестра Тьмы испытывала угрызения совести. Скорее всего она притворяется, играет.

Ричард помешал содержимое котелка очищенной от коры веточкой.

— Ты сказала, нам надо поговорить. — Он счистил о край котелка налипший на веточку рис. — Думаю, ты хочешь мне дать какие-то распоряжения.

Никки моргнула, будто его слова отвлекли её от каких-то других мыслей. Здесь, под приют-сосной, она выглядела неуместно — элегантная, изящная, в красивом чёрном платье.

Ричард никогда бы не подумал, что Никки может хоть где-то выглядеть неуместно, и уж совсем не мог вообразить её сидящей на земле. Её платье постоянно напоминало ему о Кэлен и эти мысли вызывали жгучую боль.

— Распоряжения? — Сложив руки на коленях, Никки поглядела ему в глаза. — Ах да, у меня есть кое-какие пожелания и мне бы хотелось, чтобы ты их уважил. Во-первых, ты не должен пользоваться своим даром. Совсем. Никак. Это ясно?

Поскольку, если мне не изменяет память, ты не в восторге от своего дара, выполнить эту просьбу тебе будет не так уж трудно. Особенно, если учесть, что та, кого ты любишь, не переживёт такого поступка. Всё понятно?

Угроза в холодных голубых глазах была куда весомее, чем слова. Ричард кивнул, соглашаясь на то, чего пока сам толком не понимал.

Он положил в деревянную миску горячий ужин и протянул Никки. Она благодарно улыбнулась. Поставив котелок между ног, Ричард зачерпнул ложку риса и подул, чтобы остудить. Краем глаза он наблюдал за Никки.

Её лицо было совершенно и на удивление выразительно. Когда она была несчастна или хотела скрыть гнев, досаду и угрозу, её лицо становилось холодным и бесстрастным.

Она никогда не сверкала сердито глазами, наоборот, делалась отстранённой, и это почему-то тревожило куда больше — это была её непробиваемая броня.

С другой стороны, Никки всегда оживлялась, когда была чем-то довольна или благодарна. Более того, её радость и признательность казались совершенно искренними.

Ричард помнил её холодно-замкнутой, но сейчас, хотя она по-прежнему держалась надменно, завеса невозмутимости слегка приподнялась и она с детским восторгом встречала малейшее проявление доброты или элементарной вежливости.

У Ричарда до сих пор сохранился испечённый Карой хлеб. До сих пор ему была ненавистна мысль делиться хлебом с этой мерзкой женщиной, но теперь подобная реакция казалась детской. Отломив кусок, он протянул Никки. Та приняла его с почтением.

— Ещё я хочу, чтобы у тебя не было от меня никаких секретов, — продолжила Никки. — Тебе не понравится результат, если я узнаю, что ты обманываешь меня. Между мужем и женой не должно быть никаких секретов.

Может, и так, но они-то не муж и жена, подумал Ричард, однако, сказал совсем другое:

— Похоже, тебе хорошо известно, как ведут себя мужья и жёны.

Но Никки не среагировала на подначку.

— Всё очень вкусно, Ричард, — проговорила она, указывая на хлеб и миску. — Правда, вкусно.

— Что ты хочешь, Никки? Какова цель этого глупого спектакля?

Отблески костра играли на её алебастровой коже, придавая волосам несвойственный им яркий окрас.

— Я увезла тебя, потому, что мне нужен ответ на один вопрос и мне думается, что этот ответ мне дашь ты.

— Ты сказала, что между мужьями и жёнами нет секретов. Не следует ли из этого, что и жёны тоже должны быть честными?

— Конечно. — Она положила руку на колено. — Я тоже буду честна с тобой, Ричард.

— Тогда, что же это за вопрос? Ты говоришь, что увезла меня, потому, что тебе нужен ответ, который, по-твоему, я могу тебе дать. Что это за вопрос?

Никки вновь уставилась куда-то в пространство. И опять она выглядела кем угодно, только не суровым тюремщиком. Казалось, её преследует воспоминания, а может, даже страхи.

