Новый криминальный триллер, в лучших традициях жанра погрузит вас в атмосферу загадочных экспериментов, пугающих секретных лабораторий и чудовищных злодеяний прошлого. 7 страница

Мы терпеливо продолжили наши научные изыскания, пока случай не открыл нам новое, страшное открытие.

К тому времени мы уже знали, что РДГ-52 обладает поразительными регенеративными свойствами, и способствует изменению структуры ДНК при введении, но углубленные процессы его воздействия на живой организм еще не изучили. И вот, спустя некоторое время с того дня как мы приступили к экспериментам над животными, пес Кошей, как прозвали его наши мужчины, за приобретенную способность быстро исцелять раны, и группа мышей самцов стали проявлять признаки беспокойства и внезапной агрессии. Некогда дружелюбный пес прокусил Йонни руку, когда тот принес ему куриные косточки, а грызуны стали нападать друг на друга. Собаку решено было усыпить на время, для обследования. И вот здесь мы натолкнулись на удивительные отклонения.

При прослушивании сердцебиения Лидия заметила странную аритмию. Кроме того, мышечная масса животного увеличилась на пятнадцать процентов, а анализ крови вообще ни на что не был похож. Решено было сделать вскрытие, и после первого же надреза мы стояли изумленные. Стенки кишечника уплотнились и загрубели, на почках и печени появились вросшие в органы слизистые, упругие отростки. Легкие также поменяли форму. Их обволокла бледная ткань, со множеством крошечных спор.

Обследовав мышей, мы обнаружили подобные изменения.

Итак, невероятно, но, слившись в симбиозе с живым организмом животного, РГД-52 способствовало образованию совершенно нового, неизвестного науке существа.

Теперь мы могли более менее ясно изложить результаты нашей работы. Леонид подготовил первый отчет, составленный так, чтобы его мог без труда понять широкий круг контролирующих нашу работу лиц. Отчет тем же днем отправили «наверх». У моего мужа всегда был неважный почерк, поэтому запись с его слов производила я сама, и неплохо помню ее по памяти. Вот наиболее значимая для моего рассказа часть отчета:

«… вещество, названное нами РГД-52, без сомнения представляет огромную научную ценность, так как его молекулы представляют собой многофункциональную материю, способную при введении ее в живой организм, оказывать благотворное влияние на поврежденные клетки хозяина. Свойства его поразительны. Например, глубокая резаная рана, затягивается всего за несколько минут. Однако постепенно вещество начинает доминировать над всеми процессами, происходящими в теле носителя, вызывая необратимые изменения. У подопытных существ наблюдалось образование новых клеток и даже целых органов. Вещество как бы подбирает «ключ» к ДНК носителя и внедряется в него на клеточном уровне. Таким образом, в организме какое-то время существуют две ДНК. Это явление известно как химеризм. Организм, безусловно требует дальнейшего, тщательного изучения, для того чтобы понять все его возможности и механизмы воздействия внутри живого тела. Прошу учесть мнение нашей группы относительно того, что практическое применение РГД-52 в каких либо целях на данном этапе исследований невозможно…»

В конце рапорта мы изложили еще некоторые наши выводы, и присоединили к нему цветные фотографии животных после вскрытия.

После того как наш отчет был отослан, нам поступило распоряжение на время приостановить исследования. Мы несколько недель валяли дурака. Играли в карты, ходили внутри комплекса друг к другу в гости. Весело отпраздновали Новый год. Кто-то предположил, что теперь лаборатории закроют, и мы всерьез стали подумывать о возвращении домой.

Но напрасно мы надеялись, что наша миссия исполнена. Все уже было предопределено.

9 января 1981 года, пришла секретная директива с указаниями для нашей группы. Альберт Крац озвучил нам ее суть.

Руководство проекта посчитало, что необходимо продолжить исследования, акцентировав особое внимание именно на регенеративных свойствах РГД-52 (название нам разрешили оставить неизменным). Опыты над животными были рассмотрены и оценены как «без сомнения важные, но не столь актуальные». Наверху потребовали предоставить действительно ценные результаты и перейти к опытам с людьми. С этой целью нас уведомляли, что будет доставлена группа приговоренных рецидивистов, по прибытию которых следует незамедлительно продолжить работу.

Так мы оказались вовлечены в эти фашистские эксперименты. Конечно, поначалу все воспротивились, и многие были крайне возмущены. Одно дело проводить во благо науки опыты над животными и конечно совсем другое подвергнуть этим варварским, антигуманным экспериментам людей.

