Если главная причина первой стадии заключена в "репрессии" баз\ вых инстинктов масс, то можно быть уверенным, что и вторая стади вызывается к жизни той же причиной. 0

Как мы видели ранее, первая стадия всякой глубинной революИ не устраняет самого факта подавления, а, напротив, лишь усилив

Поведение масс, управляемое ныне только элементарными ef°• овными рефлексами, становится неуправляемым: одни безус- безУ^сЛ_с рефлексы подавляются другими, одна личность подавляет _ло0^нь1^_вляет другими и т. п. Голод, вместо того чтобы сокращаться, и ^^ает, в результате пищеварительный инстинкт репрессируется в°³Р^а_сИ пьн'ее, чем до революции. Безопасность человека становится еШ^е ^_олее проблематичной; смертность возрастает катастрофически;

Ду царят преступность, голод, эпидемические заболевания. П°Втоге рефлекс самосохранения оказывается еще более подавленным. Ви оПриации, начавшись с богачей, распространяются на все деление, возрастают реквизиции и обложение, которые еще сильнее павляют собственнический инстинкт. Сексуальная вседозволенность яавляет половой инстинкт. Деспотизм нового правящего класса подавляет инстинкт свободы.

Короче, какой бы группы инстинктов мы ни касались, за редчайшим сключением, во всех наблюдается возрастание репрессий, причем чем значительнее это подавление, тем глубже революционный кризис обще­ства. Во всем этом "примитивном хаосе" — bellum omnium contra omnes¹* — происходит всеобщее подавление всех инстинктов. Именно для этих периодов истории, как никогда, приложима теория Гоббса (который, между прочим, развил ее после опыта английской револю­ции), и этими периодами она подтверждается. Люди становятся все менее адаптивными к окружающей среде и взаимным отношениям. Их совокупную оценку всего происходящего можно выразить словами: "Дальше так жить невозможно, нужен порядок, порядок любой ценой";.

Люди, обученные непреклонным учителем — голодом, холодом, болезнями, нуждой и смертью, стоят перед дилеммой: погибнуть, про­должая революционный дебош, или все же найти иной выход. Горький и трагический опыт принуждает людей взглянуть на мир по-иному. Многое, что ими воспринималось как "предрассудки", многое, от чего они сами себя "освободили", есть всего лишь комплекс условий, необ­ходимых для комфортной социальной жизни, заложенный в существова­нии и развитии самого общества.

И вот требование безграничной свободы сменяется жаждой порядка; хвала "освободителям" от старого режима сменяется восхвалением 'освободителей" от революции, иными словами — организаторов по­рядка. "Порядок!" и "Да здравствуют творцы порядка!" — таков всеоб­щий порыв второй стадии революции. Таковыми были Рим во времена Цезаря и Августа, Богемия под конец революции (гуситских войн), ^нглия во времена протектората Кромвеля, Франция при восхождении Наполеона, таковой является сейчас Россия.

Сумасшедший выход энергии во время первой стадии революции как итог, ускоренное истощение энергетического запаса человечес- п Го °Рганизма. А эти запасы вовсе не безграничны. Человек — не рпетуум мобиле. Усталость усиливается вдобавок голодом и нуждой, Р пятствующими восстановлению затраченной на первой стадии рево- аль JHePrHH- Эта усталость действует изнутри, порождая индивиду- ЙЙИНУ» апатию, индифферентность, массовую вялость. В таком состоя- энепНаХ°Д~ятся все и нет ничего проще подчинения их некой

ПеРв^ЧН°^ гРУпп°й людей. И то, что было практически невозможно на ние °И стадии революции, сейчас осуществляется с легкостью. Населе- ' пРеДставляющее собой инертную массу, — удобный материал для

^в°ина всех против всех (лат.).

Социальной "формовки" новым "репрессором". Таким образом, име революция неизбежно создает все условия для возникновения деспот тиранов и принуждения масс.

ния и его бесконечной [усталости (я не исключаю влияния и к°нт£

Этих двух причин: продолжающегося подавления инстинктов насе

Дополнительных факторов) вполне достаточно, чтобы вызвать кон?* революцию. Почему же Тогда осуществляется более или менее полньщ

Возврат к прежним социальным структурам, старому порядку и старое режиму? Почему поведение людей, социальная циркуляция в обществ партийная дифференциация, религиозная, политическая, экономическа^ и социальная жизнь проходят сквозь эту регрессивную трансформацию?

Нетрудно догадаться. Социальный порядок не случаен, он есть про дукт многовекового приспособления человечества к среде обитания и ив дивидов друг к другу. Это — итог вековых усилий, опыта, стремления создать наилучшие формы социальной организации и жизни. Каждое стабильное общество, сколь бы несовершенным оно ни казалось с точки зрения "незрелого" радикализма, тем не менее является результатом огромного конденсата национального опыта, опыта реального, а не фиктивного, результата бесчисленных попыток, усилий, экспериментов многих поколений в поисках наиболее приемлемых социальных форм. Только несведущий человек или витающий в облаках фантазер может полагать, что подобный порядок, выстроенный столетиями, представля­ет собой нечто призрачное, нонсенс, недопонимание, фатальную ошибку.

В данной связи можно было бы перефразировать известные слова Ренана следующим образом: "Каждый день функционирования любого социального порядка, по сути, есть плебисцит всех членов общества. И если он продолжает существование, то это значит, что большая часть населения дает свое молчаливое согласие на это". Если в обществе существует именно такой порядок, а не какой-либо иной, то это значит, что при нынешних условиях другой, более абсолютный порядок трудно осуществим... либо ему суждено стать менее совершенным.

Общество, которое не знает, как ему жить, которое не способно развиваться, постепенно реформируясь, а потому вверяющее себя гор­нилу революции, вынуждено платить за свои грехи смертью доброй части своих членов. Иэто есть контрибуция, извечно требуемая всемо­гущим Сувереном.

Уплатив сию дань, если ему не суждено сгинуть, общество вновь обретает возможность жить иразвиваться, но уже не благодаря смер­тоносной вражде, а благодаря возврату к своим истокам, прошлым институтам итрадициям, созидательному труду, сотрудничеству, вза­имопомощи иединению всех его членов исоциальных групп. Иесли общество способно принять эту единственную возможность развития,то революция приходит к своему логическому концу, полностью сходитна нет иразрушается.