— Не знаю, — ответила наконец Никки. — Честно, не знаю, Ричард. Я что-то ищу, но что именно — узнаю, только когда найду. Я прожила сто восемьдесят лет, даже не подозревая, что это существует и, наконец, не так давно увидела намёк...

Она смотрела сквозь него, в какую-то невидимую точку. И обращалась она, похоже, тоже к этой невидимой точке за его спиной.

— Это произошло, когда ты стоял в ошейнике перед сёстрами и бросал им вызов. Может быть, я найду ответ, когда пойму, что же я видела в тот день. Это был не ты, как таковой, но ты был источником этого...

Её взгляд снова сфокусировался на нём.

— До тех пор ты будешь жить, — продолжила она с ласковой уверенностью. — Я не собираюсь причинять тебе зло. Тебе не стоит опасаться, что я стану тебя мучить. Я не такая, как они — та женщина, Денна или сёстры Света, использовавшие тебя для своих игр.

— Не изображай заботу обо мне. Ты точно так же используешь меня в своей игре, как они.

Никки покачала головой:

— Я хочу, чтобы ты знал, Ричард: я испытываю к тебе глубокое уважение. Вероятно, я уважаю тебя куда больше, чем все прочие. Поэтому-то я тебя и увезла. Ты очень редкий человек, Ричард.

— Я боевой чародей. Тебе просто раньше такие не попадались.

Она отмахнулась.

— Будь добр, не пытайся произвести на меня впечатление своей «силой». У меня нет настроения выслушивать подобные глупости.

Однако, Никки вела себя совсем не так, как должна была бы вести себя сестра Тьмы. Ричард решил отложить злость, боль и ненависть до лучших времён, понимая, что ему необходимо принять реальность, а не тешить себя пустыми иллюзиями. Он заговорил с Никки таким же ласковым тоном.

— Я не понимаю, что ты от меня хочешь.

Никки растерянно пожала плечами.

— Я тоже. И пока я не пойму, ты будешь выполнять то, что я прошу и всё будет хорошо. Я не причиню тебе зла.

— Ты действительно рассчитываешь, что я тебе поверю на слово?

— Я говорю правду, Ричард. Если ты вывихнешь ногу, я как хорошая жена подставлю тебе плечо и помогу идти. Отныне и впредь я предана тебе, а ты — мне.

Ричард лишь моргнул, слушая этот бред. У него мелькнула мысль, не спятила ли Никки на самом деле, но нет, это было бы слишком просто, а Зедд всегда говорил, что просто ничего не бывает.

— А если я не стану тебе подчиняться?

Она снова пожала плечами:

— Тогда Кэлен умрёт.

— Это я понимаю. Но если она умрёт, ты потеряешь сковывающий моё сердце ошейник.

Никки устремила на него ледяной взгляд.

— Это ты к чему клонишь?

— Тогда ты не получишь от меня то, чего хочешь.

— У меня и сейчас этого нет, так что, я ничего не потеряю. К тому же, если до этого дойдёт, то император Джегань будет рад получить в подарок твою голову. И, безусловно, осыплет меня дарами и богатствами.

Ричард сильно сомневался, что Никки так нужны дары и богатства. В конце концов, она сестра Тьмы и вполне может сама себя обеспечить, ежели только пожелает.

Однако Ричард прекрасно знал, что его голова стоит немало и Никки получит эту цену, если он неверно себя поведёт. Богатство её, возможно, и не интересует, но кое-что она хочет, и хочет сильно. Власти. А если Никки убьёт главного врага Имперского Ордена, то власть-то она непременно получит.

Ричард склонился к миске, вернувшись к ужину. Они с Никки просто ходят кругами.

— Ричард, — спокойно проговорила она, вынуждая его поднять глаза, — ты думаешь, я делаю это, чтобы причинить тебе боль или победить тебя, врага Ордена. Это не так. Я назвала тебе истинные причины.

— Значит, когда ты наконец получишь ответ, ты меня отпустишь? — Это был не вопрос, а открытое обвинение.

— Отпущу? — Никки уставилась в миску с рисом и колбасой, потом подняла глаза. — Нет, Ричард, тогда я тебя убью.