«Это бесчеловечно. Мы ученые, а не нацистские изверги, - возбужденно заявлял Леонид. - Лично я отказываюсь продолжать работу. Если они преступники, пускай государство решает их судьбу».

Зло посмотрев на, него Крац ответил тогда: «Государство уже решило. Господа напоминаю вам, что все вы подписали контракты. Отказ от выполнения руководящих предписаний, будет рассматриваться как государственная измена. Эти зеки не люди, а скоты. Рангом они пониже тех же подопытных крыс. Вы находитесь на секретном объекте! Так что утрите сопли и принимайтесь за работу. Завтра к вечеру материала у вас будет предостаточно».

В тот день мы впервые уяснили, во что ввязались. Навряд ли стоило надеяться, что люди называющие других людей «материалом», отступятся от своих замыслов. Некоторые пробелы нашего понимания всей картины в целом, теперь можно было объяснить. С самого начала нас водили за нос, постепенно подводя к экспериментам на людях. Как еще можно было объяснить тот факт, что «материал» был подготовлен так быстро, почти сразу же после того как мы отправили наш отчет. Видимо руководство заранее уготовило такую участь этим несчастным. И это, кроме прочих наших выводов, могло означать то, что нашим руководителям было известно о некоторых свойствах РГД-52 еще до нашего появления на объекте. Откровенно говоря, на тот момент мы ни разу по настоящему не интересовались, о том кто и когда обнаружил это место, хотя благодаря нашим горным инженерам мы знали, что в пещере, на месте источника РГД-52, прямо под сводами есть замурованная без сомнения людским трудом расщелина. Значило ли это, что кто-то уже побывал здесь раньше и смог разузнать секреты этой горы?

Для нас это так и осталось тайной, потому что подтвердить или опровергнуть наши сомнения было некому. Из всех людей находившихся на объекте, правду знал, пожалуй один лишь Крац, но к нему обращаться было бессмысленно.

Между тем нам предстоял нелегкий выбор. Бросить все и пренебречь доверием государства? Или продолжить работу, усыпив собственные убеждения?

«В конце концов это ведь отбросы общества, - говорил Вадбальский. - Убийцы, насильники. Пускай их тела послужат науке, ведь их все равно расстреляют».

«Но это отвратительно! - категорично отвечал мой муж. - Это же живые люди. Зная результаты наших исследований, я боюсь даже предположить, что ОНО сотворит с человеком!»

«С другой стороны разве не для блага человечества, мы ведем здесь нашу работу, - высказал свое мнение Генрих Эйлер - Возможно из крови человека удастся получить сыворотку, которую можно будет безопасно перевозить и хранить. Возможно мир получит воплощение панацеи?»

«Глупцы! – прикрикнул на них Леонид. – Думаете, если бы нам удалось получить такое лекарство, они допустили бы утечку информации о нем? Вы всерьез полагаете, что наше руководство распихало бы его по аптекам и назначило скидки пенсионерам? Если вы спали до сих пор, проснитесь же хоть сейчас! Мы на секретном, военном объекте! Как только мы закончим работу, нам не позволят и слова пикнуть о том, что здесь происходило».

«То что говорит Леонид, вполне обоснованно, - вмешался тогда Борис, всегда предпочитавший спокойный и взвешенный диалог. - Но друзья давайте сейчас не будем ссориться. Нам нужно прийти к общему решению, по возможности не переступая личных убеждений. Я считаю, мы вполне можем продолжить работу, но подвергать этих людей мучениям, конечно, было бы верхом цинизма. Будем же действовать более гуманно. Предположим можно погружать преступников в искусственную кому, используя наркоз? Это мы можем сделать. Давайте абстрагируемся от черных мыслей и военных заговоров, а будем просто делать свою работу».

После того как все члены группы выразили свои мнения, совпадавшие большей частью с мнением Бориса, Леонид обреченно уступил. Гнетущая атмосфера внутри комплекса действовала к тому времени уже на многих. Кто-то был просто смущен и запуган разговорами Краца, других все еще прельщала жажда нажиться на государственных почестях, а некоторые действительно не видели в экспериментах над преступниками ничего предосудительного.

