Мая 2016 года

One wrong turn, and... we wouldn't be sitting here together. Well, that says a lot.

Fox Mulder, “All Things”.

 

Огненная вспышка отточенным ножом вспорола темноту, брызнувшую в стороны каплями раскаленного металла под оглушительный звук выстрела.

-Скалли, беги!

Надо признаться откровенно, в жизни Ронни Шнайдера бывали и лучшие времена. Например, когда отец брал его с собой на рыбалку. Они ездили на дальнее озеро на стареньком пикапе Сержанта Кори, старинного приятеля отца, по заросшей, покрытой ухабами дороге, и машина азартно взвизгивала, преодолевая очередную кочку. Они всегда останавливались на одном и том же месте, и, хотя озеро привлекало многих любителей рыбалки, крошечный заливчик неизменно встречал их приветливой тишиной. Приготовив снасти, отец и Сержант Кори усаживались на скрипящие от старости складные стулья и, откупорив бутылку яблочного шнапса, начинали не отличавшийся разнообразием предметов разговор о старых временах. Ронни, знавший каждое слово наизусть с тех пор, как ему исполнилось шесть, пристраивался с удочкой на берегу и терпеливо созерцал мерцающую водную гладь, щурясь на солнце.

Или вот скажем, когда он служил официантом на «Сэре Джеймсе Кунарде» - «Папаше Кунарде», как называли огромный круизный лайнер между собой посвященные. Работа не пыльная, чаевые щедрые, плыви себе, да день напролет любуйся фигурами девиц, путешествующих первым классом и все свободное время – а другого у них и не было, - проводивших в классе аэробики. А ночные пирушки в служебных помещениях… Красота. Если б не та история с пропавшим кольцом, эта райская жизнь длилась бы вечно…

А еще в Александрии было недурно. Черные кварталы, муравейники элементарных удовольствий и естественных потребностей, и пьянящее чувство риска, которое не притупляется с годами. Греческие проститутки и коптские королевы, непременные наргиле, английские солдаты в своей нелепой полевой форме, и дешевый – слишком дешевый, если вдуматься, - джин. И еще та веселая крошка с рю де Неф…

Одним словом, в жизни Ронни Шнайдера бывали лучшие времена. Сейчас этот много повидавший на своем веку моряк и авантюрист был стар, хотя точного своего возраста он не помнил, страдал от множества свойственных этому неопределенному возрасту болячек, был одет в изрядно потрепанное пальто, сошедшее с конвейера году этак в шестидесятом, и дырявую шапку. А еще от него остро несло можжевеловым спиртом, и весь он был воплощением того, что всплывало перед мысленным взором любого человека при упоминании слова «бродяга». Он не мог бы вспомнить, каким ветром его занесло в Чикаго, и как давно это было. Память его к этому моменту сделалась очень избирательной, но жаловаться на нее не приходило ему в голову, ибо он в большинстве своем одобрял ее выбор. Несмотря на это, сейчас, сжавшись в комок за опрокинутым мусорным баком и чувствуя, как ледяной ночной воздух находит лазейки в его одежде, чтобы добраться до чувствительного, как старая дева, позвоночника, он не переставая спрашивал себя, как оказался на самой окраине города в такой отвратительно неподходящий момент.

Все началось, впрочем, вполне мирно. Они со стариной Брутусом разжились початой бутылкой джина, оставленной на столике в кафе каким-то ненормальным, и собирались отпраздновать это событие, но в этот момент встретившийся им полицейский патруль решил проявить бдительность. Ронни, не будь дураком, тут же дал деру и успел скрыться в знакомом подвале, а вот невезучего Брутуса сцапали. Его убыток – мой прибыток, логично рассудил Ронни и отправился на поиски уютного закутка. Вероятно, тогда-то он и забрел в это Богом забытое место.

Бутылка опустела наполовину, а ее счастливый обладатель пришел в весьма благодушное состояние, когда услышал грохот в десятке-другом футов от своего убежища. Поначалу Ронни испугался, но так как вслед за этим ничего не последовало, приписал все капризам ветра и успокоился. Вскоре, однако, ему показалось, будто он различает негромкий, но весьма тревожный разговор. Слов было не разобрать, но голоса были женские, если только Ронни что-нибудь в этом понимал, а он понимал. В этот момент с ним начали происходить довольно неприятные вещи. Джин больше не согревал его, а сознание пугающим образом прояснялось, уступая место липкому гадкому страху, пробирающему до поджилок. Это чувство, больше напоминавшее инстинкт, не однажды спасало Ронни от беды, на которые была так щедра его полная приключений жизнь, и не объявлялось уже много лет, по крайней мере, так ему казалось, и он был весьма доволен этим обстоятельством. Теперь же спасения не было. Страх явился, как старый знакомый, и как ни в чем ни бывало принялся понукать его.