— Ясно.

Вряд ли это лучший способ склонить его к сотрудничеству. Но вслух он этого не сказал.

— А Кэлен? После того как ты меня убьёшь, что будет с Кэлен?

— Даю тебе слово, что в этом случае она будет жить, пока жива я. Я не держу на неё зла.

Ричард старался найти утешение хотя бы в этом. По какой-то непонятной причине он верил Никки. И знание, что с Кэлен в любом случае всё будет хорошо, придало ему храбрости. Если с Кэлен ничего не случится, он вынесет что угодно. Такую цену он согласен заплатить.

— Ну, «жена», так куда же мы направляемся? Куда ты меня тащишь?

Никки, не поднимая глаз, кусочком хлеба набрала немного риса.

— С кем ты сражаешься, Ричард? Кто твой враг?

— Джегань. Джегань и Имперский Орден.

Никки покачала головой.

— Нет. Ты ошибаешься. По-моему, тебе тоже нужно найти ответ.

Игры. Она играет с ним в дурацкие игры. Ричард заскрежетал зубами, но сдержался.

— Тогда, кто, Никки? С кем или чем я сражаюсь, если не с Джеганем?

— Вот это-то я и надеюсь тебе показать. — Она посмотрела на него странным взглядом. — Я отвезу тебя в Древний мир, в сердце Ордена и покажу, с чем ты сражаешься. Истинную природу того, что ты считаешь своим врагом.

— Зачем? — нахмурился Ричард.

— Ну, скажем, меня это забавляет, — улыбнулась Никки.

— Значит, мы едем в Танимуру? Туда, где ты все эти годы жила, как сестра?

— Нет. Мы едем в самое сердце Древнего мира, в Алтур-Ранг. На родину Джеганя. Это название можно грубо перевести, как «Избранные Создателя».

У Ричарда мурашки по спине пробежали.

— Ты хочешь отвезти меня, Ричарда Рала, туда, в сердце вражеской территории? Сильно сомневаюсь, что мы долго проживем, как «муж и жена».

— Ты не будешь пользоваться магией и не будешь зваться связанным с магией именем — Рал. Станешь жить под тем именем, с которым вырос: Ричард Сайфер. И тогда никто не узнает, кто ты. Все будут считать, что ты самый обыкновенный мужчина со своей женой. Каковым ты и будешь. Обыкновенным человеком. Оба мы будем обыкновенными.

Ричард вздохнул:

— Ну, а если враг обнаружит, что я не обыкновенный, полагаю, сестра Тьмы сможет... воспользоваться своим влиянием.

— Нет, не смогу.

— То есть? — Уставился на нее Ричард.

— Я не могу пользоваться моей силой.

— Что?!

— Вся моя сила уходит на связь с Кэлен, чтобы поддерживать её жизнь. Так действует материнское заклятие. Чтобы наложить такое сложное заклятие, требуется огромное количество сил. Теперь я должна его поддерживать. Вся моя сила идёт на поддержание живой связи. Материнское заклятие не оставляет ничего. Сомневаюсь, что способна даже разжечь огонь.

Если у нас возникнут неприятности, разбираться с ними придётся тебе. Конечно, я в любой момент могу вернуть себе магические способности, но тогда мне придётся забрать силу из волшебной связи с Кэлен. А если в этот момент Кэлен не будет рядом... Она умрёт.

Его охватила паника.

— А если ты случайно...

— Нет. Пока ты будешь, как следует обо мне заботиться, Кэлен ничто не угрожает. Однако, если я свалюсь с лошади и сверну себе шею, ее шея сломается тоже. Пока ты заботишься обо мне, ты заботишься и о ней. Поэтому важно, чтобы мы жили, как муж с женой, — чтобы ты всегда был рядом. Нам обоим будет трудно жить без нашей силы, но это необходимо, иначе я не смогу найти ответ. Ты понял?

— Понял, — кивнул Ричард, хотя на самом деле не понял ничего.

Он в жизни бы не поверил, что эта женщина добровольно откажется от своего могущества ради какого-то неопределённого знания. И от одной только мысли об этом Ричарда пробирала дрожь.