«Будь что будет, - соглашался мой муж, качая головой. - Давайте работать коллеги. Но предупреждаю вас, на этом все не закончиться…»

Дискуссия наша закончилась глубокой ночью. Все разошлись, а мы вернулись в свой бокс. Я кинулась к мужу на шею и заплакала. Я умоляла его оставить работу и уехать из этого места, бросив все и всех.

«Скоро все закончиться малыш, не нужно плакать. Закончим эту работу и сразу уедем, - обхватив ладонями плечи, посмотрел мне в глаза Леонид. - Даже если придется отказаться от всех привилегий».

А потом, повинуясь внезапному порыву, мы начали целоваться, и позабыв обо всем занялись любовью. Это была настоящая страсть. Мы, словно первобытные дикари, вдали от цивилизации, вне этого мира, любили друг друга и не могли насытиться. Под конец, когда уже ослабли наши тела, но не наши чувства, мы совершенно обессиленные заснули, пребывая в сладострастной неге. Возможно от пережитого стресса, а может от наступившего раскрепощения, но противозачаточные таблетки в шкафчике у кровати, остались в ту ночь нетронутыми.

События последующих месяцев, развивались стремительно. Конечно, я поняла, что допустила большую оплошность, забыв принять препарат, но поначалу не придала этому большого значения, даже не подозревая, что той ночью был зачат наш сын. Я никому ничего не рассказала.

Между тем, к нам доставили трех человек, которые больше походили на загнанных зверей. Они ничего не понимали, и эта неизвестность страшила их, выливаясь в яростную агрессию. Жутко было наблюдать, как их ведут как на средневековую казнь, со скованными наручниками руками и черными мешками на головах. Страшные ругательства изрыгались из их уст, а закованные ладони не позволяли им добраться до наших шей. Мы не знали их имен. Не знали, были ли у них семьи. Мы не знали ничего. Нам привезли «материал».

Началась работа. Подопытных погрузили в кому, заставив работать жизненно важные функции и каждому ввели различные по кубатуре дозы РГД-52. Результаты оказались поразительными. Организм показал намного большую приживаемость в теле человека по сравнению с животными. Уже на исходе первых суток после введения, РГД-52 смог поглотить и переработать злокачественную опухоль на затылке одного из наблюдаемых. Тестирование с нанесением ущерба телу, выявило многократное увеличение скорости метаболизма, благодаря которой раны, в том числе и глубокие колотые, затягивались почти мгновенно. По сути, перед нами были уже не люди, а новые, сильные существа с мощной защитой.

Однако мутагенные свойства РГД-52 предотвратить не удалось и ужасная обратная сторона действия этого организма, стала проявляться у всех подопытных.

У рецидивиста, которому ввели самую большую дозу, на тринадцатый день после инъекции открылись глаза, при этом глазное яблоко заметно расширилось, зрачки поменяли цвет и заполнили всю радужницу. Кроме того, у него значительно выросла грудная клетка, и при пальпации не прощупывались межреберные пустоты, а ногти стали прочнее и волокнистей. Сверхчеловек, пытаясь выжить, усиливал себя.

«26 января 1981 года, время 11 часов 30 минут. Подопытный с третьей отрицательной группой крови, возраст 54 года, вес 71,5 килограмм, имя неизвестно. Пульс учащенный, но в пределах нормы. Подопытный готов ко вскрытию…», - так я начинала свою запись на специальный магнитофон, в тот день когда произошел «инцидент».

Вся исследовательская группа собралась в лаборатории и готова была начать. Крац решил лично присутствовать и молча стоял в стороне.

Ребята, которые напрямую не были связаны с экспериментом, знали, что этот день будет важным для всех нас. Они нетерпеливо ждали вестей, осадив кухонный блок.

Объект наших исследований так и лежал с открытыми глазами, пребывая в странном анабиозе. К внешним изменениям на его теле, добавились прочные оранжевые чешуйки в локтевой и пяточной зонах.

Операция должна была вот-вот начаться, и Леонид отдал распоряжение Вадбальскому проверить, надежно ли закреплены на теле все датчики.

Сначала мы ничего не поняли. Увидели лишь, как вздымается и трясется, словно тряпичная кукла, тело Вадбальского. На его спине быстро расползалось кровавое пятно. Белый халат вдруг натянулся, и через разорвавшуюся ткань высунулось уродливое, острое щупальце. Оно отшвырнуло тело бившегося в агонии человека в угол лаборатории так, что мы услышали хруст костей.