Прислушиваясь против воли, он всматривался в темноту, внезапно ставшую враждебно-колючей. Звук голосов приближался, равно как и неясный царапающий перепонки не то шорох, не то скрип с другой стороны. Чувствуя, что загнан в ловушку, Ронни попытался слиться со стеной, возле которой сидел, под прикрытием ржавого мусорного бака. Надежда была так себе, не из лучших, но Ронни выбирать не приходилось. Он не смог бы встать и убежать при всем желании.

-… смотри…

-…но действует, действует…

-… мы натворили…

Голоса были женские. А через мгновение Ронни увидел две выступившие из мрака фигуры – повыше и пониже. Словно повинуясь указанию невидимого режиссера, Луна выбрала именно этот момент, чтобы выйти из-за туч, - огромный оранжевый шар, покрытый зловещими пятнами. В его свете Ронни отчетливо разглядел двух женщин, напряженно оглядывавшихся по сторонам. Та, что повыше, была темноволосой, стройной и очень изящной. Спортивная фигура ее подруги не внушила Ронни симпатии, потому что, во-первых, ее обладательница была явно рыжая – а от этих ведьм кроме беды ничего не жди, - а во-вторых, сжимала в вытянутых вперед руках пистолет. Змея, неприязненно подумал Ронни. Кобра, готовящаяся ужалить. Он видел таких в Египте. И знал, на что они способны.

-Ты видишь его? – хрипло проговорила темноволосая, силясь побороть дрожь. – Видишь?

-Мне показалось, я видела какое-то движение вон там, - пистолет слегка шевельнулся, показывая направление.

Рыжая говорила неспешно, растягивая слова, но Ронни нутром чуял напряжение, сквозившее в ее голосе.

Темноволосая вдруг пронзительно вскрикнула и что было силы вцепилась ей в плечо. Ее спутница нетерпеливо стряхнула ее руку с несвойственной женщине силой, крепче сжала пистолет и крикнула:

-Стой на месте!

И тут Ронни увидел. Из-за поваленного мусорного бака, служившего ему укрытием, воздвиглась огромная темная фигура. Единым слитным движением она словно выросла из мрака, беззвучно и угрожающе скользнув в сторону женщин. Темноволосая пятилась, в ужасе глядя на фантом и бросая тревожные взгляды на свою спутницу. Та не двигалась с места.

-Я сказала, стой, где стоишь! – крикнула она, целясь в неверном лунном свете.

Не обращая внимания на ее слова, темная фигура двинулась вперед. Нервы у темноволосой не выдержали, и она бросилась наутек, только каблуки застучали по бетону. Рыжая выстрелила.

Фантом вздрогнул, будто внезапно налетел на препятствие, и остановился. Тут только Ронни различил очертания человеческой фигуры в этом сгустке тьмы. Человек поднял голову и посмотрел на стрелявшую в него даму. Ронни в жизни своей не видел лица кошмарней – бледное, с огромными черными глазами.

-Скалли, беги! – крикнула успевшая отбежать на приличное расстояние темноволосая женщина. – Беги!

«Беги!», - хотелось крикнуть Ронни - и самому последовать собственному совету. Но рыжая никуда не побежала. Она снова выстрелила. Раз, другой, третий – сколько бы пуль ни было у нее в обойме, она выпустила их все до единой, а темная фигура поглотила их, бестрепетно и безмолвно. Человек – если только это был человек - шагнул вперед.

-Ск…кхал…ли… - прохрипел густой, как белый суп, голос.

Она стояла, не шелохнувшись, наблюдая, как он медленно оседает на землю и замирает без движения. Тяжело дыша, не обращая внимания на вернувшуюся подругу и не сводя глаз с распластавшейся на бесчувственном бетоне фигуры, она достала из кармана короткой куртки другую обойму и перезарядила оружие с громким лязгом.

-Ты убила его, - прошептала в ужасе темноволосая дама. – Мы его убили…

Не отвечая, рыжая осторожно приблизилась к телу, продолжая держать его под прицелом, словно боясь, что мертвец вот-вот вскочит на ноги, и, легко толкнув носком ботинка, перевернула на спину. Смерть не прибавила красок бледному лицу, но милостиво закрыла зияющие провалы глаз. Присев на корточки, все так же настороженно на него глядя, Скалли проверила пульс на шее. По мнению Ронни, эта баба явно спятила, если действительно сомневалась в его смерти – грудь покойника напоминала решето, вязкая черная кровь уже растекалась огромной лужей вокруг. Вздохнув с облегчением, рыжая поднялась на ноги, кивнув спутнице.

-Он мертв.

Тут она наконец заметила Ронни. Ее рука, потянувшаяся убрать пистолет, застыла на пол пути, а в следующее мгновение неспешно, но уверено взяла его на мушку.

-Кто ты такой? – потребовала она, и если холодных блеск ее глаз мог служить индикатором, участь Ронни была незавидной.

-Я… я никто, леди, честное слово… я никто, я ничего не видел, ничего не знаю…

-Заткнись! – прикрикнула она, устав слушать его бормотание.

