Я открыла глаза оттого, что услышала пение птицы и почувствовала его реальность, это был не сон. Конечно, в нем не было ничего необычного, если не считать, что за окном стоял март, пусть достаточно теплый, вторая его половина. Я отлично знала: если отдернуть плотную занавеску, я увижу только серое небо, снег и явственно услышу шум машин, пытающихся заглушить пернатую. Но я отчетливо ощутила, что наступило время перемен. Просто удивительно, как один новый звук может изменить восприятие. Иногда достаточно прислушаться и найти в неслаженном раздражающем ритме жизни что-то необычное, чтобы ощутить дуновение свежего ветерка в своем сердце.
Я лежала в постели и вслушивалась. Дворник с остервенением скреб лопатой по асфальту, периодически кто-то сигналил и перегазовывал, стучали каблуки по тротуару – но все эти звуки как будто отошли на второй план. Я слушала только птицу. Интересно, кто она? Может, синичка? Такое тонкое, словно извиняющееся посвистывание, которое так многие пытаются заставить исчезнуть, считая его неуместным. Неужели зима закончилась? Так хочется в это верить, я устала от бесконечного холода, темноты и одиночества. Но теперь, наверное, все изменится. И пусть сейчас мне кажется, что выхода из сложившейся ситуации - нет.
Успокоенная этими мыслями, я снова закрыла глаза и почти сразу уснула.
--------
Мне снился сон: я еду по горной дороге, судя по знакам на греческом, где-то в районе Крита – единственное место, где говорят на языке Эллады, в котором я была. Спина немного гудела, кисти затекли, а в глазах появилась резь. Видимо, я проехала не одну сотню километров. Уже смеркалось, а мне ужасно хотелось есть и пить. Совершенно непонятно, почему я оказалась в незнакомой стране, одна в машине. Помимо меня, на дороге не было ни души, как будто случился массовый исход людей с острова.
Внезапно я почувствовала легкую резь в желудке, которая усиливалась с каждой минутой. Дорога была пустынная, и мне совершенно не хотелось останавливаться. Однако, судя по всему, впереди горный перевал, и мне предстоит петлять по нему не один час. Боль в животе усиливалась. Я начала шарить в сумке в поисках мобильника, чтобы понять, смогу ли вызвать помощь, если почувствую, что мне совсем плохо, но в ней вообще ничего не было. Эту новость мой мозг отказывался принять, голова закружилась, и я резко свернула на обочину. Вокруг по-прежнему не было ни одного человека.
Я распахнула дверь и почти выпрыгнула из машины. Опершись на капот, согнулась пополам и жадно вдыхала свежий воздух. Это немного успокоило меня, и спустя несколько минут я заставила себя распрямиться и попытаться понять, где я. Ни одного указателя или заправки. Просто удивительно, как можно оказаться в абсолютно пустынной местности, в, казалось бы, развитой стране. Проезжаешь один город, второй, а потом будто начинается заброшенная вселенная, по которой можно ехать часами, не встречая ни людей, ни машин, ни даже животных.
Впереди я увидела маленький домик на деревянном столбике. Такие на Крите стоят почти на всем протяжении дороги в память о тех, кто разбился на опасных виражах. Я все время проезжала мимо них, но сейчас, когда оказалась всего в нескольких шагах, не удержалась и подошла вплотную. Внутри пластикового короба с красивыми резными вставками ничего не было. Даже странно. Мне рассказывали, что там должны находиться фотографии или свечи, уже не помню что, но он явно не должен быть пустым, этот домик. Я немного отодвинулась, когда вдруг заметила прямо в середине голубое свечение – еле уловимое, как пламя гаснущей свечи. Постепенно оно становилось все ярче и ярче, и я уже не могла оторвать взгляд. Оно разрасталось и заняло сначала половину, а затем и все пространство. Домик сиял глубоким голубым светом, а я стояла и просто смотрела на него, не в силах пошевелиться или хотя бы закричать. Внутри меня все бунтовало: садись в машину и уезжай, пока не поздно, но ноги стали словно ватные.
Сколько минут это продолжалось, я не знала, я просто стояла на обочине дороги и смотрела на домик. Внезапно сквозь свечение начал прорисовываться силуэт лица. Это была женщина, пожилая, с добрыми и усталыми глазами, абсолютно седая. В глубине души я все еще хотела бежать, но меня будто пригвоздило к месту, и вместо этого я жадно изучала лицо женщины. Внезапно она заговорила:
- Здравствуй, Лида! – Голос ее звучал, словно издалека. Я не в силах была что-либо ответить. Пыталась повернуться или закричать, но лишь открыла рот, беззвучно хватая воздух губами. – Не бойся! – продолжал тем временем голос. – Я пришла, чтобы помочь тебе. – В ее лице было что-то отдаленно знакомое, но я никак не могла понять, что именно. – Я прекрасно знаю, что ты не любишь, когда тебе пытаются помочь, но уверена, что для меня ты сделаешь исключение.