Перед нами открылась кошмарная картина. То, что раньше было человеком, превратилось в клубок пульсирующих связок и когтей. Существо переливалось разными цветами как хамелеон и издавало низкий, уродливый крик. Затем внезапно вскочило, невероятным образом изогнув остатки человеческого торса, и бросилось на нас.

От ужаса я впала в оцепенение, а Лидия порывисто закричала. Началась паника. Кто-то бросился прочь из лаборатории, и только несколько мужчин, схватившись за запасной операционный стол на колесиках, сумели преградить наступление чудовища, оттеснив и прижав его к стене. Леонид схватил висевший на стене огнетушитель и замахнулся на бившегося в ярости монстра, но ударить не успел, потому что, один за другим прозвучали не менее семи выстрелов. Лишь после того как мозги существа превратились в кровавую кашу, мы поняли что все кончено.

«Эксперимент дал неожиданные результаты, - убирая в кобуру свой пистолет, сказал тогда Крац, с интересом разглядывая эту тварь. - Уберите здесь все. На сегодня работа закончена».

Уходя он даже не взглянул на труп Вадбальского и ничего не сказав вышел.

Прошла неделя. Мы постепенно оправились от шока, но ничего уже не было как раньше. Крац запретил нам рассказывать другим работникам о том, что произошло, но мы посчитали своим долгом поставить их в известность. Теперь то все согласились с тем, что наша пещера эта - колыбель зла.

Тело чудовища мы кремировали, а те двое других были заморожены на следующий после «инцидента» день и отправлены в специальных контейнерах наверх. Их последующая судьба осталась для нас неизвестной.

От руководства снова поступило распоряжение на время прекратить любые исследования. Нам запретили покидать территорию комплекса, лишив бывшей ранее привилегии выходить в близлежащий лес на прогулку.

Помещение связевой навещал теперь лично Альберт Крац, в то время как наш связист Раев, оставшись без работы, болтался без дела, а у выхода из пещеры был выставлен конвой.

Мы поняли - наверху решают нашу судьбу.

Именно в этот период я начала замечать задержку. Переговорив наедине с Лидией, мы втайне от всех провели анализ. Я была беременна.

Мы решили пока никому об этом не рассказывать, потому что нарушение условий контракта, могло повлечь за собой серьезные санкции. Об аборте, как уверяла Лидия, не могло быть и речи. В противном случае я навсегда могла остаться бесплодной. Поскольку все работы приостановили, я, под предлогом общения с подругой, встала под наблюдение.

Но этот ублюдок Крац, узнал обо всем каким-то образом. Вспоминая то время, я теперь почти уверена, что во всех помещениях были установлены микрофоны, чтобы следить за нами. А может быть, он сам что-то заподозрил. В любом случае, нам следовало вести себя более осмотрительно, находясь рядом с таким человеком.

Однажды я заглянула к Лиде, но ее не оказалось на месте. Я решила подождать, присев на кушетку. В этот момент дверь открылась, и в помещение вошел Крац. Трудно представить какое отвращение вызывал у меня этот человек. Внутренне я вся задрожала.

«Очередной осмотр?» - ехидно прищурился он.

«Жду подругу», - только и ответила я.

Ухмыльнувшись, он взглянул на пакет, который я захватила с собой. Там лежала чистая простынь, которую я всегда брала на осмотры.

«Разрешите взглянуть?» - резко спросил он, не сводя с меня леденящего взгляда.

«Смотрите. Это не мое», - дрожащим голосом отвечала я.

«Странно, - продолжал свою травлю этот змей. - А мне показалось, будто что-то было у вас в руках, когда вы шли».

Нервы в тот момент у меня чуть не лопнули. Я еле себя сдерживала, чтобы не сорваться в истерику.

Я прошептала что-то вроде: «Нет. Вам показалось…». Тогда он вдруг присел рядом со мной. Я оцепенела.

«Вы обманываете меня?» - голос его стал страшен.

Не в силах ответить я затравленно молчала.

«Напоминаю. Если выясниться, что вы позволили себе обмануть меня, вас и вашего мужа лишат всех привилегий. Но уверяю вас, вы можете мне довериться. Вам наверное неизвестно, что у меня есть кое-какой опыт по части медицины, и я могу лично вас осмотреть. Не бойся меня девочка, я знаю женщин».

Его рука опустилась мне на промежность. Вскрикнув, я с силой оттолкнула его так, что он ударился затылком о стену. Через секунду он в ярости вскочил.