-Он безобиден, Скалли, - подала голос вторая. – Просто пьянчужка.

-Разумеется, он безобиден, - огрызнулась Скалли, не взглянув на нее. – Твоего имени он не знает, не так ли?

-Я безобиден, - подхватил Ронни, переводя взгляд с одной на другую. – Абсолютно безобиден, леди, клянусь, я ничего не скажу, никогда не скажу, леди, даже рта не раскрою, пожалуйста… пожалуйста, не надо меня убивать…

Его мольба оказала странное воздействие на стоявшую перед ним Немезиду. В ней вдруг будто сломалось что-то, жестокое сияние глаз угасло, плечи опустились. Она как-то неуверенно оглянулась на распростертое у ног тело и внезапно пошатнулась, как от удара. Ронни ожидал решения своей участи, сжимая в руках забытую бутылку, словно утопающий спасательный круг. Рыжая повернулась к нему и заговорила не высоким командным, а мертвым бесцветным голосом.

-Как тебя зовут?

-Ронни, мэм, - торопливо выговорил он, не успев перевести дух. – Ронни Шнайдер.

-Тебе придется уехать из этого города, Ронни Шнайдер, - без всякой интонации произнесла она. – И забыть все, что ты здесь сегодня видел.

-Я ничего не видел, леди…

-Я знаю. А если когда-нибудь тебе вдруг покажется, что ты что-то все-таки видел или слышал, я найду тебя. Я найду тебя на другой же день, Ронни Шнайдер. И тогда тебе не поздоровится. Поверь, я смогу найти тебя.

У Ронни не было в этом ни малейших сомнений, так что он торопливо закивал, не надеясь на свой голос.

Рыжая, не обращая больше на него внимания, спокойно шагнула прямо в лужу крови, от которой брезгливо пятилась ее спутница.

-В чем дело, Эми? – хмуро бросила она. – Последнее прости?

Эми покачала головой и торопливо зашагала вслед за ней. Ронни так и остался сидеть, прислонившись к стене, не уверенный в собственной способности двигаться. Только когда вдали послышался звук отъезжающей машины, он, кряхтя и кашляя, поднялся на ноги. Покойник лежал неподвижно, как ему и положено, в лунном свете, словно в серебре. Глядя на него, Ронни вдруг отчетливо понял, что никуда он не уедет, вопреки тому, что обещал этой рыжей. Более того, он даже никуда не уйдет. Остатки волос на затылке зашевелились, и он торопливо поднес к губам бутылку. Полнолуние – время ведьм, ему бы следовало вспомнить об этом раньше. А теперь вздыхать поздно. Теперь нужно успеть допить джин.

 

 

Что имеем, не храним, потерявши – плачем. А если храним? Если бережем, как зеницу ока, но все равно теряем? Разве это справедливо? С другой стороны, кто сказал, что есть она, справедливость, на этом свете? Скалли встряхнула головой, пытаясь понять, с каких это пор она стала приверженцем этой дешевой философии. Так нелепо. Все равно, что негодовать по поводу того, что небо синее, а трава зеленая – так уж мир устроен. Друзей с годами становится все меньше, и не всегда это вызвано естественными причинами. Иногда им помогают уйти из жизни. Помнится, в далекие, почти уже стершиеся из памяти времена она, впервые услышав об эвтаназии, задумалась: кто кому больше помогает? Близкий человек или врач – пациенту или другу, который не в силах больше терпеть боль? Или сам пациент, отчаявшись и стараясь сократить мучения близких, как бы страшно ему ни было умирать?

Скалли мысленно залепила себе пощечину. При чем тут эвтаназия? Она не благородный доктор и не верный друг. Убийство есть убийство. Она не о жертве своей думала, нажимая на спуск, - лишь о себе. Она ничего не просчитывала и не думала выгадать. Это, скорее всего, не было вынужденной мерой. Просто так получилось.

Так получилось? Одна мысль глупей другой.

-Это была вынужденная мера, - произнесла Эми, вторя ее мыслям. – У меня не было выбора.

Скалли медленно подняла на нее глаза, механически отмечая, как сильно Эми сдала за последнее время. Красивые и ухоженные темные волосы куцыми сосульками выбивались из неаккуратного хвостика. Под глазами залегли черные круги, возле выцветших губ появились угрюмые глубокие складки. Она мрачно смотрела в чашку, в которой вот уже пятнадцать минут помешивала остывший кофе.

-У меня не было выбора, - снова повторила она.

-Почему у тебя? – Скалли вяло пыталась побороть раздражение. – Вечно вы оба только о себе думаете… думали.

Эми коротко на нее посмотрела, но тут же снова потупилась.

-Ты здесь не причем. Это все моя настойка, я одна виновата.

-Но стреляла-то все-таки я.

-Тебе не пришлось бы, если бы он не выпил это…

-Если бы я не выстрелила, он был бы жив.