«Это всего лишь сон», - твердила я про себя. Удивительно, но ход мысли был на удивление четким. Уже не первый раз замечаю за собой подобное в стрессовых ситуациях. Думаешь, что нужно сделать так-то и так-то, как будто ничего не происходит, но пошевелиться не можешь. Я отчетливо осознавала, что бояться нечего. В конце концов, что мне может сделать этот домик? Подняться в воздух и убить, как злую ведьму из «Волшебника Изумрудного города»? Так он слишком мал.
- Нет, домик не будет подниматься в воздух, – перебила старушка, – и, забегая вперед, скажу, что я не твоя галлюцинация, вызванная усталостью. И я не пропаду, вне зависимости от того, уедешь ты с этого места или проснешься. Нам предстоит провести некоторое время вместе. Мне очень не хотелось сразу пугать тебя наяву, тем более, у меня пока мало опыта.
В моей голове начали рисоваться забавные фразы типа «Призрак без опыта работы ищет место в чьей-то жизни», и я неожиданно для себя усмехнулась. Напряжение несколько ослабло. Я почувствовала, что могу двигаться и говорить. Первое желание было сесть в машину и уехать, или хотя бы проснуться. Но я переборола его, поняв, что мне интересно, что произойдет дальше.
- Кто вы? – спросила я, нахмурившись.
- Скажем так, я твоя дальняя, давно умершая родственница. – И, немного подумав, призрак добавил: – По папиной линии. Ты никогда не знала меня, я умерла задолго до твоего рождения. В последнее время твоя судьба вызывает озабоченность там, – и призрак многозначительно поднял глаза к небу, что снова вызвало у меня усмешку. Ситуация выглядела и впрямь комично. Если рассказать кому-нибудь об этом сне, сразу же скажут, что мне пора отдыхать! – Ты не будешь возражать, если я выйду из своего укрытия?
Я только помотала головой, с интересом уставившись на нее.
Перед домиком начал вырисовываться полупрозрачный силуэт. Лицо осталось неизменным, зато появилась фигура. Женщина была чуть ниже меня и намного полнее. Ее спина изрядно прогнулась под тяжестью лет, на вид ей было хорошо за семьдесят, а может, и восемьдесят. Всегда плохо определяла возраст у женщин после пятидесяти. Голубое свечение в домике вдруг прекратилось.
- А вы умеете летать и проходить сквозь стены? – Мне показалось, что вопрос задала не я, но я понимала, что, помимо этой полупрозрачной женщины и меня, здесь никого нет.
- Ты все узнаешь, когда будешь к этому готова. Сейчас я хочу сказать только то, что скоро приду к тебе не во сне, и ты не должна меня бояться, иначе мы не сможем ничего решить, у нас слишком мало времени. Я хочу тебе добра. Меня зовут… - внезапно призрак запнулся. - Меня зовут… – призрак снова задумался. - Лия. А теперь тебе пора просыпаться.
16 марта 2010 года, 13-00
«Господи, ну и сон мне приснился!» - пронеслось в голове, как только я открыла глаза.
– Надо поменьше смотреть телевизор перед сном, – вслух сказала я себе.
Крис тихонько посапывал у моих ног. Как бы мне хотелось хоть изредка забываться таким же безмятежным сном, чтобы проблемы отодвигались на второй план!
В последнее время меня начала раздражать эта странная привычка: говорить сама с собой. Я всегда считала, что это удел сумасшедших, в действительности же это скорее неизбежность. Почти каждому хочется слышать хоть кого-то время от времени. Иногда, когда в одиночестве меня вдруг охватывало отчаяние, я начинала набирать номера друзей, подруг, родственников – все равно кого, лишь бы эту тишину разорвал живой человеческий голос, а не звук радио или телевизора. Частенько никто не отзывался, и вот в один из дней, когда я беспомощно плакала, слушая длинные гудки, то поняла, что один собеседник у меня все же есть. Когда я произнесла первую фразу, обращенную к самой себе, мой голос показался мне противоестественным, натянутым, но скоро общение с самой собой, когда никого не было рядом, стало своеобразной отдушиной. А так бывало большую часть времени.
Я приподнялась на локте и сделала глоток воды из чашки, всегда стоявшей рядом с кроватью. Нажав на кнопку телефона, увидела, что на часах еще только семь утра. Но сон как рукой сняло, и возвращаться к просмотру очередной галиматьи не хотелось. Я откинула одеяло и только теперь ощутила, как холодно в комнате.,накинула плед и быстро выбежала в ванную. Покосившееся надтреснутое зеркало не смогло меня порадовать. Я смотрела на себя и не узнавала. Лицо за прошедшую пару лет заметно изменилось. Кажется, годы не делали меня лучше, как это иногда бывает с определенной категорией женщин, которых возраст облагораживает, даря им особый шарм. Хотя в глубине души я понимала, что они так же, как и я, нервничают из-за своего отражения в зеркале.
Я быстро умылась и отправилась на кухню, если, конечно, этот закуток можно было так назвать. Поставив чайник на плиту, включила все газовые конфорки, чтобы немного прогреть помещение. К тому моменту, когда чайник закипал, я, наконец, сбросила с себя плед и начала нарезать бутерброды.