«Мелкая сука!» - рычал он, надвигаясь на меня.

На столе у Лидии, лежала связка ключей, надетых на круглое, стальное кольцо. Схватив ее, я изо всех сил, с размаху, хлестнула его по лицу. На рубашку ему брызнула кровь, а на щеке повис лоскут распоротой кожи. Шрам от этого удара, останется у него на всю жизнь. Воспользовавшись его замешательством, я сумела убежать.

Я ничего не рассказала мужу, да и вообще никому. Леонид был человеком горячим, и случись ему ввязаться в разборку с Крацем, неизвестно, чем бы это все закончилось. Поэтому я решила тогда не подавать виду, и понаблюдать, что же предпримет Крац. Он же, со своей стороны, тоже казалось, не проявлял ко мне никакого интереса. Не делал попыток заговорить со мной или мужем. Только теперь, прогуливаясь по комплексу, а после того случая выходила я только в присутствии мужа или друзей, я нутром чувствовала, как щиплет спину ненавистный взгляд.

Стоит упомянуть еще кое-что. Это произошло в середине апреля 1981 года, примерно за две недели до того как объект закрыли.

Как-то вечером к нам в комнату постучали. Оторвавшись от карт, Борис, составивший вместе с Олегом Нифагиным в тот вечер нам компанию, отворил дверь. В коридоре стояли горные инженеры Новак, Утилин, Тропарев и наши соседи шведы.

«А у вас тут весело...», - разулыбался Йонни, подбирая слова. - Можно и нам присоединиться?»

«Мы вам всегда рады»,- отвечали мы.

Когда они вошли, Вадим Утилин вдруг шепотом попросил прибавить звук на кассетнике, который мы выпросили еще прошедшей зимой. Приложив палец к губам, он заговорщицки нам подмигнул. Затем, сняв рюкзак и подозвав всех поближе, негромко заговорил: «Нам следует быть бдительней. Потому что сдается мне, у этого вампира Краца и его псов, везде глаза и уши. Но этого им не видать!»

С этими словами он вытащил из рюкзака какой-то предмет, завернутый в тряпки, и размотав клубок, со смехом выложил его на стол. Глаза вошедших горели.

Сначала мы ничего не поняли, уставившись на серый булыжник.

«Друзья, - с радостью объяснил Сергей Новак, - Даже если мы не получим обещанных наград за нашу работу, все смогут обеспечить свое будущее, потому что перед вами самый настоящий платиновый самородок.

Мы молчали пораженные. Наконец Борис первым поинтересовался подробностями удивительной находки.

Оказывается, слоняясь целыми днями без дела, наши друзья решили исследовать все дальние уголки и тоннели огромной пещеры, в которой мы находились. Никто не обращал на них внимания, ведь люди Краца сторожили только главный выход и спуск к месту источника РГД-52. По самому же комплексу и внутри пещеры мы передвигались независимо. И вот, рассматривая галереи и составляя план горы, они случайно наткнулись на небольшую, темную расщелину, так искусно припрятанную самой природой, что не случись Йонни поискать себе нужник, они вряд ли бы ее нашли.

«Понимаете, эта щель между двумя слоями горной породы, закрыта огромным пластом, и увидеть ее невозможно, если не забраться туда, - возбужденно рассказывал Гена Тропарев. - Проем уходит наверх и упирается в поперечную плиту, а пролезть туда может лишь один человек, да и тому придется работать в очень ограниченном пространстве. Но это все пустяки. Главное сейчас перед вами. Жила небольшая, но и того что есть, нам надолго хватит, если продать».

Мы осторожно рассказали о замечательной находке всем остальным. Ребята сделали еще несколько вылазок, в результате которых каждый из сотрудников объекта, исключая конечно Краца и его людей, стал обладателем довольно увесистого куска этого драгоценного элемента. В денежном эквиваленте, это на то время была баснословная сумма. Мысль о том, что место удалось сохранить в секрете от руководства, грела душу. Хотелось теперь только одного - выбраться на свободу и забыть обо всем.

 

О дальнейших событиях я всегда вспоминаю с особой болью и горечью.

Крац исчез куда-то и не возвращался. А двадцать четвертого апреля 1981 года нас официально уведомили о закрытии объекта и дали несколько часов на сборы. Впрочем, это было лишним - каждому из нас хотелось побыстрее покинуть это проклятое место.