-Он был бы жив, если бы не выпил настойку.

-И что прикажешь делать? – взорвалась Скалли. – Арестовать тебя? А потом самой сдаться?

-Тюрьма не лучшее место для ребенка.

-А кто тебе сказал, что тебя посадят в тюрьму? – Скалли зло рассмеялась. – С нашей историей нас обеих запрут в сумасшедший дом до скончания дней.

Эми промолчала, вновь принявшись размешивать льдинки в чашке. Скалли наблюдала за ней с неизъяснимым раздражением. Она так и не притронулась к собственной чашке – сейчас даже воздух становился ей поперек горла, не то что кофе. Но ритмичный скребущий звук, который издавала ложечка, соприкасаясь со стенками чашки, действовал ей на нервы.

-Да прекрати ты звенеть, в конце концов!

Бледно-зеленые глаза Эми недобро блеснули, но тут же угасли. Она опасливо покосилась на Скалли.

-Тебе приходилось раньше… убивать человека?

Скалли почувствовала абсурдное желание усмехнуться.

-А ты как думаешь?

-Я не имею в виду для самозащиты.

Скалли промолчала. Ей припомнилось вдруг испуганное, беспомощное лицо напарника, что-то кричавшего ей, только она не слышала. Она стреляла. Пустые гильзы одна за другой падали к ее ногам, отскакивая от пола с мелодичным звоном. Малдер отвернулся, и вспышки выстрелов выхватывали из полумрака его сведенное судорогой лицо. А она все стреляла, пока не кончились патроны в обойме.

Потом он сказал: «Я так понимаю, он не оставил тебе выбора. Я так и напишу в отчете… если ты беспокоишься на этот счет». Но она на этот счет не беспокоилась. Ее волновало, что двигало ею в тот момент. Бог? Дьявол? Собственная порочная натура? Малдер не знал, что она почувствовала в тот момент, в ту краткую и в то же время бесконечную долю секунды перед выстрелом. Жажда убийства. Непреодолимое, доминирующее над всем желание. Увидеть, как ненавистные глаза, терзавшие ее по ночам, закроются навсегда. Увидеть муку и предсмертный ужас. Знать, что стала их причиной. И каждый выстрел отдается болью в руке, и эта боль – наслаждение. В этом мгновении она могла бы провести вечность.

Малдер вызвал полицию. Он суетился, без толку перемещаясь из комнаты в комнату, боясь подойти к ней. Он никогда, никогда раньше не смотрел на нее так, как тогда. Впервые, испытывая чувство страха, так или иначе связанное с ее персоной, он боялся не за нее. Он, как ни парадоксально, искал утешения. Заглядывал ей в глаза, словно умоляя: «Стань прежней». Она не смогла. Не захотела.

Прошлое улыбалось ей печальной улыбкой вещей Кассандры, и Скалли на миг зажмурилась, словно силясь повернуть время вспять. Это было невозможно, вопреки утверждениям приверженцев разных паранормальных теорий. Ибо никому не дано провидеть людские судьбы. Никому.

Кроме Бога.

 

 

Настойчивый стук в дверь заставил Эми выйти из задумчивости. Она стояла у окна, наблюдая за суетой полицейских на другой стороне улицы. В своей синей форме они были безликими, как муравьи, с ничего не выражающими лицами и предсказуемыми действиями. Даже этот стук в дверь был вполне предсказуем. Эми неторопливо пересекла комнату, ступая босыми ступнями по холодным кафельным плиткам. Белая кожа ног отливала мертвенным сиянием на фоне темно-зеленого, цвета лесного мха, пола.

Интересно, умеют ли муравьи разговаривать? Хотя бы между собой?

Эми распахнула дверь.

-Мисс Физеруинг?

На пороге стояли двое, и на муравьев в синем они не походили, хотя слово «безликий» в каком-то смысле им соответствовало. Мужчина и женщина. Он – высокий и мрачный, она – бледная и хмурая и держит значок на уровне глаз.

-Мисс Физеруинг, мы агенты Скалли и Малдер, ФБР. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

Эми молча пропустила их внутрь и закрыла дверь, не забыв мягко отстранить ладонью пытавшийся пробраться вслед за ними холод. Ее жест привлек внимание мужчины, женщина была занята осмотром комнаты и ничего не заметила. Про себя Эми поставила корень мандрагоры против соцветия папоротника, что первой заговорит она.

-Мисс Физеруинг, - произнесла Скалли, оборачиваясь к ней. – Вам известно, что произошло в доме напротив?

-Вчера вечером я слышала ужасный шум, - мягко ответила Эми. – А сегодня повсюду полиция, так что думаю, кого-то убили.

-Ральфа Брикмана, хозяина закусочной, - пояснил Малдер, внимательно разглядывая девушку. - Вы его знали?

-Да. Я приобрела у него это помещение три года назад, тогда мы и познакомились.