Пока его мысли слепо метались в безумном мире, он машинально проговорил:

— Я уже женат. Я не буду спать с тобой, как муж.

Никки удивлённо моргнула и рассмеялась над ним. Ричард покраснел.

— Ты мне нужен совсем не для этого.

— Вот и хорошо.

Лицо Никки сделалось холодным и очень спокойным.

— Но, если я решу иначе, Ричард, ты подчинишься.

Она была очень красива, о такой женщине можно было только мечтать, но Ричарда одна мысль об измене Кэлен приводила в ужас.

Голос Никки звучал теперь безжизненно и ровно, словно она зачитывала сейчас страшный приговор.

— Ты будешь вести себя, как мой муж. Будешь зарабатывать нам на жизнь, будешь заботиться обо мне, а я — о тебе. Я буду чинить твои рубашки, готовить еду, стирать твои вещи. А ты, — повторила она, — будешь зарабатывать нам на жизнь.

Ты больше никогда не увидишь Кэлен — это ты должен усвоить и понять, — но до тех пор, пока ты будешь подчиняться моим желаниям, будешь знать, что она жива. Просыпаясь каждое утро, она будет знать, что ты поддерживаешь её жизнь. У тебя нет иного способа доказать ей свою любовь.

Ричарда пронзила страшная боль. Он уставился в пространство, вспоминая...

— А если я предпочту положить этому конец?

— Тогда, возможно, это окажется именно тем знанием, что я ищу. Может быть, я и должна познать бессмысленный конец. — Она сделала движение пальцами, будто обрезая магическую пуповину, связывающую её с Кален. — Последняя судорога, подтверждающая бессмысленность бытия.

И тут Ричард понял: этой женщине невозможно угрожать, она с радостью примет любой ужасный конец.

— Из всего, что есть на этом свете, — с болью прошептал он, — только одно незаменимо: Кэлен. Если ради Кален я должен стать рабом, я стану рабом.

Никки молча изучала его лицо. Он быстро посмотрел ей в глаза — и тут же отвёл взгляд, не в силах выносить её жуткое внимание. Перед его умственным взором, как живая, стояла Кэлен.

— Всё, что ты разделял с ней, Ричард, — счастье, радость, удовольствие, — всё это всегда останется с тобой. — Никки будто читала его мысли. — Береги эти воспоминания. Им придётся поддерживать тебя.

Ты больше никогда не увидишь Кэлен и она не увидит тебя. Эта глава твоей жизни закончена. У вас обоих отныне новая жизнь. И лучше тебе свыкнуться с этим, потому, что таково истинное положение вещей.

Истинное положение вещей, какое оно есть. Не мир, каким бы он хотел его видеть. Он сам сказал Кэлен, что они должны действовать в соответствии с тем, что есть, а не тратить драгоценную жизнь, желая невозможного.

Ричард потёр лоб, стараясь говорить спокойно.

— Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я научусь радоваться твоему обществу?

— Это я, Ричард, рассчитываю научиться.

Он вскочил, сжав кулаки.

— Для чего тебе сдались эти знания?! Почему тебе это важно?

— Это наказание.

— Что?! — Он недоверчиво уставился на неё.

— Я хочу испытывать боль, Ричард, — отстранённо улыбнулась Никки.

Ричард опустился на землю.

— Зачем? — пошептал он.

— Боль, Ричард, — единственное, что может проникнуть в тот холод, который сейчас внутри меня. Такова моя жизнь. Боль — единственное, ради чего я живу.

Ричард тупо смотрел на неё. Он вспомнил своё видение. Он никак не может остановить продвижение Имперского Ордена. И ничего не может придумать, чтобы избавиться от этой женщины.

Если бы не Кэлен, он ринулся бы сейчас в битву с Никки, чтобы решить всё раз и навсегда. Он с радостью принял бы смерть, сражаясь с этим жестоким безумием. Но его остановил рассудок.

Он обязан жить, чтобы жила Кэлен. Поэтому — и только поэтому — он должен шаг за шагом, ползти в забвение.