Ночью, помощники Краца вывели нас из комплекса, и проводили до того самого места, где почти полтора года назад высадили.

Через два часа мы оказались в одной из гостиниц Петрозаводска. Руководство гостиницы было уведомлено о нашем прибытии, потому что в фойе были разложены кресла вокруг журнального столика как на пресс-конференции. Здесь нас встретил Альберт Крац.

Сначала реалии казались радушными. Каждому из членов группы, были выданы сертификаты, дающие право покупки хорошей квартиры в своем городе. Шведам этот сертификат заменили денежным вознаграждением. Сам Крац, лично извинился перед нами за причиненные неудобства и проявленное терпение. Он заверял нас, что руководство проекта, вполне довольно нашими результатами, даже несмотря на то, что мы не отработали лишь треть времени прописанного в контрактах.

«Теперь этим займутся другие. А вы забудьте о том, что видели…»,- говорил он.

Театрально откланявшись, он удалился, словно его никогда и не существовало.

Настала пора нам подумать, как выбираться из Карелии. Почти всем нужно было теперь добираться до столицы, чтобы потом следовать дальше, к себе домой. Но мы заранее обменялись координатами с наиболее близкими друзьями, и проведя остаток ночи в гостиничном ресторане за беседой, тем же днем взяли билеты на поезд до Москвы.

На следующий день, находясь на борту самолета, следующего рейсом Москва-Харьков, мы летели домой с надеждой, что все закончилось.

Но мы выбрались из места, куда бог не заглядывает, и с тех пор стали для него бестелесными призраками. Он больше не хотел видеть нас.

12 Октября 1981 года у нас родился сын. В честь моего свекра, всегда относившегося к нам с теплотой, мы назвали ребенка Антоном. Первые годы не было предела нашему счастью, пока на горизонте снова не замаячила грозная туча.

Шла осень 1983 года. К тому времени мы продали наш старый дом, и присовокупив к вырученной сумме полученный сертификат, поселились в новой квартире на другом конце Харькова. Леонид не мог лгать старым друзьям о том, чем мы занимались, поэтому мы и переехали подальше от прежней жизни, отгородившись от расспросов. Вообще мой муж сильно изменился после возвращения, как-то постарел и казался измученным. Не желая громко заявлять о нашем возвращении, он занялся частными исследованиями.

Первые дурные вести пришли уже в конце октября. Я временно не работала и всецело посвящала себя дому и ребенку. В один из вечеров Леонид пришел домой, неся в руках письмо. По необычному конверту и маркам мы сразу поняли, что оно от наших шведских друзей. Это было несколько странно, поскольку ребята совсем недавно присылали нам фото-открытку с какого-то горнолыжного курорта. Прочитав письмо, мы обомлели.

Писал отец Йонни, который в свое время служил на русском исследовательском судне, и неплохо знал наш язык. В тексте говорилось, что в начале месяца случилась ужасная трагедия: Йонни и Арвид, неразлучные друзья и коллеги, отправились вместе в выходные на рыбалку. Но на одном из обледенелых поворотов, их автомобиль занесло, и машина сорвалась вниз с тридцатиметрового склона. Оба погибли на месте.

Весь вечер я проплакала, вспоминая двух замечательных молодых парней. Сколько у них было планов, сколько энергии, и вот этот нелепый несчастный случай, уносит жизни лучших из лучших. Мы отправили ответ с нашими соболезнованиями родителям, и вскоре потеря друзей растворилась в серых буднях собственных забот. До поры.

Примерно в начале апреля, уже нового 1984 года, нам позвонила жена Бориса Мажарова и дрожащим голосом рассказала, что муж на днях сильно простудился. Отлежавшись несколько дней дома он вроде бы пошел на поправку, но накануне ночью его состояние резко ухудшилось, он впал в кому, и не приходя в сознание скончался еще до приезда врачей.

Все это было более чем странно. Но тогда мы не связывали несчастный случай, произошедший со шведами с внезапной смертью Бориса.

Леонид вылетел в Москву на похороны, а я все никак не могла дозвониться до Лидии Орловой, с которой мы пару раз в месяц созванивались. По ее номеру в Новосибирске никто не отвечал, а кроме старого адреса других данных у меня не было. Я написала ей письмо в надежде получить ответ…

В тот вечер мне было не по себе. Чувство постоянной тревоги и ожидание чего-то страшного не давало покоя. Леонид еще не вернулся с похорон. Маленький Антоша весь день капризничал. Я где-то слышала, что дети всегда чувствуют беду. Может и он почувствовал что-то тем вечером?