-Какие у вас с ним были отношения?

-Мы были добрыми соседями. Что с ним случилось?

Скалли смотрела на Эми с пристальным вниманием, пытаясь интерпретировать ее реакции. Не так уж много людей на ее памяти воспринимали убийство «доброго соседа» как повседневный факт. Куда больше, однако, ее удивил Малдер, решивший вдруг перехватить у нее инициативу в разговоре.

-Его задушили собственным галстуком, - проинформировал он Эми бесцветным голосом. – Сегодня, около трех часов ночи. Где вы были в это время, мисс Физеруинг?

Фамилия, очевидно, вызывала у Малдера какие-то трудности, причины которых были не вполне ясны. Скалли мельком взглянула на него и, решив самоустраниться, подошла к ближайшей витрине, делая вид, что интересуется выставленным в ней сосудом причудливой формы.

-Здесь, разумеется.

-Здесь? Вы хотите сказать, вы и живете в музее? – спокойно уточнил Малдер.

-Нет, конечно, нет, - Эми торопливо пояснила: - У меня квартира этажом выше. Очень удобно жить там же, где работаешь, вы не думаете?

-Вы живете одна, мисс Физеруинг? – Малдер оставил предыдущую реплику без ответа, как будто не услышал.

-Это довольно личный вопрос, вам не кажется? – Эми улыбнулась. Улыбка у нее была хорошая, сдобренная тем застенчивым кокетством, которое обычно вызывает безотчетную симпатию окружающих.

Скалли, едва заметно кивнув самой себе, перешла к другой витрине. Привлекательная женщина встречает привлекательного мужчину и начинает с ним заигрывать – это нормально, в порядке вещей. Черное керамическое блюдо, покрытое весьма странными символами, подмигнуло ей кроваво-красным глазом. Да, это нормально, вполне естественно. В таком случае, что не так?

-Мисс Физеруинг, отвечайте, пожалуйста, на вопрос.

Вот что не так. Скалли коротко посмотрела на напарника, прежде чем вновь отвернуться к блюду. Что происходит с Малдером? Разумеется, он редко поощрял дам, проявлявших к нему повышенный интерес, но всегда был безукоризненно вежлив, даже галантен. Эми Физеруинг содержала музей под названием «История одного колдовства», казалось бы, уже одно это должно было расположить Малдера в ее пользу. Тем не менее, он вел беседу как заправский прокурор, трепетно хранящий под подушкой «Молот ведьм».

-Я что, под подозрением, агент Малдер? – Эми изящно выгнула брови, глядя на него с легким любопытством.

-В данный момент нет, - не опуская глаз, ответил он.

-В таком случае вам обязательно вести себя так, словно вы допрашиваете преступницу?

-Мисс Физеруинг…

-Пожалуйста, зовите меня Эми, - перебила она, насмешливо улыбнувшись. – А то у меня ощущение, будто вы сейчас сломаете язык о мою фамилию.

-Мисс Физеруинг, - Малдер слегка покраснел, что не укрылось от Скалли, но едва ли было заметно менее искушенному наблюдателю, - вы свидетельница, и как федеральный агент я имею право называть вас только «мисс Физеруинг» или «мэм».

Скалли, впервые слышавшая о подобном «правиле», удивленно уставилась на него. А дело-то дрянь, подумалось ей вдруг. Похоже, он крепко влип. Она не припомнила, чтобы такое случалось с ним прежде. Бывало, он симпатизировал свидетельницам и даже подозреваемым, бывало, флиртовал с официантками, а всего две недели назад, когда они пришли на научную конференцию, чтобы побеседовать с одним из ее участников, Скалли, вернувшись после разговора, застала напарника в окружении банни-гёлс. Он улыбался от уха до уха, как объевшийся сметаны кот. Стоило какой-нибудь девушке ему понравиться, а вкус у Малдера, надо признаться, был неважный, как он начинал болтать без умолку, причем процентное содержание откровенной чуши в его речи возрастало в геометрической прогрессии. А применительно к Малдеру, это значило очень и очень много. Скалли столько раз видела, как это происходит, что в подобных ситуациях могла с точностью до секунды предсказать, когда очередная порция ненаучной фантастики начнет изливаться из Малдера, как из рога изобилия. По правде сказать, ей даже нравилось наблюдать за ним в такие моменты, потому что весь лоск интеллекта и мишура сарказма слетали с него так быстро, как пробка вылетает из бутылки, и он становился обыкновенным мальчишкой, жаждущим внимания.

Теперь же… Теперь Малдер цедил из себя слова по капле, запинался, выговаривая фамилию и заявлял, что не имеет права называть свидетельницу по имени.

-Вот как? – глаза Эми смеялись. – Я никому не скажу, агент Малдер, если вы назовете меня Эми, честное слово.

Все, поняла Скалли, из этого пике он не выйдет. Вошел в штопор. Она вернулась на свое место рядом с напарником.

-Мисс Физеруинг, Эми, агент Малдер хотел спросить, может ли кто-нибудь подтвердить, что вы были дома с полуночи до пяти утра.

Эми отвела взгляд от Малдера, у которого, казалось, вот-вот из ушей повалит пар, и внимательно посмотрела на Скалли. Ее лицо посерьезнело, смешливости как не бывало.

-Нет, никто не сможет это подтвердить, - она покачала головой. – Я живу одна, и, хотя иногда у меня останавливаются друзья, вчера здесь больше никого не было. Почему вы спрашиваете меня об этом?

-В доме убитого мы обнаружили некоторые средства… какие-то травяные отвары с маркировкой вашего музея. Вы ведь, кажется, их продаете? – Скалли кивнула в сторону высокого стеллажа у входа, сверху донизу уставленного разной формы и размера бутылочками со странными письменами на этикетках.

-Да, - с пониманием кивнула Эми. – Это различные настои на травах, отвары, чаи. Повышает настроение, снимает головную боль, успокаивает нервы… ну, и так далее. Я изготавливаю их сама, я изучала гомеопатию. У меня есть лицензия.

-А как насчет приворотных зелий? – улыбнувшись, спросила Скалли. – Неужели и на них нужен патент?

-В двадцать первом веке налоги платят даже ведьмы, - Эми улыбнулась в ответ. – Да, я выполняю и такого рода заказы. Людям часто хочется легких решений. Но уверяю вас, в состав входят только естественные компоненты, не наносящие человеческому организму никакого вреда.

-Травы?

-В основном.

-Какие-нибудь редкие?

-Как правило, все, что я использую в качестве ингредиентов, растет в садах большинства местных жителей.

-В чем же тогда фокус?

-Волшебство, агент Скалли. У ведьмы должна быть легкая рука.

-И что, это срабатывает?

-Клиенты не жалуются.

-Так значит, вы продавали кое-что из ваших зелий Ральфу Брикману?

Эми кивнула. Ей нравилась эта маленькая смелая женщина. Она задавала вопросы правильным тоном, не высмеивала, не угрожала. «Верь во что хочешь», - казалось, говорили ее глаза, - «до тех пор, пока это безопасно для окружающих». Что ж, такая позиция была очень близка Эми. Насколько лучше был бы мир, если бы побольше людей разделяли ее.

-Ральф страдал ревматизмом. Обычно он покупал у меня растирание для спины. И еще шампунь для укрепления волос.

-Он ведь был…

-Лысым, да. И я говорила ему, что это бесполезно. Но сами видите…

Скалли кивнула, бросив короткий взгляд в сторону напарника. Интересно, Малдер уже способен воспринимать разговор, ведущийся в его присутствии? О том, чтобы снова в нем поучаствовать, речи пока не шло.

-Эми, вы сказали, что слышали шум накануне?

-Да. Я удивилась, потому что Ральф очень спокойный человек. Он крайне редко повышает голос, даже когда ситуация этого требует. Его жена была любительницей поскандалить, но с тех пор как они развелись почти год назад, здесь стало очень тихо. Я поздно легла вчера спать, около двенадцати. Через некоторое время услышала крики из дома напротив, и подумала было, что Морган вернулась, - настолько это напоминало старые времена.

-Она появлялась здесь после того, как они разошлись?

-Раз или два. Вы ее подозреваете?

-Мы действительно нашли в доме следы пребывания какой-то женщины, - пояснила Скалли. – Но пока неизвестно, была ли это миссис Брикман. Вы помните что-нибудь еще?

Эми задумалась на мгновение, потом покачала головой.

-Нет. Только звуки ссоры. Крики не давали мне заснуть, и я уже хотела звонить в полицию, но как раз в этот момент все затихло.

-Вас это не насторожило?

-Я была очень сонной, - мягко улыбнулась Эми. – У меня был трудный день, так что я только вздохнула с облегчением, что они заткнулись.

-Ясно. Ну что ж, Эми, вы нам очень помогли, - Скалли пожала ей руку. – Спасибо за ваше время.

Эми проводила агентов до двери.

-Сувенир на память, агент Скалли? – Эми прикрепила ей на пальто ярко-зеленый стикер с надписью «Ведьма домашняя». – А может, приворотное зелье?

Скалли, сосредоточившаяся на том, чтобы подтолкнуть напарника к выходу, усмехнулась.

-Лучше лекарство от столбняка.

-О, - Эми весело посмотрела на Малдера, который, казалось, никак не мог наладить контакт с реальностью, - это сейчас пройдет. Удачи вам.

-Хорошего дня, - откликнулась Скалли.