Только к полуночи ребенок заснул, а я, наглотавшись успокоительного, присела отдохнуть в кресле. В комнате было очень тихо и мне стало страшно. Я почувствовала, что кто-то стоит за входной дверью. Прокравшись на цыпочках и дрожа от начавшей колотить меня крупной дрожи, я осторожно заглянула в глазок. Сердце у меня на мгновение остановилось, а челюсть затряслась от ужаса - там стоял какой-то человек и смотрел прямо на меня. С трудом сдержав крик, я бросилась к телефону.

Приехавший наряд милиции, ничего особенного на их взгляд не обнаружил. Мол, мало ли кто тут шатается. Сказать мне было нечего.

Весь следующий день я была сама не своя. Тревога усилилась и обволокла меня, противно сжимая, словно смирительная рубаха. У Антоши поднялась температура, и прибывший врач определил признаки вирусной инфекции.

К вечеру нервное напряжение достигло предела, а когда не вернулся Леонид, который уже должен был прилететь, у меня началась истерика. Я бросилась звонить в Москву. Вдова Бориса рассказала, что муж провел с ними вес день, съездил на кладбище, посидел на поминках, а затем отправился в аэропорт. Билет у него был куплен заранее, и он просил его не провожать.

От отчаяния, я не дослушав, бросила трубку. Господи что же случилось? Почему он не позвонил, если задерживался? Я связалась с аэропортом и получила убийственный ответ: его рейс приземлился несколько часов назад. Я не знала, что делать и сил уже не было. Провалявшись в мучительной полудреме остаток ночи, я рано утром встала, чтобы снова пойти в милицию. Но они пришли сами.

Те минуты я плохо помню, потому что все происходило для меня будто под наркозом. Кажется, я открыла дверь, и у меня спросили имя. Я ответила машинально, не задумываясь. Тогда они спросили мой ли муж Леонид Антонович Кравец. Я ответила, что мой и просто спросила: «Что с ним?»

Все оказалось до боли повседневным. В одном из переходов московского метро, обнаружен труп мужчины среднего возраста. Осмотр тела определил смерть от трех колотых ранений. При убитом найдены документы на имя гражданина республики Украина Леонида Кравеца. Убийца арестован неподалеку от места преступления. Им оказался местный гуляка и алкоголик, постоянно ошивавшийся в переходах. При нем обнаружен окровавленный нож и бумажник убитого. Сам «убийца», после того как оправился от пьяного угара, своей вины отрицать не стал…

Я плакала до боли в глазах, все то время пока старший брат Леонида Юрий, не слетал в Москву на опознание и не доставил тело. Я рыдала, захлебываясь слезами и своими соплями до хрипоты на похоронах, не видя и не слыша ничего. Я пугала маленького сына своими внезапными обмороками, когда мне становилось дурно от водки. В какой-то момент я находилась на грани жизни и смерти. Лишь помощь друзей в нужный момент, помогла мне выкарабкаться из этой трясины тяжелейшей депрессии.

Осознание того, что нас убирают одного за другим, пришло сразу после того, как я снова смогла встать на ноги. Глупо было надеяться, что нас оставят в покое. Мы все увязли в этом поганом болоте, с того самого дня, как подписали эти треклятые контракты.

Можно было поверить в случайную смерть шведских ребят. Но последующая странная гибель Мажарова, нелепое нападение на моего мужа и внезапное исчезновение Лидии, недвусмысленно констатировали существующую реальность, складываясь в страшный пазл. Я поняла, что все свидетели прошлого, так или иначе, найдут свою погибель. Нас всех ждало неминуемое уничтожение.

Наверное, у каждого в жизни бывают моменты, когда мы чувствуем безысходность. Дикую безысходность, от которой хочется кричать и сжимаются пальцы до белены на костяшках. Впервые я задалась вопросом: если людей убирают как мусор, тогда на кого же мы работали? В такой ситуации я оказалась. Обратится в милицию? Бессмысленно. Я хорошо понимала, что за люди на нас охотятся. Даже если бы мне поверили, никто не смог бы доказать связь между «обыденными» смертями моих друзей со смертью мужа. Бежать? С трехлетним ребенком? Без связей, без надежды скрыться, подвергая опасности других людей? Нет…