Свежий воздух подействовал на Малдера отрезвляюще. Он послушно и доверчиво шел за напарницей, будто олененок Бэмби за мамой, дыша полной грудью и ошалело вертя головой по сторонам. Скалли с трудом сдерживала улыбку. За семь лет знакомства она ни разу не видела его в таком состоянии. Фокс Малдер, гонявшийся за летающей посудой половину сознательной жизни и заслуживший своим упорством насмешливое уважение коллег, без пяти минут психолог и высококлассный профайлер, оставался в то же время мужчиной, перешагнувшим сорокалетний рубеж. Влюбился, как мальчишка? Скалли покачала головой, чувствуя, что веселье, возможно, не самая адекватная реакция с ее стороны. Но он застал ее врасплох. Она никогда не думала, что такого рода вещи вообще могут произойти с кем-то из них. Казалось бы, они уже все в этой жизни видели. А тут вдруг такое.

Малдер кашлянул у нее за спиной, и Скалли обернулась, позаботившись тщательно стереть с лица любой намек на улыбку.

-Ты в порядке? – спросила она нейтральным тоном.

Малдер кивнул. Он был бледен, глаза потемнели и тускло поблескивали. Непроизвольно Скалли чуть замедлила шаг и принялась считать про себя. Она была уверена, не пройдет и минуты, как он попытается какой-нибудь неуклюжей остротой сгладить ситуацию. Но она ошиблась. Она едва успела досчитать до девяти, как Малдер внезапно остановился, как вкопанный, затем резко развернулся и быстрым шагом направился обратно к дому. Скалли хотела его окликнуть, но слова не шли с языка, и она могла лишь оторопело смотреть ему вслед.

Это случилось тогда, в то самое мгновение. В этот момент она осознала вдруг, что мир – тот мир, где они обитали вместе с Малдером, мир, с таким трудом отвоеванный у легиона врагов, - мир этот изменился и никогда не будет таким как прежде. Таким, каким был до того, как встретились Фокс Малдер и Эми Физеруинг.

Малдер провел в музее минуты две, показавшиеся Скалли вечностью. Он вышел, такой же сосредоточенный и собранный как всегда, кивнул ей, сказал, что готов ехать. Она молча пошла следом за ним к припаркованной возле дома напротив машине. Час спустя, когда от дома Ральфа Брикмана отъехала последняя полицейская машина, руководивший группой экспертов детектив остановился перевести дух на пороге, вытащил из кармана мятую сигарету и закурил, бездумно наблюдая, как ветер гонит прочь скомканный ярко-зеленый стикер.

 

 

Занудная трель телефона бесцеремонно вторглась в божественно безликое пространство ее сна. Еще не проснувшись, но уже осознав, что придется это сделать, Скалли сдавленно застонала и, не открывая глаз, потянулась к трубке. Мыслительные процессы еще не успели включиться, перезагрузка сознания была грубо прервана, едва начавшись, и поэтому Скалли не успела задать себе сакраментального вопроса: «Кому, ради всего святого, я понадобилась?» Но если бы успела, вариант ответа у нее был бы только один, более того, он был правильным. Безумными звонками посреди ночи ее будил только Малдер. Единственный раз, когда это был не Малдер, этот кто-то говорил его голосом, зная, что она не удивится.

-Алло, - прохрипела она, даже не пытаясь справиться с голосом.

-Скалли, ты не спишь?

-Малдер, - скорее стон, чем радостное приветствие. – Что-нибудь случилось?

Но она уже знала, что ничего не случилось. Иначе он не спросил бы виновато-смущенным тоном «Скалли, ты не спишь?». Он звучал бы совсем по-другому. Сколько их было, таких звонков? Тревожных, угрожающих, отчаявшихся? Не перечесть. Сегодня, однако, все серые человечки могут пригласить всех зеленых к себе в гости, Малдер звонил не для того, чтобы позвать ее на этот праздник жизни.

-Нет-нет, - поспешно заверил он. – Я просто… я просто так звоню.

-Малдер, знаешь, сейчас… три часа ночи.

-Я знаю, прости, прости, - затараторил он. – Мне нужно было… с кем-то поговорить. Это могло подождать до утра, конечно.

-Ладно, ты уже позвонил, - Скалли широко зевнула, усаживаясь на постели и плотнее заворачиваясь в одеяло. – О чем ты хотел поговорить?

-Я…

Пауза.

-Малдер?

-Я здесь. Извини, никак не соберусь с мыслями.

Она уже хотела было высказать ему все, что думает о подобном поведении, но в этот момент он выпалил единым духом:

-Скалли, ты помнишь Эми Физеруинг?

Гонг. Сон слетел с нее в одно мгновение. Первый раунд за ним. Она постаралась, чтобы ее голос звучал как прежде.

-Девушка из Чикаго? «Музей одного колдовства»?

-Ты помнишь, - он явно обрадовался. – Я думал, может, ты забыла за два месяца…

-Нет, Малдер, я помню ее, - нейтральным тоном произнесла Скалли, чувствуя, как мертвенный холод начинает разъедать ей внутренности. – Она… интересный человек.

-Правда? Ну да, конечно… Собственно, я звоню, потому что… потому что Эми в городе, она приехала вчера и позвонила мне.

Гонг. Второй раунд за ним. В голосе лихорадочное возбуждение, которое ему едва удается сдерживать.

-Да ну? – это было лучшее, что она смогла из себя выдавить.

-Да.

-У нее какие-то проблемы?

-Проблемы?

-Я имею в виду, почему она позвонила тебе – у нее неприятности?

-А, нет, нет, совсем нет. Она позвонила просто… просто… просто сказать «привет» и что она в городе.

-Ясно. - «И что дальше?»

-Да. И я пригласил ее поужинать.

Гонг. Ей обязательно стоять на ринге до конца боя?

-Малдер, - она помедлила, подбирая слова. – Ты позвонил мне в три часа ночи, чтобы рассказать, как прошло твое свидание?

Тишина на том конце провода. Ну где же ты, судья? Запиши и мне одно очко.

-Мне нужно было с кем-то поговорить, - он, кажется, только сейчас сообразил. – Понимаешь… Ты знаешь, у меня давно не было никаких отношений. Последнее время я даже начал думать, что их вообще никогда не было, - глухой смешок, немного самоиронии, чтобы вызвать сочувствие.

Скалли молчала. Она просто не могла придумать, что бы такого ему сказать. Бедный Малдер, его действительно жалко. В такой ситуации люди звонят лучшему другу, а ему даже позвонить некому. Некому? Она с трудом удержалась, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу. Какая же ты дура, агент Скалли! Он как раз и звонит своему лучшему другу. И ждет вовсе не дурацких вопросов и уж никак не нотаций. Он растерян, взволнован, кажется, даже немного испуган. Он хочет, чтобы его выслушали и немного приободрили. Он никому не доверяет, кроме тебя. Мужчины очень редко делятся такими эмоциями, обнажать душу не в их натуре. Тем более, такие как Малдер. Тем более, если единственный их вариант – ты. А теперь сложи два и два и еще два вместе и пойми, что, несмотря на астрономически нереальную сумму слагаемых, он все-таки звонит тебе. Что нужно делать, доктор Скалли?

-Значит, ты пригласил ее поужинать?

-Да.

Интересно, он дышит?

-И… куда вы ходили?

Молодец, так гораздо лучше. Отвлеки его деталями, выведи из этих опасных вод.

-В «Синтру».

-Хорошее место, - одобрила Скалли, однажды проезжавшая мимо красивой стеклянной витрины ресторана. – Там, кажется, живая музыка?

-Да, но пианист знает только одну песню.

-«The Girl From Ipanema»?

Гонг. Очко, она заставила его улыбнуться.

-Почти. Хорошо, что не было скрипачей. С тобой не бывало такого: тебя приглашают куда-нибудь, а этот парень стоит возле вашего столика, и ты думаешь только, когда же он закончить терзать скрипку?

Тебя приглашают куда-нибудь… Само по себе звучит как музыка. Она усмехнулась. Малдер, ты не заметил? Последние двести пятьдесят лет меня никто никуда не приглашал, потому что вместо того, чтобы оценивать шарм и обаяние встречающихся мне мужчин, я пытаюсь припомнить, захватила ли запасную обойму, вместо улыбок расточаю предупреждения: «Не входи: убьет!», а вместо того, чтобы ходить на свидания, тащусь следом за тобой, как хвост за собакой, в очередное «романтическое местечко», где в лучшем случае меня спускают с лестницы. Так что да, со мной много чего бывало, но вот чтобы приходилось производить вскрытие какого-нибудь скрипача, не припомню.

-Ну, вначале это может показаться очень романтичным, - «поменьше меда в голосе, дорогая», - но минуты через две волшебство испаряется.

-Вот-вот. И тогда это просто незнакомый парень, прилипший к твоему столику.

-Эми понравился ресторан?

-Да. Она первый раз в Вашингтоне.

-Она не производит впечатления провинциальной девушки.

-Нет, она очень элегантна. Она сказала, что в ее семье все были ведьмами, представляешь, какая преемственность поколений? Все эти рецепты, идущие из глубины веков… Знаешь, тебе бы пошла на пользу пара снадобий из ее запасов.

-Например, какие?

-Для поднятия тонуса, к примеру. Мне показалось, ты в последнее время выглядишь усталой.

ГОНГ! Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть…

-Предпочитаю умелого массажиста.

Судья? Ваше слово.

-Правда?

-Да. Малдер, ты действительно считаешь ее ведьмой?

-Ну, она не прилетела на метле, если ты об этом.

-Ты знаешь, о чем я.

-Не знаю, что тебе сказать, Скалли. Возможно, она просто опытный травовед, умеющий продать не только так называемое зелье, но и вдохновение. Ты оценила мою готовность найти разумное объяснение?

-Оценила, не сомневайся. Но лично мне при той нашей встрече показалось, что какая-то чертовщинка в ней есть.

Она буквально видела его до